Банкократия Медичи. Искусство управлять

[Сарин 1,006]

 

Банкократия Медичи. Искусство управлять

 

Я учил государей становиться тиранами, а подданных - от них избавляться.

Никколо Макиавелли

 

 

Играть в худший продукт стима - можно. Играть без ААРа - нельзя 

Это повествование задумано мной в жанре садо-мазо. Как можно заметить по моим предыдущим текстам, я не люблю национализм, хорошо отношусь к церкви, скептичен к Просвещению и склонен оправдывать Средневековье. Однако, интерес "пощупать" современные формы государственности у меня есть и даже теплится некоторая надежда их каким-то образом полюбить или, на худой конец, понять. В конце концов, только близкое знакомство способно развеять слепую враждебность.
Чтобы скрасить себе муки, я выбрал государство, светскость и патриотичность которого хоть сколько-то вызывает мою симпатию - Италию. Даже с примесью сочувствия: объединение полуострова... эээ... Сардинией кажется мне каким-то историческим анекдотом  Если бы мы не жили в насквозь забагованной Матрице, по всем законам его сердцем должна была бы стать прекрасная Флоренция.

Исправлением этой несправедливости, перемежая удовольствие с болью, я и займусь. Надеюсь, кому-то еще это покажется любопытным, но если что - я предупредил. 

Игромеханически мы соберем полуостров, централизуем, включимся в колониальную гонку, а затем проведем масонскую Революцию  Провозгласив независимость от тиранов, традиций и законов гравитации.

Долго определялся с уровнем сложности. Поскольку ААР о банкирах, хотел сначала пойти на сложную, чтобы ИИ готов был принимать займы. Но практика показала, что выплачивает он их неадекватно (иногда на следующий же день), а это недостаточный стимул, чтобы лишать себя сильных военных соперников. Так что играем на максимальной.
 

Спойлер

 

Как обычно, постараюсь делать художественные, исторические и псевдоисторические вставки. XV-й век - очень насыщенное время для Флоренции, так что описание личностей и событий этой эпохи потребует отдельной главы.

[Chestr 13,944]

2 минуты назад, Сарин сказал:

, а вот Парижу есть о чем переживать

Да разве может захолустный провинциальный городок, сравниться с великими индейцами 16 века. 

[Сарин 1,006]

 

Апокалипсис

 

И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.

И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.

 

И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.

 

И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.

 

Откровение Иоанна Богослова

 

Тридентский собор стал поводом для многих надежд. На огромную мирную конференцию стали съезжаться богословы, государственные деятели, представители НКО, публицисты. Наконец, побуждения Лютера совпали с целеполаганием Рима: обновить и привести к согласию Вселенскую Церковь.
Европейская политика замерла в напряженном ожидании. Но так, как мы теперь едва ли можем себе представить. Не передел границ и золота был принят на повестку дня, не требование репараций с побежденных. Христианские государства медлили, пока ученые мужи со всего мира обсуждают природу зла, наличие или отсутствие у человека свободы воли, значение в жизни успеха и подлинное место традиций.

 

В этом многосложном общении Церковь познает саму себя.
Прежде, подобный по масштабам идеологический взрыв был разве что во времена юности учения, тогда последователи Иисуса тоже были организованы по сектантскому признаку. Существовали христианские конфессии признающие реинкарнацию. Считавшие земной мир адом. И даже совсем полные разврата сообщества, призывавшие целенаправленно грешить, чтобы обрести большую полноту Спасения.

Лишь обращение Римской империи позволило обрести достаточные ресурсы, чтобы созвать всех значительных проповедников на общий сбор, с целью установления канона. Такие инициативы всегда проваливаются.
Не нашлось единства между протестантами. Лишь к углублению раскола в социализме привел Интернационал. Новым витком войны оборачиваются попытки объединения Ислама. Но каким-то чудом никейским христианам, в массе своей, удалось договориться. Да так, что с тех пор Вселенские соборы стали мемом: если не способом окончательно преодолеть разногласия, но хотя бы надеждой на таковой.

За прошедшие с тех пор века, острота противоречий снова сгладилась и образ христианина стал столь же расплывчатым, как словосочетание "добрый человек". Реформация же стала Вавилонской башней, в результате обрушения которой различия в вероисповеданиях вышли на первый план. Подобно братьям-протестантам, католики составили Катехизис - краткое изложение сути своих конфессиональных отличий.
 

Спойлер

 

Мир одевается в черное. Для только что выскочившей из Возрождения, разукрашенной в пух и прах Италии оба культурных тренда - и Реформация, и Контрреформация - оказались чужды. Аскетизм протестантов плохо сочетался с оптимизмом и гедонизмом богатых южных городов. А поверхностная, подчеркнуто экспансионистская фанатичность испанцев скорее ассоциировалась у местных с варварством арабов.
 

Не найдя себя в этом споре, Италия на какое-то время оказалась в маргинальном интеллектуальном положении. Проповедью на полуострове занимались, в основном, немецкие и британские студенты. Светский же государь Тосканы им покровительствовал, чтобы поддержать торговлю и уравновешивать все более нетерпимое и навязчивое участие в политике полуострова Святой Инквизиции.

 

Спойлер

 

Но воззвала к решительному участию геополитика. Уже несколько лет братья Медичи ведут подготовку новой Священной лиги против Османской империи. Но тот, кто освободит Неаполь, получит его в качестве приза. А потому за право возглавить поход началась подковерная борьба.
 

Спойлер

Формально, светским защитником Церкви был Император. Но недавние военные неудачи поставили под сомнение его способность исполнять свои обязательства. Вена компенсировала недостаток уверенности повышенным фанатизмом.
Одними из первых послы Габсбурга приветствовали прибывающих в Трент, как гостей Священной Римской Империи. И высказались за необходимость самого бескомпромиссного подавления в Германии всякой ереси.
 

Спойлер

 

Однако, архиепископ города давно уже дал Тоскане согласие на интеграцию с Республикой, что сделало пограничное поселение спорной землей.
Чтобы проконтролировать аннексию и воззвать к делегациям с просьбой о поддержке Священной лиги, в город прибыл Маркантонио II Колонна - герцог, кондотьер, кавалер ордена Золотого руна, которому Медичи доверили возглавить поход.

 

Спойлер

 

Тем временем, в Германии распространяется технология книгопечатания.

Средние века - время империй и корпораций, потворствовавшее созданию профессиональных, а не территориальных объединений. Ни сословия, ни Церковь не находили в региональных обычаях какой-то самостоятельной ценности, ведь земля - это просто наследство. Сегодня в Неаполе правит француз, завтра - испанец, а затем хоть бы и поляк: лишь бы получил свое право по закону.

С этой точки зрения очень важно понять, чем стала для местного населения Библия, переведенная на локальный язык. В руках проповедников оказался не просто понятный текст, но такой, что качественно отличается от всех прочих. Вместе с распространением переводов Европа всколыхнулась постоянными спорами между протестантами об их точности. Одни языки, как кажется, вернее трактовали Писание, чем прочие.
А такое отличие - уже совершенно сущностное, не поверхностное, настоящее. Нелатинская Библия стала первым алфавитом, который вдохнул в национальные тексты значимость. Подарил ощущение духовного единства людям, связанным с той или иной региональной культурой.

 

Это слияние уподобило динамику развития Протестантизма с таковой в Исламе. Всюду стали возникать общества, для которых язык обрел, буквально, сектантскую значимость. Мелкие литургические различия, особенности переводов, духовных практик не существенны для Церкви и легко могли быть преодолены, как сегодня они преодолены в согласии Римской Церкви с церквами византийского обряда. Но когда эти отличия связываются в сознании людей с национальной идентичностью, искоренить их становится почти невозможно.

Язык, перевод, символы и одежды стали для народа фетишами и самостоятельными объектами поклонения. "Преодолеть" их в такой картине мира равно национальному предательству.

***

Хотя основной очаг распространения текстов разгорелся в Германии, Италия и, в особенности, Венеция тоже стала крупным рынком литературы. Во-первых, потому что развитое ремесло позволило легко заимствовать саму технологию. А во-вторых, потому что испанский инквизиторский настрой здесь был слаб, отчего в католических городах печатались даже видные протестантские авторы.
 

Спойлер

 

Реформаторы убедительно доказали фундаментальную важность веры для Спасения. Через нее, а не через тщательное соблюдение ритуалов, поклонение иерархии или пожертвования прежде всего определяет свою судьбу человек.
В дальнейшем, принятая максима Мартина Лютера дала обширные плоды. На текущий момент католики признают возможность спастись не только за всеми христианами, но за мусульманами, иудеями и даже атеистами, следующими тем или иным этическим учениям.
 

Спойлер

 

Тем временем, Рагуза продолжает укрепляться, но теперь за счет славян. Опасение быть скинутыми в море подтолкнуло далматов к захвату горной крепости.
 

Спойлер

 

В Тоскане же вовсю кипит военная реформа. Проходят учения, закупается оружие, на юге полуострова то и дело ведутся диверсии.
 

Спойлер

 

Американские товары начинают проникать в Европу через испанские порты, средиземноморская торговля скудеет. Итальянцы пока не готовы принять реальность и проходят стадию отрицания в виде протекционистских законов.
 

Спойлер

 

Отрицая Церковь, как иерархию и организацию, протестанты потакают анархии. Вслед за могучей структурой, рушатся вторичные от нее: сословные, властные, правовые. В Баварии деградация дошла до такой степени, что народ утратил всякие ориентиры и взялся за оружие, чтобы скинуть господ и уподобить страну крестьянской коммуне.
 

Спойлер

 

Папа Эстачио отошел к Господу и схватка под ковром обострилась вновь. Император сумел навязать выборщикам свою кандидатуру Понтифика. Но влияние Медичи в Курии осталось столь велико, что уравновесило недружественные поползновения Папы. Слабый Святейший Отец усугубил слабость Габсбурга. Массимилиано добился провозглашения Тосканы лидером Священной лиги.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вслед за старшим братом, к Богу отошел и младший. Массимилиано передал бразды правления сыну, Фердинандо, немедленно заявившему о себе как о блистательном инженере.
 

Спойлер

 

К сожалению, ему выпала участь не творца, а командира. Тосканская республика готова вести Священную лигу против вероломства мусульман.
 

Спойлер

 

А Средиземное море расходится в стороны под напором огромной флотилии легких кораблей. На флагмане имени Сципиона Африканского, покорителя Карфагена, командует морским вторжением Джованни Андреа Дориа - потомственный адмирал генуэзского флота, перешедшего под тосканские флаги.
 

Спойлер

 

 

Момент выбран удачный: армии султана ведут джихад против Речи Посполитой. Помимо итальянцев, к Священной войне присоединились испанцы.
 

Спойлер

 

Спойлер

Холодная апрельская ночь. Над побережьем Средиземного моря стоит густейший туман. Оба флота, османский и европейский, вслепую маневрируют вблизи почти невидимого греческого берега. Двигаться в темноте - плохая идея и об этом знают командующие с обеих сторон. Но каждый из них думал, что враг поджидает у открытого моря. Пройти ночью в тумане и ударить в спину противнику - таков был план.

При спущенных парусах, корабли крадучись пробираются через узкий пролив. Чтобы не потерять направление в условиях нулевой видимости, команды обмениваются перекличкой:

- ...in nomine Domini nostri Jesu Christi...
-...filius Dei...
-...бисмилляяхир-рахмаанир-рахииим...
- ???

Колокольный звон сотрясает воздух, море зажигается огнями, вопли, паника, крики - два флота столкнулись в упор, нос к носу. Куда-то в толщу тумана раздаются первые выстрелы, но недолго: целиться бессмысленно, а влага быстро приводит порох в негодность. Корабли смыкаются бортами и ревущие бойцы схватываются в рукопашную. Ломаются весла, кто-то падает в воду... началась одна из самых хаотичных свалок в истории Средиземноморья - Битва при Лепанто.
 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

На континенте под турками вспыхнули непокорные Балканы. Без сопротивления местных подойдя к крепости, где располагались османские резервы, высокомотивированные тосканцы начали войну с блистательных побед.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

"Сципион Африканский" одолел османский флот и Средиземное море, впервые за век, стало христианским. Карфаген завоеван вновь.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Длительное присутствие итальянцев на Балканах привело к культурным переменам. Все больше славян оказывается латинизировано далматским образом жизни.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Пламенный напор христиан оказался для султана настолько неожиданным, настолько неостановимым, что турок вскоре запросил мир.

 

400 тысяч погибли в Священном походе, но их жертва невероятно вдохновила европейцев. Османская империя, словно Орда Чинхисхана катилась с Востока на Запад и угрожала оставить под своей пятой половину Христианского мира. Но теперь страх отступил. Великий Враг проиграл войну на суше, проиграл войну на море. Это значит, что его можно бить, что его могущество определено лишь балансом сил, а не некой невиданной демонической силой.

Неаполь вернулся под покровительство единоверцев. Его землю разделили между собой Тоскана, Испания и непосредственные наследники королевства. Рагуза утвердила свой статус бастиона христиан, укрепившись частью сербского и албанского побережья.

По требованию Медичи, из Константинополя были вывезены многие бесценные римские и христианские реликвии. Но главное - древние Афины восстали из вековой оккупации. Наследникам Возрождения очень по душе пришлось новое единение Рима и Греции.
Византийцы, однако, испытывали гораздо меньший восторг. Республика не предоставила им независимости и даже способствует вывозу культурного наследия в Италию. Вместо восстановления собственной государственной традиции, Афины снова оказались пленниками фантазий пришлых захватчиков.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Странно наблюдать, как многие наши современники всерьез испытывают страх перед миграцией мусульман в Европу. Ведь этот вызов не нов и даже жалок.

Италия - культурное сердце Европы, формировалась при тесном влиянии арабского мира. На Сицилии некогда правили эмиры, а в Рим султаны регулярно отправляли знатных заложников. 
Испанцы - фанатичные бойцы, потомственные колонизаторы, проповедники и рыцари - буквально отвоевали свою страну у мусульман, слоями, иногда до неразличимости смешавшись с маврами генетически, культурно, архитектурно.

Поздно бояться вторжения с Ближнего Востока, поздно бояться генетического замещения - они уже случились и были успешно преодолены. А ведь в нынешнем веке нет и речи о завоевании исламскими государствами. Страх перед мигрантами - это страх перед бедными, несчастными, напуганными, оторванными от родины и семей людьми. Он должен быть слаб. Но силу ему придает внутренний кризис европейцев.

Опустошенные своим духовным падением в Мировых войнах, они приняли строгую аскезу. Восславили посредственность, чтобы умерить свое порочное тщеславие. Но теперь, спустя десятилетия, грань между покаянием и малодушием ослабла. Место духовной дисциплины заняла порочная привычка к серости. Проживая, словно туристы, в собственных городах, европейцы не только оставили любое чувство избранничества, но и позабыли, как именно к нему вернуться, каково его переживать. Их собственная высокая культура наследникам уже почти чужда, а когда слабеет цивилизованность, растет внутренний страх перед впадением в варварство. От недуга такого рода не спасут ни богатство, ни образование, ни даже самое могучее светское государство.

 

***

 

Не разделяя неуверенности своих далеких потомков, Медичи потворствуют культурному обмену. В Тоскане открылась типография их имени, призванная распространять переводы европейских текстов на ближневосточные языки и наоборот.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Фердинандо лично совершил поезду в Афины, чтобы исследовать руины древнего Парфенона - святилища, одного из символов Римской культуры. Состояние памятника консул нашел удручающим и собрал консилиум инженеров, подготовивших проект восстановления великого строения.
 

Спойлер

 

 

Освобожденные неаполитанцы вскоре ополчились против правящей испанской династии. Возрожденческий дух внушал им республиканские идеалы. Тоскана благосклонно приняла переворот.
 

Спойлер

 

Очередного Медичи забрала проклятая подагра. Место усопшего инженера занял его кузен Константино, особыми талантами не блистающий.
 

Спойлер

 

Протестантизм оказался многоголовой гидрой. Договоришься с одним лидером, на его место придут двое несогласных.

Тогда как плоды Тридентского собора постепенно приживались в католическом мире, анархичные протестанты не нашли способа преодолеть внутренний раскол. Виной тому не только национализм, жадно воспевающий любое несходство, но и сама специфика мышления новых проповедников.

Каждый, кто когда-либо спорил с адептом теории заговора, знает, как странны бывают эти беседы.
Например, вступив в полемику с противником идеи высадки американцев на Луну, поражаешься, насколько глубоки его познания. Скептик расскажет многое о светимости звезд, отражениях в скафандрах, особенностях гравитации и перемещения звездно-полосатого флага в кадре, с охотой проведет экскурс в исторический контекст события, найдя и заказчиков подделки, и исполнителей.
Часто нет даже возможности эффективно возразить - ведь оппонент действительно хорошо владеет фактами. Но по какой-то причине, столь глубокое знакомство с темой приводит его к заблуждению. А ты, не знающий и половины деталей, верно находишь суть.

Вера - это форма реакции на факты. Их мало собрать и проанализировать, порой важнее установить надежную систему авторитетов, достойных доверия. Они не только помогут выпутаться там, где паутина противоречивых знаний особенно густа, но и укрепят сердце чувством близости к истине. Ведь человек всегда помнит о своей ограниченности и теория, сколь угодно изощренная и правдоподобная, останется лишь сомнительным плодом воображения, если не станет частью традиции - не обретет многих учителей и учеников.
 
Сектант, интеллектуально замкнутый в узком пространстве своей общины, таким образом тренирует не веру, но сомнение. Скепсис - это его орудие взаимодействия с окружающим миром, который ставит теорию под вопрос и тем самым обостряет и без того болезненно живущее в сектанте подозрение в собственном несовершенстве. Став экспертом в области недоверия, он виртуозно владеет фактами, но остается далек от истины.

 

Для протестанта традиционная Церковь - это организация давным-давно ступившая на ложный путь. Более того, осознавшая это и ради защиты привилегий ведущая свою паству к заблуждению. Подделывающая историю, манипулирующая и коррумпированная. Реформация породила самую могучую теорию заговора в истории.

Не смотря на Тридентский собор, шквал критики евангелистов не ослабевает. Тоскана понемногу уступает давлению Папства и допускает Инквизицию к цензуре.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Понтифик почуял слабину в традиционной для Медичи нетерпимости к государственным клирикам. Немец поощрил Константино, благословив его возросшее давление на Синьорию.
 

Спойлер

 

Вместо них Главный консул приблизил к себе ветеранов прошедшей войны. Лояльные офицеры станут при нем основой нового, служилого сословия - проводника абсолютистской власти.
 

Спойлер

 

Спойлер

Между Валуа и Габсбургами снова развернулась война. Тоскана, уже гораздо более могучая, приняла призыв, но с неохотой. Назвав соблюдение союза достаточным старой дружбы, Константино распустил Черные отряды.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Греция, взятая в плен, победителей диких пленила.

Афинский эксклав нуждается в еде, одежде, оружии. Но для очередного завоевателя все это вторично. В местной архитектуре тосканцы находят себе путь к имперскому величию предков. Вместо нужд населения, Медичи спонсируют мегапроект: восстановление Парфенона по чертежам Фердинандо.

Стройка настолько дорогая и сложная, что одно ее существование дало импульс экономике и стало вызовом для развития хозяйства.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Протестантская анархия не поддалась умиротворению Церковью. Чего уж ждать от государств?..

С древнейших времен и до современных, страны озабочены богатством, мощью и славой. Ни толики прогресса не произошло в этом примитивном институте. Он не способен к развитию, только к экспансии.
И там где не справился диспут, религиозные беспорядки пресек топор. Император потерял терпение и взялся за репрессии против смутьянов. Ответ не заставил себя ждать - Священная Римская Империя раскололась в холодной войне.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Десятилетиями Венеция страдала от упадка, нападений мусульман и давления союзников. Город сдал почти все свои колонии без боя, в обмен на свободу. Но теперь отступать оказалось некуда.
Константино прервал вековой союз и способствовал развалу отношений республики с Испанией. Большой совет стал препятствием на пути к централизации полуострова и теперь получил требование о вхождении в состав Тосканы.
 

Спойлер

Давление на Мантую же снова втянуло страну в огонь франко-германского противостояния.
 

Спойлер

 

Спойлер

Началась интервенция. Ветераны Священной войны быстро смяли небоеспособных наемников города на воде. Мир был навязан скоро, но мудро. Константино не желал прослыть завоевателем собственного народа, а потому лишь добился сепарации от Венеции нескольких регионов.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

А вот с Мантуей обошлось без церемоний. Здесь Медичи сражался за первенство с немцем, а не итальянцем, так что мягкости интеграции места не нашлось.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Деспот Константино ушел и править сел его сын Серджио Медичи. Но он так и не успел себя проявить. На самой заре его карьеры мир раскололся в Мировой войне. 

 

Спойлер

 

Звон колоколов собирает народ на площадях, но глашатаи теряются, что ему сообщить. Мы воюем с немцами... французами... англичанами... русскими... шведами... османами... что происходит?..

Тоскана одной из первых вошла в Католический блок. Во многом, именно потому, что война не казалась вероятной. До сих пор военной силой христианского мира были только паписты. Протестанты? Ха! Мы только что разгромили турок!
Лига казалась очередным политическим клубом, где итальянцы будут опять перетягивать канат влияния на Церковь с Императором. Мало ли было таких?

Сперва о своем участии заявила всякая немецкая мелочь. Затем Австрия, Англия, Португалия, Испания, Франция, Речь Посполитая. Что же... клуб расширился. Теперь все приличные люди смогут встретиться и порешать все интересующие вопросы. Но затем защиту Шмалькальдену пообещал Московский князь... и Османский султан. Тут-то нервишки и зашалили. Пригласить себе в союзники схизматика и мусульманина? Да что эти еретики себе позволяют!

На все это с большой печалью смотрит из Рима Папа. Он в самом начале объявил о неприятии решения богословских вопросов силой и, в знак протеста, отказался возглавить лигу единоверцев.

Кого-то сожгли. Кого-то застрелили. Важна ли причина, если в Гордиев узел противоречий переплелся весь мир?..
К моменту, когда Баварский князь объявил о начале вооруженного сопротивления, никто его уже не слышал. Весь мир поглотило оглушающее молчание. Полководцы самых страшных армий своего времени напряженно глядели друг на друга, положив руку на кобуру. Миропорядок уже мертв. Удар колокола пробил о его смерти.

По площадям мира, на всех языках, в унисон доносится одно и то же послание: "Не мы начали эту войну. Но мы закончим ее."
 

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Первое крупное сражение состоялось при Брегенце. Миланцев потеснили неожиданно огромные добровольческие армии евангелистов.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Кстати, в Западной Европе феминизм снова вошел в моду. На престоле Франции - Маргарет, у англичан - Джейн, а испанцев ведет Анна.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Серджио Медичи лично командует в почти 350-ти тысячном сражении, но больших талантов ему не нужно. В такой масштабной и беспорядочной свалке армия не видит сама себя и каждый в этом хаосе насилия просто пытается выжить.
 

Спойлер

Османская империя осаждает Вену. Крылатые гусары Владислава Собеского не успели спасти город от разграбления...
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Как только турки уронили Вену, Австрия превратилась в сплошное поле битвы. Тосканцы присутствуют здесь постоянно, пытаясь спасти деморализованных союзных немцев от поражения.
 

Спойлер

Магрибская торговая компания сформировала кондотту с полицейскими функциями из подкупленных арабов против мятежных.
 

Спойлер

 

Пять лет продолжается кровокипящее месиво. Почти три миллиона солдат мертвы, полтора миллиона - в строю.
Незахороненные тела кучами сжигаются на площадях, чума забирает тех, до кого война каким-то образом еще не дотянулась. Гражданское население вырезается наравне с комбатантами, материальные потери не поддаются никакому подсчету.

Никто из выживших уже не выйдет прежним из этой бойни.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Лишь стойкость итальянцев спасает Императора от разорения и капитуляции. Как заведенные, с упорством, достойным лучшего применения, они вновь и вновь возвращаются в осажденную австрийскую столицу. Поражение? Не беда, откатились, построились и снова в горы. Смертность в регионе с обеих сторон такая, что армиям подвозят воду со стороны, чтобы не пришлось пить местную - с избытком трупного яда.
 

Спойлер

 

Десять лет мужчины Европы стоят в сапогах, по щиколотку в крови. Известие о заключении мира кричат на улицах, но уши отказываются верить: даже самые малые надежды были безжалостно растоптаны Апокалипсисом. Ум подозревает ловушку, руки не опускают смертоносных орудий. Выстрелы пушек, затихшие на улицах, преследуют выживших во снах.
Насилие не прервалось по команде, оно скорее постепенно разложилось и умерло, подобно четырем миллионам загубленных жизней.

Популяция людей в южной Германии сократилась на половину, местами - на три четверти. Голод и чума заберут около 40% сельского населения Священной Римской Империи и треть городского.    

В далеком городе Мюнстер собрались лидеры враждующих лиг. Не было среди них ни побежденных, ни победителей. Лишь отчаявшиеся и обессилившие несчастные люди.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 03.06.2021, 06:19:39 пользователем Сарин

[Chestr 13,944]

142 дева, интересно какое население предполагает такие цифры. 

[Сарин 1,006]

1 минуту назад, Chestr сказал:

142 дева, интересно какое население предполагает такие цифры. 

Явно за миллиончик, может даже около двух, учитывая, что это примерно Константинополь + Париж + почти Берлин.
Это я еще очень сдержанно качаюсь, не беру по миру дев с миноров, не слишком занимаюсь менеджментом дева у вассалов. Но все равно, в сравнении с ИИ, столица строит космодром. Похоже на механику, которая просто сильно режет сложность игры.
Поглядел на папуасов, оказалось, все не так уж плохо. Цвет столиц, который меня привлек раньше, выделяется только на их общем фоне. Качаются, но не злоупотребляют, по 30-40-50 дева, в зависимости от региона, с небольшим отставанием от Европы.

[Chestr 13,944]

2 минуты назад, Сарин сказал:

Явно за миллиончик, может даже около двух

А может и все три. 

2 минуты назад, Сарин сказал:

Качаются, но не злоупотребляют, по 30-40-50 дева, в зависимости от региона, с небольшим отставанием от Европы.

Это всё равно дичь конечно. 

[Сарин 1,006]

 

Новый Пантеон

 

В немецком городе Мюнстер встретились властители Европы, чтобы заново определить лик распавшегося мира. Собрание стало первым дипломатическим конгрессом современного типа: новый закон стал писать прагматизм полевых командиров, а не идеалистические устремления клириков.

Европейское государство все это время было теократическим. Правление осмыслялось как миссия. Как высокое призвание облагородить своим примером и мудрой политикой народ. Именно этим качеством определялась оценка власти как достойной или порочной.
Англия и Венеция могли быть сколько угодно богаты, но не заслужили почета среди соседей из-за торгашеских нравов. Испанцам хватило мощи, чтобы одолеть индейское сопротивление в Новом Свете, но никакая экономическая целесообразность не смогла навязать им полноценного рабовладения, неугодного Риму. Амбициозные лидеры при каждом влиятельном дворе, от Польши до Парижа, рано или поздно задумывались о возобновлении Крестовых походов в нищий Иерусалим. А когда завоевание-таки произошло, оставили власть над собственными народами, чтобы облагораживать местных сирийцев, арабов, евреев и европейских переселенцев.

Но теперь... теперь имя Бога утонуло в воинственных криках. Вера в свою избранность придала людям такую решимость, что даже страх вымирания не останавливал кровопролития. А неспособность договориться о самых базовых философских разногласиях придала войне особую жестокость. Не в силах справиться с этим, светские государи пресекли связь между мечом и сердцем, между властью и верой. Больше не миссии они ждали от своих подданных, а слепого подчинения.

С этого дня над Европой был возведен купол нового Пантеона - Государства, Храма всех божеств. Стремление к мощи, богатству и власти теперь затмило все прочие мотивации, поднявшись из языческого небытия. В подчиненности духовного мирскому гибнет всякая святость. Потому прошло совсем немного времени, прежде чем центральное место среди божеств стали занимать фигуры самих императоров.

Конец общего закона покончил с экстерриториальностью Церкви, разрушил правовые институты, связывавшие государства субконтинента воедино. Король французов теперь мог быть также и покровителем мусульман, если над ними властвовал. Он - абсолютный суверен, не подотчетный никому, кроме своей военной удачи. Христианский мир стал миром христиан.
 

Спойлер

 
Серджио Медичи вернулся домой военным героем. Но после близкого знакомства с бойней, его взор лишился всякой романтики и стал полон цинизма. Тоскана при нем стала избегать друзей и врагов, доверяя лишь собственному благополучию.
 

Спойлер

 

Героизм Консула и совместное участие в битвах укрепили связи на полуострове. Малые синьории признали себя вассалами Флоренции, а интеграция с Миланом перестала встречать сопротивление. Очень скоро два сильнейших города северной Италии объединились. В знак признательности, последний дож Милана был пожизненно назначен правой рукой тосканского лидера.
 

Спойлер

Авторитет Церкви падает даже в Италии.
 

Спойлер

 

Поражение могучих католических империй стало следствием их спеси. Никто не мог ожидать, что свора прибалтийских немцев или заболоченные голландские государства выставят такое число войск. С экономикой Европы что-то произошло.

 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Настало время перемен. Тосканская республика взялась сама занять место посредника в расширяющейся колониальной торговле. Медичи могут себе это позволить: благодаря узурпации власти Банк стал де-факто государственным и пустил свои щупальца во все сферы жизни полуострова. Защищенный от банкротства казной страны, он несколько деградировал, приносил прибыль не каждый год. Зато через коррупцию и принудительные кредиты создал рычаги давления на богатые семьи по всей Италии.
 

Спойлер

В Синьории прошло заседание по вопросу захваченного Туниса. Эти земли бедны, а управление крайне затруднительно: местные элиты ведут полукочевой образ жизни, знакомый для арабов, но едва понятный европейцам. Кроме того, в отличие от пустынной Испании или угрюмой Англии, в Италии не слишком популярна идея переселения куда-либо. Так что власть в этом регионе приобрела оазисное устройство: силой или подкупом торговые компании добились покорности от правителей племен, которые царствовали от имени итальянского руководства, осевшего в нескольких прибрежных городах. Коррупция и серая экономика - вечные спутники северной Африки.
 

Спойлер

 

Кроме того, чтобы избежать трений, Серджио Медичи объявил покровительство мусульманам и сохранность их имущества наравне с колонизаторами. Чем заслужил бурю неодобрения от церковных эмиссаров. Папа добивался от Флоренции ведения миссии обращения местного населения в христианство, даже если это повредило бы устойчивости коммерции.
В былые времена голос Понтифика не встретил бы сопротивления. Но антиклерикальный вестфальский настрой добрался и сюда.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Но нищей Африки было явно недостаточно. Медичи внимательно выслушал отчет купцов об испанской торговле, где была обнаружена свободная ниша.
Золотые и серебряные флоты Мадрида подвергались грабежу в свободных водах. А по прибытии, их бесценные грузы бездумно разворовывались придворными грандами. К тому же, империю душит инфляция и неспособность к внутренним инвестициям: испанская элита - это воинская элита, скептически относившаяся к образу мысли торгашей.

Итальянцы решили заняться латиноамериканской финансовой жизнью. Прежде всего, через посредническую торговлю: доставку испанских товаров на итальянских судах, как в большую Европу, так и в иберийские порты. Чтобы выбить с рынка местных конкурентов, тосканцы избрали грубый и наглый метод - наводнить испанское побережье своими кораблями себе в убыток, безжалостно демпингуя.

Расслабленное, давно отвыкшее от конкуренции иберийское купечество вдруг осознало, что в их собственной империи каждый третий перевозчик родом из Италии.
 

Спойлер

 

Тем временем, в Германии большие перемены. Габсбурги централизовали свои владения, присоединив Богемию и Венгрию, но утратили господство в Империи. Внимание Курфюрстов завоевал молодой и амбициозный северный хищник - Бранденбург.
 

Спойлер

 

Серджио передал свой пост сыну, Альберто Медичи. Ему хотелось верить, что наследнику никогда не придется видеть кровавой бойни, в которой омыл сапоги отец. Увы, эти надежды были тщетны...
 

Спойлер

 

Испания теряет колониальные доходы. Англичане грабят ее незаконными методами, итальянцы - законными. Во всяком случае, в этом убедилась королева Анна де Трастамара. Фигура Сержио, Венского льва, героя Католической лиги и боевого товарища Испании до поры смягчала ее гнев. Но теперь ярость Мадрида ничего не сдерживает.
 

Спойлер

 

Спойлер

Атлантические морские чудовища Испании неодолимой силой ворвались в рой разбегающихся по волнам купеческих суден. Берега Иберии наконец-то очистились от навязчивого итальянского говора.

Но адмирал королевы Висенте де Астурия был явно неудовлетворен происходящим. Империя должна победить в решающей битве, раздавить паразитов своим кованым сапогом, разнести деревянные посудины своими грозными орудиями!
Пафос в очередной раз подвел Испанию. Хозяйка Атлантики бросилась преследовать беглецов в мятежные воды Средиземноморья, за Гибралтар.

Средиземное море знаменито своим буйным нравом. Оно не слишком глубокое и постоянно подвержено наступлению ветров с необъятных просторов Сахары, что делает картину местных течений весьма непредсказуемой. Морские операции Атлантических хищников - Испании, Англии, Франции всегда были здесь затруднены.

Несколько недель армада ведет охоту на отстающие фрегаты, словно на кроликов. Вскоре, адмирал де Астурия добился своего: на горизонте показалась флотилия врага, собравшаяся для решающего сражения.
Но едва суда сблизились, команды с обеих сторон осознали глубину драматизма наступивших событий. Против испанцев стояли корабли бывшей Священной лиги. Той самой, что недавно исполняла свой христианский долг, освобождая единоверцев от османского варварства. Впрочем, паруса торговых кораблей огромной тучей нависали неподалеку.

Флотилии сошлись огнем. Опыт борьбы с пиратами ничему не научил испанцев. Морские чудовища, неодолимые в Атлантике, стали жертвой собственной неповоротливости. Пушки армады разрывали любого, кто попадал под их рык, но прицелиться было почти невозможно: быстрые, юркие корабли соперника маневрировали, не давая координировать огонь.

Битва проиграна. Адмирал Висенте понял это. Но он не позволит себе вернуться домой со столь позорным поражением. Капитан оглядел свою команду: глаза матросов были полны преданности. А затем скомандовал атаку на "Сципион Африканский" - единственное тяжелое судно, возвышавшееся среди роя морской саранчи.

Тосканский лидер слишком поздно осознал, что происходит, начал маневрировать, но оказался в собственной ловушке неповоротливости. Морской лев Испании взял итальянский флагман на таран.

 

Спойлер

 

 

Море деморализовано. "Сципион" единственный во всем галерном флоте предполагал хоть какой-то уровень комфорта, потому там размещалось все изнеженное высшее морское тосканское офицерство. Отвага испанского адмирала обезглавила неуловимого соперника.

Королева Анна холодно встретила поражение. Но гордость, которую подвиг де Астурии внушил грандам, смягчила ее гнев. Чтобы компенсировать неудачи, Испания запросила поддержку Португалии, до сих пор сохранявшей нейтралитет.
 

Спойлер

 

Дурные вести пришли и с востока. Прознав о самоубийстве католических морских оккупантов, османский султан пришел за золотом Медичи.
 

Спойлер

 

Тоскана дала мусульманам несколько коротких битв, но выдерживать натиск было нечем: все армейские резервы заняты убийством единоверцев. Республика капитулировала. Золотая Приштина, личный кошель Медичи, утрачена, Парфенон разрушен, а греки снова вернулись в объятия старого завоевателя.
 

Спойлер

 

Португальцы не совершили ошибки товарищей. Их тяжелые суда по какой-то причине так и не пересекли Гибралтар. Потому, пользуясь свободой маневра и поставок, тосканцы успешно преодолели Пиренеи, в то время как испанские войска тяжело преодолевали африканские пустыни.
 

Спойлер

 

Как только иберийцы покинут Африку, им удастся вернуть родные крепости и все продолжится по кругу. Мрачная перспектива длительной братоубийственной войны.

Спасла положение лишь архаичность испанского общества. Здесь дух Вестфальского мира был заметен меньше, чем где-либо еще в Европе.
Уже на поздних этапах Реконкисты Испания централизовалась. Возросшему влиянию королей подчинились религиозные ордена, а инквизиция стала де-факто светским репрессивным органом (отчего и прославилась своей свирепостью). К концу великих религиозных войн Испания уже подошла в состоянии, когда с церковной корпорации ей было уже почти нечего взять. Антиклерикальные настроения если и были, то не сопровождались политической борьбой и подавлялись светскими институтами, ведь королевское могущество маскировалось под церковное.

Потому, когда на Святейший престол избрался верный Тоскане Папа Иннокентий VIII, Испания оказалась едва ли не единственным местом, где его слово действительно имело прежний решающий вес. Понтифик потребовал заключения мира и бескровного раздела торговых зон.
 

Спойлер

 

Положение Тосканы в американской торговле закрепилось окончательно - Португалия уступила порт Танжера.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тоскана, слегка контуженная, возвращается к мирному ремеслу. Вместо процветания, амбиции Медичи погрузили страну в тяжелый кризис.
Сперва большие деньги ушли на строительство обширного торгового флота, частично потопленного. Отбить затраты он не успел из-за войны. Потерян флагман, значительная часть галер. А утрата золотой Приштины тяжело ударила по монетному двору и Банку, совершенно неготовыми к такому стресс-тесту.

 

Спойлер

 

Поправить дела правящая семья решила за счет семей поменьше. Альберто добился от Синьории реформы регионального управления. Вместо своенравной аристократии, в области назначены присланные из Флоренции чиновники. Это многих взбесило, ведь местная политика была формой семейного бизнеса для дворян в той же степени, в какой руководство столицей питало Банк Медичи.
 

Спойлер

 

Затем, Консул озаботился выжимкой всех возможных выгод из завоеванного Танжера. Сам по себе он не велик и очень плохо развит. Но здесь, словно гроздья винограда, начали создавать свои филиалы торговые и финансовые итальянские компании. Альберто влез в еще большие долги, лишь бы привлечь в регион инвестиции.
 

Спойлер

 

Принятые меры дали свои плоды. Пусть и силой, Испанской империи навязали грамотное финансовое управление американскими активами.

Это привело к глобальным последствиям. Латиноамериканская торговля не захлебнулась в алчности метрополии и Европа избежала инфляции. Колониальные предприятия южан, таким образом, сохранили свою эффективность и Генуя заняла историческое место Голландии в качестве главного узла мировой торговли.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Торговое положение страны снова внушает оптимизм. На повестке дня теперь гораздо более дорогая задача - спасение Банка Медичи.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Не только торговля бежит в Италию, но и промышленность. Рост благосостояния высших слоев общества, а также борьба с роскошью в протестантских странах привели к стремительному развитию в Тоскане парфюмерного ремесла.
 

Спойлер

 

Религиозные войны похоронили авторитет Священной Римской Империи. Теперь все чаще короли сопредельных государств стали называть себя равными императорам. Присоединилась к ним и Тосканская республика. Пусть Медичи - не монархи, но их амбиции ничуть не меньше прочих.
 

Спойлер

 

Новый статус Флоренции Альберто решил закрепить самым настоящим колониальным завоеванием.

Чтобы направить итальянцев в водах незнакомой Атлантики, ко двору был приглашен англичанин - Роберт Торнтон. Его стараниями экспедиция добралась до Карибского моря. Неподалеку отсюда Америго Веспуччи исследовал Венесуэльский залив. Заболоченная местность и хижины на сваях напомнили ему о своей родине, Венеции, в честь которой Венесуэла и получила свое название. Это обстоятельство показалось Медичи достаточной причиной, чтобы свалиться на головы местных индейцев и воткнуть в американскую почву первый итальянский флаг.
 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, родина Америго Веспуччи пребывает в низшей стадии своего упадка. Венеция теперь совершенно зависима от Тосканы и присоединение было лишь делом времени. Когда войска Медичи подошли к границам Светлейшей республики, последний бой решился дать только ее непокоренный и гордый флот.
 

Спойлер

 

Впрочем, военное поражение едва ли погубило город. С чем Венеция прекрасно справилась, так это со своим упадком. Ее пример - наглядный образец того, чему должен служить всякий успех. Красоте, самоуважению, высокой культуре, Богу, вечности.
 

 

Спойлер

 

 

Альберто Медичи забрала подагра и власть принял его наследник Филиппо. Адаптация Европы к новому миропорядку закончилась и грядет новая эпоха. Время жестокой конкуренции, национальной борьбы и бескомпромиссного депотизма.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 06.06.2021, 11:13:15 пользователем Сарин

[Chestr 13,944]

Османы чётко момент выбрали для удара. Жаль золотишко и монумент конечно. 

[Сарин 1,006]

 

 

Империя

 

Тосканская республика охватила своей властью большую часть полуострова, но до единства Италии еще очень далеко. Флорентийцы, генуэзцы, венецианцы, неаполитанцы хорошо помнят характер собственных отечеств и следуют ему. Прежде чем стать нацией, каждое европейское государство сперва должно было основать империю, способную перемолоть и уничтожить региональные идентичности. Усыновить своих подданных, учинив безотцовщину.

Первая забота государства Вестфальской модели - контроль. А с ним все еще есть ряд серьезных проблем.

Прежде всего, все еще сохранные владения Императора по эту сторону Альп. Герцогство Мантуя опирается на покровительство Берлина, который ведет совершенно Бисмарковскую политику: из опасения быть атакованным с двух сторон, Бранденбург заключил союз со своими наиболее вероятными противниками.
 

Спойлер

Кроме того, слабеющей хваткой держится за остатки своих европейских колоний Испания. Неаполь зависим лишь частично. Но самый крепкий орешек региона, конечно же, Папа Римский.

Костью в горле стоит он поперек имперских амбиций Тосканы, ведь совершенно неясно, как с Понтификом поступить. Церковь пусть и понесла огромные потери от Вестфальского мира, но все еще влиятельна и удар по Папству станет незаживающей раной во внутренней и внешней политике. Рим все еще напоминает о своих притязаниях на Италию, согласно Константиновому дару, чем подрывает легитимность власти Флоренции. Но в то же время, полностью зависит от нее в мирской сфере: торговле, инфраструктуре, даже швейцарские гвардейцы получают оплату из рук Медичи.
 

Спойлер

В экономике дела идут заметно проще. От финансовых услуг Медичи Папа даже и не думает отказываться. А сильные стороны деятельности Банка - валютный стандарт, простота операций посредством филиалов, низкие риски, многочисленные локальные инвестиции - становятся чертами Тосканской политики. Флоренция покончила с грызней итальянских полисов, отчего в регионе заметно снизилась преступность, упал спрос на кондотьеров, сократились прочие деструктивные элементы конкурентной борьбы. Кроме того, Медичи укрепляют свою власть, перераспределяя экономические потоки из богатых регионов в бедные. Так, их волей, города Генуэзского узла процветают от латиноамериканской торговли и поддерживают от упадка своих восточных соседей. Даже свежезавоеванная Венеция впервые за много лет ощутила себя востребованной.
 

Спойлер

Курс на колониализм взят Тосканой твердо. Купцы - строители империй, всегда выигрывают от унификации законов, безопасности торговых потоков и упадка мелкой аристократии. А во Флоренции Медичи - не только монархи, но и главные коммерсанты.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Филиппо взялся подкопать альянсы берлинского Бисмарка изнутри. Послевоенная дипломатическая изоляция Тосканы завершилась восстановлением старого союза с Парижем. Итальянцы и немцы теперь ревностно сражаются за внимание юного принца Луи де Валуа.

 

Спойлер

 

Подверглась давлению и Церковь. Синьория отозвала сословные привилегии по решению тех или иных конфессиональных противоречий. Вестфальское наследие слилось во Флоренции с возрожденческой политической культурой и клир оказался слишком слаб, чтобы бороться за свои древние права. К тому же, Тоскана добилась от подчиненного Неаполя, где Церковь была все еще сильна, заявления притязаний на часть Папской области.

Рим содрогнулся от такого наступления, но противостоять могучему соседу не смог.
 

Спойлер

 

Везде, где возможно, Филиппо Медичи расширяет влияние своего личного двора. Блеск и богатство приближенных к правящей семье талантов привлекают внимание, словно вернулись славные времена Козимо и Лоренцо. Но на сей раз, олигархия подчиняет своей воле не искусство, а экономику страны.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Финансовая экспансия золотого флорина вызывает особенно бурную реакцию в Испании. Архаичные гранды с возмущением наблюдают, как на противоположной стороне пролива Танжер превращается в крупный международный порт.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Экономические преобразования в стране вызвали многие ожидания от ближайшего заседания Синьории. Но дух его оказался совершенно не либерален. Консул недвусмысленно дал понять, что путь к богатству лежит теперь только через узы верности правящей семье.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Недовольство дворян Филиппо взялся компенсировать новым завоеванием. Торговый кризис в Танжере в очередной раз накалил отношения с Испанией и Тоскана, в ответ, объявила Сардинию своей землей. Война разгорелась мгновенно и на стороне Флоренции выступил Париж.
Сердце Франции итальянцы покорили не верной дружбой, но обещанием земли: аргумент куда более убедительный, чем увещевания Берлина.
 

Спойлер

 

Бедная, бедная Испания...

Совокупная мощь ее империи превышает могущество любого соседа. Но едва ли его возможно собрать в единый кулак. Медленные армады годами пересекают огромный океан. А все еще феодальная по своей ментальности аристократия использует внешний кризис скорее против своего короля, чем вражеского. Объединенным армиям Франции и Тосканы иберийцы не могут противопоставить совершенно ничего.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, в Рагузе случился политический коллапс. Череда банкротств привела страну к нищете и республика пала. Узурпатор требует от Тосканы субсидий ради укрепления порядка и собственной власти. Но вместо помощи, Медичи приютил во Флоренции правительство республики в изгнании и лишил вассала части привилегий. 

 

Спойлер

 

Колониальная политика Флоренции скоро обнажила свою паразитическую суть. Тосканцы не открывали Новый Свет, не осваивали его непаханые поля, не приглашали за океан тысячи несчастных переселенцев. Но были первыми, когда наследие чужих империй приходило время делить в Европе.
Владения за океаном казались скорее следствием завоевания престижа, чем ценным активом, потому земля там стала продаваться почти за бесценок. Медичи больше всего опасались позорного поражения, утраты колонией независимости под давлением испанцев или англичан. А потому не вытягивали из Венесуэлы денег, но напротив - поддержали бюджет и возведение необычно развитой для Нового Света военной инфраструктуры.
 

Спойлер

 

А вот на острова прибыли вовсе необычные гости. Прикупить себе новую родину вызвались рыцари-госпитальеры под руководством Джованни Паоло Ласкариса - великого магистра ордена, потомка византийской династии Никейской империи.

В обмен на посильные выплаты, новые владельцы получили обширную автономию. Скоро, следуя своей традиции, на Сент-Кристофе орден возвел крепость.

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Широкая практика военных и колониальных займов неразрывно ввязала Банк Медичи в ткань государства. Он стал слишком крупным и важным для поддержания власти, а потому искусственно защищен от банкротства. К тому же, национальная банковская система служит прокладкой между глобальным хозяйством и локальным: открывает доступ к богатствам и надежной валюте "правильным людям" и удерживает дивиденды мирового экономического роста от большинства населения.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Становление Тосканы как колониальной империи привело к качественному сдвигу: Синьория сделала своим приоритетом воссоздание могучего флота, для постоянного контроля над Средиземноморьем, испанской торговлей и ради поддержания устойчивой связи со своей американской провинцией. 

 

Пиза, Венеция и Генуя вспоминают дни своей славы и их могучие порты снова наполняются задремавшей было мощью.
 

Спойлер

 

Своего сына Консул начал готовить к правлению с самого раннего детства, но совсем не в традициях семьи, не как банкира и торговца, а как воина. В вестфальском мире золото нужно затем, чтобы заряжать его в пушки, ибо закон следует только вслед за расширением священных границ.
Так что юный Франческо Медичи даже больше обычного для семьи грезил мечтой о возрождении Римского величия своей страны. Это снова вернуло амбиции Тосканы на восток. Филиппо уже считался с порывами сына, но пока не находил его готовым к правлению, так что начал наступление против османов самостоятельно. Впрочем, ненадолго. Старость скорее воли навязала Тоскане смену руководства.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Османы оказались более боеспособны, чем иберийцы, но основной удар приняла на себя Речь Посполитая. Франческо даже с некоторой досадой отвоевал Грецию без единого значительного сражения.
 

Спойлер

 

Италия и Греция снова едины!

Во Флоренции справляется самый настоящий римский триумф. Очарованный своими фантазиями Франческо распорядился созвать целое костюмированное шествие. Заказал себе доспех, на старый римский манер, вручил декоративную форму своим солдатам, устроил в городе раздачу тог, в которых тосканцы должны были чествовать достижения своего некоронованного императора. И в назначенный день под радость и усмешки толпы, правитель явился своим подданным верхом на колеснице.
 

 

Усопший Филиппо был совершенно прав. Наследник слишком витает в облаках и мало понимает в правлении.

Получив в цари ролевика, мессеры поняли, что выиграли Джекпот. Льстецы в Синьории склонили воодушевленного Консула вернуть не только римский обычай, но и римское право - подтверждать кандидатуру государя в Республике. Никаких, разумеется, выборов! Лишь перспектива стать, как встарь, не просто императором, но солдатским императором!

Игнорируя протесты своей семьи, Медичи согласился. При Синьории сформирована комиссия Десяти, где полководцы Тосканы будут подтверждать присягу правителю каждые несколько лет.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Опыт прежней утраты Греции научил нынешних политических теоретиков. Теперь Флоренция стала опираться на местное население.
 

Спойлер

 

Под бдительным надзором итальянского купечества в Греции не допустили возникновения конкурирующей с итальянскими винами промышленности. Вместо этого братский народ учат ходить строем и массово вербоваться в армию, чтобы умирать вместо изнеженных жителей метрополии. Синьория выделила грекам постоянные дотации, чтобы поддержать солдатские хозяйства, лояльность элит и гарантировать угнетенное состояние местного виноделия.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

По пути из Греции армии Тосканы оккупировали Рагузу и свергли обнаглевшего диктатора. Флоренция основала на Балканах временную администрацию, чтобы перестроить экономику региона и переосновать государственность.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Судьба золотой Приштины неочевидна. Под варварским управлением мусульман месторождение обвалилось и целесообразность его восстановления под вопросом.

Рагузская же экономика, подобно греческой. поставлена на военные рельсы и в зависимость от поставок итальянцев. Кандидатов в новое правительство Франческо отбирал дома, во Флоренции, по собственному произволу. Личная их лояльность семье Медичи стоит превыше прочих качеств.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Все предчувствуют, перед какой бурей установилось затишье. Милитаризм, развал берлинской дипломатии, уход испанцев с полуострова приблизили час нового столкновения с Империей.
 

Спойлер

 

Для Медичи это стало чем-то вроде дела чести. Часть его души неохотно, но признавала себя посмешищем на фоне настоящего, коронованного и легитимного Римского Императора. И это чувство неприятно сверлило самооценку каждый раз, когда дипломатия требовала называть Гогенцоллерна по его полному титулу.

Европа рухнула в Бисмарковский кошмар: вторжение в равнинную Германию всех ее соседей.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вестфальский мир оказался ловушкой. Он избавил международную политику от церковных авторитетов, но породил состояние хищной и вечно враждебной анархии между странами.
Каждый, кто на благо глобальной экономики, международного права или военных конвенций поступается своим суверенитетом, теперь подвергает себя серьезному риску. Словно оружие в мексиканской дуэли между государствами, единожды поднятый щит суверенитета теперь может быть опущен только одновременно всеми участниками. Независимо от разумности аргументов сторон.

 

 

Опора на торгово-финансовый капитал и подчинение ему промышленных мощностей оставили Тоскану позади в технологической гонке. Более конкурентоспособная Голландия стала центром мануфактурного ремесла.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Избавление от внешних авторитетов развязало руки правителям в установлении беззакония внутреннего. Где нет закона - нет преступления, а значит вестфальская анархия дозволяет любые формы обращения властей со своими подданными и государь, как высший суверен, неподсуден никому.

В очередной раз Тоскана наблюдает, как коррумпированные генералы комиссии Десяти подтверждают в стране статус-кво. Свое привилегированное положение, при котором богатство не дарует свободы, закон - защиты, а справедливость - авторитета.  

Мелкие вооруженные выступления местной знати начались уже накануне торжественного события утверждения полномочий Франческо. Но когда их подавили, стало очевидно: Республика входит в мощный системный разлад.
 

Спойлер

 

***
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 12.06.2021, 17:24:18 пользователем Сарин

[NeinCat 51]

Прямо как те самые AAR-шечки, которые я впервые познакомился здесь несколько лет назад. Очень классно и очень интересно!

[Сарин 1,006]

 

В поисках идентичности

 

Мы создали Италию, теперь осталось создать итальянцев.

Массимо де Адзельо

 

Формирование нации - нетривиальная задача. Никакой правоустанавливающий документ или расчерченные генералами границы сами собой не изменят сердечной привязанности людей друг к другу. Скорее наоборот: разделение между народами требует пресечения естественной эмпатии, восприятия соседа, как равного и понятного себе. Именно поэтому национальный принцип противен имперскому.

Империи мыслят себя центром цивилизации и провозглашают собственный закон универсальным. Именно он определяет, что такое человек, как должно вести себя настоящему мужчине и женщине. Куда бы ни ступала нога английского завоевателя или русского первопроходца: в тундру, пустыню или джунгли, к татарам или африканцам - везде экспансия приобретала мессианский характер, направленный на облагораживание жизни туземцев по образу и подобию колонизаторов.

Национальный подход же утверждает, что порядок ограничен жизнью лишь одного избранного народа. Что нравы англичан каким-то органическим образом не подходят немцам. Что нет такого универсального Пантеона, где мог бы уместиться иудейский, одним евреям понятный, Бог.
Как и вестфальский мир, национализм двулик: с одной стороны, повышает терпимость между народами, поскольку запрещает распространять законы одной нации на другую; с другой - потакает ксенофобии, поскольку чужая власть и чужой закон не вызывают сочувствия и легко могут стать пугалом. В мирное время это помогает защитить границы: без общей имперской идеи, австрийцы не притязают на порядок венгров и наоборот. Но если война все-таки случается - не скованные общим законом народы быстро теряют человеческий облик. Эмпатия в этом случае даже становится сродни предательству. Немца, пытающегося подражать нравам англичан назовут "манкуртом", человеком вне культуры, который расстался умом с собственной родиной, но чья кровь никогда не позволит обрести другую.

 

Управлять этим двуличием может лишь одна общественная страта - вооруженная бюрократия, солдаты. Их униформа, марш, музыка в символическом виде означают различия между народами. Набираются рекруты из разных концов страны, из богатых и бедных, умных и глупых, простых и знатных, сплачивая общество готовностью пожертвовать собой за отечество. Но попав в земли инородцев, по рождению не способных принять закон захватчика, легко позволяют себе любые зверства.

Всякая нация вдохновляется собственным образцом человека. И человек этот облачен в военную форму.

 

Спойлер

 

Первой ласточкой стала массовая забастовка шелковых дел мастеров в провинции Комо. Они итак были склонны к шантажу, благодаря своему исключительно сложному, уникальному для европейцев ремеслу, а теперь вовсе потеряли страх: город перестал платить налоги, требуя вернуть на государственные посты местную знать, а не флорентийского чиновника.
 

Спойлер

 

Первые же стычки выявили кризис в вооруженных силах. Часть солдат перешла на сторону бастующих, а еще некоторые дезертировали. Медичи инициировал обширные и жестокие чистки среди офицерского состава, добиваясь безоговорочной преданности армии себе лично.
 

Спойлер

 

Разброд среди военных генуэзцы восприняли как возможность: город восстал.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Хотя после режима Сованаролы Медичи много сил употребили на восстановление своего авторитета, улицы Флоренции все еще помнят старые демократические позывы. Имя монаха обросло легендами, а местные доминиканцы с тихой гордостью вспоминают о своих достижениях. Теперь, в беспокойные дни, столица снова бросила вызов своим хозяевам.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, кризис поразил и Португальскую империю. Англичане активно распространяли в Новом Свете слухи об упадке Лиссабона и поддерживали деньгами всякого губернатора, который бросал королевству вызов. Карибские острова и Бразилия вступили в сговор с Лондоном против старых господ и восстали.
 

Спойлер

 

Для итальянцев это дурные вести. Колониальное управление испанцев аккумулирует торговлю в портах Севильи, где половину прибыли перехватывают купцы полуострова.
 

Спойлер

 

В ширящемся торговом кризисе Банк Медичи взялся искать альтернативные точки роста. Вместо мятежных американцев, деньги привлекли гораздо менее развитые, но покорные африканские князья. К тому же, здесь уже давно идет тяжба между Флоренцией и Святым Престолом: Папа вполне законно осудил "приобретение" Тосканой Венеуэлы, но с Черным континентом дело обстоит сложнее.
Тордесильясский договор разграничивает зоны влияния католических держав в новых землях, однако с Африкой Европа знакома давно и Медичи упорно отказываются признать ее колонией, утверждая, что континент - "всего-навсего большая бывшая провинция Римской империи", которой Тосканская республика наследует.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Упорное стремление королей Европы заменить аристократию чиновничеством - не только способ для них удержать власть. Долгие века на примере Церкви они наблюдали, что именно бюрократическое управление отличается наибольшей стабильностью и выгодой.

Свою реформу такого типа Католическая церковь провела еще в X-XI веках, в рамках так называемого "Клюнийского движения". Именно тогда для клириков был введен знаменитый целибат, что покончило с попытками передавать должности по наследству (в Православной церкви и Протестантских деноминациях эта проблема имеет место по сегодняшний день).

Наследник мог оказаться глуп, неспособен, его права - сомнительны, а нередко из-за войны, болезней или генетических отклонений нужного кандидата не оказывалось вовсе. Земли, попавшие в такой правовой вакуум, иногда на десятилетия проваливались в кризис и становились площадкой борьбы господ, равно безразличных к местному населению. 
Бюрократ же легко заменим. Его полномочия не гарантированы ничем, кроме воли вышестоящего, а потому он заинтересован проявить себя как компетентного управленца. Кроме того, способы рекрутирования кандидата позволяли большую пластичность. Так, Папа избирался на Конклаве. Рыцари Тевтонского ордена выбирали себе лидера демократическим голосованием из своего числа. Генерал иезуитов ставится лично Понтификом в рамках жесткой вертикали. Епископы в разных странах назначаются по согласованию с местной властью или без нее - в зависимости от условий договоров Рима с конкретной страной.

Гибкость управления, его стабильность, право быстро заменить недостойного лидера веками позволяли Церкви быть одним из самых успешных экономических субъектов Средневековой Европы. Ее земли было проще и дешевле взять в аренду, а монастыри легко привлекали инвестиции, из-за чего становились центрами ремесел и первых зачатков промышленности.

Светские лидеры, по очевидным причинам, вводили целибат лишь ограниченно: прав иметь семью на время службы лишались орденоподобные, лично преданные монарху мушкетеры и опричники. Так что наследный характер управления в Европе стал растворяться в чиновничестве только к ХХ-му веку.

 

Спойлер

 

Султан Сонгая Мухаммед Сонни скоро пожалел, что пригласил в свои владения европейцев. Вместе с новым собственником, на черный континент явились враждебные войска. Франческо не с кем здесь играть в дипломатию: солдатский император грубой силой "возвращает" утраченную провинцию.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Черные князья капитулировали. Горе побежденных оказалось велико. Иноземцы отрезали африканцев от побережий, захватили устья бесценных для континента рек, установили свои лагеря глубоко в саваннах, алчными руками дотянувшись до золотых месторождений.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

У Испании еще остался порох в пороховницах. К счастью для Флоренции, гранды поднатужились и одолели своих колониальных собратьев. Деньги обеих сторон продолжат наполнять тосканскую казну в прежнем объеме.
 

Спойлер

 

Свою неудачу Лондон встретил очень нервно. Такова цена протестантской этики - зависеть от ветреной природы успеха. Положив на алтарь преуспевания красоту своих храмов, жизнерадостность быта и свободное время, северяне с ужасом размышляют о перспективе провала.

Что чувствует провинциальная Америка, когда по экономическим темпам ее нагоняет Китай? Держава, что помимо экономического успеха, обладает зрелой и влиятельной философией, культурным влиянием, великими дворцами, нефритовыми гробницами и величественными Терракотовыми армиями. Что останется, если погоня за первенством вдруг окажется даже не провальной, а просто... посредственной?..

Ревность к разукрашенной и преуспевающей Тосканской республике охватила Британские острова. Она одним своим существованием угрожает главному протестантскому мифу: что деньги стоят принесенных жертв.
 

Спойлер

 

Впрочем, наследие революции Кромвеля не пережило кризиса. Вскоре испанская династия совершила переворот и вернула себе трон Англии.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Старый Франческо террором собственного народа обеспечил себе передышку, но ее плодами ему воспользоваться не суждено. Солдатский император умер в своей постели человеком с глубоко неоднозначной репутацией.

Впрочем, железный порядок и чистки лоялистов позволили передаче власти пройти по установленной процедуре, без серьезных происшествий. Семья поставила во главе Республики племянника усопшего, Евангелиста де Медичи.

 

Спойлер

 

Правящая фамилия немедленно воздала должное сословию, на плечах которого покоится наследная власть - служилому офицерству. Зависимые лично от государя солдаты стали первыми чиновниками и первыми националистами, которым предстоит перевоспитать страну по собственному образцу.

Новая униформа тосканских солдат лишена сословных различий и теперь составляется из национальных цветов и символов.
 

Спойлер

 

Спойлер

Цена борьбы была велика. Надломленные традиции свободолюбивой Италии теперь долго будут сшиваться заново искусственными административными нитями. Недоверие в обществе, подкрепленное кровью, черным отпечатком легко теперь на репутацию всей правящей семьи.
Кроме того, намеченный план выхода из экономических проблем провалился.
 

Спойлер

 

Евангелиста попытался переключить внимание Синьории на более перспективную задачу. Специальная комиссия взялась разрешить вопрос об интеграции в обновленную и единую Республику Папской области.
 

Спойлер

 

Хищники слетелись на пошатнувшееся могущество Англии. Итальянцы добиваются уступок в колониях, французы все никак не закончат Столетнюю войну, а поляки недовольны союзом островов с Москвой.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

В отличие от дяди, Евангелиста совсем не славился своей эксцентричностью. Напротив, его добродетели, тяга к философии и склонность к аскезе, вполне ожидаемы от Медичи. Разве что умеренность нравов диктовала Консулу не политически мудрая скромность, а скорее симпатия к воинской суровости.
Служилое офицерство присягнуло ему в надежде, что новый лидер удержит хрупкий порядок внутри страны в ежовых рукавицах и хорошенько припугнет соседей. Так и вышло.

Евангелиста с удовлетворением заметил, что возросший профессионализм армии хорошо сказался на скорости ее восстановления. Едва Тоскана успела разделаться с ослабшими англичанами, как государь призвал ее перешагнуть через Альпы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Мощное сопротивление немцы оказали в битве за Целе. 80 тысяч тосканцев откатились и перегруппировались.
 

Спойлер

 

Медичи принял подтверждение присяги от своих офицеров. Процедура прошла со множеством мелких нарушений, бюрократических дыр и коррупцией.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Сопротивление Вены сломлено. Под тосканское владычество попал Линц, а с Рагузой установлено сообщение по суше.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

На службу Республике поступила первая женщина-профессор, Елена Лукреция Корнаро Пископия. Кроме родного языка, она владеет еще семью. Является экспертом в богословии, музыке и математике.
 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Евангелиста влюблен в муштру. Армейские порядки при нем превратились в своего рода фетиш и простые солдаты то и дело проклинают офицеров за присягу фанатичному в дисциплине лидеру. Воинский устав - любимое чтение Консула и он не устает делать в нем все новые и новые поправки.

Чувство самодовольства, которое придала Медичи эффективная армия вредит дипломатии. Республика посчитала обременительным дальнейший союз с Францией, раз уж с немцами теперь можно справиться своими силами.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, переговоры с Папой не приносят результата. Упрямый епископ отвергает все попытки Тосканы взять над его областью управление.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Образ победоносного национального воина мало-помалу занимает свое место в сердцах итальянцев. Верность их старым семьям становится все более хрупкой, а государственная символика вытесняет сословную. Молодые люди со всех концов полуострова с гордостью носят новую синюю униформу, покоряя девушек. А отточенными муштрой повадками внушают уважение своим отцам.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Покровительство работорговле - еще одна проблема в отношениях Флоренции с Церковью.

Формально, христианство не навязывает какого-то конкретного хозяйственного порядка, в том числе не осуждает прямо работорговлю. Но с важной оговоркой: в пространстве религиозной общины хозяин и раб должны пользоваться равным почетом.
Очевидно, уважение к человеческой природе редко в реальности сочетается с ее овеществлением, это требует особого нравственного подвига с обеих сторон. Потому, Церковь обычно скорее боролась с этим явлением, как с опасным и деструктивным соблазном.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Двадцать лет дипломаты и комиссары Тосканской республики водили вокруг Папы хороводы, убеждая его присоединиться к общему национальному проекту. Понтифики менялись, но оставался стабилен их строптивый нрав. Не покоренные Античным Римом, поставившие на колени Императора Священной Римской Империи, не уступили они своего суверенитета и теперь.
 

Спойлер

 

Разъяренный своим бессилием Евангелиста перешел от пряника к кнуту. Сконцентрированная власть позволила ему совершить невиданное в Италии действие: объявить Папу персоной нон-грата в собственной стране.

 

Спойлер

 

Однако, покуситься на церковную собственность в широком смысле, консул не решился. Из-за масштабов клерикальных владений экономические последствия такого решения непредсказуемы. Кроме того, государь надеялся на раскол в римских элитах и давление на Папу изнутри.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Словно проклятие, поразила Евангелисту тяжелая болезнь.

Суеверные умы нашли в этом следствие недавней дурной политики. Циники же обвиняли в отравлении иезуитов, тайно действующих при дворе. Так или иначе, прожил после последних событий государь недолго.

Дела Республики достались его сыну Адриано, человеку по-отцовски свирепому, но не сдержанному.
 

Спойлер

***
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 17.06.2021, 02:20:32 пользователем Сарин

[Сарин 1,006]

 

Недостойное правление

 

Исторические Медичи получили корону из рук Императора и Папы, никогда не испытывая проблем с легитимностью своего положения. Но государи Тосканской республики не таковы. Они построили свое могучее царство в ущерб обоим лидерам Европы, отчего стали целью их нападок. Разумеется, ни о каком подтверждении притязаний на монарший статус речи не идет. Правящая семья, прежде гордая своим простым происхождением, теперь им тяготится: его слава надежно теперь закрепила их положение как самозванцев.

Пресса не устает смаковать ежедневные скандалы. Близость Рима  позволяет широко освещать во флорентийских газетах каждую коррупционную историю, порочную сексуальную или возмутительно роскошную для монахов жизнь. Церковные авторы, тоже многочисленные, отвечают обвинениями в тирании и незаконном положении династии. Народ же смотрит на происходящее с большой печалью, потеряв под слоями льющегося компромата доверие к обеим сторонам.

Свой шаткий трон Медичи удерживают инструментами Realpolitik: бдительным надзором за исполнительной властью, армией и экономикой. А эти звери вечно голодны.
 

Спойлер

 

В дни транзита власти Тоскана каждый раз заболевала грязной межфракционной борьбой. Адриано решил начать войну, лишь бы навязать стране единство и устрашить своих критиков демонстрацией личной власти.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Пока на западных границах идет подготовка, в Африке продолжилась колониальная гонка.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тренировки на французской границе завершены. Тосканские солдаты овеяны славой римских легионеров. Макиавелли был бы счастлив узнать, что из недр Античности вернулась старая практика: регулярная армия теперь поддерживает в порядке дорожную сеть и оборонительную инфраструктуру.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Морскую пучину покорять вышел новый флагман Республики, с говорящим именем "Цезарь".
 

Спойлер

 

Вторжение началось. Адриано не зря уделил так много внимания мобильности. Франция - грозный враг и на ее стороне почти двукратное преимущество в численности. План итальянцев состоял в эффекте неожиданности и скоростном ошеломляющем прорыве, который позволит навязать скорый мир.

Валуа, вековые друзья Медичи, пришли в ярость от вероломства бывшего союзника.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Французы действительно оказались неповоротливы, а их равнинная страна - уязвимой для маневров. В первые же месяцы войны южные форты были тосканцами преодолены и в Париже нервно зашептались о непосредственной угрозе городу.
Однако, численность войск со временем стала брать свое. Итальянцы дали несколько неудачных боев, но быстро отступали, в надежде скорее вымотать врага, чем победить.
 

Спойлер

 

Тем временем, по аристократическим клубам Италии распространяется новая мода - масонство.

 

По правде говоря, на сегодняшний день эстетика этого движения кажется почти вульгарной. Ведь она очевидно подчеркивает тот бедственный порядок, в который пришла поствестфальская сословность. Корпоративное сословное деление быстро утратило свои социальные лифты из-за упадка экстерриториальных законов. Оно стало активно вырождаться в привычное нам государственное, если угодно, классовое неравенство.

Аристократы больше не получали гербов на рыцарских турнирах, не искали славы в Крестовых походах и уже давно не считали своих королей первыми среди равных. Теперь знатный человек обычно получает свое достоинство по наследству, в качестве монаршей милости, а то и банальной покупкой. И это невыносимо скучно.
 

Спойлер

Остатки сословной гордости и бытовая праздность все еще взывали к мессианским чувствам. Юное масонство было рождено как игра аристократов в тайный монашеский орден. Игра - потому что почтенные джентльмены не горели желанием приносить суровые обеты, но хотели погрузиться в эстетику связи с великими материями. Над символикой думали недолго: все еще христиане в головах, они позаимствовали символ всеведения Троицы - знаменитый треугольник с глазом, а также создали мифологию на базе нескольких древних иудейских текстов.
Посетители салонов давно уже утратили связь с простонародьем, отчего скоро стали воспринимать труд своих подданных экзотическим и даже романтическим. Нежные белые руки знати, никогда не державшие в руках молотка, теперь наряжались в расшитые позолотой перчатки и фартуки, изображая их инфантильное намерение просвещением построить Новый мир.

 

Тайный орден, о котором, впрочем, знала каждая городская дворняга, утопал в эстетстве, изощренных ритуалах, звучных титулах, возвышенных речах о братстве человечества и великом Знании. В какой-то момент, ремесло ролевиков-аристократов стало самоценным и посетители лож начали воспринимать свою игру всерьез.

Адриано Медичи не позволил открыть в своем городе ложу: инквизиция смотрела на новые веяния с подозрением, а тянуть политику еще и в богемное сообщество было дурной манерой. Но не препятствовал посещению Тосканы масонами-иностранцами и охотно принимал их в частном порядке.

 

Спойлер

 

Тосканцы с побитыми боками, но успешно совершили рейд в процветающие французские владения. Королевские войска оттеснили их обратно, к Альпам. Здесь южане задали французам хорошую трепку, показав, что возвращение фортов потребует большой крови. Но решающей стала катастрофа при Каркасоне, где Валуа потеряли убитыми целую армию.
 

Спойлер

Адриано сумел навязать Парижу мир. Захват бывшей савойской столицы закрепил за Республикой контроль за Альпами. Кроме того, Франция передала все свои скромные владения в Африке.
 

Спойлер

Победоносные армии Медичи недолго наслаждались покоем. Флоренция снова почуяла слабость немцев. Сперва, в интересах подчиненной Рагузы развернулось наступление против славян на Балканах, а затем войска проигнорировали границы Австрии, которые Император отказался защищать.
 

Спойлер

В спину австрийцам ударила Речь Посполитая, так что Габсбурги были раздавлены, словно тисками. Владения Рагузы умножились вдвое и у Флоренции, наконец, появился сухопутный коридор в земли союзника.
 

Спойлер

 

Медичи не оставили старых привычек. Хотя финансирование искусства больше не имеет прежних масштабов, светские ученые кормились из их рук без всякой меры. Наука - это оружие, инфраструктура, новые виды пороха и артиллерии. Наука - это власть.

Виднейшие умы эпохи встретились в удаленном от большой политики и войны Неаполе, чтобы собрать разрозненные знания о мире воедино. И чем дольше они писали, тем ярче проявлялся не инженерный, а гуманитарный дух новых сочинений.

Антиклерикализм был заметен чем дальше, тем больше. В нем все сошлось воедино. И непрекращающийся спор с папскими амбициями руководить Европой. И влияние ревнующих к оригинальным орденам масонов. И множество новых открытий, демонстрирующих мир с совершенно новой стороны...

Развитие медицины рассказало многое о несовершенстве человека. О нескладности его организма, едва ли годящегося на гордое звание божьего подобия. А изучение болезней представило природу вовсе не дружелюбной силой, ведь зачастую она стремится человека убить. Все новые животные и растения, насекомые, болота, джунгли и лесные чащи вносились в категорию творений не только бессмысленных, но и деструктивных. Зачем на свете нужны волки, досаждающие крестьянам? Их нужно уничтожить. Как и крыс, ворон и прочих гадов, что служат лишь препятствием для построения Цивилизации Разума. Нового мира, где все будет подчинено строгому замыслу, расчету, полного осмысленности и комфорта для людей.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Годы войн и узурпации власти не пошли на пользу экономике. Тоскана уже давно и уверенно занимает мировое первенство, но внутри ее обширного хозяйства растет масштабный пузырь - Банк Медичи. Оплот власти семьи, рассадник и менеджер коррупции, кредитор и бенефициар войн, он уже давно не служит делу принесения прибыли. Защищенные политической волей от банкротства, его управляющие не знают настоящей конкуренции и откровенно деградируют в роскоши. От кризиса страну спасает только то, что экономика Тосканы все еще растет быстрее, чем пожирающий ее изнутри паразит.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Из Приштины пришли печальные вести - золотой рудник исчерпал себя. Исследователи сообщают, что спросом будет пользоваться местный уголь, но Адриано скептически воспринял эту идею.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Слава покровителей наук снова сделала семью Медичи объектом восхищения в... специфических кругах. Масоны, ученые и вольные просветители с удивлением и надеждой глядят на то, как Тоскана преображается в Республику Разума.

Новых авторов Адриано активно использует для давления на все еще влиятельную местную аристократию. В частности, один из проектов подразумевает передел границ внутри владений Тосканы не по традиционному или наследному признаку, а на равные ломти, по намеченному геометрическому плану. К счастью, Консулу вовремя сообщили, что реформа рискует взорваться гражданской войной, потому перемены коснулись, в основном, колониальных земель.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, на Балканах снова слышатся взрывы. Тоскана и Речь Посполитая скрестили мечи с величайшими державами Исламского мира. Хотя формальным поводом стала, как всегда, защита христиан, в реальности обе державы потакали амбициям своих правителей. Адриано надеялся еще больше породниться с Римской империей через воссоединение греческих земель под своей рукой. А польский Гогенцоллерн искал возможности вернуть себе Молдавию.
 

Спойлер

 

До сих пор Османская империя была гегемоном в Восточном Средиземноморье и даже прошлые поражения не потревожили этот статус: численность кораблей султана превосходила своих соседей. Но для галерной службы мусульмане использовали невольников и этот дефект быстро дал о себе знать. Свободные гребцы обошли своих противников в дисциплине, а османский флот прямо посреди боя частично восстал против собственных офицеров.
 

Спойлер

Опыт французской кампании пригодился на востоке. Стремительное наступление мостящих дорогу перед собой войск ошеломило мусульман и после нескольких ярких побед Балканы остались за интервентами.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

В начале войны армии христиан сомкнулись в Бессарабии, что позволило получить огромное преимущество перед разделенными на два фронта Османами. Теперь, на Кавказе европейцам предстоит испытать себя против сомкнувшихся турецко-тимуридских армий.

Особым героизмом отличилась битва за Карс. Здесь, в горном форте, 200 тысяч тосканцев лоб в лоб встретили 400 тысячную орду мусульман и обратили их в бегство.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Пока итальянские корабли патрулировали побережье, уверенные в собственной неуязвимости, Османы восстанавливали свои силы. Мелким прорывам блокад адмиралы не придали значение, а зря. Очень скоро, в Черном море флотилии сошлись вновь и теперь уже тосканские корабли большой массой легли на дно.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Война затягивается. Адриано чрезвычайно недоволен тем, что скоростное наступление не принесло быстрого мира. Упрямый султан вцепился в свою чалму и отказался капитулировать. Медленно, но верно мусульмане поворачивают ход войны в свою пользу.

Сам Хуссейн Самма, тимуридский правитель, обнажил меч и отправился на фронт, вдохновлять джихад. В Черкесии ему удалось, наконец, одолеть итальянцев, за каждого правоверного забрав жизни шести христиан.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Лишь спустя 5 лет Тимуриды посчитали свой союзный долг выполненным и убрались из войны. Великая Порта к этому моменту уже начала отбивать Балканы. Но оставшись с европейцами наедине, султан очень быстро начал терять перспективы.

Впрочем, Речь Посполитая также согласилась сепаратно покинуть кровопролитие.
 

Спойлер

 

В мирных же ремеслах Медичи лишь подтверждает свою славу поклонника прогресса. Долгие годы Тоскана игнорировала протесты Папы против африканской работорговли, но на зов масонов-аболиционистов отозвалась. 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Второе дыхание открылось и у сухопутных войск. Адриано послал их в бой без каких-либо компромиссов, с твердым намерением выбить из султана максимум возможных уступок - за всю бездну пролитой крови и свою сильно возросшую на фоне огромных потерь непопулярность.

Солдаты снова маршируют в сторону Анатолии. А тем временем, к савойской столице подошла, полная жажды отмщения, армия Валуа...
 

Спойлер

Адриано опешил. Будь он немцем или русским, его страну уже заволокло бы дымом. Но прекрасная Италия - одно из очень немногих в Европе мест с надежной географической защищенностью.

О стратегической важности перевалов говорит хотя бы то, что их удержание позволило историческому Гарибальди изолировать полуостров, сопротивляясь одновременно австрийцам и французам, в то время как сам ирредентист полагался скорее на ополчение, чем на полноценные войска.
Кроме того, всякий, кто все же пробьется через неприступные горы, окажется в компактной, богатой и густонаселенной северной части полуострова, где врага уже будет готова встречать многочисленная итальянская армия.

К счастью, захваченная у Франции провинция была укреплена по последнему слову инженерной мысли и теперь ее железные своды - единственное, что удерживает Тоскану от полумиллионной армии вторжения.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Адриано пошел на рискованный шаг. Командованию Анатолийской кампании было велено держать в секрете нападение французов, чтобы не подрывать боевой дух войск. Новости должны дойти до ушей простых солдат только после полной капитуляции султана.

Для Республики пошел обратный отсчет. Если крепости пропустят врага раньше, чем падет Осман и армия вернется, горе ждет Италию.

Константинополь упирался до последнего, но все-таки рухнул под напором заново мобилизованных солдат. Два с половиной миллиона человек отдали свои жизни, чтобы разоренный регион снова сменил владельца. Под руку Флоренции отошли все славянские поселения, кроме болгарских, а также греческие области.
 

Спойлер

 

Как и ожидалось, весть о нападении Франции подогрела стремление солдат вернуться на защиту родного дома. В ином случае, полководцы едва ли добились бы от уставших воинов готовности двигаться ускоренным маршем.

 

Валуа уже начал немного нервничать от затянувшейся осады и отправил часть войск прощупать прочие перевалы. Здесь-то, во время проверки боем на востоке страны, на французов и обрушились вернувшиеся из Анатолии ветераны.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Быстро пройдя по хорошим дорогам с востока на запад, бойцы, наконец, встретились в генеральном сражении с королевскими войсками. Савойская крепость почти пала и поражение грозит утратой очень важной стратегической позиции: в этой схватке допустима только победа.

Но Франсуа де Валуа отбросил игры. Против 150-ти тысяч Медичи он выставил 470 тысяч собственных солдат.
 

Спойлер

 

До падения Шамбери считанные недели. Все или ничего - Адриано выкупил весь европейский рынок наемников себе на службу.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Весь красный от ярости, Франсуа отступил под улюлюканье торжествующих тосканцев. Альпы остались под властью Флоренции.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Серия побед окончательно закрепила Тосканскую республику в качестве экономического гегемона Европы. Затопленный османский флот теперь не препятствует потоку товаров с Востока на Запад. Испанские доходы почти целиком переданы под внешнее управление. Крупнейшим потребительским рынком стали огромные и густонаселенные итальянские города, а не разоренные французские.
 

Спойлер

 

Адриано Медичи ушел из жизни на пике своей славы, богатства и политического могущества. Но сила правителя - в слабости республики. 

 

Его взошедший на правление сын, Пьетро де Медичи, в своей инаугурационной речи сообщил, что он - последний из Медичи, кто будет царствовать некоронованным. По праву или по произволу, но Тоскана станет империей и более не потерпит возражений со стороны кого бы то ни было.
Специальным указом была распущена Синьория. Теперь страна управляется прямыми указаниями из резиденции правящей семьи, прямо через бюрократический механизм, без всяких промежуточных представительных институтов.

Пьетро Медичи провозглашен пожизненным национальным лидером. Демократии конец.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Резкая политическая заморозка всколыхнула все тосканское общество. Но больше всего - население Перуджи. Ведь здесь таился общеизвестный секрет. Вопреки воле Медичи, масоны все-таки основали итальянскую ложу и несколько лет военной суматохи послужили для начала ее деятельности отличным прикрытием.
Возглавил ее англичанин, выступавший некогда за восстановление в Англии монархии. Но из-за симпатий к местным претендентам, а не семье Трастамара, был изгнан, после чего и получил убежище на полуострове. На политической арене Тосканы явил себя Джордж Сетон, пятый граф Винтон.

 

 

 

 

Спойлер

 

***

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 29.06.2021, 02:07:01 пользователем Сарин

[Сарин 1,006]

 

Рисорджименто

 

«Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: «вот оно здесь» или «вот там».

Ибо вот. Царствие Божие внутрь вас есть». Царство Божье созидается в сердце.

Нигде не ищите никаких очевидных признаков его пришествия.

Евангелие от Луки 17:21

 

 

Коронация Пьетро де Медичи задумана на трехсотлетие установления власти династии во Флоренции. Со времен Козимо Старого минуло несколько эпох, но его семья успешно провела страну через столетия беспокойств. Государство на вершине экономического могущества, встроено в современные колониальные цепочки поставок, его армия сторожит альпийские перевалы, наемники - колониальные владения, а флот охраняет покой Средиземного моря от любых внешних вторжений. Но, как это нередко бывает в христианских странах, бытовая сытость совсем не гарантирует общественного согласия.

Мелкие проблемы конечно есть. Например, Банк Медичи уже давно взял манеру погашать свои убытки за счет казны, а прибыли делить между узким кругом приближенных к власти лиц. Таким образом, от устойчивого макроэкономического положения страны население получает дивиденды лишь отчасти. Фискальная политика заметным бременем лежит на третьем сословии, в то время как небольшая клика традиционно слабой в Италии аристократии от него освобождена и правящая семья буквально назначает новую знать по своему произволу. Официальное и лишенное легитимности становление диктатуры смущает умы интеллигенции, но авторитарное правление Медичи уже давным-давно ни для кого не секрет. Все это - проблемы, да, но едва ли неразрешимые для такой великой державы, какой является Тоскана.

 

Корни общественного беспокойства восходят к первому тысячелетию нашей эры, когда Церковь провела колоссальную реформу, поставив светское правление в подчиненный статус относительно духовного. Впервые в истории государство оказалось должно не только поддерживать закон на улицах и сытость желудков, но и выстраивать земной порядок под стать небесному. Власть вдруг стала обязанной служить трансцендентным вещам: справедливости, солидарности, добру и свободе.

 

Спойлер

Столь высокого призвания, ясное дело, никакая администрация быть полностью достойной не может, а потому государство стало также площадкой для постоянных экспериментов, реформ, с целью добиться наилучшего порядка. Родилась идея прогресса.

Самым характерным образцом этого движения стала обитель европейской интеллигенции, сама Церковь: ее многочисленные автономные структуры управляются колоссальным разнообразием форм. В одно и тоже время Ватикан устроен как транснациональная корпорация, Тевтонский орден - цензовая республика, Госпитальеры - сословный орден монашествующей аристократии, доминиканский орден - первая республика современного типа, со всеобщим избирательным правом и тайным голосованием, бенедиктинцы близки анархистам, где решения принимаются на уровне конкретного монастыря, иезуиты - жесткая вертикальная структура, на манер военной, с абсолютным подчинением Папе и высокой долей секретности, францисканцы, всегда предпочитавшие доброе дело сложным умствованиям, взяли в управлении ото всех понемногу.

 

Неудивительно, что масонство, подражавшее орденской структуре, очень скоро перестало быть пустой салонной игрой. Аристократы вдруг открыли для себя, что ступени посвящения - это путь к мировому господству.

Ведь пропаганда того времени была очень примитивной. Сословная система сильно влияла на мышление интеллигенции, потому оно обычно сводилась к двум вариантам: народничество, с добровольными и сомнительными хождениями просветителей "в народ" и "цезарепопизму", когда политика объявлялась уделом исключительно высших слоев общества, а для низших ее образ представляли как принципиально иррациональный, непостижимый и сакральный.
Степени посвещенности же позволили работать со всем населением в целом. Самых искушенных и проверенных делом сторонников вербовали в "ядро" движения, где открывали покрытое символизмом "тайное знание" и подлинное представление о миссии масонства. А простецов стали привлекать на низшие места в иерархии броскими лозунгами и театрализованной ритуальностью.

В дальнейшем именно этот подход будут копировать уже большевики, сделав из квазиорденской организации вполне современный тип партийного руководства.
 

Спойлер

 

 

К несчастью, Рим того времени поставил совсем не на ту лошадь. В феодальном отношении Церковь всегда занимала особое место - ее сотрудники составляют собой отдельное сословие, но к нему одному она не сводится. Помимо Клира существует также Община - лишенное иерархий сообщество всех христиан. Горизонтальность и равенство в ней не просто декларативны, а демонстративны до скандальности.

Так, уже в Античности могла возникнуть ситуация, когда прихожанами одного храма становились и раб, и его господин. Войдя в церковные своды, они обязаны были отставить в сторону любые мирские границы, ссоры и обиды, чтобы пребывать равными перед Богом, равными в своем человеческом достоинстве. Многие тогда с удивлением обнаруживали друг в друге личностное содержание: хозяин убеждался, что в своих душевных терзаниях он не одинок, а порой с подобными справлялся его собственный слуга. Но община не требовала ни освобождения, ни равенства, ни братства вне церковных стен. Социальная горизонталь в миру снова выгибалась в привычные всем иерархии. Господин уходил господином, а раб оставался рабом, если только они не решат изменить это по обоюдному согласию.

По сей день христианский церковный приход - едва ли не единственное место, где прихожанин может сознаться в своей нищете, неудачливости, болезни, глупости и ничтожестве, но не встретить против себя косого взгляда. 

 

Наступающая эпоха снова, как в годы Реформации, противопоставила ценности Общины ценностям Клира. И Папство снова не распознало перемен: увлеченный политической борьбой с Медичи за Италию, Понтифик не проявил любопытства к растущим анархическим настроениям. Хуже того - информационная война в прессе для Рима оказалась проиграна. Как на белом платье хорошо заметно любое серое пятно, так и Церковь, с провозглашаемой ей высокой миссией, тяжелее государства сносит последствия политического или коррупционного скандала.
 

Спойлер

 

Потому ведущей силой социальных перемен стала не Церковь, а масонство. Светским проповедникам удалось преобразовать эгалитарные настроения в своеобразную форму патриотических чувств. Свою программу они назвали Рисорджименто - буквально, Возрождение.

Масоны обещают итальянцам Новый Ренессанс. Ведь плоды предыдущего разрушены и разбазарены. Пусть теперь полуостров не разделен границами, но разве Италия едина?...

Армии Тосканы стоят во всех городах, но их знамя - это знамя Медичи, сословный символ диктаторского произвола царствующей семьи. Наглядной сословной границей отделен папский Рим - итальянский город, захваченный погрязшими в коррупции, тщеславии и мирских амбициях попами. Италию захватили и заново разделали на части, чтобы править вечно на ее останках! Лишь через разрушение сословных оков народ сможет стать нацией, такой, какой она должна быть - свободной, единой и не знающей границ внутри себя!

Новая проповедь, подпитываемая протопартийной масонской организацией, разносится по полуострову со скоростью лесного пожара. Влиятельная ложа собралась в Венеции - крупнейшем в Италии центре книгопечатания. Видное место в ней занял знаменитый своими любовными похождениями Джакомо Казанова.
 

Спойлер

Рожденный в городе удовольствий, в семье танцора и актрисы, Казанова с малых лет ощутил в себе могучий мятежный дух. В двенадцать лет он поступил в Падуанский университет, а в семнадцать уже закончил его. Учился на церковного юриста, но в ходе занятий приобрел большое отвращение к этой профессии и стал искать увлечений более подходящих его жизнелюбию.

Отказывался соблюдать пост, искал доступа к запрещенным Церковью книгам, испытывал инфантильное восхищение колдовством. Очень рано он увлекся противоположным полом и в одиннадцать лет лишился девственности. И, если можно так сказать, о столь юном мальчишке, пустился во все тяжкие. Сексуальные отношения он продолжал затем и в двенадцать, и в шестнадцать лет, придавался похотливым увлечениям вплоть до своей старости.

В скорости пристрастился к азартным играм, отчего нередко испытывал нужду в деньгах, искал себе обеспеченных покровителей и покровительниц, готовых взять на себя его долги. Свое совершеннолетие Джакомо встретил уже совершенным сибаритом, отданным всем страстям одновременно. Однако, его интеллект при этом никуда не делся, всю свою жизнь Казанова много времени проводил на чтением и изучением различных наук. Работа и увлечения свели его со многими выдающимися умами своего времени, что и привело затем ко вступлению в масоны.

К пафосу и дисциплине ложи он, впрочем, относился с прохладцей. Более всего его влекли интересные знакомства, потому степень индоктринации Джакомо была довольно поверхностной. 

 

 

Тем временем, Пьетро Медичи живет с чувством победы и совершенно недвижимой стабильности вокруг. Он с удовольствием перенес в личную резиденцию все консульские дела и проснувшись по утру в хорошем настроении подписал указ о новом колониальном вторжении в Африке.
 

Спойлер

 

Влияние масонов, наконец, дотянулось до столицы и здесь Рисорджименто получило качественное обновление. Во Флорентийской ложе заседал Томмазо Крудели - выходец из богатой и влиятельной семьи. Идеи нового движения он принял со всей серьезностью и употребил на их реализацию свою недюжинную компетентность и интеллект. Заняв в ложе место секретаря, он де-факто начал координировать экономическую активность масонов по всей стране.
 

Спойлер

 

Он подготовил и пустил в ход первое масонское политическое оружие против Медичи - забастовки. Несколько важных хозяйственных предприятий по всей стране одновременно встали, а в иных местах даже имели место нарушения обязательств чиновников и офицеров. Протестующие требовали безотлагательного решения "римского вопроса" о воссоединении с Италией в единое государство, а также целого ряда социальных реформ уравнительного характера.

Только теперь дракон государственной власти проснулся и обратил на разросшуюся подпольную организацию свой хищный взор.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Неожиданный успех вскружил масонам голову. Бойкая пропаганда и решительная кампания политического давления, кажется, дают результаты: обескураженный государственный аппарат реагирует лениво и растеряно. Во Флорентийской ложе планируют марш непосредственно к палаццо Медичи, чтобы призвать тирана к раскаянию и единению со своим народом. 

 

Умный Томмазо Крудели же ходит по комнате из угла в угол в беспокойстве. Он не разделяет оптимизма своих товарищей, в этом затишье ему видится грядущая буря. Однако, остановить запущенный процесс уже даже ему не под силу и секретарь лишь настоял на том, чтобы неподалеку от города разместили тайник с оружием, на всякий случай.

В назначенный час несколько распропагандированных толп стали двигаться в направлении центра Флоренции, но их уже ждали. Под покровом ночи войска Медичи вошли в город и блокировали улицы. Схрон с оружием был найден и представлен как доказательство попытки государственного переворота. Солдаты двинулись на толпу, хватая и арестовывая всех без разбору, потасовка перетекла в кровавое побоище.
 

Спойлер

 

Для Флорентийской ложи это был конец. Деятельность масонов была запрещена, а их сторонники подверглись преследованиям. В ходе показательного судебного процесса многие указали на Крудели. Секретарь был брошен в башню Синьории и в тяжелейших пытках был убит. Всемирное масонство получило своего первого мученика.
 

Спойлер

 

Внезапно, в борьбе против масонства обнаружили свое единство Флоренция и Рим. Впервые за многие годы инквизиция снова была приглашена к следственным процедурам в Тоскане, а католический клир был призван проповедовать против смутьянов.
 

Спойлер

 

Под гром военных маршей во все крупные города, приютившие крупнейшие ложи, выдвинулись тосканские армии. Оккупация сословной армией из пропагандистской метафоры стала новой реальностью. Но и здесь орденский склад революционеров снова дал о себе знать.

До сих пор никто даже не пытался как-либо последовательно индоктринировать армию. А зачем? Крестьяне будут воевать из-под палки, либо ради смягчения повинностей. Сама по себе дисциплина и воинский быт иногда превосходили по комфорту труд на земле, а потому для многих это было желанной карьерой без всяких высоких слов. Вассалы связаны присягой, узами родства и коррупции со своими сюзеренами и тоже едва ли нуждаются в дополнительных мотивациях. Конечно, в час опасности капелланы и офицеры поддерживают боевой дух, но ни о каком образовании, ни о какой полноценной интеллектуальной формации речи не идет.

 

Община же говорит с достоинством человека, не разбирая его существа. Конфликт с масонами и демонстративный суд тесно познакомили солдат с их врагами. Пропагандистские листки, памфлеты и речи арестованных стали обычной темой для обсуждения и в офицерских столовых, и среди низших чинов.

 

В какой-то момент Пьетро Медичи доложили, что крайне не рекомендуется повторять Флорентийский процесс. Он обезглавил координацию протеста, но не лишил его жизненных сил. Теперь забастовки протекают стихийно и их география серьезно расширилась. Кроме того, стали ходить слухи о симпатиях оккупантов к своим пленникам.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Деньги пришлись очень ко двору. Беспорядки серьезно подточили тосканскую экономику. Будучи политическим циником, Медичи был уверен, что бунты растут из недостатка курицы в супе и новая реальность пугает его своей непонятностью: забастовщики проявляют удивительную стойкость к подкупу. В эпоху волнений Тоскана входила экономическим гегемоном, теперь же перспектива удержания этого статуса становится все более неопределенной. Даже обычно прикрытая фиговым листком экономического роста убыточность Банка Медичи стала накладывать заметное бремя на бюджет.

 

Спойлер

 

Протест идеалистов провоцирует кризис. А кризис политизирует тех, кто раньше политики сторонился. Медичи пришлось подавить ряд более привычных, "желудочных" бунтов.
 

Спойлер

 

Спойлер

Итак, мятеж не удается подавить. Но нельзя и удовлетворить его требованиям. Как быть?

Медичи предположил, что конфликт поддерживается традиционным для Тосканы соперничеством столичной и региональной аристократии. Пришлось поступиться гордостью. Флорентийские газеты объявили, что консул возобновил действие Синьории, ради преодоления настигших державу бед.
 

Спойлер

 

Большая ошибка. Снова образ реальности словно сошел с масонских карикатур: кучка аристократов собирается в столице, чтобы заново переделить страну. Возмущение было таково, что даже в запрессованной Флоренции поднялось восстание.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

По отмытым от крови мостовым застучали колесами кареты: на заседание Синьории съезжается знать. Пьетро Медичи чуть отпустил вожжи, но скоро пожалел об этом.

Лоялистская аристократия желала сохранить свои призрачные привилегии и проявить себя решительным и деятельным сторонником статуса-кво. Кроме того, не страдала она и особенной эмпатией: кого жалеть-то? Распропагандированных листовочным бредом крестьян и солдафонов? Заигравшуюся в совесть нации интеллигенцию? Не они, а мы - соль этой земли. Мы - Колонна, Сфорца, Орсини, Альбицци, Пацци - великие семьи, на чьих плечах стоит наследие культурной столицы Европы. Достойные сыны достойных отцов.

Газеты печатали речи Синьории и у каждого их увидевшего глаза лезли на лоб. Даже тирания Медичи и внутренняя оккупация были сущим пустяком, в сравнении с тем, к каким расправам призвали "лучшие люди страны".
 

Спойлер

 

Пьетро Медичи, при всех своих амбициях, все-таки не был злым человеком. Даже трусоватым: корону он желал не от великой воли к власти, а скорее как закономерный итог развития страны. Теперь же, когда пришлось столкнуться с такими неуступчивыми трудностями, ее золотой блеск перестал быть в его глазах таким соблазнительным.

Консул разогнал воинственную Синьорию обратно и объявил-таки о соглашении с забастовщиками. Осужденных по политическим статьям отпустили и теперь по мостовым Флоренции застучали каблуки пешеходов, окруженных восторженной толпой. На встречу с тираном идут торжествующие масоны.
 

Спойлер

 

 

Впервые, кажется, тиран нащупал контакт с собственным народом. Масоны объявили об основании Национального собрания, где талантливые и преданные делу реформ люди, независимо от сословия, смогут проявить себя. На практике же, сюда плавно перекочевала вся верхушка итальянских лож.

Имя Пьетро снова стали выкрикивать на улицах с восторгом и поддержкой. Но очень скоро Медичи проникся скепсисом и к этому совещательному органу...

До сих пор "революция" - слово, означавшее возвращение к истокам. Оно употреблялось, когда общество было поражено некой несправедливостью, недугом, но рецепт перемен всегда разыскивался где-то в прошлом. То, что стали изображать на бумаге просвещенцы, совсем на прошлые рецепты не походило.
Рационализм изменил мышление творцов новых документов. А корпоративная вражда с Церковью избавила их от соблазна подражать авторитетам клерикальной интеллектуальной традиции (даже вполне подходящим по смыслу, даже отцам научного метода непосредственно).
Так что взор реформаторов был смел и устремлен исключительно в будущее. "Да! Мы можем!" - говорил их взгляд.

В целях административного удобства, Италию предлагалось разделить на равные квадраты, игнорируя старые имущественные и исторические границы. Основать за государственный счет программы социального обеспечения, образования (в том числе женского), всякую должность сделать выборной без всяких цензов, кроме профессиональных.
От всего этого веяло одновременно радикальностью, прогрессивностью и... какой-то пустотой. Чем станет Италия без своих корней? Как воспримет мир эту страну, наполненную какой-то серой массой лишенных отличий граждан? А Рим? Как реформаторы вообще планируют добиться воплощения своих фантазий в реальной политике?..

Чем дольше думал Медичи, тем меньше он соглашался подписать проектов. Дебаты накалялись. Растет напряжение и с другой стороны. В интересах экономического преобразования страны, масоны добились доступа к документам. В том числе тем, к которым прежде не допускались даже высшие сановники - делам Банка Медичи. И чем больше прогрессисты читали, тем больших компромиссов требовала их совесть.
При всех своих регалиях, семейство Пьетро сохранило многие повадки банкиров. В их числе - склонность скурпулезно вести учет долгов и взаимных обязательств. С поправкой на политическое ремесло, в архив бережно складывался компромат, бесчисленные эпизоды подкупа, шантажа и махинаций разной степени сложностей, отчеты о колониальном и чиновном произволе.

"Невозможно править и не быть виновным" - утверждали циники, но объем и подробности преступлений на сей раз поставили консула в исключительное положение. Если теперь, в день становления Нового мира, гражданином будет провозглашен такой человек, что станет с его плодами?...
Дебаты о будущем Италии медленно перетекли в дебаты о судьбе семейства Медичи. Таким поворотом дел Пьетро был очень недоволен, но при попытке пресечь их, был схвачен и посажен в ту самую башню, где был замучен Томмазо Крудели. "Над вами идет суд" - пояснила стража.

В вооруженных силах произошел раскол. Сторонники Медичи демонстративно покинули Национальное собрание в знак протеста, а затем неудачно попытались взять штурмом здание Синьории. Вина за произошедшее была возложена на консула и новый режим провозгласил свой приговор: гражданин Пьетро Медичи за свои преступления подлежит казни через отсечение головы. Фамильные символы правящей семьи спущены со всех государственных штандартов.

С этого мгновения слово Революция окрасилось царственной кровью и навсегда изменило свое значение.
 

Спойлер

 

 

Над всей Италией безоблачное небо. Но дым густеет в человеческих сердцах. Под их ударами пульсирует кровь и ум выковывает совершенно новый образ государства. Республики граждан, объединенных общей национальной судьбой. 

 

Революционеры старательно избегали внутреннего раскола на фракции. Слово "партия" было совершенно ругательным. В нем они видели тень того же самого непотребного сословного неравенства, которое делит людей по привилегиям, вместо того чтобы объединять по достоинству. Но выборы нового главы Национального собрания ясно продемонстрировали, что взгляды на будущее даже среди масонов далеки от единства.

В Тоскане начались самые настоящие выборы со всеобщим, пусть и не тайным, голосованием. Однако, на головы избирателей рухнула самая разнообразная по содержанию революционная агитация. Теперь, когда возможным стало все, фантазии оказались в цене. Одни настаивали на приоритетном решении проблем внешней и военной политики, число которых с момента отсечения головы Пьетро возросло десятикратно. Другие искали продолжения банкета, с ликвидацией сословности, продолжением культурной революции и открытии новых государственных программ. Большинство же агитировало за мешанину из обеих позиций.

При крайне низкой явке дезориентированного переменами населения, победу одержал Джованни Фарнезе, ставленник Якобинцев, обещавший стране разгрести, прежде всего, внутренний бардак.
 

Спойлер

Рождение современной гражданственности - одновременно и становление, и угасание национализма как концепции. Высшей точки он достиг в практическом смысле: когда сословность отслужила свое, а классовое, партийное или иное неравенство в обществе стали объектами всеобщего презрения, лишь узы почвы и крови стали легитимными объединяющими людей факторами.

Однако идеалы новой свободы обесценили прежде сакральный статус национальных законов. Как и предшествовавшее им понятие "христианская нация", они универсальны. За правом, которому должен покориться и служить всякий человек, независимо от достатка, пола, возраста и социального статуса, должно стоять нечто большее, чем писанная декларация. За ним должен быть сокрыт тот, чей авторитет неизмеримо превосходит любовь к какой-либо чиновной организации или личности. За ним должно находиться нечто, куда можно вместить всевозможные человеческие надежды и представления о справедливости, из-за которых революционеры и вдохновляются жертвовать собой. За ним должен стоять Бог.

Не умом, так чутьем это поняли даже прожженные масонские атеисты. Не имея больше желания ссылаться на религию, они наполнили свои тексты всевозможными эвфемизмами: национальная воля, общественный договор, дух конституции. Ничто из этих понятий не является конкретным, но призвано оправдать одну единственную ситуацию: восстание народа во имя установления справедливости. Чьи конкретно мотивы будут двигать национальной волей? В чем именно состоит общественный договор? Какова разница между буквой закона и его духом? Каждый из этих вопросов обречен быть риторическим. Как и в первом тысячелетии нашей эры, трансцендентное начало в документах провозглашено высшей ценностью, погоня за которой сама по себе порождает развитие.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Между тем, внутренняя политика понемногу смешивается с внешней.

В приграничном Шамбре французы тихо поддержали реакционные силы. Инноцензо Медичи, кузен убитого государя, лично ездил в Париж, чтобы убедить короля поддержать сопротивление. Да, в прошлом между обеими державами отношения были сложны. Но предсказуемы, в отличие от враждебной всяким традициям республики-цареубийцы.
 

Спойлер

Поддержали свергнутую семью и некоторые консервативно настроенные дворяне. Глядя на Инноцензо, некоторые из них злобно процеживали сквозь зубы: "Теперь-то они поняли, что Синьория была права!". Настроения лоялистов радикализовались еще больше: в пику обещающей равенство Флоренции, дворяне объявили о жесточайшей стратификации при своем будущем правлении. Новый режим они представляли себе и другим как восстание черни и анархистов, желающих лишь беспорядочного насилия, грабежей и пьянства.
 

Спойлер

 

Рим, шокированный всем происходящим, отправил во Флоренцию своих послов, но те без разговоров были заключены в тюрьму. Папа - глава церковного сословия, представлялся одной из опор порочного старого порядка и союзником казненного Медичи.
 

Спойлер

 

Лидеры масонского движения крепко обосновались во Флоренции, но никто из них не занял руководящего поста. В этом выразилась их преданность своей идеологии: свое сознание они считали "искаженным" устаревшей сословной этикой, а потому каждый из них был непригоден для руководства молодой демократией. Править будут те, кого народ сам вытолкнет наверх из своего числа, люди, сформированные новым порядком и ему одному своим положением обязанные.

Впрочем, как и ругались консерваторы, путь к равенству начался с грабежей. Волна революционного насилия прокатилась по богатым монастырям и поместьям и горе тем, кто осмеливался поставить свое право собственности выше справедливости.

Хотя находились и иные. Часть дворян приняла (или сделала вид) идеи нового равенства и добровольно отдала под разграбление собственные роскошные жилища. Кто-то стремительно переделывал обширные здания в приют для народа, кто-то отдавал часть помещений под те или иные общественные организации. Кто-то пытался откупиться от бесчинствующей толпы, а кто-то бежал.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

С окончанием забастовок положение в экономике чуть наладилось, но ненадолго. Общий хаос, упадок внешней торговли, неопределенное положение колоний и ликвидация Банка Медичи отправили республику из одного кризиса в другой.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вскоре в столице прознали о враждебной активности на границе с Францией, город за городом возвращался под власть Медичи. Но республика слишком юна и неопытна: вместе с сословной структурой под нож пошла и армейская, а стратегию по наивности попытались согласовать на дебатах. Разумеется, в армии начался развал.

Но реакционеры сделали глупость: словно сами уверовав в свое сословное превосходство, аристократы атаковали Геную, где были расквартированы значительные силы. Лишь опыт, харизма и командный тон генерала Пьетро Леопольдо Бути остановили попытки солдат назначить командование и тактику голосованием. Ему удалось встретить бой по старинке, сразиться с Медичи методом их же военщины.

Инноцензо был убит, а с ним и последние надежды семьи восстановить свою власть. Генерал спас Геную, но был взят под стражу прибывшей из столицы следственной группой, в связи с возможным предательством революционных принципов Первой Республики.

 

Спойлер

 

К счастью, они же обнаружили во враждебном штабе доказательства французского участия и эта новость затмила споры о нравственности консервативного полководца. Национальное собрание объявило о возникновении у Тосканы нового тирана-врага.
 

Спойлер

 

Международное положение Тосканы действительно тревожно. Ни одно правительство так и не признало легитимность революционных властей. Будто все они со дня на день ожидают краха флорентийской администрации. И не сказать, что сами итальянцы свободны от подобных сомнений.

Однако вскоре в столице появились необычные гости из самых отдаленных частей Света - тайные посланцы колониальных властей. Опыт Италии вдохновляет эти молодые общества, не имеющие еще ни собственной нации, ни толкового государства. Они сами - площадка для экспериментов, угнетаемая несправедливыми пошлинами. Такая международная поддержка лучше никакой.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Наконец, Тоскана созрела для первого серьезного шага. Относится он к внешней или внутренней повестке сказать сложно, ведь речь идет о Риме - городе, статус которого защищен сакральностью Церкви и который Тоскана считает своей землей.

Последнее сословное препятствие на пути к Рисорджименто обречено на разрушение. Италия идет за тобой, Рим!
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Первые же серьезные столкновения продемонстрировали уникальную силу революционного рвения. Индоктринированный солдат - не тоже, что выброшенный на поле боя крестьянин. Его стан горд, воля тверда, свою жизнь он посвящает высшим идеалам, а потому стойко сносит невзгоды воинского быта.
Кроме того, такой солдат в свободное время еще  и подрабатывает добровольным агитатором. Теперь вражеские войска уходят не только с ранениями и потерями, но со спрятанными от офицеров итальянскими листовками и опасными идеями, которые пожрут послевоенный порядок там, где не хватило хаоса сражений.
 

Спойлер

 

Подошел к концу срок правления мессера Фарнезе. Национальное собрание бдительно проследило, чтобы полномочия были переданы в срок и по всем установленным процедурам.

Под влиянием вала международных вестей народ положился на Жирондистов - сторонников мессианской роли государства в мировой политике. Вместо того, чтобы терзать свой народ культурной революцией, они предпочитают мучать чужие, как им кажется, отстающие от них в прогрессе.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Не смотря на то, что противостоящая Тоскане коалиция очень мала, война идет с переменным успехом. Попытки революционного преобразования армии не прекратились и в каждом полку проходил собственный мини-эксперимент, где идеализм старались скрестить с нуждами фронта.
 

В немецких землях солдаты показали себя успешными агитаторами. Их противник - республика Ульм, центр Швабской лиги, прямо в ходе войны прониклась идеалами наступающих итальянцев. К моменту, когда город был взят, местные власти уже провозгласили отказ от сословного порядка. Первый эпизод удачного экспорта революции потряс и Императора, и окружающие Ульм имперские княжества. Выяснилось, что новый Тосканский режим не только устоял и способен к войне, но и чрезвычайно токсичен.
 

Спойлер

 

А вот в колониях дела идут плохо. Как и банковское дело, Медичи предпочитали держать заморские владения в личном подчинении и полагались на нанятые ими наемные бригады. После казни Пьетро контроль над колониями оказался де-факто утрачен и величайшая держава Тоскана вынуждена была признать поражение от Конго. Позор, разрушивший репутацию гегемонии.

 

Спойлер

 

Наконец, Рим капитулировал. Папская область ликвидирована и священная столица стала частью Тосканской республики.

Вот только казнить Папу рука не поднялась даже у масонов. В отличие от исторической революционной Франции, Италия весьма унитарна в религиозном отношении. Католичество в ней однозначно сильно и является одной из важнейших частей итальянской идентичности. Так что на фоне разгрома аристократии, оккупация клириков была организована гораздо мягче: не случилось ни массового убийства священников и монахинь, ни уничтожения их имущества.
 

Спойлер

 

Пока политики возятся с судьбой государственной религии, военные извлекли из произошедшего некоторые уроки. Выводы были просты: колонии трудно оборонять, они являют собой наследие прогнившего сословного порядка, сеют коррупцию и преступность. Все компании наемников были распущены, а заморские земли (кроме африканских, где государственность местных народов находилась в очень зачаточном виде) получили независимость.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, Римский вопрос стал приобретать скандальный характер. Тосканские власти выразили готовность признать католицизм государственной религией в случае, если Папа и весь клир присягнут на верность светским лидерам. Это шло против всех канонов, потому Понтифик отказался наотрез. Хуже того - он объявил себя "узником Ватикана" и призвал католиков в других странах отказать итальянскому режиму в признании.

Одна за другой во Флоренцию приходили ноты протеста с требованием восстановить Папское государство. Но Национальное собрание твердо ответило всему миру "Нет".
 

Спойлер

 

Напряжение нарастает. И вот, в парламенте уже обсуждают вопрос о том, что Папу, возможно, следует придать суду как и всякого иного гражданина, признает он себя таковым или нет. Тревожные воспоминания витают в воздухе, кажется, дебаты могут привести к непоправимому.

Революцию предали. Подпольная группа монахов и верных мирян-католиков сумела проникнуть в Латеранский дворец, где томился в заключении Понтифик, и убедила стражу тайно вызволить главного узника Европы. Побег состоялся и вскоре глава Христианского мира объявился в Брабанте, где Император-кальвинист Ламберт де Валуа предоставил ему убежище.

 

Спойлер

 

Отношения с Империей в тот же миг обрушились до самой низшей точки. Сбылись худшие опасения парламентариев: бежавший Папа - это не только центр консолидации сословного мира против молодой революционной республики. Это своего рода итальянское правительство в изгнании, живой символ и надежда старого порядка на Апеннинском полуострове. То, что главу католиков приютил Император-кальвинист означает лишь одно: против зарвавшегося революционного правительства формируется враждебная международная коалиция...
 

Спойлер

 

Шанс на национальное примирение с Церковью упущен. Но работать придется с тем, что есть. Франческо Асбурго с пафосом, римским триумфом въехал в Рим, как новую столицу Италии, первого национального государства Европы современного образца.

Итальянский триколор заменил собой все многообразие сословной государственной символики. Хотя, местами, имперские мотивы все же проступали. Так, на новую униформу солдат все-таки не удержались и поместили римского орла.
 

Спойлер

 

Нация едина, амбициозна, мнит себя светочем прогресса и образцом будущего человечества. И нация не потерпит унижений.

Боль от неразрешимости Римского вопроса грозит слишком многими бедами. Атаковать сословную коалицию следует до того, как она станет слишком широкой или приобретет поддержку предателей внутри страны. Национальное собрание стало выискивать в границах Империи слабое место.

Им стала Швейцария - страна проживания значительной итальянской диаспоры. Официальным поводом к войне стало стремление установить просвещенное правление для всех итальянцев, где бы они не жили. Объединяющий лозунг вдохновил народ и позволил пристроить на армейское попечение многочисленные толпы бедноты и деклассированных лиц - вечных спутников трудных социальных перемен.

Но реальным мотивом была все-таки символическая борьба. Папа сбежал из Италии и теперь Италия идет за его головой!
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 27.07.2021, 06:10:28 пользователем Сарин

[Сарин 1,006]

 

Война добродетелей

 

Содрогаются своды старого Вестфальского порядка. По-прежнему нет и намечается структуры, равной по влиянию Католической церкви: ни историческая французская, ни британская, ни даже будущая американская империя оказались не способны концептуально подорвать суверенный статус государств. Но региональные деспоты лишились в глазах подданных монопольного права на священный закон.

Снова всякая война стала вестись на два фронта: внешний, против наступающего врага, и внутренний - против собственных подчиненных, чье доверие родным властям пошатнулось. Европейские лидеры на удивление быстро почуяли произошедший ментальный сдвиг, но ни тогда, ни в день сегодняшний так и не изобрели для работы с ним действенного инструмента.

По большому счету, гонка революционеров за трансцендентными ценностями обрела вид критической теории: она справедливо атакует всегда недостойные высоких идеалов политические институты, но при этом отказывается признать свой порыв религиозным и в качестве рецепта предлагает лишь повторение прошлых ошибок. На месте свергнутых правителей садятся новые, снова недостойные, а затем еще и еще. Вечный внутренний невроз, не отступающее чувство собственной скорой политической конечности, стал теперь постоянным спутником европейской интеллектуальной жизни.

 

Особый статус Италии, как культурного центра континента, придал революции импульс. Еще вчера отсюда шли во все окружающие столицы новые моды, предметы роскоши и вина. А сегодня соседи с той же жадностью внимают голосу Рисорджименто. Хотя монархии запоздало попытались ввести цензуру, вирус новых идей уже обрел своих многочисленных носителей.

 

Спойлер

 

Лихорадка затронула и прогрессоров. Революция началась как борьба за судьбу итальянского народа, но теперь масонские элиты вполне осознают острую востребованность своих идей вовне. В этом странном сочетании триумфа и кризиса родилась уникальная модель политического поведения: проповедники новых идеалов приезжают в другие страны не затем, чтобы славить свое отечество, а чтобы подчеркнуть понесенные им страдания на пути к моральному превосходству. Впервые государственные лидеры излучают не царственную спесь, а ведут проповеди о душевных терзаниях, чужих и собственных.

В этом трудно не уловить следов христианской этики, где страдания - не проклятие, а испытание на пути к нравственному возрастанию. Еще Жанна Д'Арк обосновывала существование единого французского народа понесенными им потерями. Больше пострадали - значит большего достойны. Государственная добродетель же теперь - реформы, искусственно созданный кризис, в надежде на искупительное процветание в будущем.
 

Спойлер

 

Новому миру нужны новые герои.

Бытует мнение, что демократия каким-то образом поощряет индивидуализм и выстраивает государство как форму сервисных услуг. Это глубокое заблуждение.
Теперь, когда сословные перегородки рухнули, распались и обязательства, которые накладывали семейные связи. Общество больше не может призвать к происхождению, как причине поступков. Не может открыто манипулировать привилегиями избранных социальных групп. Добиться лояльности и добросовестности теперь оказалось возможно только через тщательный отбор кадров из самого широкого круга кандидатов, отличимых друг от друга только способностями и глубиной нравственной дисциплины.

В век сегодняшний вернулись светские крестоносцы. Как Церковь взывала к совести, надеждам и жертвенности, воспитав в средневековом человеке личностные качества, так новое государство опирается на духовные гражданские добродетели. Лояльность, готовность добровольцем откликнуться на призыв и осуществить общественное служение без всякой корыстной цели.

Италия, наконец, выучила уроки военных экспериментов. Демократия не прижилась в солдатских казармах, но наступили орденские порядки. Среди необычайно массовой армии добровольцев теперь сформировано элитное ядро - Преторианская гвардия. Армия граждан, названная по имени личной стражи римских императоров, которая нередко избавляла страну от непопулярных правителей. Хорошо оснащенные, глубоко индоктринированные, они искали на поле боя победы новых этических принципов, даже если это означало героическую смерть.

 

Спойлер

 

Военные реформы провел новоизбранный консул Джузеппе Барзагли, вместе с талантливым армейским снабженцем в правительстве.
 

Спойлер

 

 

Тем временем, некоторые итальянцы испытывают разочарование. Революция теперь многими мыслится как Мировая и не видно ей ни конца, ни края. Война и милитаризация чуть ослабила гуманитарный кризис, устроив на "работу" многих нуждающихся, но это было дурное решение, чтобы предотвратить еще худшее.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Появление Преторианцев повысило боеспособность республики. Благодаря быстрым маневрам, им удалось обойти разобщенную сословную тушу армий Валуа и занять обе столицы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем один из основоположников итальянского масонства, граф Джордж Сетон, подтянул свои связи на английской родине и устроил реформу среди моряков. Здесь тоже появились элитные полки морской пехоты - Корпус Сципиона. Свое имя они получили в честь римского полководца, подчинившего Риму Африку. Схожие обязанности им вменялись и теперь: их руками правительство установило контроль за владениями торговых корпораций.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Не смотря на все высокие лозунги и общественное возбуждение, лик войны на местах весьма убог. Итальянское правительство все еще страдает от тяжелого экономического кризиса, а солдаты немалую долю времени затрачивают на кормление в чужих, не разоренных революцией землях.
 

Спойлер

 

Альпийские горы отнюдь не так неприступны, как их иногда представляют. Устойчивый статус Швейцарии в мировых конфликтах продиктован прежде всего ее маргинальным положением: это одновременно окраина французского, германского и итальянского миров. Когда вторжение действительно желанно, сопротивление кантонов ломится без труда, что и продемонстрировало вторжение туда армий революции.

Не менее пуст миф о ее политической стабильности: знала она и религиозную диктатуру Кальвина, и внутренний бардак, и деспотию военных, как теперь. Оккупационное правительство итальянцев со временем завоевало симпатии местного населения. Вместо партизанской войны, швейцарцы предложили интервентам коллаборационизм - основание Гельветической республики, во всем подчиненной своей старшей "сестре" - Италии.
Альпийское государство подверглось насильственным реформам: старый федерализм кантонов был серьезно ограничен, появились первые работы о существовании швейцарской нации, а столица в Берне стала играть значительно большую роль в законотворчестве. Именно к этому марионеточному режиму восходят основные черты современного правительства Швейцарии.
 

Спойлер

 

Поражение в войне стало для Валуа последней каплей - Париж восстал и через некоторое время гильотинирован оказался еще один священный монарх.
 

Спойлер

 

Юная итальянская демократия демонстрирует все свои дурные черты. Идеологически воспламененный парламент не позволяет задержаться у власти дольше одного срока никакому правителю, а потому политический класс резко потерял в опыте, компетентности и в стратегическом мышлении. Очередные выборы омрачились целой цепочкой скандалов и массовыми выступлениями уставшего народа.

 

Спойлер

 

Заигравшиеся в Мировую Революцию масоны явно не справляются с гуманитарным кризисом, экономическими бедствиями, международной и внутренней социальной анархией. Решить все проблемы попытались переписыванием конституции.

Неблагодарный и не проявляющий теперь особых гражданских доблестей народ сам стал угрозой революционному порядку. Так что защищать дело демократии теперь призван Революционный совет - высший орган власти из пяти директоров. Отбор лидера среди них будет вестись чаще, чтобы предотвратить диктатуру, но выборы проводятся узким кругом выборщиков, способных заплатить большой налог. Чтобы избежать упреков в нарушении равенства прав, избиратели были представлены пропагандой как "активные" и "пассивные" носители гражданского достоинства.
 

Спойлер

 

Окончание войны стало бедствием для страны. С тех пор как военная служба стала способом борьбы с нищетой численность Корпуса Сципиона возросла вдвое, а Преторианцев - вчетверо. И это только элитные части. Неотесанный муштрой люд тоже активно вербуется в армию хоть и простыми пехотинцами. Первая Республика гордо называет их "Легионерами", чем поддерживает самооценку, но желудкам их государству предложить нечего. В стане врага эта орда кормила себя там же, где убивала и грабила, теперь же солдаты хищно поглядывали друг на друга.

 

Спойлер

 

Спойлер

Грабежи и контрибуции, конечно, чуть поправили дело, но нынешнее революционное правительство в Париже отказывается брать на себя долги монархии. Нужны были новые источники лояльности и денег.

Папское государство снова оказалось в центре внимания прессы. Вот только теперь масонов интересовал совсем не Рим. На влияние Понтифика списали растущую в обществе поляризацию. Дескать, сама природа католицизма приобщает человека к сословности и порочит его свободный гражданский дух.
Вместо "устаревшей" религии, прогрессивное правительство предложило народу культ Разума - масонскую идею Бога-покровителя технических достижений. Он выражал собой совершенную модель Творца-часовщика: Начала Времен, которое заложило раз и навсегда неизменные, одним ученым понятные естественные законы, объясняющие все.

Немалая часть итальянцев немедленно ошалела: до сих пор в стране была объявлена свобода совести и частичная секуляризация, но никто и думать не смел назвать основную религию населения проблемой. Но нашлись и согласные, даже среди священников.

 

Зато Сциентизм полностью устроил Директорат. До сих пор социальный прогресс понимался сродни духовному: как путь трудной, переменчивой борьбы общества за собственную нравственность, с откатами и соблазнами. Теперь же его приравняли к модели развития техники: как линейный, неотвратимый, объективно обусловленный процесс механического накопления опыта и знаний.
Это означает, что прошлое само по себе - худшая версия настоящего. Что бунт, непременный спутник духовной борьбы, бессмысленнен и даже аморален, ведь источник перемен - объективные тенденции в мироздании, а не чьи-то узкие представления о прекрасном. И в этом смысле, направлять прогресс имеют право лишь носители этих тенденций, группы людей, причастные к "тайному знанию"  науки о законах мира: ученые-материалисты, политики и разведка.

 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Резкий взлет нетерпимости был прелюдией. Внутри Италии началась охота на "тайных папистов", предателей и недостойных граждан революции. А на внешней арене снова закипела живительная война.

Жертвой вторжения стала Иберия - сердце Католического мира. Впрочем, после последних выкинутых идеологических фокусов, испанцы и сами были не прочь начистить рожи потерявшим стыд богохульникам. Латинский мир превосходит численностью итальянские войска в четыре раза, жертвы столкновения будут огромны. Но Директория не слишком жаждала возвращения своих обнищавших солдат.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вымуштрованные Гвардейцы продавливают королевские армии страшным авангардным боем, а за ними в пробитую брешь следуют неисчислимые Легионы, связывающие отбитые пространства осадами.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Лишь у Гибралтара свирепый напор Преторианцев был остановлен. Лишь при двукратном перевесе числом и воодушевлении от личного присутствия монарха иберийцы отбились.
 

Спойлер

 

Но цена была огромна. В мирное время нельзя было представить, что насквозь католическая Испания хоть сколько-то проникнется революционными идеями. Но если и есть на полуострове культ, равный религиозному пылу по силе, то это культ войны. Как и у мусульман, торжество веры в Испании тесно ассоциируется с эпохой успешных завоеваний. Скачущая взад-вперед по стране итальянская армия оставила на родине конкистадоров травматический след.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Консул Фабио Гамбакорта обнаружил себя большим любимцем творческой интеллигенции. Революционное искусство зачастую заключается в демонтаже старых, сословных и религиозных, символов, их демонстративном унижении, сожжении, обдирании лепнины, разрушении статуй и храмов. На смену сложности и изяществу приходят грубые, простые формы, понятные народу и разуму без всякой лишней расшифровки.

На какое-то время Флоренция вспомнила времена Сованаролы и ее площади снова покрылись кострами из прекрасных непотребств.

 

Спойлер

 

Империя рухнула. Снова революционеры пришли в ее столицу, но больше не желали ее покинуть. Теперь они несут с собой не победу, не репарации и грабежи, их цель - полное уничтожение прежних мирополагающих основ.

Семь дней и семь ночей на площади Кёльна горит костер. Преданы пламени бесчисленные сборники немецких законов со всех концов тысячелетней Империи Карла Великого. Сутками напролет дым уносит в небо клятвы, привилегии, свободы, права и обязательства - все то, что составляло душу феодального мира.

 

Священной Римской Империи больше нет.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Латинский мир проиграл. А с ним и надежды на восстановление в Италии прежнего порядка. Папская область повторно ликвидирована, а сам Понтифик под стражей отправился в светский теперь Рим. Испания и Португалия унижены и разграблены, а также лишились части африканских земель.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Начались массовые процессы над католическим клиром. К счастью, недавнее восстание и общая усталость итальянцев от кровопролития смягчили жестокость приговора. Церковь лишилась своих владений, была принуждена к признанию культа Разума и сосуществованию с ним, а к проповеди стали допускаться лишь священники, принесшие клятву верности революционному правительству.
 

Спойлер

 

Спойлер

Итальянская революция выстояла. Огнем и словом она перевернула в истории Европы страницу и начала новую главу.

Главу, где нет больше тысячелетней Венецианской республики, тысячелетнего Папского корпоративного государства и тысячелетней федерации немцев. Мировая Революция одержала победу, вынеся старым правительствам жестокий и унизительный приговор. Нет больше священных королей, сословных клятв, авторитета старых семей, международного права и первенства церковной морали. И никто не знает, как в таком мире возможно дальше жить.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Мир монархий скорчился в страшной боли. Его идеалы попраны, прошлое оболгано, будущее презираемо, а великие империи - стали историей. В отчаянии, взоры страдающих обратились к могучему и чудом не затронутому бойней славянскому государству - Речи Посполитой. Здесь, на дремучем востоке, крестьянство не читает итальянских газет, Церковь сильна, а внутренний враг в лице мнительной интеллигенции попал под полицейский сапог.

Приближается война Первой Коалиции, полной решимости покарать заблудшую Италию за ее бесчисленные и непростительные преступления....
 

Спойлер

 

Изменено 29.07.2021, 14:29:31 пользователем Сарин

[Cokori 25]

День добрый. Очень благодарю вам за ААР. Просто великолепно. Дай Бог вам здоровья. Чтоб никогда энергия и вдохновения вашего не иссякли.  Если можно напишите ААР ы про Гранады или государства Баяндурлу (Аггоюнлу). Ещё раз спасибо.

[Сарин 1,006]

15 минут назад, Cokori сказал:

День добрый. Очень благодарю вам за ААР. Просто великолепно. Дай Бог вам здоровья. Чтоб никогда энергия и вдохновения вашего не иссякли.  Если можно напишите ААР ы про Гранады или государства Баяндурлу (Аггоюнлу). Ещё раз спасибо.

Спасибо за теплый отзыв!
К сожалению, вне европейского региона я не так хорошо ориентируюсь, что повлияет и на качество текстов, и на глубину личного интереса. Но с другой стороны, я уже неплохо так по Европе ААРами полазил, уже местами самоповторы пошли, что тоже нехорошо) Так что "отпуск" в экзотические края вполне возможен, хотя обещать ничего не могу. Творчество - оно такое, капризное 

[Сарин 1,006]

 

Дом разделенный

 

...всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет;

и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит.

Евангелие от Матфея 12:25

 

Два десятка лет минуло со дней начала Рисорджименто. Поколение идеалистов, его начавшее, отходит на второй план: кто-то состарился, кто-то смалодушничал, был убит или бежал от захлестнувшего страну насилия. Итальянский народ, подобно христианской общине, объединился, но скоро обнаружил, что жизнь его далека от желанного порядка.

Платон был бы счастлив воспеть республику граждан-священников. Государство, управляемое нацией, исполненной духа свободы, равенства, братства, каждый день осуществляющей общественное служение. Но переменчив человек. Готовый к подвигам, он однажды соблазняется оппортунизмом. Поглощается бытом, забывая, что справедливость и совесть - столь же реальные творцы жизни, как его собственные руки.

 

Государство не может опереться в своей ежедневной функции на редкие проблески добродетелей в человеке. Потому, сохранить верность идеалам равенства и всеобщего участия оно может лишь взяв мятежные судьбы своих подданных под тотальный контроль: внушая, воспитывая, добиваясь благонадежности там, где их собственная воля окажется слаба. Сокрушив феодальные иерархии, Революция создала массовое общество. Но технический прогресс все еще не вручил ему инструментов массового контроля - телевидения, радио и рекламы.

Потому, управлять народом снова начала элита. Восстанавливаются новые иерархии - нелегитимные в горизонтальном гражданском обществе, а потому тайные и всячески замаскированные декларацией добровольности и добродетелей. Первыми стали оформившиеся вокруг парламента партийно-идеологические лагеря. Затем окормляющая их олигархия. А после - полицейские и армейские силы.

Дом снова разделился в себе.
 

Спойлер

 

Впрочем, интересы нации нынче чаще обычного совпадают с нуждами военных. Огромная и продолжающая расти армия продолжает использоваться правительством как средство борьбы с гуманитарной катастрофой, в которую Италия провалилась после ликвидации церковных образовательных, благотворительных и социальных служб. Униформа чрезвычайно облегчает распределение государственных средств поддержки.
 

Спойлер

 

Власти же субсидировали в стране огромные мегастройки, чтобы занять работой освободившиеся от войн солдатские руки. Реставрировать было что: у Церкви были отобраны многочисленные храмы, библиотеки и монастыри, а маленькому Папскому государству часто не хватало ресурсов, чтобы держать архитектурные шедевры в подобающем им блеске национального величия.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Хрупкий мир не продлился и полугода. Революционные войны вывернули Европу наизнанку и до стабильности ей еще было далеко.

Разгневанная Первая Коалиция начала наступление в январе, вдохновленная проповедями тюрингского епископа Эрнста фон Мансфелда, направленными против итальянских воинствующих безбожников.
 

Спойлер

Список врагов Италии оказался полон сюрпризов. Во-первых, туда затесался Османский султан, плохо понимающий обстановку и желавший по старинке отпилить себе давно утраченный контроль над проливом.
 

Спойлер

Но главное - в спину революционерам ударили предатели. Комитет общественной безопасности Франции выступил на стороне Коалиции. Формальным поводом стали жестокие притеснения в Шамбре, которые итальянское государство проводило против оккупированных французов. Реальные же причины были сложнее.

Франция, как более пестрое в этническом и религиозном качестве общество, гораздо тяжелее переживает революционную унификацию. Из войны внешней страна тут же рухнула в огонь гражданских противостояний, на улицах выросли баррикады, каждая партия, ненадолго взявшая власть, учиняла чистки против сословных и идеологических врагов. Начался Террор, имели место массовые убийства священнослужителей и аристократов. КОБ всеми силами старался избежать дополнения внутренних бедствий массивным вторжением, которое спровоцировала против себя Италия. Ценой невмешательства стало соучастие. Национальные интересы во Франции взяли верх над идеологической чистотой.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Популярность Парижа в Италии рухнула до неких запредельно отрицательных величин. Даже во времена правления Валуа газеты приписывали вражду порочности монархии, теперь же предательство демократических ценностей стоит клеймом на французском народе целиком.

В пику предателям, итальянские жирондисты громогласно объявили, что свой интернациональный долг страны-освободительницы Италия не забудет и поддержит всякое в мире общественное движение, устремленное к прогрессу.
Деньги получило португальское революционное подполье: полуостров в глубоком кризисе и вот-вот взорвется.
 

Спойлер

Лишь географическая обширность коалиции служит Италии преимуществом. В прямом столкновении враг способен одолеть превосходящей численностью, но Преторианской гвардии по силам добиться паритета на нескольких локальных фронтах. Революционная армия ударила во все стороны одновременно, в надежде связать соперников боем, учинить хаос и воспрепятствовать объединению.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

На море "Цезарь" встретился с объединенной полутысячной армадой врага и лишь чудом одержал победу.
 

Спойлер

 

Война между двумя национальными революционными государствами скоро обнажила свой ужасающий лик. Формальная общность ценностей выставляет обе стороны предателями в глазах друг друга, а потому придает бойне характер гражданской. Одержав военную победу, войска направляют свой гнев на гражданское население, сжигая все, что не удается похитить.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Восточная группа первой стала терпеть неудачи. Здесь гвардейцы должны были воспрепятствовать соединению славянских и турецких армий, но не успели: Галлиполи пал под градом вражеских ядер. Через проливы устремились подкрепления из Анатолии и все попытки отбить крепость провалились.
 

Спойлер

 

Однако, в целом, свою задачу на первом этапе кампании Италия выполнила. Элитные части непреодолимым барьером встретили войска Коалиции на пути друг к другу и перемололи немалую их часть. Штабы с обеих сторон с бегущим по спине холодком подсчитывают потери: столкновения начались всего около года назад, а смерть забрала уже полтора миллиона солдат. Европа впервые столкнулась с шокирующим потенциалом войны массовых обществ.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Галлиполи снова подвергся атаке - и вновь неудачно. Османы хорошо осознают важность этой крепости и привели на ее защиту огромные силы. Преторианцы героически сражались до последнего, погиб их генерал, но даже подвига оказалось мало для победы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Поражения на востоке рискуют обернуться катастрофой: остатки итальянских армий укрылись в балканском тылу, их защищают несколько крепостей, но враг окружил их, сильно превосходит числом и постоянно пополняет свои ряды. Непобедимая прежде Преторианская гвардия отправляет в столицу призывы о помощи.

 

Спойлер

 

Но в то же время осложнилась ситуация и на западе. Оскорбленные в лучших чувствах жирондистские политики приказали войскам учинить во Франции всевозможное опустошение. Армии оккупантов растянулись на местности, озлобили против себя местное население и растратили силы на террор вместо достижения военных задач.
Остатки французских сил воспользовались этим, чтобы перегруппироваться и получить подкрепление, а затем отбили Париж.
 

Спойлер

 

Зато Иберия, наконец, вспыхнула. Американцы воспользовались сложным положением своих метрополий и объявили о независимости от обеих монархий.
 

Спойлер

 

Итальянские жирондисты крепко захватили кресла благодаря активной внешнеполитической повестке. Но некоторых успехов добились и Якобинцы. Активисты провели мощную кампанию за назначение женщин на министерские посты.
 

Спойлер

 

На помощь восточному фронту были переброшены гвардейцы из Африки. Форсированным маршем они стремятся к Галлиполи, где снова разворачивается большая беда.
 

Спойлер

 

Полмиллиона солдат сошлись в битве за проклятые проливы. И снова итальянцы отступили прочь. Не помогли ни подкрепления, ни высокий боевой дух.
 

Спойлер

 

Реванш французов был недолгим. Итальянцы быстро опомнились и снова взялись за классическое военное ремесло. На какое-то время Коалиция была выбита из страны.
Для Французской республики все происходящее - сущий кошмар. Выбрав между позором и войной позор, она получила и позор, и войну. Да такую, какую не видывали, вероятно, со времен Столетней. Популярность КОБа рухнула и за оружие взялись мощные оппозиционные промонархические группы.

 

Спойлер

 

На стороне турок сражаются Арматолы - вооруженная милиция, набранная из христианского населения. Потомки византийцев активно косплеют римлян, чем сильно смущают итальянцев.
 

Спойлер

 

Свирепейшее сражение идет за Мец - последний форт свободной Франции. Утрата его означает утрату всей страны. Коалиция собралась здесь в полном составе: от французов до мамлюков и, наконец, одержала на западе стратегическую победу. Более 120-ти тысяч итальянцев и значительная часть офицерства были убиты. После таких потерь даже ударная сила революционных армий теперь будет только отступать.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Мир живых покинул Джордж Сетон - англичанин, основоположник итальянского масонства. В отличие от многих своих товарищей, он вполне удовлетворился нравами Нового Порядка и в старости жалел только об одном - что не принес огня революции на свою родину.

В честь кончины национального героя (и плевать, что англичанина) Италия направила в Лондон письмо, полное угроз и оскорблений.

Король Октавиан (ВНЕЗАПНО) Рюрикович на хамство отвечать не стал.
 

Спойлер

 

От очередного самоубийственного штурма Галлиполи восточные армии отказались. Вместо этого им была назначена эвакуация в Африку, где побитые полки еще могли навести шороху.
 

Спойлер

 

В попытке взять хотя бы символический реванш, итальянский штаб провел быструю и неожиданную вылазку в Тюрингию, где был захвачен в плен епископ Мансфелд.
 

Спойлер

 

Символические акты, подобные этому, стали теперь ценны также, как и в первые месяцы войны. Ведь боевой дух обеих сторон пребывает в упадочном состоянии.

Каждый год сражений обходится в миллион жизней. А задачи стоят ровно те же, что и в самом начале пятилетнего противостояния. Франция и Балканы превращены в огромные пожарища и перспектива штурма мощных альпийских крепостей теперь совсем не вдохновляет.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

В свою очередь, итальянские власти обвиняют в провалах Грецию и Рагузу - союзные, но не революционные государства.
 

Спойлер

 

Разочарованные собой и впечатленные учиненным хаосом, стороны вступили в переговоры о мире. Великие жертвы оказались принесены совершенно впустую: итальянцам передали символический кусок нищих африканских земель, а в ответ потребовали прекратить преследования французов в Шамбре.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Жестокое сражение со французскими "единоверцами" открыло итальянцам глаза на созданную их Новым Порядком дипломатию. Нации, объединенные кровью и почвой, теперь не смягчают отношения друг к другу благодаря экстерриториальным церковным и сословным связям. Прежняя государственная граница хотя бы частично была условной, теперь же - это Стена, а за ней могут жить одичалые. Свирепости боям придает универсальный идеологический характер противостояния, близкий гражданскому конфликту. А благодаря тому, что правительства теперь республиканские, на народы возлагается коллективная ответственность за избрание и потакание порочным парламентам.

Снова, словно в годы Реформации, революционеры выиграли у Старого Порядка войну. Но мирное время обнажило их административное убожество. Великие идеалы оказались доверены вечно недостойному их государству и было лишь делом времени, когда оно уподобит их своей грубой, прагматичной, светской, непоследовательной природе.

 

***

 

Вся мощь жирондистской пропаганды сломалась на последних выборах об простой вопрос: "И что мы получили?"

Разочарование во французском соседе, огромная цена войны и возросшая роль армии сделали общественный запрос заметно более практичным. После десятилетий риторики пафоса и мессианства итальянские газеты оглядывались вокруг себя, спрашивая: таков наш национальный интерес? Это того стоило?
Вернувшиеся с войны ветераны и популярные генералы, повидавшие кровь и не находящие для войны высоких слов, ответили на него однозначно - "нет".

Генерал Людовико Кастагнаро возглавил в парламенте движение центристов, обещавших народу думать прежде всего о его благе, в самом узком смысле этого слова. Об интересах Италии, а не Революции, которые, по всей видимости, теперь расходятся.

 

Спойлер

 

Впрочем, одно исключение все-таки нашлось. Еще во время войны Рим тайно посетил один из выдающихся американских общественных деятелей - Сэмюэль Адамс. Он основал подпольную организацию "Сыны Свободы", объединяющую сопротивление европейским монархиям в Новом Свете. Теперь ему требовалась поддержка специалистов, чтобы создать в своей структуре боеспособное крыло.

 

Жирондистское правительство обещало ему поддержку, но не успело осуществить задуманное. Когда проект перешел к Людовико, консул, удивив сопартийцев, его поддержал.
Глупо было бы отказываться от тех рычагов влияния на соседей, которые предоставляет идеологическое значение Италии. Однако, беспорядочное выбрасывание денег разнообразным бандитам и токсичную пропаганду следует заменить военным сотрудничеством по линии спецслужб. Чему "Сыны Свободы" и открыли широкие возможности.
 

К тому же, провинциальная Америка слишком незрела для классического гражданского противостояния и многие вопросы там решаются весьма... прямолинейно.

 

Спойлер

Так что Адамс вернулся домой в сопровождении 22-х тысяч отборных преторианцев. Но с условием: распространить влияние своей организации как можно шире во всем колониальном мире.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Якобинцы и Жирондисты скоро поняли, что дело плохо. Революция вот-вот погибнет под лживыми обещаниями военных карьеристов без твердой идеологии. Армия, которую взращивала одна администрация за другой, теперь стала основанием совершенно самостоятельной, циничной третьей силы в парламенте.

В прессе развернулась грязная риторическая борьба. Поляризация нарастает. Кое-кто из наблюдателей прозорливо назвал происходящее вялотекущей гражданской войной вместо политики.
 

Спойлер

 

Центристы первыми поняли правила выживания в новом мире. Раз гражданское общество всегда разгневано на государство, всегда стремится его разрушить - нужно стать ящерицей, позволять гражданам уничтожать административные конечности, каждый раз отращивая новые.

Главной политической валютой теперь стало внимание: манипулируя им, парламентские фракции переключают злого избирателя друг на друга, изображают борьбу на уничтожение, отсекают друг другу ноги и руки, но никогда не затрагивают политического тела своего существа - спонсоров, военных и пожизненных чиновников. Власть в государстве уходит в серую, почти анонимную зону и становится меркантильной до отвратительности.

Лишенные твердых убеждений империалисты легко переобуваются, лгут, запросто заимствуют повестку искреннего, а значит менее гибкого, идейного оппонента. Так что нет ничего удивительного, что Людовико стал первым консулом, которому удалось переизбраться на свой пост.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, Людовико сделал то, что любой жирондист осудил бы самым бранным словом - надавил на союзника. Подписан "Акт о переустройстве Греции", по которому Италия, со временем, сможет получить от нее любые желаемые уступки.
 

Спойлер

 

По лучшим архитектурным проектам достроен отобранный у Папы Собор Святого Петра. Его великолепие приободрило граждан, а ряд олигархов уже выкупил себе роскошные дома неподалеку.
 

Спойлер

 

 

Одной из излюбленных тем выступлений Консула стал вопрос о национальной мощи. Независимо от того, достигала ли новая Италия своих целей, благородны ли были ее мотивы, государь не уставал напоминать, что на поле боя гвардейцам и легионам никто не составил равной конкуренции. Италия должна занять ведущее место в мире, не потому что она права, а потому что ей по силам его завоевать.

В мире, где рухнули все вековые авторитеты, никому теперь нет дела до абстрактных и, кажется, несуществующих ценностей. Большое государство, словно крупный автомобиль, требует себе гаража по габаритам и не спрашивает, готов ли площадью поделиться сосед.

Директория снова начала революционную интервенцию. Прежние администрации многократно вкладывались в португальское подполье, а Адамс подрезал крылья монархии в колониях. Но Лиссабон устоял даже когда отдался революции Мадрид. Вступившие в страну итальянские части теперь совершенно не стесняются вершить порядок своими силами и в собственных интересах.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Якобинцы - наиболее анархичная, народная и хаотическая партия, нутром чуют, что с Италией что-то происходит. Правящая элита мало напоминает горячих проповедников первых лет преобразований, а ее блеск и снобизм не уступают падающим монархиям. Недавние религиозные послабления стали отличным поводом обвинить правящий класс в тайном реакционном саботаже.

Улицы Рима взорвались волной стихийного насилия. Теперь, словно во Франции, священников и монахинь убивают всерьез. Правительство же молча наблюдает за развернувшейся драмой, каждый в нем понимал, что если не дать идеалистам напиться крови, головы чиновников полетят следующими.
 

Спойлер

 

Тем временем, Великобритания продемонстрировала свою исключительность. Ее острова не затронуты революционными погромами и даже элементарными забастовками, а американские роялисты успешно подавили все восстания против короны в колониях. Своим примером монархия с парламентом немало раздражает Рим, рушит его кажущуюся непротиворечивой прогрессистскую картину мира, где дурные режимы обречены развалиться сами собой.

 

Спойлер

 

В Западной Европе царит развал. Колониальное сырье ходит с перебоями, правительства нестабильны и сражаются за свое выживание.

Выиграла от этого Речь Посполитая. Восточная империя неразрывно связана со своими колониями, ее промышленные центры не знают оккупаций, торговля стабильна, а земля богата энергетическим сырьем. В Польше началась Промышленная революция.
 

Спойлер

 

В индустриальном отношении Италии не повезло. Угля в ее землях мало, а основной капитал сколачивается в торгово-финансовом секторе.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Научный прогресс нам часто представляют как нечто однонаправленное, поступательное, неостановимое и почти пассивно присущее нашей цивилизации. Однако даже самое поверхностное знакомство с историей идей показывает, насколько хрупко это представление.

Крупные централизованные общества, надменные в своем процветании, не раз и не два обращали прогресс вспять. Целые области знаний закрывал Советский союз, скептична к сциентизму Америка, Античный Рим, Китай при династии Мин, Исламский мир времен вторжения монголов и даже Европа XIX века с гордостью объявляли: "В науке открывать нечего!".

Так и теперь физики, очарованные Ньютоновским механицизмом, на полном серьезе отговаривают студентов поступать на свои факультеты из-за полной бессмысленности научной карьеры.

 

Спойлер

 

Революционная война завершилась небывалым хамством: Италия грубо аннексировала земли своих врагов.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Мир замер в ожидании. Не признающая над собой традиции Италия теперь может основать в оккупированных землях что угодно, по взмаху пера португальцы окажутся хоть гражданами страны Оз. Но сердце империалистов действительно смягчилось затаенной тоской по монархии. Из тьмы веков поднялись древние имена римских областей, ставшие теперь названиями новых революционных республик: Лузитания и Лугдуния. Обе страны совершенно открыто назывались "сестринскими", на манер Гельветической республики, а значит их торговля, политика и вооруженные силы прямо подчинены стыдливо прикрытой революционной риторикой Итальянской империи.

 

Спойлер

 

Итальянский народ получил свой кусок. Наконец-то правительство может честно сказать, за какие такие выгоды пролилась кровь. Людовико переизбрался, но нация не вполне разделила его торжество. Горький осадок какого-то самообмана осел в горле избирателей. Сытая практичность все-таки не способна подменить собой мессианские настроения, даже если они несут с собой горечь поражений.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Важная победа одержана в Латинской Америке. "Сыны свободы" смогли отбить у метрополии одну единственную восставшую против англичан колонию.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Под каток культурной революции попал рабочий класс: якобинцы организовали серию нападений на луддитов, как врагов технического прогресса.
 

Спойлер

 

Следующие выборы центристы проиграли, не смотря на весь запас ресурсов и самых циничных политических методов. Их успехи стали для избирателя тем, отчего он порой стыдился смотреться в зеркало: иллюстрацией лицемерности декларируемых идеалов.

Жирондисты снова встали у руля, однако, сущность Италии необратимо переменилась. Кроме тяги к реформирующим страданиям в ней поселился аппетит к успехам и шовинистическое ощущение постыдной гордости за них.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

[Chestr 13,944]

В 12.06.2021 в 23:42, NeinCat сказал:

Прямо как те самые AAR-шечки, которые я впервые познакомился здесь несколько лет назад. Очень классно и очень интересно!

Это да. Шедевр одним словом. 

[Сарин 1,006]

 

Гибель республики

 

Пока мы воюем в Европе, война остается гражданской.

Наполеон Бонапарт

 

Сегодня мы зачастую представляем политику как борьбу между элитами за экономические ресурсы. Это убеждение кажется одновременно циничным и интуитивно понятным, действенным как для развитых стран, так и для отстающих. Многие люди самых разных взглядов, а порой и сами политики, его разделяют. Однако, убедительная простота сложных терминов - повод задуматься.

 

Основные понятия в науке о власти были сформированы давным-давно. В дивные времена, когда в Англии цвели виноградники, а Испания была покрыта шапкой из зеленых лесов. Промышленная революция еще не сделала экономику рукотворной, какой она является сейчас, а потому сама идея управления урожаями с высоких трибун жила лишь в мистических головах придворных жрецов. Мир существовал в почти нулевых колебаниях роста мирового хозяйства. Однако, объясняющая сила таких слов как "тирания", "демократия", "гражданин" не отличается от дня сегодняшнего. Голландцы в Новое Время успешно обращались к древнеримскому способу воспитания патриотического духа, словно не существовало между их цивилизациями пропасти в тысячу лет. И мы свободно можем учиться искусству управления у людей древности, ведь в нем остается сохранной одна константа - природа человека.

Политика - это высшая форма общения между людьми. Процесс, в котором, во имя разрешения конфликтов, самые непохожие, даже враждебные друг другу люди ищут совместную опору в общем документе, справедливости и священном ритуале. Самые древние символы правления - своды законов, расписанные столбы и памятники - подчеркивают величие духовных ценностей и мир между спорящими сторонами, ради общего стремления к ним. В этом смысле, нет разницы, идет ли речь о международных отношениях или спорах об автономии провинций от столицы - всюду опора на общие символы помогает человеку подняться над ограничениями собственной материальной природы. Голодать, тяжело трудиться и даже умирать за трансцендентные идеалы, сближающие общества людей.

Но 250 лет назад кое-что изменилось. С высоких трибун заговорили не просто о допустимости вражды, а о политике, как средстве вечного, присущего самой природе общества, конфликта. Будь то либеральная борьба победителей против неудачников, социалистический классовый антагонизм, расовая война за жизненное пространство или модные нынче сражения за идентичность - всюду человек стал противопоставляться человеку. Родилось партийное парламентское деление.

Политические идеологии формировались по всем модам XIX-го столетия: они должны были функционально занять место гонимой ото всюду Церкви, но при этом держать вид наукообразности, строгой приверженности исключительно материалистическому взгляду на мир. Каким-то образом необходимо было одновременно сохранить христианскую идею прогресса, реформирующую государство гонку за трансцендентным, но избавиться в мировоззрении от всякой потусторонности. По способу возникновения и левые, и правые разделяют родство с такими "замечательными" дисциплинами как гомеопатия, хиромантия и биоэнергетика. И их манера справляться с политикой порой не сильно превосходит потуги последних заниматься наукой.

Трансцендентные, религиозные, символические понятия теперь пытаются "перетянуть" в мир материальный. Справедливость представляют равенством доходов, доходы - как свободу, призвание - как профессию, самосовершенствование - как путь к рыночному успеху, национальную гордость - как следствие успешных войн, а мужество - лишь игрой гормонов. Но как только человек осознает иллюзию, случается "ментальный ожог" - материя оказывается не так привлекательна, как ценности, к ней устремленные. Вечная недостойность правительством высоких идеалов перекочевала в жизнь отдельного гражданина и цена этого иногда очень высока. Бизнесмен, положивший жизнь на карьеру, но не нашедший в успехе счастья, убивает себя. Разочарованными возвращаются с войны солдаты. Попытка уколами обрести мужество оборачивается искусственно созданной инвалидностью.

А партийные идеологи ищут виноватых. Ведь материальный, объективный мир исключает серьезное отношение к субъективному содержанию человеческой души. Ее недуги стали представляться игрой внешних сил, соблазны - чужой манипуляцией, грехи - чьим-то актом враждебности, отчаяние - следствием недостойного правления.
Либеральный миф представляет виноватыми, порочными и даже опасными нищих. Левые клеймят невыносимость материальной культуры. Правые  - влияние инородцев. И  каждый в своей вечной войне обещает лишь временные победы через уподобление государства собственным партиям.

Секуляризация, некогда призванная освободить правителей от влияния церковников, оказалась иллюзией. Ведь на смену клирикам пришли партийные работники. В отличие от Церкви, они мыслят себя действующими только в материальном мире, а потому не разделяют власть на светскую и духовную, не знают ни христианского смирения перед властями, ни недостойных для светских духовников должностей. Место туманных, философских и часто реакционных поисков Божьего промысла заняли рациональные, жесткие и конкретные предвыборные программы. Партии подчинили себе государства и насквозь пропитали политику светским, тотальным в методах, антагонистическим культом.

***

Для Италии это составило внешнеполитическую дилемму. В соседних Франции и Испании к власти пришли революционеры, но ожидаемого единения не случилось. Партии не обладают экстерриториальным церковным влиянием, предел их мечтаний ограничен пределами могущества их собственных государств. А потому, сразу после занятия столиц, мятежники охладели друг к другу. Никто из них не желал, чтобы вместо собственной партии в стране хозяйствовала чужая.  Ревность подкрепилась политическим чутьем, дурно реагировавшим на итальянскую воинственность - из-за недавнего захвата Португалии многие опасались, что Рим хочет восстановить свою древнюю империю.
 

Спойлер

 

Только что потеснившие центристов жирондисты вынесли урок из успехов конкурента. Выборы выигрывает колеблющееся большинство - все те, кто не решается примкнуть к какой-либо из сторон токсичной внутриполитической грызни. Эти малодушные избиратели всегда верны только двум идолам - своему кошельку и статусу-кво. Так что обычно сконцентрированная на внешних врагах партия занялась внутренней политикой.

В сохранности осталась экономическая подчиненность сестринских республик. Но пример Испании и Франции не должен стать для местных революционных правительств заразительным. Так что в столицы марионеток отправились небольшие войсковые соединения - Эвокаты. Названные в честь древнеримских добровольцев и ветеранов, близких по статусу к офицерам, они стали глазами и ушами Италии в этих странах. Официально дело было представлено как акт самопожертвования: дескать, во время войны итальянские части пойдут погибать в авангарде, чем создадут Риму легальный повод для защиты союзника.
 

Спойлер

 

Статус-кво же поддерживается общим мифом, создаваемым интеллигенцией. Правильное изложение истории здесь стало важным как никогда. Образование в сестринских государствах было национализировано, а где нужно - выделены средства на дополнительное "просвещение".

 

Португальцы с удивлением узнали, что поднявшие Новый Свет до своего уровня иберийские монархии на самом деле были жестокими завоевателями, эксплуататорами и рабовладельцами. Миллионы индейцев-полукровок по обе стороны Атлантики выставлены жертвами геноцида. А подъем науки в Европе после падения Рима начался вовсе не при Карле Великом, а только в Эпоху Ренессанса, когда наполненная интеллигенцией Церковь отчего-то перестала ученых массово сжигать.
 

Спойлер

 

Тем временем, Америка проигрывает борьбу за свою независимость. Британская монархия жестко взялась за плеть и вложила много средств в подавление мятежа. Сэмюэль Адамс с горечью констатирует поражение Сынов Свободы и Рим отправил флотилию, чтобы вывезти своих людей из зоны конфликта.
 

Спойлер

 

Участие Италии для всех было очевидно, но Рим все равно попытался прикрыть неудачу благовидным предлогом: на обратном пути оперативникам было поручено провести рейд против туземцев на севере Канады, а также покончить с карибским пиратством.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Если что у масонов и вызывает презрение большее, чем европейская религия, так это суеверия туземцев. Мотив высадки в Канаде был прост - флорентийские искусствоведы пожелали выставить в своем городе экзотического иннуитского божка. Выступившие против разорения своего святилища местные жители были перебиты, а священные камни погружены на корабли.
 

Спойлер

 

 

После долгой подготовки, "провинившихся" в балканской войне греков лишили государственности. Аннексия должна была принести в страну прогрессивные революционные принципы и стать воротами в мир современных государств. Жирондистские партократы с совершенно империалистическим пафосом стали наводить здесь свои порядки и очень скоро на карте мира появилось новое сестринское государство - Эллада.
 

Спойлер

 

Отношения с французскими товарищами все накаляются. Париж всерьез взялся идеологически обособиться и пропагандирует собственную версию просвещения. Особое возмущение вызывает его прагматичная внешняя политика: он не следует за Италией в принципиальности и свободно заключает союзы с монархиями и теократиями, если те обещают выгоды.
 

Спойлер

 

Война непопулярна в народе. Но ради идеологической последовательности жирондисты готовы израсходовать свой накопленный политический вес.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Преторианцы штыком и пулей объяснили Франции ее положение куда успешнее партийных демагогов. Республика публично раскаялась в своих враждебных намерениях и объяснила предательство идеалов революции влиянием врагов народа в парламенте. На площади снова заработала гильотина. Порочный союз с Мюнстером расторгнут, а в качестве компенсации Париж отдал несколько окраинных провинций.
 

Спойлер

 

Разборки партократов народ не оценил. Дала о себе знать благородная черта демократий: вера в универсальный естественный закон побуждает граждан сочувствовать даже врагу, а потому военные вынуждены оправдываться, словно ведут гражданскую войну. Свидетельства об учиненном насилии просочились в прессу и победоносную армию народ встретил протестами, демонстрациями и обвинениями в аморальности.
 

Спойлер

 

В руках итальянцев оказалось несколько швабских немецких провинций. Заносчивый Рим в непосредственный контроль стал верить больше, чем в идейное единодушие, потому несколько окрестных городов решено было силой объединить в очередную сестринскую республику. Под удар попал даже Ульм - первое добровольно принявшее новый порядок государство, после Италии.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

На карте Европы появилось еще одно древнеримское имя - Реция. Первое крупное революционное государство немцев.
 

Спойлер

 

На волне падающей популярности Консула успехов во внутренней повестке добились якобинцы. Давным-давно объектом их серьезного раздражения является колониальный капитализм. Судьбы негров итальянцев волнуют мало, зато деятельность торговых компаний с полным основанием называют пережитком деспотизма. Африканская олигархия была выкормлена непосредственно Медичи и за счет подкупа удерживала свои позиции при всех политических трясках.

Вопрос о низких достоинствах колониализма поднимался и ранее. Так, например, американские владения отпустили на волю уже в первые годы реформ. Но Черный континент нуждается не только в свободе, но и устроении хотя бы примитивной государственности. Что требует не только воли, но и расходов. Тяжелое экономическое положение же преследует Италию с момента казни Медичи и расставание с колониями всякий раз откладывалось под угрозой дефолта.

Но с обострением партийной борьбы национальное бедствие перестало казаться чем-то неприемлемым. Напротив - если жирондисты потеряют контроль над государственным долгом, то это надолго станет путевкой якобинцев во власть, у которой их представители продержались оскорбительно мало.

Чем хуже - тем лучше. Антагонизм-таки взял верх и итальянское государство взялось раскурочивать собственную олигархию.
 

Спойлер

 

Африка никогда не была благодатным местом для миграции, а итальянцы не слишком горели желанием покидать свою прекрасную родину. Но за века сосуществования кое-какие европейские поселения по обе стороны Сахары все-таки образовались.

Руководство компаний крепко обжило два торговых порта в Триполи и Алжире. Чиновники редко покидали свои резиденции, предпочитая устанавливать власть дистанционно, руками полубандитских арабских и негритянских формирований. В сущности, это был скорее рэкет, чем классическое освоение дикой земли. В центральной Африке же поселения итальянских рабочих разрослись вокруг местных золотых месторождений.
 

Спойлер

 

Пять городов - пять столиц. Рим довольно произвольно расчертил границы новых революционных государств, занявших место торговых компаний. Впрочем, из-за нехватки кадров, в новый правящий класс частенько пересаживались бывшие коммерсанты. По устоявшейся традиции, названия взяли с древних карт.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Кризис обострился незамедлительно. Нынешние управленцы - не ровня талантам Медичи, Банк в их руках используется скорее как приложение к печатному станку и из проблемного актива превращается в катастрофический.
 

Спойлер

 

Благодаря репутации безальтернативной первой экономики мира, вера в платежеспособность Италии среди иностранных инвесторов все еще крепка. Но перебои в социальном обеспечении внутри страны побуждают искать новые меры.

Жирондисты остались верны себе, избрав путь войны. Разорение отсталых немецких княжеств укрепит подчиненную Рецию и пополнит желудки голодающих солдат.
 

Спойлер

 

Народное недовольство крепнет и лишь усугубляет ситуацию. В стране бастует около трети предприятий.
 

Спойлер

 

Катастрофа. Вторая Коалиция феодалов, врагов народа и мракобесов давно уже стала набирать мощь, чтобы снова атаковать Республики граждан. Но лишь с присоединением Британии набралась на то решимости. Вторжение в Германию стало последней каплей даже для обычно отстраненного Лондона.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Зато на суше боеспособность гвардейцев по-прежнему создает легенду. В битве при Гейдельберге собрались враги Италии со всей Европы: от Дании до Испании, больше полумиллиона бойцов обрушились на почти вдвое меньшие силы обороны Реции. Битва Народов осталась за армией граждан.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спины революционной армии непреодолимой стеной стоят на страже Отечества. Но внутренняя вражда, недальновидная политика и близорукость опустошили страну хуже всякого врага. Из избирательного цикла Италия вышла уже почти неуправляемой, блокады прервали едва дышащую торговлю, а военные расходы умножились втрое.

Первая экономика мира рухнула в тяжелый дефолт. Мировая экономика лишилась ~ 180 тысяч флоринов, что составляет доход первой десятки крупнейших экономик за несколько десятилетий. Лишь вражда между воюющими блоками, приведшая к размежеванию торговых потоков, не утянула на дно победителей вместе с побежденными.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Рухнула вся система военного снабжения. Но даже теперь Рим не сдается. Позади солдат не просто столица, а последняя надежда Человечества на обретение Свободы!
В отчаянии, правительство выступило с призывом к военным держать строй своими силами - пока столица не восстановит контроль над ситуацией.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Новости приободрили штаб монархистов. В Пфальце собралась еще одна полумиллионная армия и только теперь удалось выбить гвардейцев за Альпы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

На Мирной конференции в Париже подписан не мир, но приговор.

Италия отказалась от всех своих прямых и косвенных владений к северу от Альп. Ее Легионы распущены, а вместе с ними рухнула и вся цепочка государственной помощи бедствующим слоям населения. На 20% сокращена численность Преторианцев. Корпус Сципиона уволен, а военный флот запрещено отстраивать заново.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Начались утомительные годы восстановления. Словно после буйного пьянства, Италия приходит в себя, тяжело осознавая произошедшее.

Сложно посчитать, богатства скольких поколений были сожжены в огне революции и еще сложнее определить, стоило ли оно того. Рим все еще очень влиятелен, богат, но любая его военная инициатива теперь под строгим внешним надзором.

Вопреки ожиданиям якобинцев, пробиться к власти им не удалось. Воцарившаяся в стране анархия оставила Преторианцев самой организованной силой и те предпочли вспомнить славные традиции предков, организовав вокруг кабинета жирондистов патриотическую диктатуру. Маттео Конти, конечно, исправно ходил на выборы, но их результат был предрешен заранее.
 

Спойлер

 

Сомнения в идеалах революции поразили, наконец, саму Италию. В стране возникло влиятельное крыло монархистов, призывающих вернуть хотя бы часть прежних порядков. После некоторых споров вокруг экономики, реакционеры попытались восстановить Синьорию, но были подавлены гвардией.
 

Спойлер

 

В то же время, в странах победителей поражение Италии дало обратный эффект: масонское подполье встревожилось возможной близкой кончиной своей утопии и перешло к решительным действиям.
 

Спойлер

 

Но знамя Революции недолго лежало в грязи. Париж осуществил свою сияющую мечту и объявил себя наследником и защитником Свободного мира. Франция вступилась за английское подполье и объявила Диего Рюриковичу войну.

 

Спойлер

 

Престарелый Маттео Конти стал слаб здоровьем и в последние выборы даже не вышел к народу, чтобы раздать очередные клятвы и обещания. Преторианцы угрозами заставили старика назначить себе преемника из числа популярных офицеров-патриотов. А затем принудили подписать все возможные и невозможные документы, передающие в руки военных все государственные вопросы, включая подготовку конституционной реформы.

На поругание демократических принципов Рим ответил равнодушием. Политика, демагогия, ценности - все утратило доверие населения. Итальянская республика погибла и на смену ей пришла военная автократия.
 

Спойлер

 

Следующие два года хунта работала над новым обликом Итальянского государства. Цели были весьма прагматичны, но от того сложны.

Рим необходимо было примирить с окружающим миром, вернув его в один ряд с респектабельными монархиями. Но также важно было сохранить социальное наследие революции - гражданственность. В конце концов почти все гвардейцы вышли из низов и восстановление дворянства рискует подорвать их авторитет. Но прежде всего, узурпаторы нуждались в возвращении народного доверия, чтобы страна снова ожила.

Голос народа снова должен быть слышен, а значит и сохранены демократические порядки. От восстановления Синьории отказались сразу, осточертела и старая партийная вражда. Гвардейцы сошлись на разделении страны по территориальному, а не фракционному принципу, на манер Британии, но без Палаты Лордов, аристократов и с большей открытостью для желающих голосовать городов.

 

Спойлер

 

Разгон военными партийных верхушек благотворно сказался за свободе слова. Гвардейцы заметили, как итальянцы пишут друг другу сочувствующие письма. Служат мессы и осторожно справляют церковные праздники в семейном кругу. Когда дым идеологических баталий в прессе развеялся, оказалось, что большинство населения Италии по-прежнему исповедует старый-добрый католицизм. Конформистский, не радикальный, не враждебный революции, но все еще ободряющий в эпоху бедствий.

Консолидирующая и гуманистическая религия может и не направляет прогресс, но объединяет нацию и служит утешением в эти непростые времена. Культ Разума перестал поддерживаться на официальном уровне (хотя и не был запрещен для тех, кто им проникся), а цензура и гонения католиков были прекращены. 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Французы преуспели. Им удалось то, на что не хватило смелости Италии - Париж войной пошел на Лондон за свободу его американских марионеток. Последняя колониальная империя хрустнула и надломилась, а Новый Свет расцвел буйным цветом независимых государств.
 

Спойлер

 

Жизненный путь Маттео Конти прервался и нация встречает нового лидера, личность которого до последнего дня не называлась (вероятно, сами гвардейцы не раз меняли кандидата).

Лидера, ограниченного конституционным разделением властей, но больше не скованного партийной дисциплиной и избирательным циклом.
Лидера, который призван вернуть Италию в стан великих держав.
Лидера, который смог бы навести порядок внутри страны и покончить с унижениями в Париже.
Лидера, достаточно харизматичного, чтобы внушить оптимизм даже самым отчаявшимся.

К глубокому облегчению народа, это имя уже было овеяно некоторой славой в Италии. К парламенту вышел Наполеон Бонапарт.
 

Спойлер

 

Изменено 13.08.2021, 00:36:03 пользователем Сарин

[Сарин 1,006]

 

Возвращение Истории

 

Воображение правит миром
Наполеон 

 

Наполеоне ди Буонапарте, возможно, самый знаменитый итальянец, послуживший славе иноземного завоевателя. К моменту становления амбициозного юноши, историческая Франция владела Корсикой совсем недолго, культурная близость еще не сложилась, а родители будущего императора некоторое время были даже в оппозиции к захватчикам. Половину жизни Наполеоне называл себя по своему итальянскому имени, которое, к слову, звучало для современников совершенно нелепо.

Наполеоне, "Лев Неаполя", выдавало в нем простоватую провинциальную гордость, а Буонапарте, "Большая часть" - купеческое происхождение. В годы его консульства среди народа ходил анекдот:

- Все ли чиновники в нашем правительстве продажны?
- Нет, но буонапарте.

Комичности добавлял также его коренастый нескладный вид, каким-то чудом уместивший в себе взрывной и любвеобильный южный темперамент. В общем, с самого рождения будущий государь познал нелегкий компромисс сочетания несочетаемых элементов.

Честолюбие обнаружилось в молодом человеке рано, но беспорядочно. Так, он однажды записался добровольцем в рискованную географическую экспедицию, чтобы стать первопроходцем. Но здесь дефекты его здоровья сослужили ему добрую службу: корсиканцу отказали в участии, чем невольно спасли жизнь - экспедиция закончилась трагической гибелью всего состава.
Пробовал он себя и в политике. В ранние годы революции Наполеоне организовал на Корсике якобинский кружок. Но особенных успехов не добился: сказалась его слабость в ораторском искусстве и неприязнь к интриганству.
Наконец, обнаружив в себе талант к математике, он задумался об академической карьере. И чтобы хоть как-то попутно прокормиться, проложил путь к ней через службу военного-артиллериста. Учеба давалась ему нелегко, во многом, из-за низкого происхождения. Никто не стремился к дружбе с ним, а бедность испытывала желудок голодными вечерами. Утешение Наполеоне находил в чтении о деяниях великих полководцев.
Но и скромным мечтам не суждено было сбыться. Социальный хаос и революционные войны нарушили военную иерархию, а ссора с Церковью повергла в анархию ученое сообщество. 

 

Зато теперь умение орудовать пушками оказалось ценнее, чем протяженность семейного древа. В дыму войны, где не разглядеть было титулов, раскрылся подлинный гений Наполеоне. Наводка смертоносных орудий и сегодня-то дело непростое, а в условиях старых технических ограничений, быстрых перемен на поле боя, стрессе, перебоях в снабжении - даже опасное. Но Буонапарте закатывал глаза и спокойно, с машинной точностью начинал выдавать нужные числа. Здесь же пригодился талант в географии: ему хватало недолгого взгляда на незнакомую местность, чтобы составить в уме карту ее ландшафта, ветров и логистических маршрутов.
 

Спойлер

Годы подъема корсиканца по карьерной лестнице пришлись на тот период, когда наивные глупцы уже лежали в сырой земле, а умные старались держаться подальше от армии, склонной к безответственному авантюризму. Звания доставались легко и целыми горстями, если ты был готов сражаться не столько с врагом, сколько с бардаком и оппортунизмом собственного командования. А Наполеоне, страстный поклонник порядка, был готов.

 

Дисциплина, талант, нестяжательство привлекли к нему симпатии многих гвардейцев, которым он в будущем будет обязан своим возвращением в политику. К тому же, все еще проникнутый идеалами революции, генерал Бонапарт вел себя с солдатами по-товарищески, многих знал по именам, ел с ними из одного котла и предпочитал проиграть сражение, если победа требовала от его ребят больших потерь. Не раз и не два это создавало напряжение между ним и штабом, но Наполеоне неизменно защищал жизни своих людей хоть от внешнего врага, хоть от внутреннего.

Тем не менее, ко дням переворота в свою пользу, Наполеоне ди Буонапарте не был широко известен гражданскому населению. Доверие к нему было вызвано, прежде всего, публикацией расследований против казнокрадства, которые генерал нещадно вел против каждого хотя бы минимально бесчестного бухгалтера. Воровство для него было одновременно преступлением против математики, против эффективного снабжения и против высокого человеческого достоинства.

 

 Один нечестный бухгалтер страшнее армии неприятеля

Наполеон 

 

Спойлер

В политику Буонапарте вернулся высоко засучив рукава. Как и прочих гвардейцев, направить оружие против собственных политиков его побудило несогласие с бедственным положением Италии, в котором страна оказалась по результатам Парижского соглашения.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Но не обошлось и без позитивных последствий. Поражение Италии, ее падение в диктатуру, возвели Францию на место лидера республиканского идеологического лагеря Западной Европы. Париж немедленно развернул кампанию против Британии и монархий Восточной Европы, что отвлекло внимание хищников от ослабевшего Рима и дало Наполеоне время на разрешение внутренних проблем.
 

Спойлер

 

К счастью, Буонапарте вошел в консульский кабинет не с пустыми руками. Едва приняв в руки политическую власть, он уже совершил свое самое великое достижение: принял Гражданский кодекс.
 

Моя истинная слава не в том, что я выиграл сорок сражений: Ватерлоо изгладит память о всех этих победах.
Но что не может быть забыто, что будет жить вечно, — это мой Гражданский кодекс.
Наполеон

 

Этот документ стал одним из основных правовых столпов современного нам мира и действителен во многих странах по сей день.
Одной своей частью он окончательно демонтировал Старый Порядок: радикально упростил законодательство, выкинув многие привилегии (как сословные, так и территориальные), унифицировал юридические нормы по всей стране, описал и присвоил каждому итальянцу статус гражданина с сопутствующими ему правами и обязанностями.
Другая сторона документа была направлена против революционеров: отменено множество вредоносных законов, которые правящие партии создали в интересах внутренней борьбы друг с другом. Жестко закреплены права собственности, с целью пресечь все еще бытующее революционное насилие, грабежи поместий и прочее.
Предпринята попытка сохранить лучшее и работающее от всех конфликтующих сторон. Так, за скобки внутренней унификации попала Церковь: ей не только вернули многие привилегии, но даже позволили сохранить внешние атрибуты сословности (гербы, обряды, сословные обращения "отец", "братья", "сестры" и т.п). В тоже время государство отказалось от признания религиозного авторитета над собой, Церковь стала гражданским сословием. Объявлена массовая амнистия многих осужденных. 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Особую роль Наполеоновский кодекс сыграл в экономическом развитии. Статус гражданина, столь много взявший от христианской Общины, заново поставил в этическом поле христианские же вопросы о солидарности и сострадании.
 

Так, стало важным спросить себя: позволю ли я без всякого морального напряжения, чтобы ребенок жил так, как живет самый неудачливый мой соотечественник?..

Образ ребенка здесь является символом невинности, каким для христиан выступает Иисус. Вот, мы видим нищего, пострадавшего человека, но в своем человеческом и гражданском достоинстве он тем не менее равен нам. Его права ничуть не хуже наших и он достоин одного с нами уважения.
Эта эмпатическая, солидарная позиция способствовала взрывообразному росту прямой и косвенной благотворительности. От мелких добрых дел, которыми поравнявшиеся соседи стали обмениваться, до совместной защиты прав. Снова, впервые с XV-го века, в европейской культуре возникла ситуация, когда сильные и богатые массово и добровольно жертвуют своим положением, чтобы поддержать статус уязвимых бедняков.

Прежде, как мы хорошо знаем даже из русской классики, представители низших сословий могли считаться столичным бомондом чем-то вроде скотины. Бедствующих людей в Англии приговаривали к заключению, а в Голландии в камерах бездельничающих заключенных поднимали уровень воды, чтобы заставить их трудиться. Теперь же такие варварские практики в отношении отдельного человека стали пониматься всем обществом как оскорбление.
Это многократно снизило риски взаимодействия между людьми, укрепило правовую культуру и, что бывает чрезвычайно редко, защитило права собственников через государственные программы взаимопомощи. Европейские государства даже стали замедлять ими собственную экономику, лишь бы не допустить избыточных страданий невинного ребенка на своих улицах.

Первой на снижение рисков отреагировала банковская система. Наполеоне национализировал остатки Банка Медичи и окончательно подчинил его наследие гражданской миссии.

Только теперь гуманитарная катастрофа, порожденная Реформацией, стала обращаться вспять. 

 

Спойлер

 

Умение сочетать несочетаемое, править прагматически, выбивая грубой силой неуправляемых идеалистов любых мастей - вот основные черты наполеоновского порядка. Политическим вдохновением и эффективностью Буонапарте обязан своему духовному учителю - Никколо Макиавелли. Его "Государь" настолько поразил корсиканца, что тот назвал трактат "единственной книгой, которую стоит читать". В ней Наполеоне обрел нечто вроде освобождения: уверенность, что даже безродный выскочка сможет творить историю, избери он верный метод и собрав достаточное могущество.

 

 

Кодекс принес справедливость в отношения между гражданами. Парламентаризм дал представительство созданным ими общественным организациям. Пришло время найти достойное место в мире всей стране, как единому целому.

Тут Наполеоне попал в целую паутину проблем. Он словно снова вернулся в училище - никто не горел желанием общаться с ним на равных. Для восточных монархий он казался выскочкой, не имеющим законных прав на титул. А западные демократии отказывались возобновлять партнерство из-за подозрительно авторитарного, даже персоналистского итальянского режима.
Пораженческие договора сковали возможности Италии, оставив ей несправедливо малую свободу действий. А годы перемирия с коалицией могут со временем перерасти в долгосрочную маргинализацию страны.

 

Буонапарте нужен был политический жест. Заметный, но не слишком рискованный. Нечто, что позволило бы поставить текущее международное положение дел под сомнение, но не спровоцировать против Рима новой общеевропейской войны. В поисках дипломатических лазеек он обратился к тем, кто был наиболее склонен пренебрегать международным законом в собственных интересах - к англичанам.

В переписке с Лондоном консул уверял, что намерен вернуть Италию в число ответственных держав, с которыми можно иметь твердые, не смущаемые идеологией, коммерческие дела. И чтобы доказать это, Рим готов развязать войну на Ближнем востоке за свои строго торговые интересы, в которых обещает англичанам долю. Все, что требуется от островитян - позволить завоеванию случиться, не вмешивая Королевский флот.
К этому моменту британская разведка доложила, что часть войск Наполеоне уже перебросил через море в города своих африканских союзников, так что отказ едва ли приведет к прекращению операции, Англия просто рискует лишиться доли. Корысть в северных снобах одолела здравый смысл. Великобритания согласилась остаться нейтральной.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

География - это судьба

Наполеон

 

Газеты Европы сотрясает сенсация: Италия снова бросает вызов коалиции!

Корсиканский диктатор демонстративно плюнул на Парижское соглашение и вступил на землю легитимной Мамлюкской державы. Далекой державы. Чужой державы. Державы, к берегам которой отчего-то не спешит Британский флот. Коалиция посмотрела на это... и утерлась.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Египет стал жертвой тернистых путей европейской политики и теперь мусульмане погибают за престиж далекой и безразличной к ним нации. Защищенный словом западных держав, он не получил помощи от них на деле и правительство в Каире прокляло все на свете, осознав глубину предательства союзников по соглашению. Даже Лондон, обычно активный в судьбах исламских народов, теперь не счел нужным даже ответить на письмо о помощи.

 

Спойлер

Италия расторгла со своими вассалами таможенный союз, из-за чего экономика Африки сегментировалась в пользу местных правительств. Этот выстрел убил сразу двух зайцев: Буонапарте купил тем самым лояльность союзников, а также заплатил англичанам, устремившемся занять в купеческих центрах место посредника.
 

Спойлер

Тем временем, Наполеоне стремительно превращает свою провинциальную кампанию в сенсацию мирового масштаба.

Государь придумал, как справиться с недостатком своего ораторского мастерства: вместо длинных речей он стал бросать между делом короткие, емкие и звучные фразы, которые долго в одиночестве сочинял и репетировал.
Здесь же он начал активно применять средства информационной войны. Так, в газеты стало проникать множество слухов в воинском мастерстве генерала. Например, упоминался случай, когда в палатку штаба прилетела бомба. Советники с криками разбежались, а Наполеоне, прекрасно понимающий умом артиллериста, сколько у него есть времени до взрыва, спокойно подошел, поднял смертоносный предмет и бросил обратно.
 

Спойлер

 

Однако главное открытие корсиканец осознал для себя только под конец войны. "Государь" призывает быть политическим циником и прагматиком. Но на наполеоновский век выпало время, когда наиболее прагматичным шагом стало возрождение идеализма. 
Новое живительное проникновение в мысль Европы большой Истории, традиции, истощившейся было под натиском амбициозного модернизма, но способной возродиться здесь, на родине цивилизаций.

Генерал взял под свое крыло целую гражданскую армию из ученых, художников, инженеров и исследователей, которые жадно припали к таинственному наследию древнего мира. И каждое их открытие взрывом восторгов отдавалось на страницах европейских писак.

Наполеоне ди Буонапарте вернулся в Европу человеком, сделавшим своей мягкой силой саму Историю.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

А вот распоряжение завоеванным породило у окружения Наполеоне множество сомнений.

В Египте корсиканец познакомился с местными нравами и счел глупой всякую идею насаждения здесь демократии. И, не скованный партийными или личными идеалами, недолго думая, основал монархию, причем под рукой одного из своих братьев.
Новое государство со столицей в Александрии было названо в честь наследников Александра Македонского - Птолемеей.

 

Спойлер

 

Трудно сказать, что возмутило народ больше: очевидная коррупция или сама мысль о том, что Италия где-то выступила защитницей монархии. Но слава Наполеоне к этому моменту уже была слишком велика, чтобы дать жизнь сколько-нибудь значимой оппозиции.

К слову, свою семью Буонапарте отблагодарил с размахом. Объединенная итало-египетская торговля стала приносить его брату немалый доход, который был еще дополнительно увеличен субсидиями на исследование и восстановление величия пирамид.
 

Спойлер

 

По пути домой, государь сделал остановку на Мальте. Здесь он отправился в часовню Богоматери Дамаскской и поднял над головой церемониальный меч Великого магистра ордена Госпитальеров Жана де ла Валетта - героя великой осады Мальты турками, победы, одной из самых важных в истории Европы. Буонапарте призвал корабелов Италии вспомнить о древних традициях национального мореходства, о великих победах в буйных водах Средиземноморья и торжественно пообещал возродить Mare Nostrum в будущем.

Меч ла Валетта Наполеоне теперь всюду носил с собой, как талисман на военную удачу.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Восторженные газетчики встретили Наполеоне в Европе уже другим человеком. Теперь сомнительную природу итальянского государства стали понимать иначе. Да, из-за принятых компромиссов Рим никому не друг. Но ведь и не враг. Роялисты не найдут здесь больше террористов-революционеров, а республиканцы едва ли встретят признаки восстановленной сословности. Возможно ли, что в самом центре Европы, между двумя воинствующими блоками найден компромисс - Империя граждан?..

Мысль слишком смелая. Но пробовать ее на зуб стали аккуратно приезжавшие в Италию дипломаты. Наполеоне, наконец, теперь может выбирать себе друзей.

Едва корсиканец вернулся в столицу, как тут же снова потряс всех своей амбицией. Генерал надумал жениться. Да не абы на ком, а на особе с из старой монаршей династии, способной узаконить в глазах Восточной Европы его собственное правление. Тут-то энтузиазм послов резко поугас. Аристократический клуб правящих семей Европы, прореженный революцией, с крайней неохотой разбавляет свою священную кровь новыми членами. Взять в зятья выскочку, даже знаменитого и могущественного, позор больший, чем даже инцест.

 

Если бы выбирать мог сам Буонапарте, то он несомненно взял в бы в жены дочку славянского Зигмунда Гогенцоллерна, правящего необъятной Речью Посполитой. Но император Варшавы был, возможно, самым непримиримым врагом революции, оплотом и образцом блестящей сословной старорежимности. Он откажет, причем, возможно, в грубой форме.

Тогда Наполеоне сфокусировал внимание на второй по влиянию семье Виттельсбахов. Победители Габсбургов, наследники Священной Римской Империи и Скандинавии, они обладали одним замечательным в глазах корсиканца качеством - были уязвимы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Ценнейшим владением Виттельсбахов является Бавария, беззащитная против возможного итальянского вторжения. При должном нажиме немцы уступят. Кроме того, Мюнхен граничит с Речью Посполитой и притязает на многие ее территории. Подкрепить такого союзника, значит сделать больной укол несговорчивому поляку.
 

Спойлер

 

Наполеоне лично отправился свататься к баварскому королю. Прихватив в качестве "гостей" 80 тысяч гвардейцев - мало ли, вдруг немцы позволят себе грубость. Пограничные войска, заметив колонны марширующих закаленных в боях убийц, расступились. К моменту, когда итальянец с "сопровождением" добрался до столицы соседа, она уже тряслась от страха и была почти на осадном положении.
 

Спойлер

 

Виттельсбах произносил слова отцовского благословения в муках, словно рожал ежа. Но делать было нечего - самозванец увез к себе невесту, способную сделать его законным женихом.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Теперь у Буонапарте есть невеста. Но чего стоит супруга без положенного ей по монаршему статусу таинства бракосочетания?..
 

Конечно, светская свадьба в Италии теперь возможна. Но согласиться на нее - словно кастрировать породистую лошадь - погубить род. А корсиканец твердо вознамерился интегрировать себя и своих потомков в закрытое общество правящих Европой семей.

 

Теперь объектом угроз, лести и подкупа стал Папа Римский. Понтифик следовал традиции своих предшественников и продолжал называть себя узником Ватикана. Но наполеоновский режим вызывал у церковников определенные надежды, так что между сторонами появилось пространство для торга.
Большим символическим подарком для Церкви стало возвращение католикам Святой земли. Здесь возрожденным Государством Иерусалим уселся править еще один брат-Буонапарте. Особое внимание Наполеоне уделил доступности священных мест для посещения верующими любых вероисповеданий, из-за чего княжеству дали исключительное право сохранять нейтралитет во время любых итальянских военных кампаний.
 

Спойлер

 

Не успели руины Парижского соглашения остыть, как Буонапарте энергично взялся строить вокруг себя новый дипломатический порядок. Но ни в войне, ни в мире не забывал он уроков Макиавелли: каждый символический шаг подкреплялся демонстрацией реальной силы.

Очередным нарушением запретов стала постройка на венецианском Арсенале военного корабля. Да какого! Крупного, дорогого, хорошо оснащенного флагмана. Само его появление - живое оскорбление для притязаний Британии на морское господство.

Сперва его, разумеется, хотели назвать в честь Наполеоне. Но мысль о том, что судно его имени будет под командованием кого-то другого, быстро погасила этот соблазн. Его решили посвятить революционной славе Италии, назвав словом, на которое отныне волей-неволей вынуждены равняться все народы мира. Словом, создавшим в горниле перемен нового политического человека. Словом, взявшим лучшие интенции от прошлого и проложившим дорогу в будущее. Флагман Италии носит имя "Гражданин".
 

Спойлер

Сама манера Наполеоне лично командовать войсками вдохновляет современников. Словно из небытия вернулся античный мир, где государь наравне со всеми исполняет свой гражданский долг перед родиной, героически рискуя собой на поле боя.
 

Спойлер

 

Бавария, очарованная и запуганная, нарушила многолетнюю изоляцию южного соседа. Италия сперва породнилась с Германией, а теперь подкрепила намерения военным союзом.
 

Спойлер

 

Генерал не замедлил испытать в деле свои новоприобретенные династические связи. Когда-то союзной себе Реции Рим выдвинул требования по возвращению баварским наследникам Священной Римской Империи замка Амбрас - одной из великолепнейших резиденций Императора.

 

Республика отказала. Преторианцы в третий раз за век отправились в Южную Германию насаждать угодный себе порядок. На сей раз в пользу монархии.
 

Спойлер

 

Шутки кончились. Теперь уже до всех дошло, что в Европе творится что-то неладное. Британия и Франция свернули многолетнюю тупиковую войну и совместно объявили о намерении противостоять поползновениям корсиканского чудовища.
 

Спойлер

 

Верные заветам Макиавелли, бонапартисты покровительствуют любой религии, которая укрепляла бы их власть. К возмущению Папы, один из Буонапартов объявил себя покровителем мусульман.
 

Спойлер

 

Реция была честно присоединена к баварским владениям. Наполеоне пытается всерьез играть на обеих досках: национальных интересах и династических.

 

Спойлер

 

Вслед за западными державами, радикализуется Речь Посполитая. Император Гогенцоллерн предчувствует кровопролитие в Европе и организовал в своей стране жесточайшие репрессии против пятой колонны.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Брак Наполеоне с Марией фон Виттельсбах был сугубо политическим и не слишком счастливым. Любвеобильный итальянец то и дело омрачал свою репутацию скандалами вокруг любовниц, что огорчало верную ему старорежимную немку.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Напряжение в Европе нарастало, пока не лопнул баланс между Востоком и Западом. Споры в центре Германии ввергли Париж и Варшаву в войну на противоположных сторонах.

Наполеоне не верил своему счастью: оба его непримиримых врага - образцовая монархия и образцовая республика - вцепились друг другу в глотки. В Италии начинается мобилизация, чтобы обеспечить отсутствие в идеологической войне победителя.
 

Спойлер

 

С возрастом от молодецкого простодушия Буонапарте оставалось все меньше. Со все большей охотой он отдалялся от простого народа, все чаще раздумывал о своем исключительном месте в истории и европейской семье властителей. Теперь он принял решение стать императором, объединив в своих обожествляемых пропагандой руках ключи и от монархической, и от республиканской властей.
 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Прямо накануне коронации у Наполеоне родился законный наследник. Этот несомненно добрый знак - ответ самого Господа его надеждам.

Мальчика претенциозно назвали Наполеон Франсуа Жозеф Шарль Буонапарте - порой деревню из человека действительно не выведешь. В кругу гвардейцев юноша получит прозвище "Орленок".
 

Спойлер

 

 

1800-й год. Тысяча лет прошла со дней коронации Карла Великого, сравняться с которым в славе намерен Буонапарте.

Но за великую привилегию быть помазанным на правление империей Понтифик потребовал ответной, очень политически дорогой уступки - возвращения Святому Престолу суверенной государственности в Риме. Его голосу вторили многие в Италии - так называемое "Католическое действие", сеть светских организаций мирян, отстаивающая миссию и интересы Церкви.

Наполеоне долго раздумывал, взвешивая в уме возможности. С завоевания Рима началась светская Италия, не прекратит ли ее жизнь перенос столицы обратно во Флоренцию? Не станет ли Папа Римский человеком более значимым, чем государь окружающего его владения царства?..
Но муки неизвестности отступили перед воображаемым блеском короны Европы.

Папская область восстановлена в пределах одного города. Заключены Ватиканские соглашения, согласно которым военная, экономическая и светская жизнь Рима остаются в симбиозе с Италией и не могут быть разорваны ни одной из сторон. Кроме того, город-государство провозглашает свой нейтралитет, не вступая в войны и не приобретая союзников.
 

Спойлер

 

Кроме того, на нужды Церкви в Италии теперь собирается налог в размере 0,8% (так называемый "Восемь из тысячи") от доходов каждого гражданина. Расходуется он по особой системе: в отличие от налогов, которыми распоряжается Парламент, сборов на религиозные нужды чиновники не касаются. Каждый итальянец, при желании, лично может указать, какой именно организации, деноминации, общине или монастырю он вверяет свое пожертвование.
Такая практика повышает личную заинтересованность прихожан в результате выплаты и эффективно противостоит коррупции, которая растет из соблазна депутатов анонимно распоряжаться чужими деньгами.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Коронация императора Наполеоне I приковала к себе всеобщее внимание, как событие исключительной символической важности. Дело было отнюдь не в титулах или власти, императоры были до и будут после, в могуществе государя самом по себе нет ничего примечательного.
Но в каждом жесте, каждом слове здесь Европа возвращала себе жизнь, память и если угодно - личность.

Папское благословение связало день сегодняшний с событиями тысячелетней давности, когда варварские королевства объединились общим символическим авторитетом Карла Великого. Жест возложения короны на голову, который Наполеоне исполнил вместо Папы самостоятельно, был не причудой - это тоже ответ еще более ранним событиям. Крещению Хлодвига 496-го года, когда Понтифик впервые символически простер руки над коленопреклоненным государем. Так, в этом театрализованном таинстве монархия признала себя младшей частью Церковной власти, а затем, в лице Буонапарте вновь возвела в высший авторитет саму себя, оставив души людей их личному волеизъявлению.

История вернулась в Европу, пересобрав ее заново.
 

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

В Итальянской империи возрождено нечто вроде символического дворянства. На самом деле - способ уговорить Преторианцев уступить полноту своей власти. Им обещан почет и достаток за государственный счет. Однако, титулы почетного легиона не передаются по наследству, как это было при Старом Порядке. Их роль гораздо больше подходит на назначаемое монархом чиновничество, чем на родовую аристократию.

 

Спойлер

 

Изменено 24.09.2021, 06:35:20 пользователем Сарин

[Сарин 1,006]

 

Наполеоновский кризис

 

Гениальные люди — это метеоры, призванные сгореть, чтобы озарить свой век.

Наполеон

 

После победы Коалиции над Италией в Европе сложился хрупкий, враждебный, но понятный двуполярный мир. Западные либералы, нувориши и безбожники сцепились за судьбы Германии с восточными консерваторами, старой аристократией и клиром. Но появление меж двух огней гибридного режима Наполеона спутало карты обеим сторонам.

Что такое быть консерватором, когда сам глава Церкви благословил царствование под короной самого Карла Великого какого-то выскочку?...
Что такое быть либералом, если народ Италии всенародным голосованием избирает себе на царство пожизненного тирана?...

Кажется, даже возрождению Папской области никто не рад: просвещенцы еще громче стали кричать о цинизме Церкви, а консерваторы упрекали Понтифика в нежелании принять мученическую смерть за свою веру - какой умерли тысячи священников, жертв Революции.

В сердцах и умах Европы снова произошел раскол.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

В сущности, название и образ правления не имеют никакой важности: если только правосудие оказывается всем гражданам, если они уравнены в правах, государство управляется хорошо.

Наполеон

 

Одной рукой Буонапарте раздает короны, другой - консульские жезлы. Император исполнил давнюю мечту граждан Рагузской республики - присоединиться к семье революционных государств. При активном участии итальянских советников, на Балканах был внедрен Гражданский кодекс.
 

Спойлер

 

Этот шаг - плевок в лицо авторитету Франции, которая называла себя теперь авангардом Революции. Однако, ответных мер он не вызвал: Париж только что с трудом отвоевался против Речи Посполитой и не все армии еще успели вернуться домой. Кроме того, ходят тревожные слухи, что Буонапарте явным образом нарушает ограничения Парижских соглашений и снова возрождает в Италии набор в Легионы.
 

Спойлер

 

Бог воюет на той стороне, у которой при прочих равных условиях больше артиллерии.

Наполеон

 

Слухи правдивы. Наполеоне действительно замыслил против Франции карательный поход. Вот только набор целей перед ним стоит весьма нетривиальный.
Император рассчитывает вновь сплотить вокруг себя европейских революционеров, а это значит, что каким-то образом ему нужно заявить в войне революционные цели, что непросто против республиканского Парижа. К счастью, французы пытаются играть в колонизацию на Африканском континенте и задружились по этому поводу с местным царьком. Очень скоро Конго вдруг было объявлено целью идеологической войны...
 

Спойлер

 

Как правило, никто не любит компромиссов. По всем законам драматургии гибридный режим Наполеона должен был быть осмеян за непоследовательность, а народ - пребывать в смятении и кризисе идентичности. Но исключительная личность правителя Италии воспрепятствовала ее превращению в пародию на саму себя. Очарование, которое Буонапарте произвел своими гражданскими делами, увлекло умы интеллигенции. А воинские подвиги впечатлили людей дела - генералов и политиков. Невысокий человек в смешной шляпе вдруг действительно показался тем самым титаном, что способен свернуть горы и объединить две легитимности - монархическую и республиканскую.
 

Так и теперь Гражданин-император лично возглавил свои Легионы и нанес впечатляющее поражение французам при Лионе. Но вместо положенного отвращения, его фигура вызвала во врагах странноватое восхищение. Многое в Наполеоновских войнах решалось совсем не на поле боя, а в разделении, которое он сеял в умах правящих элит. Призрак Объединенной Европы, собранной вокруг ценностей свободы и царского помазания, переносил сражения в мирные кабинеты и философские трактаты. Континент объят Наполеоновским кризисом.
 

Спойлер

 

Впрочем, не одной лишь Европой полон мир. Исламские империи оказались гораздо более единодушны в намерении выбросить из Египта самозванных наследников Александра Македонского. Ближний Восток снова воспламенился ненавистью...
 

Спойлер

 

Начинаем повсюду и потом посмотрим.

Наполеон

 

Отличительной особенностью манеры Буонапарте воевать была скорость. Генерал сражался так, как учебники по военному делу запрещали: не собирая силы в кулак, а широко расставленной ладонью - сразу по многим направлениям. Это придавало его армиям исключительную подвижность, а также ускоряло разорение противника, ведь каждый батальон "выедал" территорию, по которой шел. Здесь же проявлялся в Императоре талант, которого он совсем не демонстрировал в гражданской жизни - делегирование полномочий своим маршалам. Понимая войну как хаос, Наполеоне всегда был готов к неожиданностям. Потому он не склонен был складывать яйца в одну корзину, доверяя случайности одну огромную армию. Малое войско - малые риски. Особенно хорошо эта тактика удалась на качественных европейских дорогах. Здесь пушки могли кататься взад-вперед по стране совершенно свободно. Так что победа при Лионе очень скоро обернулась для Франции поражением.

 

Требования Императора оказались странны. Итальянец оккупировал несколько пограничных немецких областей, но не взял ничего с французских граждан. Зато исключительно много внимания было уделено установлению добрососедских отношений. Он добился отказа Франции от претензий на спорный Шамбре, а также принудил Версаль публично признать Парижские соглашения не состоятельными и объявить об окончании вражды с Италией.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Гористые Балканы и пустынная Северная Африка - тернистый путь в хорошо защищенную Италию. Как мусульмане ни старались, им не удалось прорваться к границам полуострова до того, как туда вернутся шустрые Наполеоновские армии.
 

Спойлер

 

По возвращении, Наполеоне потребовал от Парламента широкой финансовой поддержки его кампании.
 

Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую

Наполеон

 

Некоторое возмущение вызвало требование покрыть не только итальянские нужды, но и поддержать баварских родственников Императора.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Британские лорды-адмиралы с тревогой докладывают английскому королю о сражениях в Средиземном море. Корсиканец перевооружился не только на суше, но и на море: флотилии мусульман были потоплены так называемым "Великим флотом" и, как докладывает разведка, итальянские верфи все еще загружены государственными заказами.
 

Спойлер

 

Смешанный характер правления Буонапарте породил и смешанные формы оппозиции. Пока Парламент ожесточенно дебатирует о справедливости повышения налогов и пределах милитаризма, в Пизе подняли мятеж монархисты. Медичи снова пытаются надеть корону.
 

Спойлер

 

Архаичные, истощенные трудным ландшафтом и партизанами войска мусульман ничего не смогли противопоставить бодрой итальянской артиллерии. Маршалы просто размазали по горным перевалам беспорядочно разбитые отряды турок и при поддержке флота быстро вытеснили их за проливы. Деморализованная коалиция подписала мир, оставив в руках корсиканца Кипр.
 

Спойлер

 

Щедрой рукой Буонапарте передал некогда аннексированные Францией земли в руки своих баварских родственников. Тем самым, накренив в свою пользу баланс сил: после такого "подарка", немцы с французами подружиться против него уже не смогут.
 

Спойлер

 

Победа на Ближнем Востоке стала приглашением к колонизации. Италия обрушилась на обескровленный Египет, чтобы окончательно закрепить за семьей Императора региональное господство.
 

Спойлер

 

Папа умер. Да здравствует Папа!

Целестин VI, сменивший на Святом Престоле своего предшественника, стал первым Понтификом в гибридной наполеоновской системе. Он подтвердил легитимность существования Итальянской империи, законность власти ее правителя и согласие с собственным ограниченно зависимым положением.
Это стало большим разочарованием для польской монархии, где император Гогенцоллерн на глазах терял среди своих подданных священный авторитет.
 

Спойлер

Хуже того. Папа оказался бонапартистом и активно включился в поддержку режима своего патрона.
 

Спойлер

 

Кроме того, Рим обратился к католикам всего мира с просьбой поддержать установление нового порядка в Святой Земле. По сути, впервые со Средневековья, зазвучали призывы к Крестовому походу!
 

Спойлер

 

Одиозное поведение Папы имело под собой почву: ослабела критика Церкви со стороны просвещенцев. После унижения Франции, основания Паннонии и революционных речей Наполеона Италия снова стала рассматриваться как локомотив прогресса в Европе. Два враждующих идеологических блока в самом деле стали сливаться вокруг фигуры могучего Императора.

Выступая перед Парламентом во Флоренции, Буонапарте заявил: Великая Итальянская Революция успешно окончена!
Переплетение империалистической и революционной политики закрепилось в изменении главного лозунга: "Свобода! Равенство! Собственность!"
 

Александр Македонский, Август Кесарь, Карл Великий и я сам основали громадные империи.
А на какой основе состоялись эти создания наших гениальностей? На основе насилия.
Один лишь Иисус Христос основал Свою империю любовью…
И будьте уверены, что все они были настоящими людьми, но никто из них не был подобен Ему;
Иисус Христос больше, чем человек…
На расстоянии тысячи восьмисот лет Иисус Христос предъявляет трудное для выполнения требование,
превосходящее все другие требования.
Он просит человеческого сердца.

Наполеон

 

Спойлер

 

Семья Буонапарте удержала Врата Александра Македонского. Египет пал к ногам захватчиков и Птолемея заняла его место.
 

Спойлер

 

По возвращении Император, к разочарованию соотечественников, даже не думал унять свои аппетиты. Чем больше Наполеоне удавалось - тем шире оказывались его амбициозные планы. 

С войны государь вернулся, имея в голове целый ворох необходимых реформ. Прежде всего, беспокоила возросшая популярность маршалов и Преторианцев. Хотя формально они отказались возглавлять правительство в пользу сына-наследника Наполеоне, корсиканец не был готов положиться на их добросовестность в случае своей смерти.
 

Спойлер

 

Вторую проблему Буонапарте нашел в Варшаве. Речь Посполитая - единственная значимая империя на континенте, что была открыто враждебно настроена в отношении Италии. К тому же ее громадный размер и пугающий потенциал помещали ее в разряд "вечных" угроз, подчинить или хотя бы устойчиво умиротворить этого гиганта представлялось задачей непосильной для нынешней армии Наполеоне.

Готовить страну к новой войне, превосходящей по масштабам все предыдущие, Император начал сразу же и ломая через колено сопротивление Парламента. Кровь и слава сделали сердце корсиканца черствым и он окончательно стал мыслить своих подданных как ресурсы в руках его легендарной фигуры.

 

Что значит для такого человека, как я, какой-нибудь миллион человеческих жизней?

Наполеон

 

Спойлер

 

Пополнить поредевшие ряды его войск решено было за счет вассалов. Много воды утекло с тех пор, как в их отношениях со столицей был разлад, но теперь ни у кого не нашлось смелости возразить притязаниям Италии на первенство. Парламенты всех союзных стран одобрили создание Единого Армейского Командования, подчиненного лично Императору.
 

Спойлер

 

Родственники в Птолемее принимают у себя весь цвет европейской инженерной мысли. В руки царственной семьи попал огромный кредит на возведение Суэцкого канала.
 

Спойлер

 

Парламент все еще пытается препираться с государем по поводу высокой цены большой политики для отечества. Но Император непреклонен и даже позволяет себе весьма грязные приемы. Как например подкуп прессы и ведение информационной войны против либералов в собственном же правительстве. Никакого уважения он не питал ни в отношении журналистов, ни политиков - все они лишь дурные инструменты, направленные друг против друга.

 

Журналист — это чистильщик улиц, работающий пером.

Наполеон

 

Спойлер

Парламент сдался и согласился выплачивать безмерно возрастающие царственные долги.
 

Спойлер

 

Возвращение Италии репутации светоча прогресса открыло Наполеону новые возможности. Так, ему удалось привлечь к союзу революционную испанскую хунту, чтобы ограничить влияние Британского флота. А также обеспечить нейтралитет Франции в случае обострения ситуации в северных морях.

 

Спойлер

 

Итальянский полуостров кипит людьми, стекающимися сюда со всех краев союзных Наполеоне государств. Воинская слава его велика, но никогда еще не сопровождалась столь явной демонстрацией необузданной мощи. Император строит свою миллионную Великую армию. 

Здесь ему удалось разделаться с политически опасными Преторианцами: он распустил их как самостоятельное соединение и объединил элитные войска с Легионами, в каждом подразделении сформировав по авангарду.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Воинская слава Преторианцев была навеки запечатлена в переделке Триумфальной арки Тита. На ее своды были нанесены имена всех великих полководцев, сражавшихся за свободу и революцию.

 

 

Для ведения войны мне необходимы три вещи: во-первых — деньги, во-вторых — деньги и в-третьих — деньги.

Наполеон

 

Война с Речью Посполитой - единственная, где Буонапарте с самого начала изменил своим принципам. Ни о какой стратегической победе над таким могучим противником не могло быть и речи. Потому корсиканец начал готовить ни много ни мало - ядерный удар.

Великая армия - не просто крупное объединение войск. Оно было фактически неподъемным для бюджета страны. С момента, как эта громада двинулась на врага, для обеих держав был запущен таймер с обратным отсчетом. Кто бы ни победил на поле боя, обе стороны вышли бы из конфликта в разорении. Ключевой вопрос - чье разорение наступило бы первым.

Не просто так исторический Наполеон двинулся на Москву, а не в Петербург. Его целью не была голова императора. Он надеялся прервать торговые пути, чтобы русская коммерция сегментировалась и обрушилась внутрь себя прежде, чем его собственная казна треснула бы от расходов. А по пути, как нигде и никогда больше, Бонапарт искал крупного решающего сражения. Как и ядерная атака, Великая армия должна была одним мощным ударом подавить мораль противника, в идеале - довести до политического коллапса, сделать неспособным к ответной реакции.

 

Миллион человек был одномоментно выставлен в 12 армий по периметру славянских границ. Каждая хорошо экипирована, с преторианским авангардом и артиллерией. Одним своим существованием Великая армия создала политическую гравитацию, смявшую в ничто европейский баланс сил.
 

Спойлер

 

Начался обратный отсчет. Здесь и теперь победителем в европейской политике станет последний из проигравших.

Исторический Кутузов в ходе Отечественной войны 1812-го года вступил с российским императором в полемику, ставшую пророческой. Он уговаривал царя отпустить Наполеона живым и предотвратить крах Франции. В противном случае, по его мнению, европейский континент окажется в руинах и некому уже будет удержать Британию от мирового господства, а англосаксонскую культуру - от гегемонии.

Отчасти понимал это и сам Наполеоне. Его Великий флот пусть и не был столь же велик, как армия, но уже сравнялся по числу линейных кораблей с Королевским британским. Если и можно было бы бросить вызов самому недостижимому своему врагу, то следовало сделать это именно сейчас.
 

Спойлер

 

Несчастный Гогенцоллерн вынужден воевать на три фронта: с Великой армией, внутренней оппозицией отечественных бонапартистов и неэффективностью коррумпированного чиновничества.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Речь Посполитая - не Россия. Ее хартленд - Великая Польша - гораздо ближе к европейским границам. Гораздо цивилизованнее, полон хороших дорог, столь пригодных для перемещения артиллерии. Экономическая уязвимость Варшавы гораздо больше, чем далекой Москвы. Протяженность путей снабжения Наполеоне - гораздо короче. Великая армия исполняет свою задачу, не страдая от тысячекилометровых маршей по грязи и холоду.
 

Спойлер

 

Великий флот, ведомый "Гражданином", тем временем занимает Ла-Манш. Для британцев наглость Буонапарте оказалась сюрпризом и Королевский флот в спешке собирает свои рассредоточенные силы из колоний, чтобы выбить обнаглевших южан. Ситуацию осложняет узость канала, где подошедшие из Италии легкие суда могут всерьез угрожать линейным хозяевам Атлантики.
 

Спойлер

 

Наконец, это случилось.

Великобритания - одна из немногих стран, не имеющая национального Дня Независимости. Ее неприступность и имперские замашки сами по себе являются причиной существования Дней Независимости других стран. Города острова не знают осад. А "деревянная стена" из бортов Королевского флота так и не нашла себе равного соперника. До этого момента.

Легионеры и Преторианцы захватили Лондон.
 

Спойлер

Но очень скоро армии Наполеона познали, почему высадка в Британии и, тем более, в США - идея, обреченная на провал. Возмутительное и беспрецедентное осквернение иностранными сапогами Лондона спровоцировало в стране взрыв патриотических настроений. Ни королю, ни парламенту не было даже нужды вести какой-либо пропаганды: островитяне добровольно вербовались в армию, своей стремительно набирающей массой готовые сбросить в океан сколь угодно многочисленного врага.

Не прошло и нескольких месяцев, как бонапартисты сцепились с полумиллионным полчищем объятых праведным гневом британцев.
 

Спойлер

 

Итальянцы пережили схватку лишь чудом. Бежать им помогло ирландское подполье, верное своей традиции ненависти к англичанам. Но когда Великий флот удалился от берегов континента, чтобы эвакуировать десант из Ирландии, в него врезалась исполненная ярости флотилия Королевского флота.
 

Спойлер

 

Море исчезло под бесконечным рядом парусов. Кажется, все, что только может держаться на плаву в Британии, собралось здесь против вероломного врага. У Великого флота не было своего Наполеоне. Не смотря на отличное оснащение и даже превосходство в численности линейных кораблей, никакие деньги не могли заменить опыта матросов и компетентности лордов-адмиралов. Итальянская флотилия была на голову разгромлена, а части Великой армии на острове превратились в заложников.

Великобритания отстояла свое право править морями. А Флоренция была вынуждена заключить белый мир, в обмен на сохранность жизней своих солдат.
 

Спойлер

 

 

На континенте Императору по-прежнему нет равных. Кампания против Речи Посполитой развивается хорошо и Гогенцоллерн уже ведет переговоры об условиях капитуляции. Одна беда - длительное присутствие государя на поле боя отразилось на его здоровье и Буонапарте слег с тяжелой болезнью.

 

Спойлер

 

 

Недуг протекал быстро и решительно - как и все в характере Наполеоне. Не дожив совсем немного до своего триумфа, Император умер.
 

Спойлер

 

 

Унаследовавший империю, но не репутацию отца, "Орленок" немедленно начал переговоры о мире. Юный наследник нуждался в международном признании, а потому подавленный Гогенцоллерн воспрял духом и смог добиться для своей страны более-менее сносных условий.

Речь Посполитая отказалась в пользу Баварии от всех спорных земель, а также обещала признание и добрососедство славной династии Буонапарте.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Каким будет мир при новом Буонапарте? Никто не знает. Призрачное сплочение консерваторов и либералов вокруг Наполеоне растворилось в воздухе в то же мгновение, как душа государя покинула тело. Одно бесспорно: эпоха его имени навсегда изменила сам дух Европы, увенчав его священной короной Истории и маршальским жезлом Прогресса.
 

 

***

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

***

На этом ААР закончен.

Изменено 14.10.2021, 22:05:17 пользователем Сарин