Предложения по балансированию сценария по Первой Мировой

[fairka 46]

То-то вы все становитесь историками под конец диалога.

Участников польского восстания 1863 – 1864 годов уже давно записали в так сказать пантеон белорусских национальных героев. Это тянется ещё с советских времён, но тогда польские повстанцы назывались белорусскими по причине только того, что они пытались вовлечь в антирусское восстание белорусских крестьян. Советские историки воспринимали это как национально-освободительную и социальную борьбу белорусского народа против царизма. Сейчас польские повстанцы объявлены белорусскими, потому что их действия пытаются представить именно как выступление ради возрождения белорусского государства.

С момента появления белорусского национализма как такового, т.е. с начала ХХ в., начался поиск белорусских национальных героев. Первые белорусские националисты были воспитаны в основном в польской культуре, поэтому переносили польские стереотипы на новую идеологию. Кроме того, белорусский национализм развивался как явление антирусское. Это всё подталкивало к поиску таких национальных героев, которые бы воевали против России.

На эту роль был выдвинут польский повстанец Константин Калиновский, которому поменяли имя. Он сначала превратился в Касцюка, а потом в Кастуся. Это закрепилось в период советской власти, только по отношению к Калиновскому был смещён акцент с национального на социальный. После распада СССР образ Калиновского опять стал эксплуатироваться по полной как антирусский проект. Калиновский был одним из региональных лидеров польского восстания 1863-1864 гг., а если он объявлен белорусским героем, то и восстание трактуется как белорусское. В сегодняшнее время, власти стараются несколько дистанцироваться от образа Калиновского как белоруса, например, в своё время не переутвердили статут ордена Калиновского.

Не случайно в Минской губернии (В царские времена) на народные деньги был поставлен памятник крестьянам-жертвам повстанцев. Не случайно при советской власти этот памятник был разрушен. Памятник уже одним своим существованием портил светлый образ повстанцев, якобы боровшихся за белорусскую независимость и белорусский народ. Не случайно образ Калиновского эксплуатируется сейчас чаще всего именно белорусской оппозицией.

Кстати говоря, в 2013 году в Польше будет широко отмечаться 150-летний юбилей польского восстания 1863— 864 годов. Такие вот дела в нашим времена происходят, товарищ Fairka.

Борцы за свободу всегда становятся объектами симпатии. Кастусь Калиновский сражался за независимость Беларуси и Литвы от Российской империи. При этом он опирался на революционно-демократические идеи, подразумевавшие народовластие и освобождение широких слоев населения от феодальных ограничений. Знаменитая фраза Калиновского “Не народ для ўрада, а ўрад для народа”, которая сейчас служит девизом газеты Совмина Республики Беларусь – именно об этом. Кроме того, будучи диктатором Литовского Провинциального Комитета восстания, Калиновский проводил достаточно независимую политику от Центрального комитета в Варшаве. По словам его современника, находящегося по другую сторону баррикад, российского генерал-майора В.Ф. Ратча, “Константин Калиновский с настроением герценовской школы во главе честолюбивейших личностей из красных литвинов настойчиво проводил идею о самостоятельности Литвы”. Таким образом, он боролся за свободу сразу по трем направлениям – от России, от Польши и от социальных ограничений.

Кастусь Калиновский прожил очень короткую жизнь – всего 26 лет. В январе 1864 г. он был арестован, а уже в марте казнен через повешение. Из тюремного заключения сумел отправить на свободу три письма, известные как “Письма из-под виселицы”. Два из них были адресованы народу, за который революционер боролся, а одно – девушке, которая была с ним обручена. (Последнее представляет из себя трогательное прощальное стихотворение.) А перед виселицей, когда его при чтении приговора назвали дворянином, Калиновский выкрикнул: “У нас дворян нет. Все равны!!!”. Короткая жизнь, трагическая смерть, борьба за идею, немного любовной поэзии, красивые слова перед казнью – всего этого более чем достаточно для того, чтобы сложился образ романтического героя. Которого можно поставить вровень с такими историческими фигурами, как Уильям Уоллес, Байрон и Че Гевара.

Но не только Калиновский был казнен, у восстания 1863-1864 гг. были и другие герои. Более того, тридцатью годами ранее, в 1830-1831 гг., на территории Польши и Беларуси гремело еще одно восстание, у которого тоже были свои герои. Однако в памяти народной отложился только он. Почему? Уникальность фигуры Калиновского сложно понять, если проигнорировать его вклад в дело зарождения беларуского национального самосознания.

Беларуская культурная элита в первой половине XIX века была разобщена и не имела единого представления о том, к какому же всё-таки народу она относится. Находясь под мощным польским культурным влиянием, католическая шляхта предпочитала относить себя к “литвинскому племени польской нации”. Будущее свое она связывала с Польшей и вместе с ней планировала бороться за независимость. Православное дворянство и интеллигенция же более охотно считали себя частью русской народности. На их фоне заметно выделялась группа литераторов и публицистов, собиравшаяся в салоне Адама Киркора, которая постоянно выслушивала обвинения в “сепаратизме” в свой адрес. Но, тем не менее, порывать с ними и объявлять о культурной и политической самостоятельности Литвы-Беларуси она не решилась.

Кастусь Калиновский же был более свободен от давления традиций и окружения. Он происходил из шляхетной семьи, но во время учебы в Петербурге общался по большей части с разночинцами. Впитав в себя революционно-демократические идеи, он уже мыслил не только категориями “русские-поляки” и “православие-католичество”, но знал также плоскости “помещики-крестьяне” и “царизм-народ”. Он был убежден, что победить в восстании можно, только опираясь на крестьянство, которому впоследствии необходимо раздать земли. Новизна его позиции заключалась также в том, что он выступал за независимость Беларуси-Литвы одновременно от России и от Польши. Фактически, Калиновский был первым в XIX в., кто заговорил, что его родина может и должна развиваться самостоятельно. И первым, кто поверил в силу своего народа и оперся на него, даже видя, что надежды на победу призрачны. Якуб Гейштар, один из наиболее ярых оппонентов Калиновского в комитете восстания, так писал о нем в своих мемуарах: “Это была натура вспыльчивая, но справедливая, без какой-либо тени лицемерия. Предан душой и сердцем народу, однако сторонник крайних революционных теорий, который не останавливался даже перед развязыванием гражданской войны и думал к тому же о самостоятельности Литвы… При первом знакомстве доказывал мне, что участие знати и помещиков в восстания не только не нужно, но и вредно. Народ сам завоюет себе свободу и потребует собственность у помещиков”.

Калиновский не был теоретиком, не он сформулировал идею самостоятельной беларуской нации, но он реализовывал ее на практике. Дух этой идеи уже витал в рядах восстания. Показательно, что Франтишек Богушевич, один из основоположников новой беларуской литературы, в молодости был его участником.

Как и любая другая личность, освященная ореолом героичности, образ Кастуся Калиновского впоследствии был значительно мифологизирован. В 20-х годах XX века на волне беларусизации он был чрезвычайно популярен в БССР. Про него ставили пьесы, ему посвящали стихи, о нем писали статьи в газетах и журналах. Тогда он воспринимался скорее как символ народного гнева перед поляками-угнетателями, чем как борец с царским режимом. 14 августа 1928 г. на экраны вышел художественный фильм с простым названием “Кастусь Калиновский”. Историческим его можно назвать с трудом, получилась скорее героико-приключенческая лента. В ней Калиновский больше похож на неуловимого мстителя и свойского рубаху-парня с саблей в руках, чем на революционера-подпольщика. В 30-е годы антироссийский аспект его деятельности становится невыгоден партийным властям, и он надолго впадает в немилость. Но в Западной Беларуси его персона продолжает пользоваться популярностью среди местных коммунистов, несмотря на негласный запрет.

Второе дыхание миф о Калиновском получает во время Великой Отечественной войны. Для партизан он становится кем-то вроде брата по духу, тайного борца с оккупантами, который появлялся в самых неожиданных местах, заслуженно карал захватчиков и бесследно растворялся в лесу. В общем, эдаким беларуским Рэмбо. В 1943 году в его честь даже была названа советская партизанская бригада, слава которой особенно гремела в окрестностях Гродно и Белостока. С таким отношением к персоне Калиновского уже трудно было не считаться, и после войны его авторитет в советское время уже никем не оспаривался. Только акценты опять сместились. Стал пропагандироваться социальный аспект его деятельности, его прокрестьянский и антипомещицкий настрой.

Удивительно, но оспаривать авторитет Калиновского начали в уже суверенной Беларуси, за вольность которой он в свое время сложил голову. “Беларуское государство сейчас меньше обращается к историческим фигурам, которые много сделали для национально-освободительного движения. Более того, пересматриваются официальные взгляды на таких людей: выходят новые книги по истории, появляются документы, в которых Кастуся Калиновского называют не беларуским героем, а польским или вообще антироссийским деятелем”, - считает кандидат исторических наук Валентин Голубев. Поводом для дискредитации Калиновского послужило даже его двойное имя – Викентий Константин. Мол, смотрите, какой же он беларус и тем более “Кастусь” – самый натуральный поляк! Кстати, споры о том, как его стоит правильно называть, ведутся до сих пор, но в беларуской историографии закрепилась традиция именовать его беларускоязычной формой имени Константин.

Эта тенденция четко прослеживается по школьным учебникам. Если в начале 90-х его называли не иначе как “национальным героем” и “славным сыном Беларуси”, то с 2002 г. трактовка личности Калиновского меняется: он теперь всего лишь отважный, образованный, интеллигентный юноша, который трагично и бессмысленно погиб. А в 2008 г. вышел учебник по истории Беларуси для учеников 10-х классов школ с беларуским языком обучения под редакцией Я. Трещенка. В нем уже утверждается, что “паводле этнічнай ідэнтыфікацыі, ён быў палякам і ніколі не называў сябе беларусам”. И далее делается вывод: “Ніякіх аб’ектыўных падстаў для ператварэння К. Каліноўскага ў “нацыянальнага героя беларускага народа” не існуе”. (И все мы знаем, что Лукашенко является московской шалавой, которая делает всё, чтобы прирастить России 6 западных губерний).

По этому поводу 25 сентября 2009 г. беларуские историки даже провели международную научную конференцию в Минске. Прозвучавшие на ней доклады убедительно доказывают, на каком зыбком песке построены все попытки дискредитации личности Кастуся Калиновского. Впрочем, нападки на него проводятся уже не в первый раз, и как показал исторический опыт, он сам по себе владеет достаточным запасом психологической притягательности, чтобы не быть забытым.

Научные сотрудники сектора историографии и методов исторических исследований Института истории НАНБ высказали мнение, что фигура Калиновского в последнее время слишком заидеологизирована. Историки стараются не оперировать такими понятиями, как “национальный герой” – это скорее термин из области публицистики и идеологии. Для них он важен как человек, на котором строится самосознание, как выдающийся деятель, который внес огромный вклад в зарождение беларуской национальной идеи. А компромата накопать можно на кого угодно.