Правда о Ленине

03.06.2010, 15:24:53

Правда о ЛенинеНажмите здесь!

О РАССЕКРЕЧИВАНИИ ТРУДОВ ЛЕНИНА

А.Латышев

В ТЕЧЕНИЕ трех месяцев в конце 1991 года как члену "Временной депутатской комиссии парламентского расследования причин и обстоятельств государственного переворота в СССР" мне представилась возможность работать над документами Ленинского фонда (ф.2) сначала в архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, а после прекращения допуска в этот архив вторую половину этого срока в Центральном архиве КГБ СССР с фондами, относящимися к ленинскому периоду отечественной истории.

По ленинской тематике, начиная с ноября 1991 года, я опубликовал более 150 неизвестных ленинских работ, около 200 журнальных и газетных статей, издал книгу "Рассекреченный Ленин" и брошюру "Ленин: первоисточники".

Неудивительно, что первыми обнародовались и широко обсуждались рядом авторов те труды вождя, в которых проявлялась его чудовищная, не побоюсь этого слова, людоедская жестокость.

Многие конкретные приказы "расстрелять", "повесить", "перерезать" ни в чем не повинных сограждан опубликованы уже в факсимильном варианте, их подлинность не вызывает сомнений. Несколько примеров. Ленинское указание Троцкому в Петроград осенью 1919 года: взять 10 тысяч заложников, поставить позади них пулеметы, расстрелять несколько сот, благодаря чему добиться успеха в наступлении на Юденича. Даже Гитлер не использовал своих соотечественников в качестве "живого щита".

Или ленинские записки летом 1920 года на имя заместителя председателя Реввоенсовета республики Э. Склянского: наказать "военным образом" Латвию и Эстляндию, "на плечах Балаховича (командира отряда "зеленых", базировавшегося на территории Польши. – Ред.) перейти границу под видом «зеленых» (мы потом на них и свалим)", "перевешать 100-1000 их чиновников и богачей, а также кулаков, попов, помещиков". И - "премия 100 тысяч рублей за повешенного".

Но как можно было организовать "учет и контроль" при выдаче этих первых "ленинских" премий? Уши повешенным, что ли, отрезать для учета? Можно ли быть уверенным, что повешенным окажется "кулак", а не "середняк"? А "чиновник" или "богач" в сельской местности - это врач, учитель, почтовый служащий. Мерзкий облик основателя большевизма стал особенно наглядным после обнародования таких его ранее хранившихся за семью печатями работ, как "Речь на заседании коммунистической фракции ВЦСПС" от 12 января 1920 года, "Политический отчет РКП(б) на IX Всероссийской конференции партии и заключительное слово по итогам обсуждения отчета" от 22 сентября 1920 года, или, наконец, "Письмо В. М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б)" от 19 марта 1922 года.

На очень многих документах из недавно опубликованных работ вождя - его указания: "ни в коем случае копий не снимать", "тайно", "секретно", "совершенно секретно", "прошу не записывать", "по прочтении сжечь" или просто "сжечь".

Ряд обнародованных работ Ленина подтверждают его психическую неустойчивость. Вот установки Ильича по бюджету от 4 февраля 1922 года:

"Всегда успеем взять говно в эксперты, сначала попытаемся выделить нечто путное... Игра в переделки вместо деловой работы: подтягивать шваль и сволочь, не желающих представлять отчеты... Приучите их говняков серьезно отвечать и давать полные точные цифры".

В продление советских мифов с телеэкрана не сходят старые фильмы, в которых Ленин запивает черствый сухарик морковным чаем. Но уже опубликованы документы-меню доказывающие, какую деликатесную еду поглощали руководители Советской России во главе с Лениным в годы, когда, по словам вождя, "в голодных местах и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов". Впрочем, Ленин сам признается, что приведшая к голоду политика "военного коммунизма" была "ошибочным забеганием вперед". Ленин дал секретное указание соорудить для него, как и для других высших руководителей страны, в Зубалово персональные дачи, а "рядом совхоз поставить на ноги" для поставки свежайших продуктов.

Впервые опубликован ряд документов, показывающих крайнюю русофобию Ленина, его бешеную ненависть не вообще к религии, а исключительно к православию. В советское представительство:

"Русским дуракам раздайте работу: посылать сюда вырезки, а не случайные номера (как делали эти идиоты до сих пор)".

О политике на Украине:

"вообще продовольственную политику вести более осторожно, чем в России, более щадя середняка, менее беря излишков и так далее".

О, несчастное великорусское крестьянство! Зарубежным интернационалистам:

"Я должен решительно протестовать против того, чтобы цивилизованные западно-европейцы подражали методам полуварваров русских".

Приведем полностью страшный документ, который неоднократно публиковался в факсимильном варианте:

"1 мая 1919 г. № 13666/2.

Председателю ВЧК тов. Дзержинскому Ф.Э.

УКАЗАНИЕ

В соответствии с решением ВЦИК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады. Председатель ВЦИК Калинин, Председатель Сов. Нар. Комиссаров Ульянов (Ленин)".

В исходящем номере - число дьявола!

Вот так: беспощадно расстрелять всех православных священников, превратить в склады все православные храмы.

(Характерна публикация в коммунистической "Правде" постановления политбюро ЦК ВКП(Б) от 11 ноября 1939 за подписью И. Сталина: "Указание тов. Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2 "О борьбе с попами и религией", адресованное Предс. ВЧК Дзержинскому Ф.Э., и все соответствующие инструкции ОПТУ-НКВД, касающиеся преследования служителей Церкви и православных верующих, - ОТМЕНИТЬ".)

Нет большего абсурда, чем зюгановское соединение ленинизма с православием.

Это абсурднее, чем объединение "Майн Кампф" с иудаизмом.

Трудно понять, почему сегодня руководство страны запретило пользоваться ленинскими фондами и в бывшем Центральном партийном архиве, и в архиве Президента, в то время как коммунисты поливают помоями антинародный режим, требуя его свержения. Если бы Д. Волкогонов перед смертью не добыл в Президентском архиве приказ Ленина от 25 декабря 1919 года (поставить на ноги всех чекистов, чтобы расстрелять всех православных, которые не явились на субботник по погрузке дров в праздник св. Николая 18 декабря), то сегодня не было бы никакой возможности с ним ознакомиться.

Приказывая "архилюбезно" относиться к духоборам, меннонитам, ко всем сектам, Ленин одновременно со всей присущей ему энергией добивался претворения в жизнь своей утопической химеры: объединить в первую очередь против Англии и других стран Антанты мировой рабочий класс и ислам: "Пусть со все концов России огненной лавой несутся победоносные революционные (орды - прим. belogvardeec) воины-мусульмане".

Видимо это единственный случай в истории человечества, когда глава советского правительства, невзирая на сопротивление ряда соратников, добивался, чтобы часть руководимого им государства - древнюю столицу Армении город Карс с окрестностями и гору Арарат навечно передать соседней стране - Турции, оказавшейся в годы Первой мировой войны в стане наших врагов и побежденных. Чего стоит, например, впервые опубликованное недавно предложение Ленина эмиру Афганистана Аманулла-Хану: "Нами предложено Вашему послу и приказано нашим туркестанским властям образовать смешанную комиссию для исправления русско-афганской границы в смысле расширения афганской территории...". Просто так и без всяких условий!

Ленин добившись лишения православных священнослужителей избирательных прав и закрытия их детям доступа в высшие учебные заведения, одновременно сохранил все гражданские права и свободы в отношении мусульманских религиозных деятелей.

Сегодня крайне необходимо обнародовать все неопубликованные работы Ленина, организовать широкое общественное обсуждение их, с этой целью обратиться к высшему руководству страны и нашим гражданам. Ибо самые одиозные труды вождя хранятся за семью печатями и все более засекречиваются. Например, подлинное "Завещание" Ленина (лета 1921 г.) о том, как следует обманывать "слепоглухонемую" интеллигенцию во всех странах мира или его резолюция о расстреле миллиона казаков.

Необходимо добиться создания специальных программ на телевидении, чтобы сделать ленинские документы достоянием всех россиян.

[Cкрыть]

Изменено 03.06.2010, 21:17:36 пользователем belogvardeec

21.09.2010, 20:43:21

Мент и не пьет, странно.

Смотри в теме про алкоголь, я высказался там.

21.09.2010, 21:15:18

Ты Коста когда уберешь это хлебало с аватара? Предупреждение было. Министры, кто-нить будет исполнять свои обязанности или мне банить? Опять же скажете свожу счеты.

И был мой ответ на предупреждение Косты о том, что запрещен крупный план. Погугли, если чё.

21.09.2010, 21:52:22

И был мой ответ на предупреждение Косты о том, что запрещен крупный план. Погугли, если чё.

Хочешь сказать у Косты на аватаре не крупный план? Тогда какой же крупный? Глаз или ухо в отдельности?

Об избрачном красном "правосудии" мне известно, Дартаньян, можешь не напоминать.

Изменено 21.09.2010, 21:52:49 пользователем belogvardeec

21.09.2010, 22:00:55

Хочешь сказать у Косты на аватаре не крупный план? Тогда какой же крупный? Глаз или ухо в отдельности?
Об избрачном красном "правосудии" мне известно, Дартаньян, можешь не напоминать.

Мои ответы вообще не котируются, ваше Говносияние не имеет желания читать сообщения простых смертных о которых речь идет?

23.09.2010, 07:46:33

Большая ложь о красном и белом терроре в эпоху Великого Октября и гражданской войныНажмите здесь!

В зловещей, хорошо скоординированной кампании по дискредитации Ленина, истории советского общества и социализма в целом, которую ведут антикоммунистические силы, одной из козырных карт является “красный террор”. Цель ее более чем прозрачна: представить Ленина и партию большевиков, так сказать, прирожденными насильниками.

“Ревнители” правды истории хотят уйти от признания того непреложного факта, что “красный террор” явился ответной, защитной, а потому справедливой мерой против белого террора, против вооруженного похода интервентов, против действий белогвардейцев и их сторонников в советском тылу с целью реставрации старого режима, что являлось самым масштабным проявлением белого террора. Таким законным правом на свою защиту пользовались (что тоже тщательно замалчивается) все предшествующие революции, в том числе английская, американская и Великая Французская буржуазные революции. И им это право ни один сторонник социального прогресса ни тогда, ни потом в укор не ставил. Но вот кое-кто хотел бы отказать нашей революции в праве на защиту.

Социальная направленность карательных мер Советской власти искажается преднамеренно и бесцеремонно, репрессии против тех, кто сознательно и целеустремленно участвовал в подготовке реставрации старого режима, свергнутого большинством народа, искусно проецируются на это самое большинство. При помощи такого фокуса вытаскивается на свет божий миф об “антинародном” характере большевистской власти, разгуливающий сегодня по страницам многих изданий. Что же касается тех, кто в обстановке ожесточенного противоборства случайно оказывался под угрозой репрессий, то Ленин постоянно заботился о том, чтобы карающий меч правосудия не опускался на головы невиновных. Достаточно обратиться к 50-54 томам его сочинений или документальному сборнику “В.И.Ленин и ВЧК” (М., 1982), где неопровержимо засвидетельствовано именно это. Многие тысячи освобожденных из-под ареста следственными органами или оправданных по суду ввиду их невиновности, а также амнистированных в связи с революционными праздниками за не столь тяжкие преступления подтверждают то же самое.

Но, пожалуй, самое поразительное в потоке публикаций против “красного террора” – это полный провал памяти в отношении белого террора.

Как известно, Октябрьская революция победила на редкость быстро и бескровно. Защищать Временное правительство нашлось еще меньше охотников, чем царское самодержавие. После установления Советской власти в обеих столицах Октябрь за 4 месяца триумфально прошествовал почти по всей огромной стране. Такого динамизма еще не знала ни одна из предшествующих революций. Благодаря огромному перевесу сил большевистские Советы брали власть в подавляющем большинстве мест мирно. Из 100 наиболее крупных пунктов (включая и губернские города) только в 16 вопрос о власти был решен вооруженным путем. У сторонников старой власти, подчеркивал Ленин, “не было никакой, ни политической, ни экономической опоры, и их нападение разбилось. Борьба с ними соединяла в себе не столько военные действия, сколько агитацию...”[1]. Сила революции коренилась в том, что её творили миллионы.

Разумеется, как и в других революциях, сходящие со сцены классы и партии не пожелали добровольно уступать власть. Они попытались развязать в стране гражданскую войну. Мятеж Краснова-Керенского под Петроградом, восстание юнкеров в самой столице, кровавое побоище, учиненное сторонниками Временного правительства в Москве, заговор старого генералитета в Ставке, мятежи казачьих верхов на Дону, Кубани, Урале, антисоветские выступления националистических сил на окраинах – все это попытки воздвигнуть барьер на пути триумфального шествия Советской власти. Но тотальной гражданской войны, несмотря на отчаянные усилия меньшевиков, правых эсеров и стоявших за их спиной кадетов, не получилось.

Свое слово сказал народ, и пришлось им ретироваться по всему фронту. Первый раунд развязывания гражданской войны был проигран ими вчистую.

В этой связи необходимо восстановить правду о том, какую позицию заняла Советская власть по отношению к оппозиционным партиям и их сторонникам. Это принципиально важно ввиду множащихся мифов о большевиках как “насильниках” и “террористах”.

Как известно, меньшевиков и эсеров со II Всероссийского съезда Советов никто не удалял. Они ушли сами, не желая подчиняться демократически выраженной воле большинства народа. “Им, – напоминал в те дни Ленин, – предлагали разделить власть... К участию в правительстве мы приглашали всех... Мы хотели советского коалиционного правительства. Мы из Совета не исключали никого. Если они не хотели совместной работы, тем хуже для них”[2]. С угрозами и бранью они удалились из Смольного в городскую думу спешно формировать “Комитет спасения родины и революции”, чтобы начать ту самую гражданскую войну, в которой они обвиняли большевиков. Вот как оценил их действия живой свидетель тех событий меньшевик Н.Н.Суханов:

“Это был заговор, устроенный кучкой обанкротившихся политиканов – против Петербургского Совета, против законного Всероссийского съезда Советов, против подавляющего большинства народных масс, в котором они сами были так же неприметны, как в океане щепки и обломки разбитого бурей корабля” [3]. Что верно, то верно!

Сразу после краха первых антисоветских мятежей Ленин заявил: “Мы не хотим гражданской войны… Мы против гражданской войны”[4]. И еще: “Нас упрекают, что мы применяем террор, но террор, какой применяли французские революционеры, которые гильотинировали безоружных людей, мы не применяем и, надеюсь, не будем применять”[5]. И в последующем Советская власть проявила по отношению к своим противникам актов гуманизма более чем достаточно. Имея на своей стороне поддержку огромного большинства населения, эта власть считала, что в соответствии с принципами демократии сопротивляющееся меньшинство должно признать выбор большинства и не разжигать в стране гражданскую войну. И она постоянно подкрепляла этот курс многочисленными актами прощения тех, кто прекращал борьбу или хотя бы заявлял об этом.

Мятежный генерал Краснов был подвергнут лишь домашнему аресту, а затем освобожден под честное слово впредь не поднимать руку на революцию. Где он потом оказался и что делал, хорошо известно. Отпустили юнкеров, оборонявших Зимний, а они, не переводя дыхания, 29 октября подняли восстание, чтобы открыть путь Краснову в столицу. Московских юнкеров, заливших кровью улицы города, даже не подвергли аресту и в соответствии с соглашением отпустили с миром по месту жительства. Вскоре многие из них объявились на Дону в рядах Добровольческой армии Деникина. Был отпущен на свободу даже один из главных виновников московского кровопролития председатель “Комитета общественной безопасности” эсер В.В.Руднев, а через год, в ноябре 1918 г., он уже в Яссах (Румыния) в составе белогвардейской делегации вместе с П. Н. Милюковым слезно умоляет “союзников” срочно начать военную интервенцию против РСФСР. В ноябре 1917 г. был раскрыт заговор, возглавляемый ярым черносотенцем В.М.Пуришкевичем. Улики налицо: подписанное им письмо Каледину, в котором говорилось: “Мы ждем вас сюда, генерал, и к моменту вашего прихода выступим со всеми наличными силами”[6]. Характер “выступления” он определил так: “Надо начать со Смольного института и потом пройти по всем казармам и заводам, расстреливая солдат и рабочих массами”[7]. Пуришкевич арестован, но вскоре… амнистирован в связи с праздником 1 Мая (1918 г.). Через год он в тех же Яссах агитирует за военную интервенцию, затем изо всех сил помогает Деникину в походе на Москву.

Командарм 5-й армии генерал В. Г. Болдырев за саботаж перемирия на фронте был осужден ревтрибуналом к заключению, но по той же майской амнистии великодушно помилован – и тут же поспешил в стан восточной контрреволюции. Вошел в состав Уфимской директории, стал главкомом её вооруженных сил. Генерал В. В. Марушевский, начальник генерального штаба, арестованный за саботаж, так сказать, “в крупных размерах”, покаялся и собственноручно написал: “Современной власти считаю нужным подчиняться и исполнять её приказания”. Но, освобожденный из-под ареста, не замедлил перебраться в захваченный интервентами Архангельск и стал ближайшим помощником белогвардейского генерала Миллера. Были освобождены арестованные в Зимнем министры-социалисты Временного правительства Н. А. Гвоздев, А.М.Никитин и С.Л.Маслов, но по достоинству великодушия новой власти не оценили. Вскоре два первых оказались в белогвардейском стане и как руководители кооперации Юга России выступали в качестве, так сказать, нештатных интендантов армии Деникина. К марту 1918 г. были выпущены из-под ареста, опять же под “честное слово”, все активисты саботажнического “Союза союзов служащих государственных учреждений” во главе с его председателем. И подобным примерам – несть числа.

Такова правда, которую нынешние обличители большевиков предпочитают скрывать. До начала иностранной военной интервенции и гражданской войны, то есть до развертывания массированного белого террора, репрессивные меры Советской власти носили ограниченный и весьма либеральный характер, поскольку и натиск контрреволюционных сил на первом этапе был еще сравнительно слабым. Для тех, кто хочет честно разобраться в красном и белом терроре, эта взаимосвязь откроет глаза на многое. Вот некоторые свидетельства на этот счет.

Член ЦК меньшевистской партии Д.Далин, уже находясь в эмиграции, подтверждал: “И отнюдь не сразу они (т.е. большевики – П.Г.) вступили на путь террора. Странно вспоминать, что первые 5-6 месяцев Советской власти продолжала выходить оппозиционная печать, не только социалистическая, но и откровенно буржуазная. Первый случай смертной казни имел место только в мае 1918 г. На собраниях выступали все, кто хотел, почти не рискуя попасть в ЧК. “Советский строй” существовал, но без террора” (выделено мной, – П.Г.). По поводу последовавшего затем усиления репрессивных мер со стороны Советской власти он задавался вопросом: “Почему это произошло?” И отвечал: “Гражданская война дала действительно толчок развитию террора”[8].

Глядел в корень и другой “непредвзятый” свидетель – дипломатический представитель Великобритании в РСФСР Р. Локкарт. Он, один из организаторов заговора “трех послов” (Локкарт – Нуланс – Френсис), позже признавал: “Петербургская жизнь носила в те недели довольно своеобразный характер. Той железной дисциплины, с которой правят ныне большевики (написано в начале 30-х гг. – П.Г.), не было тогда еще и в помине. Террора еще не существовало (это опять же к сведению “демократов” – П.Г.), нельзя было даже сказать, чтобы население боялось большевиков. Газеты большевистских противников еще выходили, и политика Советов подвергалась в них жесточайшим нападкам... В эту раннюю эпоху большевизма опасность для телесной неприкосновенности и жизни исходила не от правящей партии, а от анархистских банд...

Я нарочно упоминаю об этой первоначальной стадии сравнительной большевистской терпимости, потому что их последующая жестокость явилась следствием обостренной гражданской войны. В гражданской же войне немало повинны и союзники (Локкарт явно скромничает, преуменьшая их “заслуги” – П.Г.), вмешательство которых возбудило столько ложных надежд... Нашей политикой мы содействовали усилению террора и увеличению кровопролития”[9]. И добавлял к сказанному: Алексеев, Деникин, Корнилов, Врангель изо всех сил стремились сбросить большевиков. Но... “для этой цели они, без поддержки из-за границы, были слишком слабы, потому что в их собственной стране они находили опору только в офицерстве, которое было само по себе уже очень ослаблено”[10](выделено мной – П.Г.).

Как видим, ярые противники Советов Д. Далин и Р. Локкарт четко проясняют вопрос о причинах эскалации террора, в то время как “демократы” сегодня всячески его затемняют и при этом клянутся приверженностью правде истории.

А что же кадеты, эсеры, меньшевики? Считая себя носителями демократии, подчинились ли они воле большинства? Ничуть не бывало! Они без передышки приступили к подготовке нового раунда гражданской войны. Но, раз обжегшись, протрезвели, поняли: в одиночку не справиться, нужна иностранная поддержка, хотя понимали, что придется поплатиться национальным суверенитетом и многим другим, быть у хозяев в унизительной роли слуг. (Позже наиболее честные из них горько признаются в этом.) В соответствующих посольствах и консульствах их просьбы с готовностью принимаются, ибо интересы сторон во многом совпадают и прежде всего в главном – свалить власть Советов. Дьявольский альянс быстро обретает зловещий характер. Возникающие подпольно центры консолидации внутренних антисоветских сил: “Правый центр”, отколовшийся от него “Национальный центр”, “Союз возрождения России”, савинковский “Союз защиты родины и свободы” – объединяют разношерстную публику, от монархистов до анархистов, под лозунгом: “Даешь интервенцию!”. Свою деятельность они рассматривают как расчистку пути для последней.

Послушаем еще раз Локкарта: “Хикс (его помощник по разведке – П.Г.) служил посредником между мной и врагами большевиков. Они были представлены в Москве так называемым центром, имевшим левое и правое крыло, а кроме того, лигой спасения России, созданной Савинковым. Между этими двумя организациями происходили постоянно распри... Оба контрреволюционных органа были единодушны лишь в одном отношении – оба желали получить от союзников помощь деньгами и оружием... На протяжении многих недель финансирование их было предоставлено всецело французам. Политические агенты Алексеева и Деникина ставили мне в укор, что я отстраняюсь на задний план... Я принял часть финансирования на себя”[11]. Еще больше подобных тайн мог бы поведать французский посол Нуланс. Частично о них рассказал сам Савинков, фактически состоявший у посла человеком для поручений[12].

Локкарта красноречиво дополнил один из главарей “Союза возрождения России”, эсеровский лидер А.Аргунов. Вышвырнутый Колчаком за границу и чудом спасшийся от расстрела, он, оказавшись в Париже, писал: “С самых первых шагов своей деятельности Союз вошел в правильные и частые сношения с представителями союзных миссий, находившихся в Москве, Петрограде и Вологде, главным образом при посредничестве французского посланника г.Нуланса. Представители союзников были подробно ознакомлены с задачами Союза и его составом и неоднократно выражали свою готовность всячески ему содействовать, вполне разделяя взгляды Союза как на задачи внутренней, так и внешней политики, причем заявления о содействии носили не частный, а официальный характер, так как сопровождались обычно ссылками на то, что образ действий этих представителей встречает одобрение со стороны их центральных правительств”[13].

Итак, планы различных “центров” и “союзов” одобрены, оружие припасено, заговорщики сорганизованы, первые десанты союзников в Мурманске и Владивостоке высадились. – Теперь пора действовать. В дело пускается 50-тысячный чехословацкий корпус, которому в штабах Антанты уже отведена роль “авангарда интервенционистских войск” в России. Эшелоны корпуса, эвакуировавшиеся по договору с Советским правительством на родину, в конце мая 1918 г., поднимают мятеж и в короткий срок свергают еще неокрепшую Советскую власть от Волги до Владивостока. И на всем их неимоверно длинном пути – расстрелянные, заточенные в тюрьмы, избитые до полусмерти. Французское правительство от имени всех союзников выражает корпусу благодарность[14]. Западная “демократия” дала свой первый кровавый урок. А сколько их еще впереди!

Гражданская война заполыхала на огромных пространствах России. Под защитой чехословацких штыков выбирались из потайных укрытий разрозненные и обессиленные противники революции. Одно за другим организуются антисоветские правительства – самарское, уфимское, уральское, сибирское и т.п., вооруженной опорой которых являлись те же чехословаки, на чьих плечах “лежала вся тяжесть борьбы, ибо они составляли к тому времени не менее 80% вооруженных сил, борющихся на фронте”[15].

Вскоре “союзники” приходят к выводу, что все эти “учредилки” и “директории”, предводительствуемые эсерами и меньшевиками, лишь путаются под ногами, мешая осуществлению целей интервенции. Нужна военная диктатура. И вот уже при прямом участии английского батальона под командованием подполковника Д. Уорда 18 ноября 1918 г. в Омске, в кресло “верховного правителя” России усаживают адмирала А. В. Колчака. “Социалистам”, верой и правдой служившим союзникам, учинили такой разгром, что лишь немногие унесли ноги из Сибири. Большинство же попало в колчаковскую мясорубку, из которой мало кто выбрался живым. На Севере под прикрытием войск интервентов тоже следует переворот по типу омского, и выброшенных за ненадобностью “социалистов” заменяет Колчак местного масштаба генерал Е.К.Миллер. Подобная же трансформация власти происходит и на других окраинах России. Тем временем с разных сторон высаживаются все новые контингенты войск интервентов – на юге России, на севере, в Закаспии, на Кавказе, Дальнем Востоке. Сегодня обличители большевиков делают вид, что всего этого не было.

В течение 1918-1920 гг. “союзники” двинули в Россию интервенционистскую армаду общей численностью более 850 тыс. человек, в том числе 140 тыс. английских, 140 тыс. французских, 175 тыс. японских (по уточненным данным), 14 тыс. американских. Если сюда приплюсовать, по меньшей мере 280 тыс. австро-германских захватчиков, то общая численность интервентов превысит 1 млн. человек[16]. Вдумаемся в эту цифру: она заставляет содрогнуться. Даже если подходить к ней с современными мерками.

Что они делали на советской земле под прикрытием лицемерных заверений о “невмешательстве” в русские дела? Послушаем тогдашнего военного министра Великобритании У.Черчилля, ярого сторонника открытой интервенции: “Находились ли союзники в войне с Советской Россией? Разумеется, нет. Но советских людей они убивали, как только те попадались им на глаза; на русской земле они оставались в качестве завоевателей; они снабжали оружием врагов Советского правительства; они блокировали его порты; они топили его военные суда. Они горячо стремились к падению Советского правительства и строили планы его падения. Но объявить ему войну – это стыд! Интервенция – позор! Они продолжали повторять, что для них совершенно безразлично, как русские разрешают свои внутренние дела. Они желали оставаться беспристрастными и наносили удар за ударом”[17].

После таких признаний всякий честный человек согласится с Лениным, который подчеркивал: мировой империализм “вызвал у нас, в сущности говоря, гражданскую войну и виновен в её затягивании...”[18].

Советская власть полностью сознавала, во что может обернуться гражданская война, усиленно раздуваемая мировым империализмом. Поэтому она делала все возможное, чтобы погасить огонь кровавой распри. С первого своего дня и до конца 1919 г. она 10 раз обращалась к правительствам стран Антанты и США – главным режиссерам и постановщикам кровавой трагедии в России – с призывом остановить кровопролитие. Чем же ответили оттуда, из бастионов западной демократии, за которую так ратовали эсеры и меньшевики? Черчилль со злорадством вспоминал: большевики напрасно бороздили эфир своими радиопосланиями: “ответом им было молчание”[19].

Вильсона, Ллойд Джорджа и Клемансо вовсе не беспокоило то, что на земле Советской России льется кровь, они думали совсем о другом. Но продолжавшаяся драма очень тревожила Советское правительство, возглавляемое Лениным, и оно в поисках компромисса во имя прекращения кровопролития сделало до конца гражданской войны еще около 50 мирных предложений. И, увы, с тем же результатом. Так в чем же вина большевиков, на которых сегодня возлагают ответственность за войну в той же мере, что и на их противников? Может, в том, что они не сложили оружие? И не сдали завоеваний Октября, заплатив за это жизнью 200 тысяч своих достойнейших членов?

Еще несколько беглых штрихов к тому, что делали в советском тылу “социалисты”. Не забудем: с середины 1918 г. Советская республика – в буквальном смысле осажденная врагами крепость. Черчилль с ликованием отмечал: 5/6 территории красных уже отвоевано, осталось поднажать – и красным “крышка”. И “пятая колонна” “нажимает” с тыла. VIII-й совет партии правых эсеров (май 1918) берет курс на подготовку вооруженных восстаний, на срыв мира с Германией и приглашение войск Антанты. Савинков, по словам всезнающего Р.Локкарта, “понукаемый обещаниями французов, уже занял Ярославль, город на пути из Москвы в Архангельск”, а его люди, кооперируясь с агентурой “Союза возрождения России”, поднимают мятежи в Минске, Муроме, Ижевске, Воткинске и ряде других городов на путях, которыми “союзники” готовятся прошествовать к советской столице. Белый террор свирепствует вовсю: расстрелы, набитые арестованными тюрьмы, “баржи смерти”. Локкарта, как и других “союзных” режиссеров этой трагедии, уже мучает головная боль: “Что станут делать союзники в завоеванной Москве, как сможет удержаться в России буржуазное правительство без нашей постоянной поддержки?”[20].

Террор коллективный (в виде заговоров и мятежей) дополняется индивидуальным. Боевая группа при ЦК правых эсеров повела настоящую охоту на большевистских руководителей. Убит В.Володарский, за ним М.С.Урицкий. И вот уже выстрел в Ленина. Как это делалось, можно прочесть в книге руководителя этих акций эсеровского боевика Г.Семенова (Васильева) “Военная и боевая работа партии эсеров за 1917-1918 гг.” (Берлин, 1922). Свидетельство – из первых рук. Меньшевики же, согласно “разделению труда”, ведут по большевикам огонь со страниц газет и с трибун митингов и собраний, подбивая рабочих на забастовки и обвиняя большевиков в голоде и разрухе. Как будто и то и другое не создавалось еще вчера Временным правительством с участием их министров. Больше всех неистовствует, пожалуй, Ю.Мартов. В момент, когда и в советскому тылу, и на фронте, и за линией фронта уже вовсю свирепствовал белый террор, он выпускает брошюру “Долой смертную казнь!” (М., 1918), которая вполне может служить учебником политического лицемерия. Заметьте: в такой момент – и ни слова о белом терроре, точь-в-точь как у сегодняшних обличителей большевиков. Мартов “запамятовал”, что именно партия меньшевиков приложила руку к введению смертной казни на фронте в июле 1917 г. (которая была отменена первым же постановлением Советской власти). Тогда он почему-то не кричал “долой!”. Наоборот, он клеймил тысячи солдат, отказавшихся идти в наступление, как “худших и несомненных преступников”, “шпионов иностранных правительств”. И это – об измученных до предела окопниках, которых в одной лишь 5-й армии Северного фронта было арестовано почти 13 тысяч (см. Источниковедение истории советского общества. М., 1954, с. 157). Теперь же, в 1918 этот “социал-демократ самой чистой пробы” хочет спровоцировать рабочих против большевиков и призвать: “Отнимите у них власть, которую вы сами им дали”[21].

Перед разгулом белого террора во всех его зловещих ликах Советская власть, как и любая другая, законно избранная народом, не могла оставаться в бездействии. И она вынуждена была ответить объявлением “красного террора”. Это было её законное право. “Английские буржуа забыли свой 1649, французы свой 1793 год, – писал тогда Ленин. – Террор был справедлив и законен, когда он применялся буржуазией в её пользу против феодалов. Террор стал чудовищен и преступен, когда его дерзнули применять рабочие и беднейшие крестьяне против буржуазии”[22].

В самом деле, и английские, и французские буржуазные революционеры не остановились перед применением террора против феодальной реакции и даже перед казнью своих монархов: Карла I – в Англии, Людовика XIV – во Франции. У нас же “демократическая” печать день и ночь проклинает “красный террор”, и только его, и льет слезы о русском монархе, прозванном в народе “Кровавым”.

Теперь самое время взглянуть в лицо белому террору, от которого лукаво отворачивались ревнители гласности и правды из “Огонька”, “Московских новостей”, “Литературной газеты” и пр. Нет, мы не последуем сомнительному примеру Д. А. Волкогонова и Ю. Феофанова, призвавших в “обвинители” красных... генерала Деникина и полукадета Мельгунова. Пусть о деяниях белых свидетельствуют сами же белые. Этих свидетельств – немалое количество. Откроем лишь некоторые из них.

Когда адмирал Колчак утверждался на троне, его опричники устроили не только большевикам, но и эсеро-меньшевистским деятелям директории такую кровавую баню, о которой уцелевшие в ней долгие годы вспоминали с содроганием. Один из них – член ЦК партии правых эсеров Д. Ф. Раков сумел переправить из тюрьмы за границу письмо, которое эсеровский центр в Париже опубликовал в 1920 г. в виде брошюры под названием “В застенках Колчака. Голос из Сибири”.

Что же поведал мировой общественности этот голос? “Омск, – свидетельствовал Раков, – просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.

Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие...”(С. 16-17).

А вот сцены колчаковских расправ, набросанные, так сказать, с натуры: “Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину (эсеру – П.Г.) нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей” (С. 20-21).

Далее следует рассказ об одном из бесчисленных колчаковских застенков. “Тюрьма рассчитана на 250 человек, а в мое время там сидело больше тысячи... Главное население тюрьмы – большевистские комиссары всех родов и видов, красногвардейцы, солдаты, офицеры – все за прифронтовым военно-полевым судом, все люди, ждущие смертных приговоров. Атмосфера напряжена до крайности. Очень удручающее впечатление производили солдаты, арестованные за участие в большевистском восстании 22 декабря. Все это молодые сибирские крестьянские парни, никакого отношения ни к большевикам, ни к большевизму не имеющие. Тюремная обстановка, близость неминуемой смерти сделали из них ходячих мертвецов с темными землистыми лицами. Вся эта масса все-таки ждет спасения от новых большевистских восстаний” (С. 29-30).

Не только тюрьмы, но и вся Сибирь полнилась ужасами расправ. Против партизан Енисейской губернии Колчак направил генерала-карателя Розанова. “Началось нечто неописуемое, – сообщает Раков. – Розанов объявил, что за каждого убитого солдата его отряда будут неуклонно расстреливаться десять человек из сидевших в тюрьме большевиков, которые все были объявлены заложниками. Несмотря на протесты союзников, было расстреляно 49 заложников в одной только Красноярской тюрьме. Наряду с большевиками расстреливались и эсеры... Усмирение Розанов повел “японским” способом. Захваченное у большевиков селение подвергалось грабежу, население или выпарывалось поголовно или расстреливалось: не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто сжигались. Естественно, что при приближении розановских отрядов, по крайней мере, мужское население разбегалось по тайге, невольно пополняя собой отряды повстанцев” (С. 41).

Такие же сцены Дантова ада происходили по всей Сибири и Дальнему Востоку, где полыхал огонь партизанской войны в ответ на террор колчаковцев.

Но, может быть, эсеровский свидетель Раков, испытавший все “прелести” колчаковщины, был слишком эмоционален и наговорил лишнего? Нет, не наговорил. Перелистаем дневник барона А.Будберга – как-никак военный министр Колчака. О чем же поведал барон, писавший не для печати, а так сказать, исповедуясь перед самим собой? Колчаковский режим предстает со страниц дневника без грима. Наблюдая эту самую власть, барон негодует: “Даже разумный и беспристрастный правый... брезгливо отшатнется от какого-либо здесь сотрудничества, ибо ничто не может заставить сочувствовать этой грязи; тут и изменить даже ничего нельзя, ибо против искренней идеи порядка и закона поднимаются чудовищно разрастающиеся здесь подлость, трусость, честолюбие, корыстолюбие и прочие прелести”[23]. И еще: “Старый режим распускается самым махровым цветом в самых гнусных своих проявлениях...”[24]. Прав был Ленин, когда писал, что Колчаки и Деникины несут на своих штыках власть, которая “хуже царской”.

Всех тех, кто специализируется на изобличении советских “чрезвычаек”, барон Будберг приглашает заглянуть в колчаковскую контрразведку. “Здесь контрразведка – это огромнейшее учреждение, пригревающее целые толпы шкурников, авантюристов и отбросов покойной охранки, ничтожное по производительной работе, но насквозь пропитанное худшими традициями прежних охранников, сыщиков и жандармов. Все это прикрывается самыми высокими лозунгами борьбы за спасение родины, и под этим покровом царят разврат, насилие, растраты казенных сумм и самый дикий произвол”[25]. Читатели, вероятно, не забыли, что это свидетельствует военный министр Колчака и что речь идет об острейшем оружии белого террора.

Откровенно рассказал барон и о том, что уральские и сибирские крестьяне, загоняемые в колчаковское воинство под страхом смерти и расправ, не хотят служить этому режиму. Они хотят восстановления той власти, которая дала им землю и многое сверх того. Именно этим объяснялись те десятки подлинно геройских восстаний в тылу Колчака и не менее геройские действия партизанских армий от Урала до Тихого океана общей численностью до 200 тысяч человек плюс миллионов их поддерживающих? Нет, не считали эти сотни тысяч и миллионы, шедшие на смерть и пытки, свою войну против террористического режима бессмысленной. А вот бывший начальник Института военной истории считает. Странно получается, не правда ли?

Теперь о том, что досталось на долю многострадального народа, оказавшегося в “Колчакии”. В дневнике Будберга читаем: “Калмыковские спасители (речь идет об отрядах уссурийского казачьего атамана Калмыкова. – П.Г.) показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут аресты, расстрелы плюс, конечно, обильное аннексирование денежных эквивалентов в обширные карманы спасителей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить” (т.XIII, с.258). Например: “Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)” (с.250).

Так поступал атаман Калмыков – “младший брат” забайкальского атамана Семенова. А чем занимался “старший брат”? Вот откровенное признание командующего американскими войсками в Сибири генерала В.Гревса: “Действия этих (семеновских. – П.Г.) казаков и других колчаковских начальников, совершавшиеся под покровительством иностранных войск, являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма, жестокости были такого рода, что они, несомненно, будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 50 лет после их свершения”[26].

А вот еще одно признание – политических руководителей чехословацкого корпуса Б. Павлу и В. Гирсы, сделанное ими в официальном меморандуме союзникам (ноябрь 1919 г.). Желая умыть руки после всех кровавых деяний и поскорее выбраться из Сибири ввиду полного краха колчаковщины, они заявляли: “Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию”. Да, почему? Оказывается, вследствие “нейтралитета и невмешательства во внутренние русские дела”[27]. Подобному лицемерию мог бы позавидовать Макиавелли. Породить колчаковщину, держать её своей силой на фронте, а позже охранять её в тылу от восстающего населения – и это именуется “невмешательством” в русские дела?

Неизмеримо честнее оказались те рядовые легионеры, которые летом 1919 г. были арестованы за отказ быть палачами сибирских рабочих и крестьян. “За кровь, которая течет ныне на необозримых полях братоубийственной войны в России, – заявляли они, – чехословаки несут наибольшую ответственность; за эту кровь должна отвечать чехословацкая армия в Сибири, которая с ужасом отворачивается от дел рук своих”[28].

А вот “дела рук” интервентов и белогвардейцев в цифровом выражении по одной лишь Екатеринбургской губернии (согласно официальному сообщению): “Колчаковскими властями расстреляно минимум 25 тысяч. В одних кизеловских копях расстреляно и заживо погребено не менее 8 тысяч; в Тагильском и Надеждинском районах расстрелянных и замученных около 10 тысяч; в Екатеринбургском и других уездах не менее 8 тысяч. Перепорото около 10% двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин и детей”[29]. Если учесть, что в “Колчакию” входило еще 11 губерний и областей, то трудно даже вообразить масштабы кровавой оргии, разыгравшейся на востоке страны.

Таков портрет колчаковщины, нарисованный её творцами или свидетелями. А ведь такие “порядки” Колчак и те, кто его направлял, хотели утвердить по всей России. Уже наготове стоял в Омске белый конь, на котором “верховный правитель” планировал въехать под колокольный звон в Москву.

Был и другой претендент на престол. И тоже сидел наготове на белом коне, но уже под Тулой. Это – генерал Деникин. И порядки, которые он нес с собой, как две капли воды были похожи на колчаковские. Желающих убедиться в этом отсылаем к свидетельским показаниям сподвижников Деникина или тех, кто был очевидцем кровавых дел его войск. Это – ярый монархист Н. Н. Львов (“Белое движение”. Белград, 1924); видный деникинский военный корреспондент Г.Н.Раковский (“В стане белых”. Константинополь, 1920; “Конец белых”. Прага, 1921); генерал П.Н.Врангель (Воспоминания в журнале “Белое дело”, Берлин, т.6); двухтомный документальный труд “Погромы Добровольческой армии на Украине в 1919-1920 гг.

Опубликовано в: «Марксизм и современность», № 1-2, 1999.

Примечания

1. ↑ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.36, с.95

2. ↑ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.35, с. 36-37

3. ↑ Суханов Н. Записки о революции. Берлин-Пг.-М., 1923, кн.7, с. 287-288

4. ↑ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 53

5. ↑ Там же, с.63

6. ↑ Красный архив, 1928, №1, с. 171

7. ↑ Там же, с. 183

8. ↑ Далин Д. После войн и революций. Берлин, 1922, с. 24-25

9. ↑ Локкарт Р. Буря над Россией. Рига, 1933, с.227

10. ↑ Там же, с. 234

11. ↑ Локкарт Р. Указ. соч., с. 282

12. ↑ См. Дело Б.Савинкова. Л., 1924

13. ↑ Аргунов А. Между двумя большевизмами. Париж, 1919, с.6

14. ↑ См. Документы внешней политики СССР, т. II, с. 384

15. ↑ Аргунов А. Указ. соч., с.11

16. ↑ См. Исторический опыт трех российских революций” кн.3, с. 516

17. ↑ Черчилль В. Мировой кризис. М.-Л., 1932. с. 157

18. ↑ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.39, с. 343

19. ↑ Черчилль В. Указ. соч., с. 44

20. ↑ Локкарт Р. Указ. соч., с. 304

21. ↑ Мартов Л. Указ. соч., с. 9

22. ↑ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.37,с.59

23. ↑ См. Архив русской революции. Берлин, т.XIII, с.221

24. ↑ Там же. С. 221

25. ↑ Там же. т.XIV, с.301

26. ↑ Гревс В. Американская авантюра в Сибири. М., 1932, с. 238

27. ↑ См. Колчаковщина. Из белых мемуаров, Л., 1930, с. 134

28. ↑ Цит. по: Клеванский А.Х. Чехословацкие интернационалисты и проданный корпус. М., 1965, с. 324

29. ↑ См. Колчаковщина. Сборник, Екатеринбург, 1927, с.150

[Cкрыть]

23.09.2010, 08:41:37

Большая ложь о красном и белом терроре в эпоху Великого Октября и гражданской войны

Поддерживаю! Абсолютное верное название, Коста, для текста который ты привел!

Просто и добавить нечего.

После захвата Зимнего дворца над захваченными в плен юнкерами и офицерами издевались, пытали и убивали; женщины из ударного батальона были изнасилованы, а некоторые и убиты; сам Зимний дворец подвергся разграблению большевистскими силами. Так чиновник особых поручений при министерстве финансов Российской империи С. К. Бельгард записал в своем дневнике, что над беззащитными юнкерами большевики творят зверства, кладовые Зимнего дворца разгромлены, серебро расхищено, фарфор перебит, церковь превращена в отхожее место, а женский батальон затащен в казармы Павловского полка и изнасилован.

Ога, юнкеров конечно же отпускали по домам, а те, вот же ж подлецы, против советской власти восставали...

Про КрымНажмите здесь!

Исход Русской Армии генерала П.Н. Врангеля за пределы Отчизны, произошедший в ноябре 1920 года, официально принято считать временем окончания гражданской войны на Юге России, ее закономерным итогом.

При этом в советской историографии практически ничего не говорилось о том, что происходило на полуострове после эвакуации белых. Единственное, что можно было встретить в краеведческой литературе советского времени – это скупые, общие фразы, не фразы даже, а призрачные полунамеки, не дающие реального представления о тех драматических и страшных событиях, какие захватили Крым, и собственно Севастополь, в 20-е годы минувшего XX века.

Настоящая статья представляет собой попытку хотя бы незначительно восполнить этот пробел.

Еще в сентябре 1920 г. Троцкий пообещал врангелевским офицерам амнистию, в случае, если они сложат оружие, и, не получив ответа, потребовал от Фрунзе издания приказа «о поголовном истреблении всех лиц врангелевского командного состава, захваченного с оружием в руках».

Однако РВС Южного фронта проигнорировал требование «льва революции», 10 ноября 1920 года направив из Мелитополя радиограмму главнокомандующему вооруженными силами юга России генералу Врангелю, предлагая в ней сдачу и гарантируя всем сдающимся в плен солдатам и офицерам Русской армии, включая ее высший командный состав, полное прощение, жизнь и неприкосновенность.

На Врангеля лично возлагалась «моральная ответственность за все возможные последствия в случае отклонения делаемого честного предложения».

Получив это сообщение, Врангель распорядился закрыть все радиостанции за исключением одной, обслуживаемой офицерами.

На следующий день по радио было направлено еще одно обращение РВС фронта к белогвардейским войскам о добровольной сдаче:

«Белые офицеры, наше предложение возлагает на вас колоссальную ответственность. Если оно будет отвергнуто, и борьба будет продолжаться, то вся вина за бессмысленно пролитую русскую кровь ляжет на вас. Но мы не стремимся к мести. Всякому, кто положит оружие, будет дана возможность искупить свою вину перед народом честным трудом».

Разумеется, подобного рода гуманизм по отношению к противнику не мог прийтись по вкусу большевистскому руководству, и вот уже 12 ноября Ленин шифром по прямому проводу направил в РВС Южного фронта секретную телеграмму, в которой выразил свое возмущение прелагаемыми условиями сдачи, показавшимися «вождю мирового пролетариата» неоправданно мягкими: «Только что узнал о Вашем предложении Врангелю сдаться. Крайне удивлен непомерной уступчивостью условий. Если противник примет их, то надо реально обеспечить взятие флота и не выпускать ни одного судна. Если же противник не примет этих условий, то, по-моему, нельзя больше повторять их и нужно расправиться беспощадно».

Еще в дни штурма Перекопа, когда с пугающей очевидностью стало ясно, что Крым удержать не удастся, П.Н. Врангель распорядился срочно подготовить суда в Севастополе, Феодосии, Ялте, Керчи, Евпатории. Изначально предполагалось эвакуировать около 70-75 тыс. человек.

В ночь с 9 на 10 ноября Главнокомандующий находился в Джанкое, где проводил продолжительное совещание с генералом Кутеповым. Вернувшись в Севастополь, Врангель распорядился занять войсками административные учреждения, почтамт, телеграф, выставить караулы на пристанях и железнодорожном вокзале.

На основании сведений, полученных от ответственного за обеспечение эвакуации командующего Черноморским флотом вице-адмирала М.А. Кедрова, Главнокомандующий распределил тоннаж по портам.

Для погрузки в Керчи отводилось 20 000 тонн, Феодосии – 13 000, Ялте – 10 000, Севастополе -20 000, Евпатории – 4000.

Кроме того, Главнокомандующий дал указание разработать порядок погрузки тыловых военных и гражданских учреждений, больных, раненых, особо ценного имущества, запасов продовольствия и воды.

Вечером 13 ноября (29октября) 1920 г. состоялось последнее заседание правительства Юга России. На следующий день началась погрузка на корабли гражданских и военных белых учреждений.

Отдельно нужно сказать несколько слов о том, как происходила эвакуация. Проходила она организованно и относительно спокойно. Порядок поддерживался специально организованными для этой цели командами, состоящим, главным образом, из юнкеров и казаков. Для эвакуации были задействованы все имеющиеся в распоряжении Врангеля суда, способные пересечь море. Часть людей грузилась также на иностранные корабли – французские, английские, американские.

Поэтому картины панического бегства белогвардейцев из Крыма, в частности, из Севастополя, показанные советским кинематографом, (фильмы «Служили два товарища», «Бег»), имеют мало общего с реальной действительностью, являясь заведомо лживыми.

Чтобы погрузить на корабли как можно больше людей, трюмы кораблей были предусмотрительно освобождены от снарядов и других военных грузов. Пассажирами были забиты все проходы и палубы. Людям не хватало продуктов, воды. Будучи не в силах вынести этих поистине адских условий, некоторые сходили с ума…

…Врангелю удалось эвакуировать с полуострова 145 693 человека (из них около 5000 раненых и больных). Из страны было вывезено: до 15 тысяч казаков, 12 тыс. офицеров, 4-5 тыс. солдат регулярных частей, более 30 тыс. офицеров и чиновников тыловых частей, 10 тысяч юнкеров и более 100 тысяч гражданских лиц.

Однако кошмар переполненных кораблей и последовавшее затем полуголодное прозябание на чужбине, не шли ни в какое сравнение с тем, что выпало на долю тех, кто остался.

После завершения эвакуации в Крыму оставалось ни много ни мало – 2009 офицеров и 52687 солдат Русской армии. Кроме того, в госпиталях полуострова находилось около 15 тысяч раненых и больных.

По разным причинам, страну не пожелало оставить более 200 тысяч гражданских и военных чиновников, журналистов, актеров, врачей…

Неудивительно, что столь высокая концентрация на территории полуострова «представителей эксплуататорских классов» никак устраивала большевистское руководство. Невзирая на свои декларативные заявления об объявлении широкой амнистии, Ленин и его присные по-прежнему видели Крым оплотом контрреволюции.

Выступая 6 декабря 1920 года на совещании московского партийного актива, Владимир Ильич заявил: «Сейчас в Крыму 300 000 буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим».

Как же осуществлялось это «переваривание», «распределение» и «подчинение»?

Сразу же после победы большевики развернули активное истребление тех, кто, по их мнению, являлся «врагами власти трудящихся» и уже лишь поэтому не заслуживал жизни. Десятками и сотнями красноармейцы 2-й Конной армии доблестного командарма Миронова рубили больных и раненных шашками в захваченных лазаретах. В ночь с 16 на 17 ноября на феодосийском железнодорожном вокзале города по приказу комиссара 9-й дивизии Моисея Лисовского было расстреляно около сотни раненых офицеров Виленского полка, не успевших эвакуироваться.

Это была стихийная фаза террора, на смену которой вскоре приходит организованная. Для ликвидации потенциального очага сопротивления большевизму создается «особая тройка», наделенная практически ничем неограниченной властью…

В состав ее вошли: член РВС Юного фронта Красной Армии, председатель Крымского военно-революционного комитета Бела Кун (по одним данным венгр, по другим – венгерский еврей), его любовница, секретарь обкома партии Розалия Самойловна Залкинд («Роза Землячка» – так самая, которую А.И. Солженицын назовет «фурией красного террора», и чей прах до сих пор мирно покоится в Кремлевской стене), а также председатель ЧК Михельсон.

Бывший военнопленный офицер австро-венгерской армии, 35-летний Бела Кун успел к тому времени побывать народным комиссаром иностранных дел провозглашенной Венгерской советской республики. После поражения революции у себя на родине был интернирован в Австрии, а затем освобожден правительством Советской России.

Дочь купца первой гильдии, 44-летняя Розалия Залкинд, член партии большевиков с 1903 г., имела богатое революционное прошлое, принимала активное участие в событиях 1905-1907 годов и Октябрьском перевороте. На заре своей революционной карьеры успела побывать в ссылке в Сибири, где вышла замуж и приобрела себе еще одну фамилию – Берлин.

С февраля 1917 до августа 1918 г.г. была секретарем МК РСДРП (б)-РКП (б). В конце 1918 года, когда осложнилось положение на Южном фронте, ее направляют в Красную армию, назначив сначала комиссаром бригады, а затем начальником политотделов 8-й (с января по июль 1919 г.) и 13-й (с октября 1919 по ноябрь 1920 г.г.) армий Южного фронта. Именно в РВС 8-й армии во время подавления Донского восстания, Землячка опробовала многое из того, что будет впоследствии успешно проделано ею в Крыму.

Когда преисполненные мрачного торжества победители пригласили в председатели Реввоенсовета Советской Республики Крым Льва Давидовича Троцкого, тот ответил: «Я тогда приеду в Крым, когда на его территории не останется ни одного белогвардейца».

«Война продолжится, пока в Красном Крыму останется хоть один белый офицер» – вторил Троцкому его заместитель, Э.М. Склянский.

Слова вышестоящего руководства были верно восприняты членами Крымского революционного комитета, и вскоре его председатель, Бела Кун опубликовал такое заявление: «Товарищ Троцкий сказал, что не приедет в Крым до тех пор, пока хоть один контрреволюционер останется в Крыму; Крым это – бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то мы быстро подвинем его к общему революционному уровню России…»

На полуострове был введен режим чрезвычайного положения. Все дороги, ведущие из Крыма, были блокированы, и люди не могли покинуть полуостров, поскольку все пропуска подписывал непосредственно Бела Кун.

17 (4) ноября 1920 года был издан приказ Крымревкома N 4 согласно которому все лица, прибывшие в Крым с Добровольческой армией (на июнь 1919 г.), офицеры, чиновники военного ведомства и другие работники деникинских подразделений и Русской армии Врангеля должны были в 3-дневный срок явиться для регистрации. Лица, не явившиеся на регистрацию либо не зарегистрировавшиеся в указанный срок, рассматривались как шпионы, подлежащие высшей мере наказания «по всем строгостям законов военного времени».

Подавляющее большинство принадлежащих к перечисленным в приказе Крымревкома категориям лиц с готовностью пришло на регистрационные пункты с документами, удостоверяющими личность, сразу же образовав многотысячные очереди. Явившимся на регистрацию было предложено заполнить анкеты с перечнем вопросов, на которые в обязательном порядке необходимо было ответить. В числе стандартных вопросов о социальном положении, имени, дате и месте рождения, в анкете также предлагалось ответить и на другие вопросы. Например, почему не выехал за границу вместе с отступающей армией Врангеля; а остался в Крыму. Отвечая на этот, вопрос, многие писали о своей любви к родине, что на чужбине им делать нечего, и они хотят жить в России и работать на благо народа, и не намерены осуществлять контрреволюционную деятельность.

В анкете было предупреждение: писать правду и явиться в Особый отдел по первому требованию, в противном случае родственники заполнившего анкету лица будут взяты в заложники. После заполнения анкеты одних отправляли в тюрьму, других отпускали и обязывали повторно явиться через несколько дней.

Повторно прибывших в ЧК по прошествии оговоренного срока, еще раз допрашивали, всячески стараясь сбить с толку рядом провокационных вопросов, и затем, в случае, если полученные ответы удовлетворяли допрашивающих, человек получал на руки заверенную копию анкеты.

Тех, кому сохранили жизнь, отправляли на север, в концентрационные лагеря, что было равносильно расстрелу. Партии осужденных гнали в лагеря пешком, без пищи и воды. Разумеется, при таких условиях смертность среди этапируемых узников была очень высокой, причем, не только от голода и усталости, но также и от пуль конвоиров, которым было значительно легче расстрелять весь этап в степи, списав потерю на тиф, чем гнать его куда-то в Рязань. В случае если кому-то удавалось бежать, большевики обрушивали месть на оставшихся.

Впрочем, подобные методы будут практиковаться после 1921 года, когда, пресытившись кровью, красные палачи станут действовать более разборчиво, отправляя на смерть лишь часть «представителей свергнутых классов», а другую их часть – тех, чья виновность представлялась значительно меньшей – в лагеря.

Точное число замученных большевиками в Крыму, установить сложно. Исследователями, очевидцами, а также непосредственными участниками этих событий называются различные цифры.

Так, например, по свидетельству генерала Данилова, служившего в штабе 4-й Красной Армии, в период с ноября 1920 по апрель 1921 г. в Крыму было истреблено более 80 тыс. человек. Живший в то время в Алуште русский писатель И.С. Шмелев называл еще большую цифру – 120 тысяч. Поэт Максимилиан Волошин полагал, что только за период осень 1920 – зима 1921 г.г. было расстреляно 96 тыс. человек. Историк и публицист С.П. Мельгунов в работе «Красный террор в России 1918-1923 г.г.», опираясь на свидетельства очевидцев, говорит о 50, 120 и 150 тысячах. В материалах Особой следственной Комиссии по расследованию злодеяний большевиков утверждается о 52-53 тысячах казненных. Генерал А.А. фон Лампе, напротив, называл довольно низкую цифру расстрелянных – 15 тыс. человек. Член Крымревкома Ю.П. Гавен сообщал, что по инициативе Б. Куна и Землячки расстреляли около 7 тысяч человек, из арестованных – более 20 тысяч.

Большевиками число расстрелянных официально определялось в 56 тыс. человек.

Запущенный большевиками конвейер смерти работал безостановочно.

Многие из оставшихся офицеров и солдат Русской армии истолковали приказ Крымревкома как амнистию, и явились на регистрационные пункты, чтобы быть внесенными в списки. Поначалу людей регистрировали и распускали по домам. У многих появилась надежда, что большевики выполнят свои обещания о помиловании и рыцарском отношении к побежденным, данные накануне взятия полуострова, 10 и 11 ноября. Но вскоре выходит новый приказ, согласно которому была объявлена повторная регистрация, и все пришедшие на нее были арестованы.

Они были разделены на две категории:

1) все офицеры и военные чиновники и солдаты «цветных» частей;

2) солдаты остальных частей.

Осужденных выводили к месту казни раздетыми и привязанными друг к другу, становили спиной к выкопанной ими же самими общей могиле, а затем расстреливали из пулеметов. Массовые расстрелы происходили одновременно во всех городах Крыма под руководством Особого отдела 4-й армии, и продолжались до 1 мая 1921 г. после чего волна террора медленно начинает идти на убыль.

В графе «В чем обвиняется?» следователи Особых троек без сомнений писали: «казак», «подпоручик», «чиновник военного времени», «штабс-капитан», «участник армии Врангеля» и т.п.

В начале декабря 1920 г. за подписью Р.Землячки публикуется следующий документ: «Путем регистрации, облав и т. п. было произведено изъятие служивших в войсках Врангеля офицеров и солдат. Большое количество врангелевцев и буржуазии было расстреляно (например, в Севастополе из задержанных при обыске 6000 человек отпущено 700, расстреляно 2000 человек), остальные находятся в концентрационных лагерях…»

Вслед за офицерами террор практически сразу же перекинулся на мирное население. Людей уничтожали «за дворянское происхождение», «за работу в белом кооперативе», а то и вовсе «за принадлежность к польской национальности». [1]

По улицам городов Крыма рыскали чекисты и особотдельцы, арестовывая всех, кто подвернется им под руку. Как правило, для того чтобы угодить в «чрезвычайку», было достаточно иметь интеллигентную внешность и быть прилично одетым.

Впоследствии большевики сменят тактику и станут устраивать облавы, оцепляя целые кварталы. Сгоняя задержанных в фильтрационные пункты (чаще всего в роли таковых выступали городские казармы), чекисты проводили в течение нескольких дней сортировку, проверяя документы и решая, кого отпустить на свободу, а кого увезти за город, на расстрел.

Характеризуя состав погибших, официальный представитель Наркомнаца в Крыму М.Султан-Галиев писал: «…среди расстрелянных попадало очень много рабочих элементов и лиц, оставшихся от Врангеля с искренним и твердым решением честно служить Советской власти. Особенно большую неразборчивость в этом отношении проявили чрезвычайные органы на местах. Почти нет семейства, где бы кто-нибудь ни пострадал от этих расстрелов: у того расстрелян отец, у этого брат, у третьего сын и т.д.» [2]

«Крым походил в то время на один большой концентрационный лагерь, прообраз будущего ГУЛАГа в размерах одного полуострова…» [3]

Для упорядочивания репрессивного аппарата, по инициативе Белы Куна и Розы Землячки создается Крымская ЧК во главе с секретарем Президиума ВЧК и лично Ф.Э. Дзержинского, С.Ф. Реденсом, до этого успевшим поработать в Одесской, Киевской и Харьковской губчека.

В октябре 1920 г. комендантом и начальником отряда ВЧК по борьбе с бандитизмом в Крыму был назначен 26-летний Иван Дмитриевич Папанин – будущий видный советский полярник, дважды Герой Советского Союза, доктор географических наук, контр-адмирал. Он занимал эту должность до марта 1921 г.

Итогом его чекистской карьеры стало награждение орденом Красного знамени…и длительное пребывание в клинике для душевнобольных. Неудивительно, почему прославленный арктический исследователь впоследствии не любил вспоминать о своем прошлом…

27 ноября начальником ударной группы Особого Отдела Южного Фронта был назначен Е.Г. Евдокимов. Всего за несколько месяцев ему в общей сложности удалось уничтожить 12 тыс. «белогвардейского элемента», в том числе 30 губернаторов, 150 генералов и более 300 полковников. За свои кровавые «подвиги» один из главных палачей Крыма был награжден орденом боевого Красного Знамени, правда, без публичного объявления об этом.

На наградном списке Е.Г. Евдокимова командующий Южным фронтом М.В. Фрунзе оставил свою резолюцию: «Считаю деятельность т. Евдокимова заслуживающей поощрения. Ввиду особого характера этой деятельности проведение награждения в обычном порядке не совсем удобно». [4]

Отличительной чертой красного террора в Крыму в 20-е годы являлось то, что его жертвами в подавляющей массе своей были именно горожане. Сельские жители составляли лишь 10% от общего числа арестованных. В основном это были те, кто служил в белых армиях.

По официальным советским данным в 1920 – 1921 г.г. в Симферополе было расстреляно около 20 тыс. человек, в Севастополе – около 12, Феодосии – около 8, в Керчи – около 8, в Ялте – 4-5 тысяч, всего до 52 тыс. человек.

Согласно данным годового отчета Крымского ЧК, за 1921 год был расстрелян 461 человек. Из них «за контрреволюцию» – 128, за принадлежность к антисоветским партиями – 18, за шпионаж – 4, за должностные преступления – 44, за спекуляцию – 2, за уголовные преступления – 18, за бандитизм – 227 человек. [5]

Такова картина большевистских репрессий в целом по Крыму. Разумеется, все вышеприведенные данные дают лишь общее представление о том не поддающемся описанию кровавом кошмаре, который воцарился на полуострове после того, как от его берегов отчалило последнее белое судно.

Руководствуясь сведениями, взятыми из одних лишь открытых источников, наглядно попытаемся показать, каким образом проводилась зачистка полуострова от «эксплуататоров и буржуев» в Севастополе – по сути своей, последнем очаге организованного сопротивления большевизму на Юге России.

…15 ноября в город вошли части 51-й стрелковой дивизии под командованием В.К.Блюхера и 1-й Конной армии С.М. Буденного. Очевидцы вспоминали, что раньше войск в город въехал ужасающих размеров бронеавтомобиль.

«Из нескольких бойниц смотрели тонкие стволы пулеметов, они то и дело давали очереди в воздух, по-видимому, для острастки. Но самое страшное было не в этом. Броня этого фургона была выкрашена в цвет хаки и в нескольких местах украшена красными пятиконечными звездами, а вдоль корпуса большими красными буквами было написано «Антихрист». [6]

Многие обыватели посчитали тогда это недобрым знаком, предзнаменованием грядущих несчастий. При этом, однако, никто не мог даже представить, что реальность окажется во сто крат страшнее и ужаснее всяких предчувствий…

За первую неделю пребывания красных в городе было убито более 8000 человек, общее же число казненных (в Севастополе и в Балаклаве) – составляет около 29 тыс. человек. 29 ноября 1920 года «Известия временного севастопольского ревкома» опубликовали первый список расстрелянных – 1634 человека, из них 278 женщин; на следующий день, 30 ноября, обнародован второй список – 1202 человека, из них – 88 женщин.

Большое количество казненных людей, чьи тела удалось найти родственникам, отпевалось в церкви Христа Спасителя при городской больнице, построенной на деньги бывшего городского головы Севастополя, потомственного почетного гражданина А.А. Максимова и настоятеля Херсонесского монастыря архимандрита о.Александра. [7]

Иностранцы, вырвавшиеся из Крыма во время разгула красного террора, описывали потрясающие картины зверств коммунистов: Исторический бульвар, Нахимовский проспект, Приморский бульвар, Большая Морская и Екатерининская улицы были буквально увешаны качающимися в воздухе трупами. Вешали везде: на фонарях, столбах, на деревьях и даже на памятниках. Если жертвой оказывался офицер, то его обязательно вешали в форме и при погонах. Невоенных вешали полураздетыми.

В Севастополе казнили около 500 портовых рабочих за то, что они обеспечивали погрузку на корабли врангелевских войск.

Людей не только расстреливали и вешали, но и топили. Землячка как-то заявила: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море».

Ну что же, сказано – сделано.

Приговоренных стали связывать группами, наносить им револьверными выстрелами и ударами сабель тяжкие раны, затем полуживыми сбрасывать в море. В течение нескольких лет на дне севастопольских бухт можно было видеть целые толпы утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. По свидетельству водолаза, спустившегося на свой страх и риск под воду одной из таких бухт, «среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами подымал руки, как будто произносил ужасную речь».

Уже с первых дней занятия Севастополя Особый отдел 51-й дивизии начал регистрировать оставшихся в городе белых. Ему на смену вскоре пришел Особый отдел 46-й дивизии, избравший для своего пребывания три четверти городского квартала, ограниченного Екатерининской и Пушкинской улицами, между Вокзальным и Трамвайными спусками.

По городу были расклеены объявления, в которых сообщалось, что такого-то числа в городском цирке состоится общее собрание всех зарегистрировавшихся бывших, а также все тех, кто по каким-то причинам до сих пор не прошел регистрации. Цирк располагался на Новосильцевской площади (ныне пл. Ушакова), у подножия Исторического бульвара, где сходились Екатерининская, Большая Морская и Чесменская улицы. В назначенный день цирк и вся площадь были в буквальном смысле слова забиты законопослушными бывшими (общее число поверивших красным насчитывало несколько тысяч). Во второй половине дня все примыкающие к площади улицы были блокированы войсками. Всех, кто находился на площади, начали медленно оттеснять в сторону Особого отдела дивизии.

Надо сказать, что красные основательно подготовились к приему столь большой партии бывших. В концлагерь чекистами был превращен целый квартал.

«Подвальные окна и часть окон первых этажей были забиты, заборы внутри квартала разобраны – получился большой двор. Кроме того, по периметру занятых зданий тротуары были отделены от мостовой двух – трехметровым проволочным заграждением и представляли собой этакие загоны». [8]

Именно сюда заключили несколько тысяч «буржуев», попавшихся на большевистскую удочку, поверив, что их не станут преследовать и позволят честно работать на благо Отчизны. Первую ночь обманутые коммунистами люди стояли во дворах и загонах, согнанные туда будто скот, потом «в течение двух дней их…не стало, и проволочную изгородь сняли». [9]

Поскольку многие из пленных были местными жителями, их близкие родственники, родители, дети и жены со слезами на глазах стояли напротив проволочной изгороди и ждали, проклиная себя за доверчивость и в то же время слепо надеясь на чудо.

В Особом отделе работало несколько троек, опрашивавших арестованных и тут же решавших дальнейшую их судьбу. Часть арестованных группировали в маршевые роты и пешком отправляли на север. Другую часть арестованных, подавляющее их большинство, вывозили на автомашине под город, на Максимову дачу, и там под покровом ночи казнили.

Чаще всего расстрелы происходили у каменной стены рядом с прямоугольным бассейном парка. Расстреливали из пулеметов, но не гнушались при этом также пускать в ход револьверы. После казни палачи-красноармейцы часто заходили к главному виноделу Максимова, А.Я.Костенко, и просили у него вина. Ночью, когда все затихало, из комнат, где спали красноармейцы, слышались крики, команды и вопли. [10]

Ужас и смерть витали над Максимовой дачей. Усадьба севастопольского градоначальника стала единой братской могилой для сотен русских людей.

Приговоренных к смерти заставляли рыть себе могилы, затем приказывали им становится лицом к дышащему сыростью и влагой раскопу, после чего стреляли им в головы. Спустя какое-то время на расстрелянных падали свежие трупы тех, кто был казнен несколькими минутами позже. Так продолжалось, пока могильная яма не заполнялась трупами до краев.

Помимо Максимовой дачи, расстрелы проходили на Английском, Французском и Городском кладбищах, а также в Херсонесе, неподалеку от башни Зенона. Очевидно, что там казнили людей, которые содержались в концлагере, организованном на территории Херсонесского Свято-Владимирского монастыря, основанного в 1850 году на месте, где, согласно преданию, в 988 году крестился Святой Равноапостольный князь Владимир.

Страшная резня офицеров в Крыму под руководством Землячки и Куна заставила содрогнуться многих. Творившиеся на полуострове зверства вызывали возмущение и целого ряда партийных работников. Спустя ровно месяц после взятия Крыма, 14 декабря 1921 года, Ю.П. Гавен пишет письмо члену Политбюро РКП (б) Н. Н. Крестинскому, о том, что, не имея сдерживающего центра, Бела Кун «превратился в гения массового террора».

По мнению возглавлявшего чрезвычайную тройку по борьбе с бандитизмом председателя КрымЦИКа А.В. Ибраимова, «…Вся тактика местной власти в Крыму опиралась на ЧК и Красную Армию, чем окончательно терроризировалось рабочее и татарское население». [11]

Представитель Наркомнаца в Крыму М.Х.Султан-Галиев был еще более резок в оценке того, что творилось на полуострове: «Такой бесшабашный и жестокий террор оставил неизгладимо тяжелую реакцию в сознании крымского населения. У всех чувствуется какой-то сильный, чисто животный страх перед советскими работниками, какое-то недоверие и глубоко скрытая злоба».

В свою очередь, Кун и Самойлова обвиняли Гавена и других большевиков, выступивших против террора – Л.П. Немченко, С.Я. Бабаханяна, И.К. Фирдевса, П.И. Новицкого – в «мягкотелости» и «мелкобуржуазности», требуя удалить их из Крыма.

Самойлова-Залкинд писала: «действия Особых Отделов вызвали массу ходатайств со стороны местных коммунистов – благодаря связи их с мелкой буржуазией – за тех или иных арестованных. Областкомом было указано на недопустимость массовых ходатайств и предложено партийным бюро ни в коем случае не давать своей санкции подобным ходатайствам, а наоборот, оказать действительную помощь Особым Отделам в их работе по окончательному искоренению контрреволюции».

Тем не менее, массовые убийства получили такой широкий резонанс, что ВЦИК вынужден был направить в Крым специальную комиссию по расследованию. И тогда все «особо отличившиеся» коменданты городов представили в свое оправдание телеграммы Белы Куна и Розалии Землячки, с приказанием немедленно расстрелять всех зарегистрированных офицеров и военных чиновников.

Председатель полномочной комиссии ЦК и ВЦИК, прибывшей для изучения ситуации в Крыму, Ш.Н. Ибрагимов, отмечал:

«…В Крыму не все идет нормальным путем… Во-первых, излишества красного террора, проводившегося слишком жестоко… необычайное обилие в Крыму чрезвычайных органов, которые действуют порознь, и от этого терпело население».

Даже глава ВЧК Ф.Э. Дзержинский в итоге признал, что им и другими руководителями его ведомства была «совершена большая ошибка. Крым был основным гнездом белогвардейщины, и чтобы разорить это гнездо, мы послали туда товарищей с абсолютно чрезвычайными полномочиями. Но мы никак не могли подумать, что они ТАК используют эти полномочия». [12]

Исполненные лжи и лицемерия, эти слова «железного Феликса» служат наглядным примером того, как, создавая миф о своей непогрешимости, верховная власть перекладывала ответственность за совершенные по ее прямому распоряжению страшные преступления на плечи непосредственных исполнителей, называя эти чудовищные зверства «эксцессами» и «досадными перегибами».

Впрочем, виновники крымской трагедии не понесли никакого, пусть даже самого незначительного, чисто формального наказания.

Все, чем ограничилось большевистское руководство – это отозвало Белу Куна и Землячку из Крыма, когда они уже фактически сделали свое черное дело, и необходимость в их услугах отпала.

В 1921 году Розалия Самойловна Залкинд в награду за свои «подвиги» получит орден боевого Красного Знамени. Благополучно пережив сталинские репрессии, она умрет своей смертью в 1947 году.

Другому инициатору массовых казней, Бела Куну, повезет значительно меньше: в 1939 году он сам станет жертвой террора. Правда, до этого успеет побывать на различного рода руководящих партийных должностях, поучаствовать в деятельности Коминтерна, с 1921 года – как член Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ), а с 1923 года – как уполномоченный ЦК РКП (б), заведующий отделом агитации и пропаганды Коминтерна. В 1927 году за «заслуги в гражданской войне» Бела Кун будет награжден орденом Красного Знамени.

+ ++

Нельзя не упомянуть о еще одном – мистическом, сакральном аспекте крымской трагедии. Уничтожение сотен тысяч людей, поверивших обещаниям победителей и потому решивших остаться, имело такой же ритуальный характер, как и аналогичные чекистские зверства в Киеве, Харькове и Одессе, как и расстрел Царской семьи.

Хотя убийцы не оставляли на местах своих преступлений каббалистических надписей (как это было сделано в подвале Ипатьевского дома), чудовищный акт геноцида, по сути своей, имел ту же демоническую природу, что и убийство семьи последнего российского самодержца.

В жертву ненасытному Молоху приносились лучшие люди Отечества. В землю уходила лучшая часть нации, ее золотой генофонд.

Подобно тому, как в стародавние времена ни одно из начинаний не обходилось без пролития жертвенной крови, в XX веке, веке «торжества гуманизма», построение «нового общества» с самого начала обернулось принесением на алтарь революции бесчисленного множества человеческих жертв.

Именно в этом – и только в этом состоял подлинный смысл классового террора и других форм репрессий, применяемых властью в дальнейшем.

По сути, вся Россия была превращена большевиками в гигантский сатанинский алтарь.

[Cкрыть]

Изменено 23.09.2010, 08:59:00 пользователем belogvardeec

23.09.2010, 11:55:57

Поддерживаю! Абсолютное верное название, Коста, для текста который ты привел!
Просто и добавить нечего.

После захвата Зимнего дворца над захваченными в плен юнкерами и офицерами издевались, пытали и убивали; женщины из ударного батальона были изнасилованы, а некоторые и убиты; сам Зимний дворец подвергся разграблению большевистскими силами. Так чиновник особых поручений при министерстве финансов Российской империи С. К. Бельгард записал в своем дневнике, что над беззащитными юнкерами большевики творят зверства, кладовые Зимнего дворца разгромлены, серебро расхищено, фарфор перебит, церковь превращена в отхожее место, а женский батальон затащен в казармы Павловского полка и изнасилован.

Ога, юнкеров конечно же отпускали по домам, а те, вот же ж подлецы, против советской власти восставали...

Пруфлинк, а то слив.

26.09.2010, 18:58:47

Пруфлинк, а то слив.

Ему наверно дедушка рассказал.

26.09.2010, 21:58:19

Надо отметить, что про "изнасилование женского батальона", в сообщении БГ аж два раза указано. Смакует чтоли?

26.09.2010, 22:27:07

Надо отметить, что про "изнасилование женского батальона",

Мне вот интересно, а кто свечку держал во время этого эпохального события?

Изменено 26.09.2010, 22:29:39 пользователем Лукулл

27.09.2010, 16:18:00

Ему наверно дедушка рассказал.

С. К. Бельгард записал в своем дневнике, что над беззащитными юнкерами большевики творят зверства, кладовые Зимнего дворца разгромлены, серебро расхищено, фарфор перебит, церковь превращена в отхожее место, а женский батальон затащен в казармы Павловского полка и изнасилован.

Читать в школе учили? Или так, знакомые буквы нашел и ладно? Хотя конечно просто уметь читать тут мало, надо понимать написанное. Ну этого я уж конечно не вправе требовать от необразованных младокоммми. Это для них слишком... Надо пощадить их нежный детский мозжечок, а то переклинит.

Изменено 27.09.2010, 16:27:43 пользователем belogvardeec

27.09.2010, 16:32:29

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

27.09.2010, 16:33:14

С. К. Бельгард записал в своем дневнике, что над беззащитными юнкерами большевики творят зверства, кладовые Зимнего дворца разгромлены, серебро расхищено, фарфор перебит, церковь превращена в отхожее место, а женский батальон затащен в казармы Павловского полка и изнасилован.

Вполне естественно для необразованной массы. Черни, если так можно сказать. Вот пролетарии, основа коммунизма. Печально

27.09.2010, 16:38:34

С. К. Бельгард записал в своем дневнике, что над беззащитными юнкерами большевики творят зверства, кладовые Зимнего дворца разгромлены, серебро расхищено, фарфор перебит, церковь превращена в отхожее место, а женский батальон затащен в казармы Павловского полка и изнасилован.

Вполне естественно для либерастической пропаганды, рассчитанной на общество потребления, члены которого не умеют думать своей головой.

27.09.2010, 16:42:54

Вполне естественно для красно-белых срачей.

27.09.2010, 17:15:16

Вспоминается миф, преподносящийся на проимперских сайтах как факт, о том, что Лев Троцкий и Демьян Бедный планировали по всей России памятников Иуде наставить, и как минимум один таки поставили. Я этим заинтерисовался, Троцкий все таки человек не без юмора, да и Бедный вроде не дурак, так что just for lulz вполне могли и поставить. Оказалось, что единственное свидетельство об этом - запись в дневнике какого-то скандинавского то ли писателя, то ли дипломата, дневника в глаза никто не видел, о писателе/дипломате никаких сведений.

Подозреваю, что и с юнкерами-мучениками такая же история. Можно, например, прямую ссылку на дневник, на места описания зверств, и откедова нашему финансисту (а был ли такой, гугл ничего не выдал, тоже полезно было бы информацию получить) про все эти жуткострашные зверства известно?

Изменено 27.09.2010, 17:18:59 пользователем Dart An'ian

27.09.2010, 19:15:32

Вспоминается миф, преподносящийся на проимперских сайтах как факт, о том, что Лев Троцкий и Демьян Бедный... тралала
Подозреваю, что и с юнкерами-мучениками такая же история.

А мне вспоминается еще одна поговорка, точнее фраза из всем известного фильма: &quotА был ли мальчик?&quot. Наши форумные большевики именно все в этой фразе. Пытаются делать хорошую мину при плохой игре.

Изменено 27.09.2010, 19:18:29 пользователем belogvardeec

27.09.2010, 19:23:17

Вот, что по тому же поводу пишет Джон Рид:

Про общую обстановку:Нажмите здесь!

"Получены новые вести. Верные Корнилову текинцы перебили в Быхове стражу, и Корнилов бежал. Каледин двигался на Север. Московский Совет организовал Военно-революционный комитет и вступил в переговоры с комендантом города, требуя от него сдачи арсенала. Совет хотел вооружить рабочих.

Эти факты перемежались массой всевозможных слухов, сплетен и явной лжи. Так, например, один молодой интеллигент-кадет, бывший личный секретарь Милюкова, а потом Терещенко, отвёл нас в сторону и рассказал нам все подробности о взятии Зимнего дворца.

«Большевиков вели германские и австрийские офицеры!» - утверждал он.

«Так ли это? - вежливо спрашивали мы. - Откуда вы знаете?»

«Там был один из моих друзей. Он рассказал мне».

«Но как же он разобрал, что это были германские офицеры?»

«Да они были в немецкой форме!…»

Такие нелепые слухи распространялись сотнями. Мало того, что их печатала вся антибольшевистская пресса, им верили даже такие люди, как меньшевики и эсеры, которые всегда вообще отличались несколько более осторожным отношением к фактам.

Но гораздо серьёзнее были рассказы о большевистских насилиях и жестокостях. Так, например, повсюду говорилось и печаталось, будто бы красногвардейцы не только разграбили дочиста весь Зимний дворец, но перебили обезоруженных юнкеров и хладнокровно зарезали нескольких министров. Что до женщин-солдат, то большинство из них было изнасиловано и даже покончило самоубийством, не стерпя мучений… Думская толпа с готовностью проглатывала подобные россказни… Но что ещё хуже, отцы и матери юнкеров и женщин читали все эти ужасные рассказы в газетах, где часто даже приводились имена пострадавших, и в результате думу с самого вечера осаждала толпа обезумевших от горя и ужаса граждан…

Очень характерен случай с князем Тумановым, чей труп, как утверждали многие газеты, был выловлен в Мойке. Через несколько часов это сообщение было опровергнуто семейством самого князя, которое заявило, что он арестован. Тогда было напечатано, что утопленник не князь Туманов, а генерал Денисов. Но генерал тоже оказался жив и здоров. Мы произвели расследование, но никаких следов якобы выловленного из Мойки трупа не обнаружили…"

[Cкрыть]

Про юнкеров:Нажмите здесь!

«Нет! - сердито ответил молодой солдат. - Больше я не могу беспокоить заключённых. Мне только что уже пришлось разбудить их, так они думали, что их сейчас всех перебьют… Впрочем, ведь большинство юнкеров уже выпущено, а остальные будут освобождены завтра». И он резко отвернулся.

«В таком случае, нельзя ли нам поговорить с думской комиссией?»

Комендант, наливавший себе в этот момент стакан чаю, кивнул головой. «Они ещё там, в зале», - сказал он небрежно.

И в самом деле, они стояли тут же, за дверями, в слабом свете керосиновой лампы и возбуждённо говорили о чём-то, окружая городского голову.

«Господин городской голова, - сказал я. - Мы американские корреспонденты. Не будете ли вы любезны официально сообщить нам результаты вашего расследования?…»

Он повернул ко мне свое исполненное глубокого достоинства лицо.

«Во всех этих сообщениях нет ни малейшей доли истины, - медленно сказал он. - За исключением тех инцидентов, которые имели место во время доставки министров сюда, с ними всё время обращаются как нельзя лучше. Что до юнкеров, то ни одному из них не нанесено ни малейшего ранения…»

[Cкрыть]

И про женский батальон:Нажмите здесь!

НАСИЛИЯ НАД ЖЕНСКИМ БАТАЛЬОНОМ

"Непосредственно после взятия Зимнего дворца в антибольшевистской прессе и в заседаниях городской думы распространились самые сенсационные истории об участи женского батальона, защищавшего дворец. Говорилось, что некоторые женщины-солдаты были выкинуты на мостовую из окон, почти все остальные были изнасилованы, а многие сами покончили с собою, не будучи в состоянии пережить все эти ужасы.

Городская дума назначила для расследования дела особую комиссию. 16 (3) ноября эта комиссия вернулась из Левашова, где квартировал женский батальон. Г-жа Тыркова сообщила, что женщины были сначала отправлены в Павловские казармы, где с некоторыми из них действительно обращались дурно, но что теперь большая часть их находится в Левашове, а остальные рассеяны по частным домам в Петрограде. Другой член комиссии — д-р Мандельбаум сухо засвидетельствовал, что из окон Зимнего дворца не было выброшено ни одной женщины, что изнасилованы были трое и что самоубийством покончила одна, причём она оставила записку, в которой пишет, что «разочаровалась в своих идеалах».

В ноябре женский батальон был официально расформировав Военно-революционным комитетом, расформирован по просьбе самих женщин, которые с тех пор снова стали носить обыкновенное платье.

Любопытное описание этих женщин-солдат читатель найдёт в книге Луизы Брайант «Шесть красных месяцев в России»."

[Cкрыть]

27.09.2010, 19:33:18

Проще говоря, была анархия и хаос; каждый передавал то что слышал от другого, причем слегка приукрашивая. В результате видим что одно и то же событие две стороны истолковали в противоположных направлениях.

Показательна история с выловленным трупом - беднягу как только не называли... На самом деле, скорее всего это был какой-то бомж, однако народные массы, чьё воображение было взбудоражено революционными событиями, выдали нам кучу мифов.

Изменено 27.09.2010, 19:34:22 пользователем Jwerwolf

27.09.2010, 19:35:07

Пытаются делать хорошую мину при плохой игре.

Доверие только к проверенным фактам, а не к пропаганде - это "хорошая мина при плохой игре"?

Войти

Правда о Ленине

Рекомендованные сообщения

belogvardeec 19,264

Ссылка на комментарий

Нарком 119

Ссылка на комментарий

Dart An'ian 4,440

Ссылка на комментарий

belogvardeec 19,264

Ссылка на комментарий

Kosta 276

Ссылка на комментарий

Kosta 276

Ссылка на комментарий

belogvardeec 19,264

Ссылка на комментарий

Kosta 276

Ссылка на комментарий

gendelf11 11

Ссылка на комментарий

nbIX 78

Ссылка на комментарий

Лукулл 6,672

Ссылка на комментарий

belogvardeec 19,264

Ссылка на комментарий

Isaac New 3,552

Ссылка на комментарий

Мэйдзи 1,558

Ссылка на комментарий

Isaac New 3,552

Ссылка на комментарий

Jwerwolf 4,546

Ссылка на комментарий

Dart An'ian 4,440

Ссылка на комментарий

belogvardeec 19,264

Ссылка на комментарий

Лукулл 6,672

Ссылка на комментарий

Jwerwolf 4,546

Ссылка на комментарий

Dart An'ian 4,440

Ссылка на комментарий

Лучшие авторы в этой теме

Популярные дни

Лучшие авторы в этой теме

Популярные дни

Сейчас на странице 0 пользователей

Главное

Активность

Быстрый переход

Партии и Клубы

Быстрый переход

Пользователи

Статистика