Нас много - вас мало!

[Dart An'ian 4,440]

«Нас много — вас мало!»

Десятки тысяч протестующих заполонили улицы Европейских городов, забастовки и демонстрации парализовали экономику. Наиболее масштабными были события в Бельгии, Греции и Испании, где профсоюзы вышли на борьбу с жесткими мерами, которые полностью разрушат жизненные стандарты и рабочие места рабочего люда. Забастовки или протесты прошли в 37 странах, включая Португалию, Ирландию, Словению и Литву.

Примерно 100 000 человек из 27 стран участвовали в демонстрации в Брюсселе. Демонстранты прошли по улицам к зданиям Евросоюза, неся красные, зеленые и голубые профсоюзные накидки, с лозунгами направленными на то, чтобы усилить эффект первой, за последние 8 лет, всеобщей стачки в Испании.

Всеобщая стачка в Испании

Профсоюзы объявили о том, что 10 миллионов человек, откликнулись в Испании на призыв ко всеобщей стачке. Два главных профсоюза заявили, что стачка охватила 70% занятых и была явным сигналом к правительству отказаться от реформ. Хотя правительство и пытается жонглировать цифрами, авиаперевозки внутри страны, и за ее пределы, были сорваны, а движение поездов и автобусов сильно пострадало. В рядах пикетчиков господствовали гневные настроения, что вылилось в местах, вроде Хетафе и Барселоны в поджоги полицейских автомобилей.

Министр Труда Селестино Корбачо затруднился назвать общее число бастующих, заявив, однако, что только «7% гражданских служащих» и «20% транспортников» приняли участие в забастовке. Но он признал, что энергопотребление упало на 16%.

Учитывая, что этот уровень типичен для субботы, его попытки фальсификаций были саморазоблачены.

Гнев в Дублине

В Ирландии протестующие собрались у ворот Лейстер-Хауз в Дублине, для того чтобы отметить первый день нового срока Далл — нижней палаты парламента. В соответствии с отчетами местной прессы, там присутствовало более 20 отдельных групп протестующих против правительственных сокращений и щедрых обещаний правительства банкам. Среди групп митинговавших в Дублине были Ирландский Конгресс профсоюзов, Коалиция за нравственное здоровье детей, Ирландская национальная организация безработных, Народ против Прибыли, Родители — вместе, SIPTU и Протестная группа водяной пыли.Также прошла демонстрация около штаб-квартиры Англо-Ирландского банка на Сент-Стефен Грин.

Ранним утром, человек протаранил автомобилем бетономешалкой ворота Ирландского парламента, против дорогостоящего спасения банков. На грузовике было написано красными буквами: «Ядовитый Английский банк.» Грузовик невозможно было сдвинуть с места длительное время, так как тормоза были заблокированы — все это время ворота были блокированы. Один человек был задержан полицией.

Греческие профсоюзы усиливают давление

В Греции профсоюзы гражданских служащих и рабочих частного сектора отметили День Единых действий продолжая протесты против жестких мер экономии, проводимых правительством Пасок. Большая честь общественного сектора была парализована на несколько часов, работники публичного транспорта, больниц, обслуживающих компаний, откликнулись на призыв прервать работу и присоединиться к массовым демонстрациям, организованным Всеобщей Конфедерацией Греческих рабочих (GSEE) и конфедерацией Гражданских служащих (ADEDY), перед представительством Европейского Союза в Афинах и Парламентом Греции.

Тысячи пассажирских маршрутов по всей стране были закрыты на 4 часа бастующими рабочими метрополитена, железной дороги и водителями автобусов. Портовые рабочие остановили грузовые и пассажирские перевозки еще раньше. В Публичных больницах по всей стране весь день работало ограниченное число медиков, из-за стачки организованной профсоюзами врачей и медсестер.

Повсюду ощущалось жгучее чувство гнева, из-за снижения зарплат, роста налогов и непопулярных структурных реформ, навязанных рабочим Евросоюзом и МВФ.

В мае Греции пообещали 110 миллиардов евро финансовой помощи, выплачиваемой в течении трех лет, в обмен на полное принятие Программы Стабильности и Роста, ликвидирующей бюджетный дефицит, составивший в конце 2009 года 13% ВНП.

Этот акт «великодушия», однако. был обусловлен программой жестоких сокращений.

Страна оказалась под ударом целой волны забастовок и демонстраций, на протяжении ряда месяцев, из-за противостояния профсоюзов планам правительства. «Наемные работники, безработные, пенсионеры — все они оказались жертвами бесчестной политики и меморандум, подписанный правительством, заставил их выйти на улицы», — сказал представитель GSEE.

«За этот год граждане Греции пережили как никогда много варварских атак на свою зарплату, условия труда и пенсионные права. Социальное неравенство выросло, также как и безработица, доходы упали, рост налогов загоняет экономику в рецессию и все больше людей на своей шкуре узнают, что такое бедность», — добавил представитель ADEDY.

Этот успешный день единых действий станет лишь первым выстрелом в ожесточенном сражении в защиту уровня жизни и рабочих мест, от атаки, предпринимаемой умирающей системой, которая рассматривает прибыли сверхбогатых банкиров боле важными чем благосостояние народа. Капиталисты повсюду объявляют войну рабочему классу. Организованный рабочий класс способен принять вызов дать им отпор.

Лозунг 29 сентября совершенно ясен: «Нас много — вас мало». Если рабочий класс един, организован и отмобилизован для борьбы — ни одна сила, не может противостоять ему.

Алан Вудс

30 сентября 2010

Лондон

Взято Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое. .

[Dart An'ian 4,440]

Беспрецедентное движение: и это только начало

С прошлого мая во Франции проходит мобилизация против закона о пенсионном обеспечении. День за днем она продолжается, движение против пенсионной реформы развивается и пускает корни. Это свидетельствует о существовании мощного движения, усиленно отвергающего не только пенсионную реформу, но и антисоциальную, расистскую и авторитарную политику Саркози в целом, а также несправедливость, усиленную и обостренную кризисом, страдают ли от нее наемные работники или молодежь.

Вот почему демонстрации, несмотря на их регулярный характер, не становятся менее массовыми и даже бьют рекорды численности, к примеру, 12 и 19 октября, когда на улицы вышло 3,5 млн человек. Акции делаются все более боевыми и радикальными. Уровень мобилизации в частном секторе исключительно высок, в движение вовлекаются и молодые люди (преимущественно старшеклассники). Они понимают, что их доступ к рабочим местам и выход на пенсию без материальных потерь и ущерба для здоровья поставлены под угрозу этой реформой.

Мало-помалу ситуация меняется; многие из нас, очень многие, думают, что победа возможна, что мы можем одолеть Саркози. Уже на этой стадии мобилизации правительство проиграло битву за общественное мнение: 70 % населения поддерживает мобилизацию и выступает против реформы. Сегодня большинство работников с ненадежной занятостью и молодые люди знают, что проблема пенсионного обеспечения по своему характеру ни демографическая, ни финансовая, как нас уже который месяц пытается убедить правительство.

Забастовки становятся все более привычными. С каждым новым днем забастовок и демонстраций работники множества отраслей убеждаются, что сомнения отдаляют победу над правительством.Действительно, никогда еще забастовки не обсуждались так широко во всех отраслях экономики, как в последние недели, о чем свидетельствуют результаты опросов: 61 % респондентов высказываются за продолжительные забастовки. Проблема — в профсоюзной верхушке, делающей все, чтобы избежать призыва ко всеобщей забастовке, даже в условиях, когда рядовые члены профсоюзов склоняют ее к тому, чтобы продолжать бастовать. С самого начала профсоюзное единство оказывало положительное влияние, укрепляло движение в дни забастовок и демонстраций. Но сотрудничающие профсоюзы не призывают к радикальному социальному столкновению с правительством и больше не требуют отозвать сам проект закона, вместо этого предлагая новые переговоры и поправки.

Как бы то ни было, в ключевых отраслях экономики решено начинать или расширять длительные забастовки. Именно так, к примеру, обстоит дело с железными дорогами, энергетическим комплексом и нефтеперерабатывающими заводами. Отметим, что в нефтепереработке это происходит впервые с мая 68-го. С 14 октября бастует 13 НПЗ, бензин не отгружается и не доставляется на заправки. Решение продолжать эту массовую забастовку было принято почти единогласно.

Повсюду движение ширится; каждый день проводятся новые акции, блокируются телефонные станции, дороги, аэропорты, промзоны и т.д, на местах организуются демонстрации, отличающиеся единством и участием людей самых разных профессий. Массовые собрания в охваченных мобилизацией отраслях также проходят каждый день, — небольшие поначалу, сейчас они приобретают все большее значение. И все же нужно отметить, что хотя здесь и там происходит множество забастовок, в частном и в государственном секторе, общее движение слишком фрагментировано, его участники пребывают в меньшинстве, а число забастовок в дни национальной мобилизации велико, но не огромно.

Уже несколько дней, особенно со дня забастовок и демонстраций 19 октября, молодежь активно участвует в мобилизации. Группы молодых людей отличаются массовостью и энергией; заняты многие средние школы. Такой решительности и политизации молодежи не было в дни прежних выступлений. Чем больше молодых людей обвиняют в том, что ими лишь манипулируют другие, чем более ограничивается их свобода собраний, тем более решительными они становятся. Мало-помалу начинается мобилизация в университетах. В ближайшие дни, когда в школах начнутся каникулы, этот вопрос приобретет особую важность.

В сложившейся ситуации правые, работодатели, правительство и Саркози упорно отстаивают несправедливую реформу. Саркози хочет проверить, на что способно движение. В действиях полиции против рабочих нефтеперерабатывающей отрасли и школьников, тактике давления в парламенте и отказе вести переговоры даже с самыми умеренными профсоюзными лидерами проявляется неприкрытое право силы. Эта решимость понятна, ведь пенсионная реформа — ключевой элемент политики сверхэкономии: заставить платить за кризис тех, кто не несет за него ответственности. Успех этой реформы приведет к оживлению финансовых рынков, но это также возможность поменять во Франции расстановку сил и перераспределение материальных благ в пользу богатых. Это также шанс избавиться от «социального и налогового бремени», наследия прежних битв, и поставить на колени те отрасли, где сопротивление наиболее активно. Важнейший вопрос для Саркози — сплотить свой собственный лагерь за несколько месяцев до президентских выборов. Как бы то ни было, до победы ему далеко, сопротивление же не остановлено и не сломлено.

Масштабы мобилизации свидетельствуют о том, что победа над правительством возможна. Именно поэтому во Франции существует острая необходимость в единстве социальных и политических левых. В этом как раз и состоит призвание NPA [Nouveau parti anticapitaliste — Новой антикапиталистической партии] во всех совместных политических инициативах, позволяющих перегруппировать наши силы, особенно через общенациональные коллективные действия, инициированные Фондом Коперника и Attac. Но это единство вокруг лозунга «Пенсия в 60 лет и отзыв законопроекта» не может скрыть определенных разногласий в отношении фундаментальных основ и стратегии действий, особенно с Социалистической партией, которая отстаивает выход на пенсию в 60 лет, но вместе с правыми проголосовала за увеличение числа годовых выплат до 41,5, что по сути обессмысливает идею защиты пенсии в 60. В условиях набирающей обороты мобилизации мы готовимся и к выборам 2012 года. Разногласия с ультралевыми, в частности, с Левой партией [Parti de Gauche] Жан-Люка Мелешона, касаются в основном стратегии действий. Левая партия отстаивает идею о немедленном проведении референдума, что перенесет мобилизацию из области уличной борьбы на уровень институтов, тогда как нам еще предстоит пройти проверку на силу!

С того момента, как началась мобилизация, NPA проявила себя как партия, организующая борьбу, стремящаяся к единству вокруг политических задач и требований: отзыва (в настоящее время — отмены) закона, отставки тех, кто ответственен за социальный кризис — Саркози и Верта. Мы также развиваем антикапиталистическую перспективу в экстренной социальной и политической программе по борьбе с кризисом.

Следующие дни будут решающими. Закон будет принят голосованием, но это не заглушит и не остановит мобилизацию, потому что для всех тех, кто сегодня бастует, выходит на улицу, текущий режим нелегитимен. Мы знаем, что во Франции уже принятый закон может быть отозван — именно это произошло с Законом о первом найме в 2007 году.

Будущее покажет...

Сандра Демарк — член Исполкома французской Новой антикапиталистической партии (NPA) и один из лидеров Четвертого интернационала.

Оригинал — Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Перевод с английского Татьяны Егоровой и Ильи Матвеева

Впервые опубликовано на Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

[Dart An'ian 4,440]

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое. – новости и события мирового профсоюзного движения за неделю.

В сегодняшнем выпуске: массовые протесты против антирабочих законов прошли на прошлой неделе во Франции, где правительство Саркози продолжает продвигать пенсионную реформу, в Великобритании – против сокращения бюджета и массовых увольнений в госсекторе, и в Новой Зеландии – против нового трудового законодательства. Во Вьетнаме трем рабочим активистам грозит до 15 ет тюрьмы за распространение листовок и организацию забастовки. В Индии под арестом остаются 12 лидеров профсоюза Foxconn. В Казахстане 8000 нефтяников вышли на забастовку, протестуя против ареста профсоюзного активиста по ложному обвинению в хранении наркотиков.

Франция. Несмотря на то, что Сенат проголосовал за скандальную пенсионную реформу, предполагающую, в частности, повышение пенсионного возраста с 60 до 62 лет, а возраст «полного» выхода на пенсию – с 65 до 67, французы не намерены сдаваться. Опросы показывают, что рейтинг президента Саркози низок, как никогда – его поддерживают всего 29% участников опросов. Бастует вся страна – мусорщики и транспортники, рабочие и школьники. Были закрыты даже 4 атомных реактора. Профсоюзы уже объявили даты новых масштабных выступлений: 28 октября и 6 ноября.

Великобритания. Новое консервативное правительство страны объявило о самых масштабных сокращениях бюджета со времен второй мировой войны. В ближайшие 5 лет работу потеряют около 500 тысяч работников общественного сектора, будут увеличены налоги. Бюджеты министерств планируется урезать в среднем на четверть, но некоторые из них лишатся 40% финансирования. Резко сокращаются расходы на социальное обеспечение. Правительство пытается переложить ответственность за эти меры на предыдущий, лейбористский кабинет, а также уверить всех, что сокращения госсектора компенсирует в будущем рост частного сектора. Профсоюзы страны угрожают всеобщей забастовкой: «Эти сокращения прямо или косвенно приведут к потере работы для более, чем миллиона человек. И давайте скажем прямо – в этом нет экономической необходимости. Речь идёт о политическом выборе правительства». Профсоюзы заявляют, что 10-процентная дыра в бюджете образовалась потому, что банки страны несправедливо освобождены от уплаты налогов на будущие прибыли, что лишит казну 19 миллиардов фунтов стерлингов. В Великобритании уже начались массовые протесты.

Новая Зеландия. Сотни тысяч человек приняли участия в прокатившихся по стране акциях протеста против нового трудового законодательства. Национальный Совет профсоюзов организовал 28 демонстраций. Наибольшее возмущение профсоюзов и работников вызывает продление до 90 дней обязательного испытательного срока при приеме на работу, в течение которого сотрудник может быть уволен без объяснения причин, а также необходимость предоставление медицинской справки при пропуске даже 1 дня, и отказ в праве на посещение рабочих мест представителями профсоюзов.

Вьетнам. В ближайшие дни должен состояться суд над тремя арестованными в феврале активистами, участвовавшими в начале этого года в организации забастовки 10 000 работников вьетнамской обувной фабрики My Phong (Ми Понг). Они могут получить от 5 до 15 лет тюрьмы. Дон Хой Чан (ему исполнилось 29 лет) и Нгуэн Хоанг Куок Хунг и До Тхи Минь Хан (им по 25) распространяли листовки, выражавшие возмущение условиями труда на фабрике и бездействием властей, и помогали работникам в организации забастовки. Их обвиняют в «создании угрозы безопасности страны» и «разрушении фабричного имущества».

Чан уже подвергался аресту за создание в 2006 году Объединенной организации рабочих и крестьян Вьетнама, занимавшееся защитой трудовых прав. В декабре 2007 года он был приговорен к полутора годам заключения, но в мае 2008 был выпущен на свободу из-за тяжелого состояния его здоровья. Его отец, Дон Ван Дин, также участвовавший в работе организации, был приговорен одновременно с сыном к 4,5 годам тюрьмы и сейчас находится в заключении.

Несмотря на то, что деятельность подобных организаций и групп не противоречит конституции Вьетнама, а также вполне соответствует международным обязательствам страны в рамках ООН и МОТ, за последний год в тюрьме оказались десятки правозащитников, рабочих активистов и оппозиционно настроенных блоггеров.

На сайте LabourStart.org идет кампания в защиту арестованных активистов.

Индия. 12 лидеров профсоюза работников Foxconn в свободной экономической зоне Ченнаи по-прежнему остаются в тюрьме после забастовки 1200 работников предприятия, требовавших признания своей организации и повышения заработной платы. Профсоюз работников Foxconn называется FITS и входит в Центр профсоюзов Индии CITU. По имеющейся информации, 9 октября полиция арестовала 319 участников пикета, 307 из них были отпущены под залог 4 дня спустя по решению суда. Остальные, включая секретарей региональной и районной организаций CITU и президента FITS, остаются в заключении. Им предъявлены уголовные обвинения. Кроме того, компания вычла из заработных плат работников сумму за 8 дней забастовки и уволила 23 профсоюзных активиста, а также заключила соглашение с созданным на предприятии желтым профсоюзом.

Foxconn - производитель электронных компонентов для ведущих мировых брендов, в том числе для Apple iPhone. Эта компания стала печально знаменитой в этом году после серии самоубийств ее работников в Китае.

Казахстан. До 8000 работников нефтедобывающей компании «ОзеньМунайГаз» в Жанаозене вышли на забастовку, требуя освободить арестованного профсоюзного активиста Тагана Кашанова, которого обвиняют в хранении наркотиков. Кашанов, водитель грузовика, бывший активным организатором забастовки нефтяников в начале этого года, был арестован 20 октября – полиция обыскала его грузовик, обнаружив коробок и гашишем и героином. При этом обыск производился без санкции и без понятых, с грубыми нарушениями процессуального кодекса. Рабочие и профсоюз уверены – арест Кашанова инспирирован работодателем и стал местью за его профсоюзную деятельность. 23 октября стало известно, что Кашанов освобожден под подписку о невыезде, однако профсоюз намерен вести борьбу до его полного оправдания.

[Dart An'ian 4,440]

Почему русские — не французы?

Миллионы французов на улицах уже три недели протестуют против пенсионной реформы, работники множества отраслей бастуют, общественное мнение массово поддерживает протестные действия. И все это из-за чего? Казалось бы, пустяки – предполагается повысить пенсионный возраст всего лишь на два года, с 60 до 62 года. Притом, что средняя продолжительность жизнь во Франции для мужчин – 77 лет (в России – 61 год), а средняя пенсия – около тысячи Евро (в России – 7500 р., если верить сомнительной официальной статистике). Из-за всего весь сыр-бор? Русские ведь спокойно смиряются не только с низкой пенсией, но и с дорожающими медицинскими, образовательными, транспортными, жилищно-коммунальными и прочими общественными услугами. Чем же французы недовольны? Зажрались!

«Суровая природа рынка» vs люди

Итак, «глупые» французы не понимают, что мы живем в другом – суровом – мире, движимом естественными законами свободного рынка и конкуренции? Не понимают, что противостоять естественному процессу – бесполезно и вредно? Прямо так мне задали вопросы журналисты из «Эхо Москвы». Отсюда делаю первый вывод – в России, не меньше чем во Франции, а то и больше – усиленно навязывается идея о том, что общество движимо некими природными силами и законами, перед лицом которых человек и общественные группы – нечто. Интересный регресс общественного мышления: казалось бы, за всю свою историю человечество отвоевало свое право жить по своим, вполне человеческим, законам. Более того, с той или иной степени успеха люди опробовали такую форму самоуправления, как демократия. А что теперь? Приклоняться перед новым безжалостным богом под названием «рынок»? Делать вид, что в том, как долго люди обязаны трудиться за чужого дядю, сколько они зарабатывают, к кому идет продукт труда наемных работников – нет ничего человеческого, ни правительство, ни работодатели ни причем?

Не знаю, в силу ли своих национальных традиций бунтующего народа, или в силу оживленных общественных дискуссий и наличия альтернативных СМИ и развитого общественного сектора, но французы в большинство своем (пока?) не готовы отказаться от своего собственного мнения и от свободной воли – не готовы быть полностью управляемыми, ни абстрактным законом рынка, ни конкретным правительством Саркози.

В России же, где людям долгое время внушали, что их судьба управляется кем угодно, только не ими самими, дозреть до идеи о самоуправлении, или по крайне мере о соучастии в определении судьбы общества – затруднительно. Тем более, что не успели россияне вздохнуть после развала диктатуры партии, как сразу попали в «железные руки рынка».

Профсоюзы и «профсоюзы»

Несмотря на это, все больше людей – и новое поколение работников, и высококвалифицированные специалисты, почувствовав в начале 2000-х годов почву под ногами благодаря подъему отечественного производства – начинают осознать свои права и организоваться для их защиты. Проблема в том, что каждая новая инициатива – будь-то создание нового профсоюза или оживление старого – сразу сталкивается с мощнейшим прессингом. Работодатели всеми способами стараются раздавить нелояльные профорганизации в самом зародыше. Есть примеры отдельных успешных профсоюзов, когда удается завоевать авторитет у большой части коллектива и отстаивать хотя бы частично трудовые права работников, но общие тенденции пока другие.

По стране регулярно вспыхивают очаги социально-трудовых конфликтов, однако они локализированы и редко выходят за рамки одного предприятия. Нет такой силы, способной консолидировать профсоюзно-рабочее движение, координировать общероссийскую кампанию.

Если рассмотреть федеральные профсоюзы, то квази-официальная ФНПР (Федерация независимых профсоюзов России) выводит людей на улицу только по большим праздникам и чисто формально, избегая конфликтов, забастовок и политических лозунгов. Ведь руководству ФНПР ни к чему портить отношение с федеральной властью, от которой зависят ее благосостояние и статус.

Что касается реальных профсоюзов (отметим, что они бывают, как среди «новых» профсоюзов, так и среди низовых ячеек ФНПР), то, несмотря на некоторые сдвиги в сторону консолидации, они все же еще слишком слабы, чтобы взять на себя роль координации общероссийской кампании. Большинство населения даже не подозревает об их существовании и отождествляет профсоюзы либо с «пустым местом», либо с бюрократической структурой, обеспечивающей, в лучшем случае, какие-то путевки.

Во Франции же, несмотря на формально низкий процент вовлеченности в профсоюзы (не более 12% наемных работников состоят в профсоюзах, в Италии например, больше 40%), авторитет профорганизаций выходит далеко за рамки их членов – на их призыв к коллективным действиям, особенно при условии единения всех профсоюзов – могут откликнуться гораздо более широкий круг людей. Это связано с тем, что, несмотря на высокую степень бюрократизации основных профобъединений, конкуренция между ними, их политизация, также как и давление «снизу», заставляют национальные профсоюзы играть свою роль катализаторов недовольства и координаторов массовых акций, по крайне мере, если они стремятся воздействовать на национальную политику.

В России же все наоборот, формально в профсоюзах состоят около 50% наемных работников (а подавляющее большинство из них – в ФНПР), однако мобилизационный потенциал крайне низок. Члены ФНПР, если они вообще в курсе, что члены, не ощущают себя причастными к организации, которая воспринимается как отдельный от них бюрократический аппарат. Члены реальных профсоюзов, созданных самими работниками, и наладивших реальное взаимодействие с коллективом, более способны к коллективным действиям, однако их общий вес в стране крайне низок. Кроме того, их протестные действия чаще всего не выходят за рамки предприятия, где и так идет жестокое противостояние.

Профсоюзы, социальные движения, политические партии

В России, несмотря на их относительную раздробленность и маленький масштаб, социальные движения все же являются более влиятельными игроками в общественно-политическом поле. Локальные низовые гражданские инициативы развиваются повсюду в стране. Время от времени они даже показывают способность провести общие кампании, например, за капремонт старого жилищного фонда за счет государства (в 2007 году), за отмену монетизации льгот (знаменитая баталия 2005 года, которая закончилась уступкой со стороны правительства). Создаются городские коалиции, которые могут вывести немалое количество людей на улицу и повлиять на повестку дня (массовые мобилизации калининградцев в начале 2010 года даже привели к отставке губернатора Босса). Можно вспомнить здесь и о коалиции в защиту Подмосковных лесов, протестная кампания которая добилась приостановки Президентом Медведевым стройки в Химкинском лесу.

Слабость российских движений состоит в том, что они действуют разрозненно, не хватает ни информации, ни организационных ресурсов, ни платформы общих действий, чтобы создать консолидирующую динамику под едиными лозунгами и требованиями.

Проблема в закрытости СМИ к голосам «снизу», в нехватке узнаваемых общероссийских лидеров, в слабости солидарности. Эти слабости могли бы быть преодолены при наличии федеральной партии, способной представить интересы общественных движений и взаимодействовать с ними на равных. Однако в России такой политической силы нет, и пока мало надежды, чтобы она родилась в недрах самых социальных движений, озабоченных более конкретными и непосредственными проблемами.

Во Франции же ситуация иная. Социальные движения представляют собой реальную политическую силу, с которой вынуждены считаться, как СМИ, так и профсоюзы и политические партии. Это происходит из-за того, что они за последние 20 лет показали свой мобилизационный потенциал и свою способность время от времени согласовывать повестки дня и единым фронтом выйти на улицу с общими политическими требованиями касательно тех или иных реформ.

В самых разных общественных инициативах и организациях участвуют самые разные социальные группы – школьники, студенты, пенсионеры, артисты, интеллигенция, жители, женщины, иммигранты – все со своей собственной повесткой дня, но осознающие необходимость – перед лицом опасности масштабного наступления на социальные и иные права – единых действий и согласованных целей.

Т.е. время от времени, когда общеполитическая ситуация созревает, социальные движения могут влиться в одно социальное движение. Это случилось в ноябре-декабре 1995 года, во время массовых забастовок (уже тогда против пенсионной реформы, которая была прекращена под напором демонстрантов), это повторяется сегодня.

У социальных активистов во Франции не меньше аллергии относительно политических партий, чем в России. В общем, социальные движения даже создавались в ответ на разочарование в партиях, говорящих от имени народа, а на деле проводящих антинародную политику (либеральную политику социалистической и коммунистической партий, пришедших во власть в 1981 году). При этом, социальные движения никогда не отрицали свою политическую сущность – они всегда стремились воздействовать на политиков и на политическую повестку дня.

Сейчас, несмотря на сохранявшуюся долю недоверия к партиям, разрыв между ними и социальными движениями все же сокращается. Многие политические активисты участвуют сами в социальных движениях, и совместные действия проводятся нередко.

А профсоюзы, которые в начале рассматривали социальных активистов как конкурентов или мелких и безответственных пешек, сейчас идут на встречу, согласовывают с ними общие кампании и иногда участвуют в общем социальном движении. А участие профсоюзов придает движению больше координации, ресурсов и представительности.

Это как раз то, что мы наблюдаем сейчас во Франции – участие всех потенциальных игроков в общей волне протеста против очередной антисоциальной реформы. Это не значит, что единый комитет всеми командует. Формы протеста самые разные, у каждой группы – своя специфика, в каждом городе – свое протестное лицо, все инициативы просто аккумулируются в общем котле. Вплоть до того, что даже официальная и статусная Социалистическая партия – до этого крайне осторожно относящаяся к народным протестным волнам – вынуждена также вернуться на улицы.

Солидарность

По данным социологических опросов около 70% французов поддерживают бастующих, несмотря на все трудности и неудобства, создаваемые широким забастовочным движением. Это поддержка – форма пассивной забастовки по принципу «я сам не могу бастовать, но благодарен тем, кто за меня бастуют».

За исключением массовой поддержки общественным мнением движения протеста против «монетизации льгот» в России такая широкая солидарность редко наблюдается. Даже в тех случаях, когда потерявшие жилье обманутые соинвесторы, или, скажем, неоплачиваемые рабочие перекрывают дорогу на 15 минут, на них сразу обрушаются разгневанные водители. А вообще, «пока гром не грянет», пока проблема тебя лично не коснулась, обычная реакция обычного россиянина – игнорировать проблему. Так было даже во время монетизации, когда люди начали массово мобилизоваться только после того, как закон стал уже конкретно работать, и дверь троллейбусов и трамваев оказались закрытыми для льготников.

С другой стороны, нельзя отрицать наличие и в России островков солидарности, но они держатся в атмосфере такого недоверия и подозрений (активно поддерживаемого властями), что не могут выйти за предел отдельных дворов, предприятий или парков.

Очень трудно в России себе представить, например, молодежь, массово поддерживающую пенсионеров в борьбе за свои права, или даже думающую о своей собственной будущей пенсии. Трудно себе представить начальника цеха, скрыто от своих руководителей, участвовующего в демонстрации бок-о-бок со своими подчиненными. Водитель, делящийся своим автомобилем с другими жертвами топливного кризиса, живущими поблизости. А во Франции это встречается сплошь и рядом.

Наверное, не потому, что французы более доброжелательны, чем русские, менее эгоистичны. А потому, что волна настолько массовая, что охватывает каждого, через знакомых, родных или товарищей. А главное – потому что есть понимание того, что все жители страны разделяют одну общую судьбу, и что от их общих действий зависит будущее всех. Можно это назвать гражданское сознание, политическое чувство, все что угодно – но без этого о массовых протестных движениях и речь не может идти.

Расширить горизонт возможного

Во Франции люди выступают не только против повышения пенсионного возраста. Также надоели непрекращающиеся коррупционные скандалы, новости о сверхприбылях той или иной компании, снижения налогов на богатых – и все это в период кризиса, когда основная масса населения боится за свое рабочее место или вынуждена затягивать пояс.

И люди выступают не только «против». Под лозунгом об отсутствии альтернативы им приказывают терпеть, пожертвовать частью своих социальных прав и гарантий. «Нет!» - говорят люди в своих лозунгах и речах, альтернатива есть, а если мы должны страдать от кризиса, то должны страдать и богатые, и работодатели, и высокопоставленные чиновники. А вообще мы не быдло, думаем сами по себе, управляем самими собой! «Улица управляет», - гласят плакаты.

Цифры свидетельствуют: за годы кризиса неравенство в доходах в большинстве регионов мира резко возросло (данные МОТ). В 2009 году, например, российские олигархи стали вдвое богаче (данные издания «Forbes Russia»). Работодатели и менеджеры требуют от наемных работников, чтобы они смирились со снижением зарплаты, а сами себя награждают безумными бонусами и возмущается при одном упоминании о повышении налогов для богатых. Почему не заставить богатых делиться?

«Бред», «Отстой», - ехидно отмечают либералы всех мастей, будь-то русские или французские. Но почему за право выходить на заслуженную пенсию должны платить наемные работники, а не работодатели? А чем улица, поддержанная 70% населения, исполненная чувством собственного достоинства и претендующая на самостоятельное мышление, хуже правительства и капиталистического лобби?

Кстати, подобные призывы и речи («мы не быдло», «вернем себе власть») нередко встречаются и на российских улицах, вот только, увы, они мало услышаны и неспособны пробить стену официальной идеологии (вроде: «повышение пенсионного возраста неизбежно», «200 тысяч учителей лишние», «увеличить пособия по безработице невозможно»).

В чем дело? Не только в различиях в тонкостях пропагандистской машины или законодательств о проведении митингах или забастовок (правда, намного более либерального во Франции). И, конечно, не в различных генах.

Дело, как мне кажется, в том, что в России люди разучились мечтать, расширять горизонт возможного, думать о будущем. Эта опасность грозит и французам, которые также умеют долго переключаться в спящий режим, наслаждаться телевизором и пивом, и цинично заниматься узкими своими делами. Но время от времени – по особенному стечению обстоятельство – они просыпаются и демонстрируют удивительную способность взбунтоваться против промывания мозгов, остаивать право мечтать («REVE» - мечта и «GREVE» - забастовка отличаются всего лишь одной буквой, на этом играют лозунги бастующих), претендовать на самоуправление. Это, может быть, редкие моменты народного ликования и народовластия, но это единственно то, что делает демократию живой.

Дело еще и в том, что левая идеология как такова дискредитирована в России, она отождествлена с монополией партии или с диктатурой, хотя левые ценности (самоуправление, справедливость, самоорганизация) котируются среди социально и политически активных граждан. А во Франции, особенно во время массовых мобилизаций, народ себе присваивает левую идеологию и заново для себя открывает азы марксизма, социалистических или анархистских мыслителей.

Именно на улице воссоздается заново и каждый раз идеология самоосвобождения. Вплоть до того, что даже Саркози был вынужден публично сказать: «Я тоже человек, мое сердце бьется слева» (не просто медицинская констатация, но намек на известный лозунг западных левых) .

Когда глава российского государства скажет такие слова? Когда русский народ вернет себе способность мечтать, бастовать и думать о своем будущем – неизвестно, но поскольку историю все же делают люди, при определенных обстоятельствах все возможно.

Карин Клеман,

социолог, директор Института «Коллективное Действие»

[MuKaLtIn 187]

Вышеперечисленное не читал, но слышал, что коммунисты активно принимают участие на демонстрациях в Европе, и особенно во Франции. Их популярность резко подросла

Изменено 01.11.2010, 09:41:51 пользователем MuKaLtIn

[GUNN 126]

За тему автору благодарность.

Буржуазные правительства действительно могли бы избежать забастовок, если бы вместо увеличения пенсионного возраста, урезали расходы, допустим на оборонку. Те же самые французы. На кой им сдалась 400-тысячные ВС? Из НАТОвских стран больше только у турок и америкосов. Немцы уже давным-давно бундесвер сократили. Так нет же, генерал-президенты хотят в солдатики поиграть.

Радует стихийность забастовочного движения. Почему радует? Руководство профсоюзов охотно кинет низам обглоданную кость и скажет им разойтись по домах, при этом, убежденное, что сделало лучше для всех. Такое было уже не раз, и не два. Только инициативность "низов" может привести к результатам. Как было, например, в Испании в 36м-37м.

Разочаровывает бездействие "социалистических" партий европы, таких как британская лейбористская (трудовая), или соц-дем партия германии, которые хоть и выступают за "демократический социализм", давным-давно перестали быть социалистами, утратили свою связь с профсоюзами и отмежевались от рабочего движения. Профсоюзы оказались один на один с государством.

Ну и про эффективность забастовок. Это, конечно, хорошо, но если забастовщики не сделают следующего шага, их революционный пыл скоро иссякнет, и в лучшем случае, им придется довольствоваться той костью, что им бросит государство напару с лидерами профсоюзов. Необходимо производить захват предприятий, в первую очередь, средств производства, транспорта и связи, попытаться самостоятельно наладить производство и потребление по крайней мере, самых основных и жизненно необходимых товаров, после чего перейти и к остальным. В этом случае государство будет оказывать серьёзное сопротивление, но пользуясь такой широкой поддержкой у населения, рабочее движение во франции может достигнуть серьезных успехов.

Изменено 01.11.2010, 10:57:33 пользователем GUNN

[Dart An'ian 4,440]

Классы меряются силами

Анализ и репортаж Клэр Дойл (секретариат КРИ) из Парижа и Руана, в соавторстве с членами «Gauche Revolutionnaire» (КРИ-Франция)

Когда более 3,5 миллионов вышли на улицы в 260 городах и городках Франции, на следующий день сатирическая газета «Le Canard Enchaîné» вышла под заголовком: «Бензин в дефиците, пополняются только ряды демонстрантов!» Еще бы: 3,5 миллиона — это 1/12 населения Франции!

70% населения одобряли забастовку на предприятиях. В некоторых небольших городах до трети населения были на улицах. Число новых групп, присоединяющихся к движению, отразило всю глубину настроений по пенсионной проблеме и не только.

Как и многие, Мари-Жозе Дуэ из «Gauche Revolutionnaire» (французской секции КРИ) помнит, будто это было вчера, как в 1968-м участвовала в массовой революционной всеобщей стачке. Она считает нынешнюю ситуацию более похожей на 1967-й. В 1967 году был период случайных, нерегулярных забастовок и уличных протестов по всей стране, но ничего похожего на последующий год, когда всё остановилось, заводы были захвачены, президент Де Голль удрал из страны и повсюду начались дискуссии о том, как построить социалистическое общество.

Нынешняя борьба напряженнее, чем в 1967-м. 25% молодых людей высказываются в поддержку «революционного преобразования общества», но лишь немногие, даже из числа бастующих и демонстрантов, считают социалистическую революцию «реалистичной». В то же время среди рабочих и молодых людей продолжается стремительная политизация.

Сопоставления полезны: с сидячими забастовками 1936-го, с революционным подъемом после 2-й Мировой войны, с забастовкой бюджетного сектора в 1995–96 гг., когда страна застыла из-за 100%-ной остановки железных дорог и метро; и даже с Великой Французской революцией и Парижской Коммуной! Однако нигде нельзя провести строгую параллель.

Социолог Филипп Коркюфф, наверно, подошел ближе всех, сравнив нынешние события с непрерывной мобилизацией в Италии 1968–69 гг. По сути, в итальянском обществе почти в течение десятилетия наблюдались элементы предреволюционных ситуаций. Тогда нередко звучала идея борьбы за социализм или коммунизм. Проблема заключалась в том, что крупные «коммунистическая» и «социалистическая» партии оказались не готовы довести классовую борьбу до конца — до изгнания прогнивших капиталистических властей и до социалистического преобразования общества.

В нынешней Франции политический вакуум еще сильнее: бывшие рабочие партии проводят политику в интересах капиталистов, а ни одна антикапиталистическая партия не способна выйти вперед с программой социалистических перемен. Даже если движение и не набрало ещё достаточно сил, чтобы поставить вопрос о захвате власти рабочим классом и его социальными союзниками — тем не менее, всё острее поднимается вопрос о том, кто всем управляет, поскольку обе стороны приготовились вести длительную битву.

Упорная борьба

Упорная борьба классов, развернувшаяся во Франции, привлекла внимание всех рабочих. Как и недавние раскаты всеобщих стачек в Греции, Португалии и Испании, происходящее во Франции еще больше настроит всю Европу на борьбу против правительственных атак,.

За прошедшую неделю обе стороны, участвующие в битве вокруг пенсионной реформы, неоднократно показали, что не собираются отступать. Вторник, 19 сентября, шестой по счету общенациональный день забастовок и демонстраций за шесть недель, вызвал массовый отклик. В четверг переговоры между правительством и руководителями профсоюзов провалились, а на 28 октября и 6 ноября назначены новые дни действия. Вслед за крупнейшими профсоюзными федерациями — в том числе ВКТ и ФДКТ — вновь вступила в драку конфедерация административных «кадров». Как в прошлую пятницу написала финансовая газета «Les Échos»: «Ни ВКТ, ни ФДКТ не сможет выйти из конфликта на данном этапе».

Президент Саркози и министр внутренних дел Ортефе повторили свою мантру, что пути назад нет, и заявили, что меньшинство держит всю страну в заложниках. В пятницу утром они воспользовались чрезвычайными полномочиями и направили спецподразделения полиции на разгон пикетчиков, которые блокировали нефтеперегонный завод в окрестностях Парижа — в результате пострадали 3 человека. В тот же день Сенат проголосовал за «реформы». На этой неделе Саркози снова воспользуется исключительными полномочиями, которые имеет по закону, чтобы ускорить прохождение последнего чтения законопроекта о реформе в Национальной Ассамблее.

Оба лагеря кажутся более укрепленными, чем когда-либо — но как долго может продолжиться борьба? Короткая передышка, дефицит бензина, само принятие закона — подорвет ли всё это силы движения, или оно будет развиваться дальше? «Ассошиэйтед пресс» сообщает: «По словам главы французского союза нефтяной промышленности Жана-Луи Шилански, импорт топлива едва-едва покрывает его нехватку, поскольку бастующие заблокировали еще и два ключевых нефтяных терминала — в Гавре и Марселе. Десятки танкеров стоят на марсельском рейде и не могут разгрузиться. Проблема не столько в том, чтобы найти нефть, сколько в том, как ввезти её в страну. Если нефтехранилища и нефтеперегонные заводы не заработают, ничего не получится». А если в знак солидарности организованно выступят рабочие Бельгии и Нидерландов, как это бывало в прошлом, то особые резервы, на которые правительство рассчитывает в последние недели и месяцы, тоже окажутся недоступны, и у правительства будут затруднения.

Именно непреодолимая сила настроений, растущих снизу, и повсеместная поддержка стачек и блокад заставили профсоюзных лидеров Франции продолжить действия. Именно эти причины вынудили главную оппозиционную силу — Социалистическую партию — отказаться от выдвижения их собственных «реформ» пенсионных прав. Теперь они обещают отменить принятые Саркози законы, если победят на выборах в 2012 году. Обри, лидер Соцпартии, осудил «ползучий переворот» Саркози, перефразируя название памфлета, который Франсуа Миттеран написал против Де Голля в 1964 году.

Но может ли продолжаться движение без руководства, которое будет из числа самих бастующих и будет координировать борьбу на всех уровнях? А без ясной стратегии по вопросу о пенсиях и о том, кто должен управлять страной? Спецвыпуск «Эгалите» — газеты французской секции КРИ — разъяснил тот подход, который необходим: битва до конца, всеобщая забастовка и налаживание связи между координационными комитетами в местном, региональном и национальном масштабе. В таких органах жизненно важны дебаты и обсуждения вокруг конкретных шагов, которые необходимы для развития борьбы, и вокруг перспективы социалистического преобразования.

Сила движения

Профсоюзные лидеры не намечают перспективу победы, а это значит, что борьба может затянуться. Число работников и работниц, участвующих в забастовках, составляет, в среднем, 12%. На железной дороге оно доходит до 30% и сильно варьирует в зависимости от региона. Акции и демонстрации в Марселе мощнее, чем где бы то ни было, но во многих районах возродились боевые традиции, а дискуссия о том, что всё это значит, поднялась на более высокий уровень.

В современном мире один-два сектора рабочих — в доках и на нефтеперегонных заводах — способны довольно быстро придушить экономику страны, но это палка о двух концах. С одной стороны, можно напугать правительство забастовкой сравнительно небольшого числа работников. С другой стороны, неучастие других слоёв рабочих может ослабить движение в целом.

Но до настоящего момента движение оставалось потрясающе сильным. Проблему многодневных забастовок, которые сказываются на зарплатах меньшинства, частично решили, организовав забастовочные фонды работников нефтеперегонных заводов. Воодушевившись примером, на забастовку вышли работники и других секторов промышленности и социальной сферы.

Даже сцены «бунтов» молодежи в Нантере и Лионе не подорвали поддержку восстания против Саркози. Ультраправые бандиты пытались нападать на молодежь и, в некоторых случаях, на участников блокад — но без особого успеха. Если движение пойдет на спад, они могут стать более весомой угрозой. Но везде понимают, что, например, в Лионе не обошлось без участия полицейских провокаторов, и что, в любом случае, молодежи есть от чего обозлиться. Мы слышали, как школьники Руана, идя на первую в жизни демонстрацию, говорили, что это здорово: «Так всё начиналось в 1968-м!»

Если сравнить, то на этот раз битву начали тяжелые батальоны рабочих, а молодежь присоединилась позже. Те и другие почувствовали прилив сил. Сочетание этих сил заставило правительство нервничать: некоторые министры начали настаивать на ужесточении политики, а другие — опасаться, что ужесточение лишь спровоцирует еще более тяжелый кризис.

В такой нестабильной ситуации любой инцидент может вызвать взрыв и поставить на карту существование режима Саркози. Как КРИ уже объяснял ранее, сегодня во Франции присутствуют элементы предреволюционной ситуации. Они могут как разрастись, так и раствориться и уступить место разочарованию. Так или иначе, после этого нового массового бурления рабочего класса Франции, беспрецедентного во многих аспектах, уже не будет всё по-прежнему.

Жесткая политика

Упомянутая выше газета «Le Canard Enchaîné» объясняет выбор, перед которым стоит всё более непопулярный президент Франции: «Когда указатель топлива дрожит у красной отметки, у человека за рулем две возможности: либо ехать медленно, израсходовать меньше и протянуть подольше, либо нажать на газ, чтобы побыстрей доехать до ближайшей заправки. Раздражительный капитан государственного корабля явно выбрал второе решение и жмёт на газ».

Он применяет особые конституционные полномочия, чтобы на заключительных стадиях побыстрей протащить пенсионную реформу через парламент. Однако принятые ранее законы не вступили в действие. В 2006 году, когда был принят закон о «Контракте первого найма», под давлением массового молодежного движения атака на трудовые права молодежи прекратилась, а закон отменен.

Саркози знает, что любая уступка будет расценена как знак: воинственность дает плоды, — поэтому его программа и его политическое будущее в опасности.

Этот претендент на роль Бонапарта избрал жесткую тактику и решил разогнать пикеты на нефтеперегонных заводах. «Во имя защиты национальных интересов», чтобы выполнить насущные задачи, он принял военные чрезвычайные меры — направил войска на разгон рабочих. Он намерен учинить профсоюзному движению Франции разгром в Тэтчеровском стиле. Он уже посягнул на право на забастовку, проведя закон о минимальном объеме выполняемых работ в системах жизнеобеспечения — таких, как железнодорожный транспорт. Это, кстати, одна из причин, почему на этот раз бастуют не все 100% машинистов.

Нефтеперегонный завод компании «Тоталь» в Гранпюи, где спецподразделения полиции разгоняли пикеты и прорывали блокаду, сейчас получил прозвище «бастиона сопротивления». Он не работал девять дней, пока полиция не заставила бастующих приступить к работе. Местный представитель ВКТ Шарль Фюляр в интервью телеканалу «France 3» кричал со слезами злости на глазах: «Мы не на войне! Это не военный аэродром!.. Сейчас нужна всеобщая стачка!» Но профсоюзные лидеры непреклонны и не собираются её объявлять, а вместо этого призывают к спокойствию!

Если бы они объявили всеобщую стачку, даже не очень длительную — это воодушевило бы рабочих пойти дальше, а они сами оказались бы в водительском кресле машины, движущейся к двоевластию, когда правительство повисает в воздухе! Но они не считают нужным даже назначить день для подобной акции.

Будущее Саркози

Некоторые карикатуристы изображают Саркози в образе второсортного генерала Де Голля, который пытается подавить гнев миллионов на улицах. Могущественный генерал, который направлял полицию на молодежь и подавил 10-миллионную всеобщую стачку, закончил полной дискредитацией и стал бесполезным для правящего класса. 2010-й — это не 1968-й. У участников нет ясного социалистического сознания, нет ни одной массовой партии, выступающей за социалистическую программу. Каждый ясно осознает, чего не хочет: ненавистной пенсионной реформы. Всё больше и больше людей хотят отставки правительства высокомерного деспота Саркози и его министров, которые защищают каждого богача и одновременно атакуют остальное население.

Третья неделя октября обещала быть решающей. Саркози язвил, что движение «выпустило пар». Но масштаб и настрой демонстраций 19 октября ясно показали, что голосование в Сенате не станет окончанием борьбы, и что на карту поставлен не только вопрос о пенсиях.

Некоторые факторы могут на время ослабить мобилизацию. Началась «неделя всех святых»: школы, коллежи и университеты закрыты, а многие работники и работницы стараются взять несколько дней отдыха. Но немногим удастся уехать далеко: машинисты — среди тех, кто возобновляет стачку ежедневно. Некоторые водители автобусов и поездов метро либо бастуют, либо организуют блокирование линий и конечных станций. Водители грузовиков снижают скорость на трассах, создавая пробки.

Заправочные станции постепенно пустеют по мере того, как рабочие нефтехранилищ продолжают бескомпромиссные действия против ухудшения условий ухода на пенсию. Еще одно свидетельство глубины настроений против правительства Саркози и в поддержку движения-то, что на настоящий момент почти нет враждебности по отношению к этим рабочим. Тележурналист «TF1» на исходе беспокойной недели сообщил: «20% на выходные уезжают, прочие смотрят на дело философски».

Если сбои будут продолжаться, но не замаячит победа, настроения могут измениться. Однако на следующий день после массовых демонстраций были опубликованы данные опроса, который показал: 60% французов хотят, чтобы борьба продолжалась. Среди них определенно есть некоторые, которые на последних выборах голосовали за Саркози. Последний опрос Французского Института Общественного Мнения говорит, что только 24% людей хотя бы отчасти одобряют Саркози, а полностью поддерживают лишь 5%.

На демонстрацииНажмите здесь!

 На парижской демонстрации 19 октября были двое друзей, Жазон и Карим — техники в строительной отрасли, не состоят в профсоюзах, впервые в жизни вышли протестовать против правительства. Вышли, чтобы показать: Саркози врёт. «Движение не сдулось, он просто подтасовывает факты, — говорит Жазон, — Я голосовал за него. Как многие, я поверил в его обещания: мы добьемся большего, если будем работать больше. Сейчас я жалею об этом. 35-часовая рабочая неделя — это то, что должно у нас быть. Чтобы было время отдохнуть, побыть с семьей… В следующий раз я проголосую за почтальона Безансно из Новой Антикапиталистической партии».

Массовая демонстрация с участием трети миллиона человек — это, несомненно, уверенное и решительное выражение всеобщего недовольства Саркози и его политикой. Ощущается необходимость сохранить единство, чтобы опрокинуть его сейчас и на последующих выборах.

С транспарантами и плакатами, фаерами и ракетами, свистками и шарами рабочие и молодежь прошли пять километров от площади Италии до Дома Инвалидов. Каждую организованную профсоюзную группу сопровождали грузовики или микроавтобусы: некоторые — с громкоговорителями, из которых неслись музыкальные кричалки и революционные песни, некоторые — с горячей едой и горячим и холодным питьем, в том числе излюбленным на демонстрациях мохито.

Следом за героями-нефтяниками шли стройные ряды машинистов, авторабочих, связистов и почтовиков, учителей и госслужащих, электриков и газовиков, работников больниц — которые становятся всё более заметными в борьбе. Наряду с такими «традиционными» группами организованных работников и работниц встречались «прекаризованные» (нестабильно занятые) работники, неучтенные работники-иммигранты и самозанятые, и даже немало пенсионеров, некоторым из которых было за 80, но они прошли весь маршрут. Некоторым из этих групп пришлось ждать больше четырех часов, прежде чем выдвинуться с места.

К рабочим на демонстрациях, по мере продолжения этого необыкновенно настойчивого движения, стало присоединяться всё больше молодежи — лицеистов и студентов университетов. Эти группы, одни из самых оживленных и шумных, подхватывали лозунги мощного победоносного движения против «Контракта первого найма», которое случилось пять лет назад, когда большинство из них были слишком молоды, чтобы принимать активное участие. Один из самых любимых лозунгов: «Молодежь на галерах, старики в нищете. Не надо такого общества!»

[Cкрыть]

Школьные и университетские забастовкиНажмите здесь!

 

В конце октября начали распространяться захваты университетов. 21 октября стало днем действий по призыву студенческого профсоюза UNEF. Например, в Руане к участникам присоединились рабочие и лицеисты со всего города и пригородов, которые уже предпринимали какие-то действия. Были также рабочие с «Рено Клеон», из порта и железнодорожного депо Сотвиль.

Лицеи часто «блокируют» те, кто решили бастовать, даже если это иногда и меньшинство. Ученики и преподаватели, как и многие другие группы работников, ежедневно проводят собрания (всеобщие ассамблеи). Они обсуждают и решают, продолжать или не продолжать стачку. Это может быть незначительное меньшинство — иногда всего три-четыре учителя в одной школе — но их уважают и поддерживают многие другие, кто не чувствует себя в состоянии бастовать долго.

Ученики, которые решили действовать, караулят ворота школы и стараются, чтобы она не функционировала. Иногда доходит до физической блокады. Члены «Gauche Revolutionnaire» в Руане, которые активно руководят городской молодежью, твердо уверены, что лучше убеждать, чем блокировать. Но когда из-за «блокад» школы остаются закрытыми, это само по себе наталкивает других учеников на мысли о проблеме и об их собственном будущем. Многие акции были организованы через Интернет, что помогает организовывать день действий даже во время каникул.

Может показаться странным, что молодые люди так озабочены повышением пенсионного возраста с 60 до 62 лет или повышением возраста получения полной пенсии до 67. Но, как они пишут в листовках и на транспарантах для демонстраций и блокад: «Пенсия — дело молодых». Чем больше пожилых продолжают работать, тем меньше возможности получить работу у молодых.

После десятилетий высокой безработицы среди тех, кому нет 25-ти, в последние два года цифры поползли вверх и достигли 17%. Прошлогодний отчет Организации Экономического Сотрудничества и Развития гласит: «Перспектива безработицы среди молодежи — критический вопрос для Франции. Даже до начала нынешнего экономического спада она уже была значительно выше, чем в среднем по ОЭСР. За время спада она росла вдвое быстрее, чем общий показатель безработицы. Почти каждый четвертый среди молодежи — безработный, в сравнении с 1/10 среди работников в целом».

[Cкрыть]

Перспектива и программа борьбы

Нынешняя устойчивая волна стачек и демонстраций идет во время крупнейшего с 1930-х спада в мировой экономике. Как констатирует британская газета «Гардиан» в выпуске от 23 октября, этот факт — основное отличие от условий, в которых происходили события мая 1968 года. «В 1968-м протест рабочих и студентов прорвался после длительного периода беспрецедентного экономического роста». И это один из главных факторов, обусловивших его длительность.

Те, кто собирается в пикеты рано утром, те, кто участвует в стачках и демонстрациях, и всё остальное население — все понимают, что правительство преподнесет ещё множество «подарков», если эта битва будет проиграна. «Egalite», газета «Gauche Revolutionnaire», в статье под заголовком «На повестке — всеобщая стачка» говорит: «За пенсионной реформой грядут атаки на социальное страхование и трудовые контракты, сокращение бюджетных расходов на общественные нужды, вечно растущая безработица и волны сокращений… Поэтому поражение в битве вокруг пенсий для правительства Саркози немыслимо: тогда правительству уже не удастся применить все эти запрещенные приемы… Вот почему стачки и демонстрации продолжаются с такой интенсивностью и начнутся снова, даже если случится пауза». Борьба переросла непосредственный вопрос пенсионной реформы и отражает желание избавиться от Саркози и его министров, если ещё не от капиталистической системы, от лица которой они выступают.

На самом деле огромную дыру в пенсионном фонде просто невозможно заделать на капиталистической базе. Банкам выплатили огромные суммы — их надо вернуть назад. Идея о том, чтобы обложить богачей налогами и заставить банкиров платить, набирает популярность.

Однако, как ни прискорбно, если даже правительство согласится обложить богатых налогами и принять существенные меры против банков, богатые просто прикроют лавочку и заберут свои наворованные капиталы куда угодно. Это их кризис, и они хотят, чтобы его оплатили рабочие и молодежь. Лишь обобществление ключевых отраслей промышленности и банков под рабочим контролем, а также план, выработанный и осуществляемый выборными представителями рабочего класса, позволит дать достаточно ресурсов для адекватного пенсионного обеспечения в 60 лет и дать всей молодежи рабочие места с достойной зарплатой.

Реакция политических партий

Коммунистическая партия Франции — это тень той партии, которая была когда-то. Она до сих пор возносит почести силе рабочего движения, но не поднимает тему социалистического или коммунистического преобразования, не говоря уже о стратегии осуществления.

Во время развития движения на массовых демонстрациях была заметна Левая партия, которая апеллирует к единству рабочих на левом фланге. Но их лидера осмеяли СМИ (причем так, как Безансно никогда не доставалось), а их лозунги ограничиваются такими: «Пусть они все убираются, гражданская революция немедленно», «Обложи налогом прибыль» и «Левая партия — экология, социализм, республика». Отколовшись от Социалистической партии, эта организация не предлагает никакой реальной политической альтернативы или перспективы для развития движения.

Новая Антикапиталистическая партия, основанная больше года назад, не смогла использовать приливную волну настроений, направленных против системы, и массовую популярность Оливье Безансно. В недавнем опросе он набрал 56%, в глазах рабочих он — то, чем должен быть лидер: обычный работник, такой же, как они сами, высказывающий мысли об изменении системы. Но даже когда ситуация обостряется, Безансно ограничивается призывами к «более радикальным действиям».

Многие члены партии очень активно помогают пикетировать нефтехранилища и блокировать важные транспортные узлы в любое время дня и ночи. Но из верхушки партии не исходит инициатива строительства массовой партии рабочего класса, которая может направить гнев и неудовлетворенность французских рабочих и молодежи на бой против капитализма — в то самое время, когда вся система балансирует на канате.

Они ограничиваются абстрактными призывами ко всеобщей стачке, не имея программы, как сделать её успешной в смысле немедленных требований по пенсионной реформе, или как заставить правительство уйти. Это несмотря на усилия «Gauche Revolutionnaire» и других течений, направленных на изменение курса партии.

Ситуация во Франции остается крайне нестабильной. Она может внезапно перерасти в движение, которое будет более мощным, чем в 1968-м. Сейчас это как тлеющий запал, который может и зажечься искрами, и притухнуть на длительный период. Если его затушат на пенсионном вопросе, он может вновь вспыхнуть во время новых атак, которые уготованы рабочему классу Франции и всей Европы. В любом случае стоит неотложная задача строительства массовой рабочей партии с руководством, которое готово будет направить движение по пути социалистического преобразования.

*Нажмите здесь!

 17-летняя Жюлиан Шартон из лицея Бальзака в Туре надеется, что будет изучать историю и политику в одном из университетов Парижа, и заявляет в интервью английской воскресной газете «The Observer»: «Правительство говорит, что на пенсии нет денег, но это политическое решение — где их найти. Если они перестанут освобождать работодателей и боссов от налогов и увеличат налоги с тех, кто каждый год делает миллиарды, они могут собрать 72 млрд. евро, а ведь для пенсионной системы нужно только 30!»

На вебсайте той же газеты электрик из строительной отрасли говорит: «Если этот закон пройдет — это значит, что жизнь для обычного работяги, который уже измотан и измучен за годы тяжелого физического труда, превратится в еще большее мучение. Они говорят: надо трудиться дольше, потому что мы живем дольше. Но я говорю: мы живем дольше благодаря социальным условиям и пособиям, которые нам достались в тяжелой борьбе. Если у нас их больше не будет, кто сказал, что продолжительность жизни не упадет, как в России?»

Профсоюзный активист (цитируя Маркса: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!») добавляет: «Продолжительность жизни у занятых физическим трудом и у управленцев различается на 7 лет — спросите, в какую сторону. Когда пособия урежут, жить нам тоже останется меньше».

[Cкрыть]

Взято Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Изменено 02.11.2010, 16:57:30 пользователем Dart An'ian

[Dart An'ian 4,440]

И все-таки революция!

Мы все любим Францию. Даже либеральная российская публика, возмущающаяся любыми проявлениями социального гнева на Западе, для французов готова сделать некоторое исключение. Они же такие обаятельные и красивые, эти французы! И ведь бунтуют не какие-нибудь арабы и темнокожие, которых утонченный московский интеллектуал-демократ без малейших моральных проблем отправил бы в газовые камеры, а именно белые, цивилизационно близкие европейцы с безупречной расовой историей. Даже на передачу официального телевидения журналист, вернувшийся из Парижа, приходит с красным флагом прокоммунистического профцентра - Всеобщей конфедерации труда.

Однако в чем же причина столь острого противостояния? И почему могут оказаться правы те, кто окрестил происходящее новой французской революцией? В последнее время что только не называли революцией: любую смену власти, любое массовое выступление, все, что хоть немного выходит за рамки унылой повседневности. Слово девальвировано, утратило свой первоначальный вес и смысл, превратилось в газетный штамп. И все же...

Образ новой французской революции, пока еще интуитивный, порожденный литературной традицией и журналистской склонностью к гиперболам, может применительно к сегодняшним событиям во Франции оказаться куда более точным, чем кажется на первый взгляд. Сегодня мы видим не просто очередные массовые протесты. Похоже, это перелом. Начало нового исторического процесса, событие, далеко выходящее за рамки той конкретной ситуации, которая лежит в основе данного конфликта.

О том, что нынешняя конфронтация несводима к спору о пенсионной реформе, писали многие. Точно так же, как и о сути спора. Правительство пытается отодвинуть на два года срок выхода людей на пенсию, в 62 года вместо 60 лет.Предложение, надо сказать, довольно умеренное на фоне требований, выдвигаемых бюрократами Евросоюза и Международного валютного фонда, которые говорят про 65 или даже про 70 лет. Со своей стороны, профсоюзы настаивают, что дело даже не в возрасте, а в том, что кризис предопределен политикой властей, постоянно снижающей отчисления работодателей в пенсионный фонд - вот и получается дефицит, ради восполнения которого французы должны работать лишние 2 года. Иными словами, речь не о том, что люди не хотят работать дольше, а о том, что они не согласны платить из своего кармана за льготы, предоставленные правительством капиталистам. Это уже не вопрос возраста, а вопрос принципа. Именно в таких вопросах проявляется наличие или отсутствие в массах классового сознания. И события последних месяцев, острота протестов, их массовость, а главное, то единодушие, с которым 70% французов поддержали бастующих, несмотря на очевидные тяготы, связанные с продолжением конфликта, свидетельствуют о том, что вопреки всем прогнозам и декларациям о «конце пролетариата» классовая борьба в современной Европе является актуальным фактом, реальностью и повседневной практикой, осознанной, осмысленной и одобренной миллионами.

И все же нынешний конфликт - лишь часть куда более масштабной конфронтации между государством и обществом, правящим классом и большинством населения, переживаемой не только Францией, но и всей Европой на протяжении уже по меньшей мере десятилетия.

Речь идет ни больше ни меньше как о попытке правящих кругов демонтировать институты западной демократии. Этот демонтаж ведется постепенно, под прикрытием общих слов о свободе и «европейских ценностях», но настойчиво и последовательно. А главное, этот факт уже осознан не только левыми публицистами и активистами марксистских организаций, но (по крайней мере во Франции) и подавляющим большинством народа, в том числе и людьми, крайне далекими от левых взглядов. Именно это, кстати, и отличает настоящие революционные кризисы от локальных выступлений, организуемых маленькими группами под идейно безупречными и политически корректными социалистическими лозунгами. Масса приходит в движение не от того, что прониклась теоретическими идеями, а, наоборот, начинает воспринимать определенные теоретические идеи оттого, что под воздействием своего повседневного социального опыта она пришла в движение.

Неолиберальная политика демонтажа социального государства никогда не имела поддержки большинства ни в одной стране Европы, даже в тэтчеровской Англии. Именно поэтому демократические институты были постоянным и порой непреодолимым препятствием для доведения этой политики до логического конца. Социальное государство ослаблялось, подрывалось, отступало, но оно нигде так и не было уничтожено. Со своей стороны, правящие круги прониклись пониманием того, что никогда не добьются своих целей, если не ликвидируют демократические механизмы, позволяющие большинству блокировать начинания меньшинства, даже если это меньшинство - правящее. Элиты не просто игнорируют волю населения, не просто проводят меры, не одобряемые их собственными избирателями, они все чаще делают это демонстративно, подчеркивая, что мнение граждан не имеет и не будет иметь никакого значения в новом, создаваемом ими обществе, а гражданам не остается ничего, кроме как смириться с этим. Важнейшим условием такой политики является консенсус всех парламентских партий, направленный на сотрудничество между собой - против избирателей. Даже если та или иная партия, находясь в оппозиции, критикует проводимую политику, она не только проводит такую же политику, придя к власти, но даже в период оппозиции откровенно дает понять, что возглавив кабинет министров, продолжит курс тех, кого сегодня вынужденно критикует. Характерным примером является поведение французских социалистов. Доминик Стросс-Кан, которого сегодня предлагают французам в качестве будущего кандидата левых на пост президента, в этом качестве критикует реформу Саркози. Но тот же Стросс-Кан в другом своем качестве, являясь на данный момент руководителем Международного валютного фонда, не только поддерживает эту реформу, но и требует более жестких мер по изменению пенсионной системы. МВФ считает, что нужно отложить срок выхода на пенсию не на 2 года, как у Саркози, а на пять или, желательно, на десять. Шизофрения, как и было сказано.

Политика антидемократического консенсуса должна деморализовать избирателя, подорвать его волю к действию. В то же время подчеркивается, что для современной демократии значение имеют лишь формальные процедуры, а не воля большинства. И если есть формальное большинство в парламенте, избиратели должны молчать и терпеть, как бы возмущены они ни были. Их единственное право - выбрать раз в 4 года одного из двух или трех кандидатов, не различающихся между собой. Как выразился один из авторов "Financial Times", по-настоящему серьезные вопросы невозможно доверять населению.

Там, где есть такая возможность, граждане выражают свой протест у избирательных урн во время референдумов. Но в случае, если власти терпят неудачу на референдуме, голосование повторяют снова и снова, пока уставшие от постоянного повторения одного и того же вопроса граждане не сломаются и не проголосуют так, как надо. Если на это нет надежды, как было в случае с Европейской Конституцией во Франции и Голландии, вопрос снимают с голосования и все равно проводят через парламент, изменив процедуру. Людям четко и наглядно дают понять: ваше мнение ничего не стоит. Вы - никто. Ваши права - фикция. Ваша воля и мнение нам безразличны. Мы - хозяева, и мы сами все за вас решим, нравится вам это или нет.

Не удивительно, что ответом на произвол президентов и парламентов становится «право улиц». Франция оказывается сегодня в авангарде борьбы не только потому, что у нее богатая революционная история. Коллективная память сегодняшних французов делает их - в отличие от нас - социальными оптимистами. Мы помним только примеры обмана и поражения (за исключением единственного светлого пятна - выступлений против монетизации льгот в 2005 году). Француз же помнит победы. Забастовка 1995 года сорвала правительственный план, предусматривавший отмену прав работников госсектора. Восстание молодежи привело к отмене дискриминационного закона о первом найме. Подростки из иммигрантских пригородов Парижа заставили считаться с собой, поджигая полицейские участки, школы и мечети - привычные и понятные для них символы контроля и подавления. Массовое голосование против Евроконституции тоже было запоминающейся победой, несмотря на то, что ровно тот же документ был все равно принят к исполнению под именем Лиссабонского договора - еще одна публичная пощечина обществу, нанесенная властью.

Нынешний пенсионный конфликт оказывается решающим рубежом для правящих кругов, пытающихся сломить сопротивление общества не только по конкретному вопросу, но и на символическом уровне, деморализовав граждан и принудив их смириться с потерей не одних лишь социальных, но и политических прав. Средний француз - далеко не радикал и не левый - прекрасно понимает это, а потому поддерживает забастовщиков, из-за которых не может залить бензином бак собственной машины, и бунтующую молодежь, поджигающую мусорные баки на его улице. На войне как на войне.

Правительство тоже понимает, что, проиграв сегодня, оно рано или поздно должно будет уступить давлению демократии. А это означает конец неолиберализма и превращение экономического кризиса капитализма в кризис политический, за которым маячит если и не социалистическая революция, то, по крайней мере, системная реформа, не сулящая нынешнему правящему классу ничего хорошего. Потому борьба становится день ото дня все ожесточеннее, а на упрямство властей ответом становится все более впечатляющая мобилизация большинства народа.

Левые сектанты могут в очередной раз сетовать по поводу мещанской ограниченности протеста, жалуясь, что французские рабочие проводят время, сражаясь с полицией на улицах и у ворот нефтеперерабатывающих заводов, вместо того, чтобы сидеть дома и изучать труды марксистских основоположников. Но тот, кто хоть немного знает и чувствует мировую историю, поймет, что именно с таких, вполне ограниченных, но овладевших массами требований, начинались все великие революции, включая наш 1917 год.

Франция борется. Она может выиграть, а может и проиграть. Но точка невозврата уже пройдена. Ни Франция, ни Европа уже не будут такими, как прежде, общество не вернется к спокойствию и терпению. Навязать волю элиты отмобилизованному большинству могут только репрессии. А ответом на репрессии будет новое сопротивление. Демократическое и классовое. La lutte continue!

Кагарлицкий Борис

Взято Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое. .

[Terranoid 8,096]

Конечно не шибко популярные для населения "реформы" проводят.

Но революция посреди сытой Европы ?

[Kosta 276]

Но революция посреди сытой Европы ?

Легко. Это же Франция.

[Дон Андрон 14,790]

i	Тема "Нас много - вас мало!" перенесена из раздела "Общество" в раздел "Архив".