Россия другими глазами

[Falconette 5,481]

Краткое слово вступления от автора

Приветствую всех обитателей форума "Стратегиум", и надеюсь, что вы прочтете мой скромный ААР дальше этих строк. Да, это будет еще один ААР по Российской империи в мире "Виктории 2", что на самом деле может показаться делом приевшимся и обыденным - но мой труд будет несколько отличаться от всех трех (трёх?) представленных на вашем сайте ААРов. Во-первых, это будет не столько ААР, сколько в некотором роде роман. Роман фантастический, в привычном сеттинге "попаданца". Во-вторых, этот ААР будет начинаться не в 1836, а в 1861 и писаться на дополнении "Дом Разделенный". Ну и в-третьих - сама игра была немного модифицированна мной, чтобы положение дел было более-менее историчным, так что эта версия "Виктории 2" будет для вас немного в новинку. Сразу хочу оговориться, что времени у меня не так уж много (помимо этого ААРа я пишу другой, англоязычный, на форуме paradoxplaza, а также принимаю участие в разработке проекта "Darkest Hour: A Hearts of Iron Game" ), и писать новые главы я смогу не так уж часто, как мне бы того хотелось. Надеюсь, это вас от повествования не отвлечет. Пора, однако, приступать.

Сведения об игре:

Версия игры: A House Divided, англоязычная версия

Старт - 1861 год

Страна - Российская империя

Произведенные модификации:

Россия в 1861 имеет изученной технологию "Экспериментальная железная дорога" - смешно, право слово, имея довольно развитую ж/д сеть в европейской части, не иметь технологии для постройки дорог

Армии реорганизованы сообразно сценарию 1836, полки имеют реальные названия и типы (гусары, драгуны, кирасиры и т.д. - все по местам)

Читов использовать не буду, кроме fow (отключение тумана войны) и leadership (генералов нанимать буду много). Все остальное будет играться честно.

Кое-какие изменения графики и базы данных

Книга Первая: Александр II

Часть I: Попаданец

Глава 0: Вступительная

- Ну и?

- Что ну и? Ты сам посуди.

- Чего-то ничего не выходит из этого суждения.

- Ну-ну. А я тебе говорю, что будь я там, все бы сделалось по-другому.

- Прям-таки по-другому? Переоцениваешь, Сашка, роль личности в истории.

- Конечно по-другому. Я не говорю, что гораздо лучше или гораздо хуже, но по-другому. Об эффекте бабочки не слыхивал?

- Брехня. Когда научатся в прошлое попадать, тогда и поверю. И не надо ля-ля про Фому, разговор какой-то беспредметный выходит "Вот я бы на месте того-то, вот я бы тогда-то"...не надоели кабинетные стратегмы-то?

- Как-никак историк...

- И хрена толку? Работаешь-то ты вовсе не историком. Работай ты по профессии, мы бы сейчас не коньячок под икорочку бы кушали, а вероятнее всего водку с килькой.

- По части водки ты и так не дурак, но все-таки я не о том. Ведь Российская империя по сути своего, ну, пути, допустила кучу крупных просчетов и ошибок. Узловых, я бы сказал, Не будь их - как бы все повернулось, а?

- Философ, мля...Ну и где она, эта "точка невозврата"? Поди времена Петра и птенцов гнезда его?

- Не думаю. Да, просчеты были, но в результате-то в плюсах оказались, да в каких!

- Николашкины тогда годы?

- Это уже слишком поздно, даже не "точка невозврата". Да и по сути-то сказать, ничего такого крахового Николай II и не сделал. Все было сделано до него, у него лишь не хватило волевых качеств чтобы что-либо изменить.

- Чего-то я не догоняю, Саня, хоть убей. Кто ж тогда виноват-то? Александр III с его промышленным, этим самым, ну...бумом? Или Александр II? Мутотень городишь.

- Ничего не мутотень. Александр II - он, понятное дело, человечище. Однако наошибался столько, что его, давай прямо, не самый дальновидный, пусть и волевой сын запустил часовой механизм, который романовскую Россию обрушил в тартарары. Ура-патриоты Александра III любят, боготворят. А ведь по сути его политика и сокрушила Россию - после кондовых реформ своего отца он включил на всю мощь репрессивную машину и не менее кондовое самодержавие. Итог - сплавление двух этапов, когда небывалый научный, технический и промышленный прогресс сочетался с чудовищным, кхе, общественно-социальным регрессом.

- Погнал гумилевствовать...

- А ты Гумилева-то не обижай. Он конечно был с присвистом, но мыслитель знатный. Я его всегда философом видел, а не историком.

- Может оно и так, конечно. А только долго посуху сидим - не пора ли поддать?

- Наливай...

С этими словами Пашка Гриднев, старый собутыльник и лучший друг неудавшегося историка и вполне преуспевающего (для уровня российской провинции, конечно) компьютерщика Сашки Соколова, налил еще по рюмке французского коньяка себе и собеседнику. Гриднев был птицей совсем высокого полета, крутил крупными барышами в Москве и даже входил в список "Форбс" по России, но где-то во вторую сотню. Компания Пашки выгодно отличалась от других русских бизнес-концернов тем, что занималась не тупой, варварской торговлей ресурсами или финансово-спекулятивными махинациями, а вещами для России нулевых малоразвитыми и малораспространенными - IT-технологиями и кое-какими научными разработками. Среди IT-компаний его фирма тоже не была гигантом первой величины, однако на жизнь, и довольно роскошную, ему хватало. А раз хватало ему, то хватало и его работникам - таким и был его школьный приятель Сашка, возглавлявший один из региональный филиалов. В тот памятный день Пашка и Сашка сидели на квартире как в старые добрые времена и выпивали. Выпивали уже довольно долго и обсудить успели все на свете - от баб до футбола. Когда градус уже был неоправданно высок, заговорили о главном - об истории, политике и судьбах России. Говорили они долго, и могли, наверное, говорить еще дольше, но после того, как Соколов опрокинул еще одну рюмашку, в глазах у него потемнело, голова закружилась, все вокруг как-то странно и дико искривилось, а потом погас свет.

Пробуждение было отвратительным (спрашивается, когда оно после таких попоек бывает иным?) - описывать состояние сорокалетнего айтишника по утру цензурными словами не удается почти никогда. Компьютерщик поднял трещащую, готовую отвалиться голову, с остервенением потер ладонями виски и закашлялся - накануне было не только много выпито, но и столько же выкурено, причем не нормальных сигарет, а, ради ностальгических ощущений, поганой "Примы" и "Явы". Идти на работу не было нужно, и только это, как и заранее припрятанная в тумбочке бутылка пива и пачка дорого швейцарского "антипохмелина", вселяло какую-то надежду и навевало позитив. Интересно, этот придурок Гриднев, который с утра всегда как огурчик - сколько бы накануне не выпил, - тут или уперся? Уперся наверняка, жаворонок хренов.

- Паш, ты тут еще? - не раскрывая затекших глаз, спросил Соколов.

- Чегой, барин? - раздался непонимающий возглас

Это сразу заставило открыть глаза, и довольно широко.

Конец вступительной главы

Продолжение следует...

Изменено 13.04.2012, 13:36:29 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VI: Железнодорожник

Глава 19: На Урале

Глава 19Нажмите здесь!

 

Екатеринбург был совершенно не похож на себя прежнего. Город поглотил железнодорожный бум, вдохнул в него вторую жизнь. Развернутое в районе Кафедральной площади Управление Уральской железнодорожной магистрали, где я теперь служил, напоминало какой-то муравейник - каждый день я разговаривал, отчитывался, приказывал сотням разных людей - от чернорабочих и стрелочников до ведущих инженеров и начальников строительства. Город Екатерины Великой мне нравился - это была настоящая русская рабочая провинция. Грязно, но честно, кругом стройки, работы, раскопы...Строящийся город, одним словом. Министр путей сообщения Мельников появился на строительных работах всего один раз - на закладке Транссиба. Теперь его полномочным представителем были другие люди, в том числе и я. С первых же дней, с жаркого августа 1870-го года я столкнулся с диким, безумным, тотальным разворовыванием - за все годы своей жизни в этой России я первый раз видел такое. Впрочем, один из инженеров, еще работавший в Трансваале, доверительно сказал мне, что этого и следовало ожидать - проект, на который выплатили чуть ли не две трети государственной казны, не может не разворовываться. Казнокрадство в здешней империи было, конечно, не таким, к какому я привык в своей "Россиянии", но вот на Транссибе, похоже, коррупция вновь забилась свежим быстрым потоком из того ручейка, который я до этого видел на заводах и железных дорогах. Двухсотмильонный проект, да кто посчитает, да кто сочтёт! И я поставил перед собой задачу посчитать, счесть, выявить и наказать. Бухгалтер из меня, человека военного (по крайней мере, в этом обличье) был никакой и мне пришлось порыскать по Управлению, чтобы найти толковых и незамаранных в этом деле ребят. Месяц прошёл в упорнейшей работе, бесконечных инспекциях, выволочках, выговорах и увольнениях. В итоге к началу сентября воровство на Уральском участке Транссиба...нет, конечно, не было искоренено, ибо воровали даже рабочие, что уж говорить о вышестоящих, но по крайней мере приведено в более-менее удобоваримые рамки. Первый шок прошёл и работу мы нормализовали, но из-за этого у меня появилось ой как немало врагов. Начиная с артельных подрядчиков, которых я поувольнял просто в несметных количествах и заменил башкирами с киргизами и заканчивая видными купцами и промышленниками, с чего-то решившими, что раз они вкладывались в железную дорогу, то могли пользоваться ее ресурсами по своему усмотрению. Спасала меня от всех этих подковерных интриг только протекция царя, о которой все знали, и побаивались строить против меня козни. Девятого сентября прибыла телеграмма от Рейтерна:

Слышал что сильно воруют тчк Как обстановка впрс

В ответ я отослал следующее:

Воруют сильно но уже меньше зпт обстановка рабочая тчк Строим

Конечно, я тоже прекрасно понимал господ (а иногда и вовсе не господ, а обычных лапотных артельщиков, которые несли в лабаз сворованные болты или стройматериалы) казнокрадов - на такой стройке никто ничего учитывать не будет, сюда вложены такие деньги, что порядка 10% от них, и это в самом лучшем случае, вылетит в трубу. По счастью, эти воры отличались от моих знакомых воров из прошлой жизни тем, что они хотя бы работали на славу, пусть и складывая часть денег или обеспечения себе в карман. Претензий к только-только проложенному полотну не было никаких - дай Боже, хоть на этой дороге транспортных катастроф будет меньше. Но коррупцию так оставлять нельзя, и я фискалил, выискивал, рассчитывал, увольнял...И так по кругу.

Экономика Российской империи к началу сентября. Профицит бюджета с такими тратами на Транссиб нужен как воздух

Пока мы прокладывали стратегически важную для российской армии дорогу, в самой этой армии происходили волнения - солдаты из польских полков слишком часто нарушали дисциплину, не подчинялись приказам офицеров. До хорового пения в казармах "Еште польска не сгинела" еще не дошло, но уже сейчас обстановка была так себе. Милютин издал специальный войсковой циркуляр о повышениях мер по поддержанию дисциплины в полках, где большую часть составляют польские солдаты. По секретным предписаниям этого же документа польские офицеры теперь назначались в-основном в русскоязычные части, а в польские полки - исключительно русские, или, что еще лучше, татары или остзейские немцы. Благодаря этому у нелояльных солдат выбивалась почва из-под ног, а шанс того, что гипотетический мятеж поддержит офицерство и командование, был мизерным. Правда, далеко не всё можно объяснить национальными соображениями, "пьяное восстание" московских лейб-гвардейцев, ныне коротающих свой срок службы в Средней Азии, император запомнил слишком хорошо. Одним словом, служба у польских солдат теперь была совсем даже не сахар.

Циркуляр Милютина

К октябрю пришли сводки о состоянии нашей промышленности - увы, многие фабрики работали убыточно и держались на плаву только из-за государственных субсидий, что было дополнительным грузом на нашу экономику, столь обремененную крупнейшим транспортным проектом современности. Увы, заниматься заводами мне сейчас было недосуг - день и ночь проводил я в Управлении или на местах. Жена очень расстраивалась, что я сильно устаю, что на мне лица нет, что я похудел. Я говорил Катерине, что всё в порядке, но и сам понимал, что дела идут не ахти - на меня взвалили непосильную ношу, а ведь дело не ограничится Екатеринбургом, когда железная дорога "шагнёт" в Сибирь. Катерина стойко, как жена декабриста, переносила все тяготы и лишения жены железнодорожного чиновника и, как могла, обустраивала наш "медовый месяц" на Урале - небольшую, но удобную квартирку, выделенную мне министерством путей сообщения, она обставила и украсила так, что возвращаться домой после очередной матерной брани с тупыми киргизами (я бы предпочёл русских рабочих, но они оказались сильно пьющими и вороватыми, поэтому на все участки дороги их не хватало), не так уложившими рельсы или нервного доклада начальству я был рад возвращаться домой, в семейное тепло и уют. Письма и телеграммы приходили редко, и в-основном по работе.

Наша промышленность

А строительство Транссибирской магистрали, сулившее сумасшедший барыш, опять стало "катализатором" для наших капиталистов-инвесторов, думавших, что скоро сказка сказывается, но не знавших, что при этом нескоро дело делается. Однако, разубеждать их не стал никто - лучше так, чем иначе, всё-таки фабрик новых предостаточно, да к тому же частники еще и сами стали активно "подключаться" к строительству железных дорог, уже были подписаны распоряжения о транспортном строительстве на Кавказе и в Средней Азии. "Железнодорожники", как называли этих быстро разбогатевших на магистралях людей, тратили фантастические деньги, ожидая еще более крупных прибылей. А у меня была своя беда - когда первые подготовительные работы были завершены, на этап строительства прибыли персонажи из железнодорожных войск, кураторы от Милютина. Беда была именно в том, что эти ребята лезли везде, где я уже порядок навёл и превращали этот порядок в кабалу, а вот где надо было работать, даже не появлялись. Обрадовался я только когда услыхал, что ближе к началу ноября в Екатеринбург прибудет специальная полицейская делегация для охраны железной дороги, а к тому же мой давний-давний знакомый - поручик Глеб Бржеский. С ним мне хотя бы будет о чём поговорить и что обсудить, жена Катерина тут не в счёт, с ней не пообсуждаешь накопившиеся у тебя проблемы на работе. Жену я старался только радовать - всё-таки я чувствовал себя виноватым, что притащил ее в этот энтропический город на эту утопическую стройку.

Новый скачок индустриального строительства

Железнодорожные жандармы

1871-й начался с того, что были закончены первые станции, заложенные еще до официального начала работ над Уральской железной дорогой и всем Транссибом - Глазов и Усогорск. Последний городок (вернее, даже, посёлок) появился здесь как раз благодаря железной дороге - уж очень удобное было место для строительства ветки, идущей на северный Урал, в районе реки Усы. Тут же туда поехали все три комиссии - моя из минфина и две "конкурирующих" - военинженеры Милютина и путейцы Мельникова. После пары дней проверок обе станции были приняты и официально открыты. "Усогорск" пока была сортировочной, но в дальнейшем планировалось сделать еще и пассажирскую платформу. А именно в Глазове я и встретил Бржеского. Он выглядел как обычно - бодрый, подтянутый, немного даже гиперактивный.

- Ба! Александр Петрович, какая встреча. И вы тоже здесь? Смотрю, уже капитан? В таком случае поздравляю.

- Здравствуйте-здравствуйте, Бржеский, - улыбнулся я, - Да, вот уже капитан. Здесь по заданию министерства финансов. Контролирую работы по строительству железных дорог за Уралом.

- В Екатеринбурге квартируете?

- Да, с Екатериной.

- Мм?

- Женился я, Бржеский. На Катеньке Вяземской.

- А, ну как же, слышал, общался я с ее подружкой, когда наездом в Петербурге был. Я же вас, кстати, порадую, Александр Петрович, я перевелся в железнодорожные войска. Теперь служу в Петербурге, а командирован сюда, в Глазов, а потом к вам в Управление.

- Входите в какую-то комиссию?

- Боже упаси, деньжонки считать. Ни, то нам не трэба, - ввернул опять свой малороссийский выговор поручик, - Буду заниматься возведением ограждений, мостов, оборудовать посты буду. В общем, буду ведать объектами военного назначения на Уральской железной дороге. Всё-таки часть постройки Транссиба наше ведомство оплачивает, так что заинтересовано, чтобы всё было идеально.

- В таком случае рад буду с вами поработать, Глеб, - спокойно сказал я, - Как вам, кстати, станция Глазов?

- Станция неплоха, а вот удмуртки меня не радуют. Серые они какие-то...А как с этим в столице Урала? - каверзно спросил инженер.

"Боже мой, им что, гормоны что ли всем поголовно вкалывают? Уже третий знакомый мне офицер - и бабник!" - подумал я, - "Причём и этот туда же, а ведь не гусар, не гвардеец, а инженер. Серопогонник. Ну дела, ну Россия".

- Не знаком с красотками града Катерины, - усмехнулся я, - Я в некотором роде женат.

- О, пардон, ваше благородие, - улыбнулся Бржеский, - Что ж, будем налаживать контакты без вас.

Так вот у меня и появился в Екатеринбурге...ну, скажем, напарник. Доктор Ватсон, если угодно.

Открытие новых железнодорожных станций в начале года

8 января был принят новый проект нашего русского парохода и тут же начались работы над новым проектом - морское министерство задумало модернизацию и торгового, и военного флота, а для этого нужны были самые современные корабли, причем нашего производства. Так что удивляться тут было нечему. Новый пароход класса "Орёл" годился и для торгового судоходства, и, при должном оснащении, мог сойти за военный рейдер. Бржеский, однако, не разделял энтузиазма господ из Адмиралтейства:

- Россия? Морская держава? Пора уже бросить эти амбиции, на мой взгляд. Ну было у нас при Петре и Екатерине несколько побед, но эта эра ушла, парус окончательно становится архаизмом.

- И что же нам помешает повторить подвиги Ушакова и Орлова-Чесменского на стальных пароходах? - спросил я, пробегая глазами какую-то смету за закупку вагонов.

- Менталитет. Русские - сухопутная нация. Вы представляете себе монголов-мореходов?

- Ну русские не монголы, - немного возмутился я, не отрываясь, однако, от работы.

- Это вопрос! - хохотнул Бржеский и опрокинул рюмку армянского коньяку, который я взял с собой из Питера специально для холодных уральских зим.

Теперь у нас вполне современные корабли

В конце февраля опять слышался рокот крупповских пушек - Голландия что-то не поделила с Любеком, не подумав, однако, что за интересы этого мелкого ганзейского городка вступится огромная и хищная Пруссия. Уже сейчас голландцы потеряли инициативу и отступали - Бисмарк знал, что делать. В этом мире, правда, Германии не было даже и в планах, а значит отчасти наши дипломатические усилия по заигрыванию с Австрией удались, но всё-таки когда-нибудь Германия должна была объединиться - пусть и не в Версале 1871-го. Для нас было бы идеально, чтобы этого не произошло никогда.

И вновь полыхает Европа...

Прусские солдаты идут в атаку

Вести в Екатеринбург доходили долго, но о самых важных новостях мне из Питера сообщали телеграммой. Рейтерн уведомлял меня, что Афганистан, похоже, окончательно перешел в Британскую сферу влияния, заключив с королевой Викторией кабальный торгово-союзный договор, который фактически сделал Кабул необъявленной колонией Лондона. Новость была для Горчакова очень неприятная. Еще одно письмо прислал Миша Скобелев, уже бывший, как и я, капитаном и служивший в одном из Кавказских корпусов, где и делал быструю карьеру. Он сообщал, что в войска активно поступают новые винтовки, армия перестраивается по новому Уставу и серьезно обновляется. Судя по всему, военная реформа Милютина работала, почти не пробуксовывая. Я не мог сказать такое же о строительстве Транссиба, но первые результаты уже всё-таки были.

Вести из Питера - Афганистан и пароходные верфи

Молодой офицер Мишель, перед которым открываются большие перспективы...

22-го апреля новое нефтеносное месторождение было обнаружено в районе города Шеки, недалеко от Баку. Похоже, нашему доминированию на нефтяном рынке пока что ничего не грозило. Увы, наши методы добычи нефти были совсем не передовыми и мы теряли больше деньги. Ну да ничего, когда мы в далеком будущем обнаружим сибирскую нефть...Ах ладно, что я об этом. Пока нефть не составляет и пяти процентов нашего национального дохода. Но некоторые страны уже интересовались поставками нефти, что внушало некоторый оптимизм.

Месторождение в Шеки

Работы по расчистке нефтяной канавы. Методы, бесспорно, совсем не передовые

10-го мая нам прибыла еще одна "подмога" - в Самаре сформировали сводно-казачью дивизию Волжского войска, которая, так же как и полиция, должна была охранять строительство железной дороги. Казачий атаман с лихой фамилией Воинов мне сразу понравился, когда прибыл в Екатеринбург с ознакомительным визитом. Он сообщил, что как только первая очередь Уральской железной дороги будет построена, его казаки заступят в посменное патрулирование. Главное, чтобы у казаков с киргизами не начались "тёрки" сходные с теми, что имели место быть на Кавказе, где железнодорожные стройки охраняли Астраханцы, Донцы и Терцы.

Вновь сформированная казачья дивизия

А 27-го мая сформировали еще одно подраздение - Отдельный Финляндский корпус, снабжаемый за счёт самого Великого княжества. Набран он был поголовно из финнов, но командир всё-таки был русский, наш генерал-майор Бурляев. Основой задачей корпуса было пресечение сепаратистских настроений и охрана жизненно важных нам рудников Куопио и Печенги, на которых держалась вся промышленность запада России. Финны восприняли новость о формировании корпуса без должного энтузиазма.

Войска в Великом княжестве Финляндском

В начале августа наши геологи открыли еще одно месторождение нефти - в Туркестанском наместничестве, в районе города Кызыл-Арват. Скоро нефть станет довольно важным ресурсом и хорошо, что у нас уже сейчас есть определенный резерв. Катерина, тем временем, ошарашила меня новостью - тот год, что мы провели в Екатеринбурге, не прошел бесследно. Доктор Михайлов, классический земский врач, к которому она недавно ходила, подтвердил - моя Катериночка была беременна. Я был вне себя от счастья и на несколько дней забыл всё - и Кызыл-Арватскую нефть, и воровство на железной дороге, и тупых киргизов, и шуточки Бржеского...Подумать только, в прошлой жизни я был два раза женат - оба раза неудачно и без детей. А тут...В общем и целом, я был абсолютно ошеломлен, не верил своему счастью и гадал, кто же у нее будет - мальчик или девочка? Вспоминая (с трудом, правда), что мой брак прежде всего по расчёту, я понимал, что мне нужен мальчик, тот, кто сможет продолжить мое дело, я ведь не вечен, мне уже 32, и доживу я при самом благоприятном обстоятельстве годов эдак до 20-х будущего века, и еще неизвестно, в рассудке ли я к тому моменту буду. Одним словом, Екатеринбург подарил мне не только самую сложную и ответственную работу в моей жизни, но прибавление в семействе!

Туркестанская нефть...Но до того ли мне!

После этого наши объемы добычи нефти составляли пятьдесят пять тысяч баррелей в год - конечно более чем скромно, но мы пока что были монополистами, даже САСШ с ее нефтяными богатствами в Техасе и некоторых других южных штатах еще не выпускала нефть на мировой рынок. О сибирских месторождениях я решил пока не зарекаться - нам бы постройку Транссибирской магистрали осуществить. Для страны, в которой всего десять лет назад отменили крепостное право, это был более чем мощный прорыв. Главное было не сорваться, не надорвать пупок такой быстрой индустриализацией. По прогнозам Рейтерна, этого произойти не должно, так как мы в ближайшее время продолжим быть шестой экономикой мира, что достаточно, но не слишком престижно. Нам именно такого и надо, рывок в "Топ-3" нашу страну истощит и донельзя испортит так долго эволюционировавшую систему. Да и несбыточным было оно, это "Топ-3". По крайней мере, в ближайшее время.

Наш выпуск нефти в 1871-м

29-го августа Голландия осталась не солоно хлебавши - Пруссия защитила интересы Любека и заключила мир по статус-кво. Характерно, что ни Франция, ни Португалия, ни даже Бразилия не выступили за Нидерланды в этой войне. Пруссия была слишком сильна и опасна - Наполеон III и бразильский император решили не рисковать. Бисмарк всегда умел чётко рассчитывать риски. И он знал, когда начать войну и когда ее закончить.

"Белый мир" голландцев

А 21-го сентября наше министерство иностранных дел было ошарашено свежей новостью - Бисмарк, только-что выигравший Прусско-Голландскую войну, предлагал нам военный союз! Император не колебался ни секунды, сказав Горчакову заключать соглашение. В лучшем случае мы будем иметь мощную поддержку в Центральной Европе, а в худшем пруссаки по крайней мере не нападут на нас. Похоже, прусский король в кои-то веки послушался внешнеполитических советов своего канцлера и решил дружить с Россией. Что на это повлияло - наш выход на первое место по военной мощи или быстрая индустриализация, расцвет наших железных дорог или удачная война с Турцией...Одним словом, Бисмарк решил действовать с нами совместно. Это полностью удовлетворяло мои планы, хотя об этом я практически не беспокоился - первые станции и участки Уральской железной дороги уже были проложены, как-никак прошёл год, и я каждую неделю принимал вместе с Бржеским очередную платформу и очередной вокзал. Похоже, мой перевод в Сибирь становился вопросом времени - на Урале основная чёрная работа была завершена. К тому же, Катерина быстро поправлялась и доктор говорил, что ребёнок, раз он так быстро набирает вес, родится крепким и здоровым. Его бы устами...С жены я чуть ли не пылинки сдувал, наняв полный штат прислуги и запретив ей вообще как-либо утруждать себя. Мне это влетело в копеечку, но в Управлении я получал прилично, так что кое-как перебился.

Союз с Пруссией!

25-го октября были открыты новые железные дороги на Северо-Западе России, теперь европейская часть империи была почти на 70% покрыта железными дорогами, а у нас пока конца и края было не видно. 30 октября мне предстояло сдавать Уральскую железную дорогу проверяющему из министерства и отправляться в Омск инспектировать Сибирский и Заамурский этап строительства. Мельников телеграфировал, что работой моей доволен, и, как улучит минутку, приедет на Урал (по свежепостроенной магистрали, вестимо) посмотреть на дела трудов моих. Я отнекивался, говоря, что я лишь проверяю, а строят другие, но вообще кое-какую гордость за свою работу я ощущал. Впереди был Омский этап моей карьеры.

Развитие инфраструктуры продолжается

Конец девятнадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 06.07.2012, 13:40:57 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VI: Железнодорожник

Глава 20: Прыжок в новую эру

Глава 20Нажмите здесь!

 

Строительство Транссибирской магистрали шло вовсю, и я всё чаще отлучался из Екатеринбурга в Омск и Новониколаевск, чтобы проверять, как идут работы там. Два года, данные по плану министерства путей сообщения на прокладку первой линии континентальной магистрали, медленно но верно подходили к концу - эти два года были даны на то, чтобы сделать ось Москва-Екатеринбург-Владивосток. Последующие года будут потрачены на расширение железной дороги, повышение пропускной способности, создания всяких боковых ответвлений. В общем, 1871-й год проходил под знаком обширнейших железнодорожных строек, причем не только за Уралом - в Центральной России, на Кавказе, в Туркестане, в западных губерниях и даже на Аляске - везде велась прокладка путей. Ближе к концу октября сдали комиссии Азовско-Кубанскую железную дорогу, достраивалась только узловая станция в Ростове - магистраль шла от Азова до Майкопа, дальше начинались труднодоступные горные районы, где строить пока не решились.

Строительство узла в Ростове и железная дорога на Северный Кавказ

А премьер-министр Игнатьев, тем временем, вовсю из Петербурга нахлыстывал военную промышленность, открывая в столице и окрестностях одну пушечную фабрику за другой. Игнатьеву явно не давала покоя мечта стать русским Круппом, что он вовсю и реализовывал - в результате его кипучей деятельности Российская империя вышла на третье место в мире по производству артиллерийских стволов и лафетов. Мы серьезно опережали ближайших конкурентов - "оружейную столицу" Европы Бельгию и Австрию, причем были довольно близко к Британия. Америка же, как обычно, была "впереди планеты всей" - артиллерийские заводы САСШ выпускали несметное количество пушек, что делало их армию самой мощной в огневом соотношении, к тому же хорошо помогало американской экономике - такие орудия охотно покупали по всему свету.

Россия - на третьем месте по выпуску артиллерии

Скорострельная пушка Барановского - одна из новинок нашего артиллерийского парка

Начало 1872-го охарактеризовалось для меня значительным увеличением интенсивности работы на железной дороге - даже лентяй Бржеский и тот рыл землю носом, чтобы успеть в срок со своими объектами военного назначения.

- Припекло, им, дурням, весь прошлый год провозились, а нам теперь пахать, - жаловался мне поручик, угощая горячительным в конце рабочего дня

- Но мы же пока практически не отстаем от плана, что за паника, поручик? - я старался делать хорошую мину при плохой игре, хотя темпы строительства действительно не радовали.

- Это может вы ненамного отстаете, - вяло отмахнулся Бржеский, - А нам военное министерство так ввалило, что ни полоса отчуждения постами не обустроена, что ни валов, ни гарнизонок, ни ограждения...Вот чую, зря я погнался за длинным рублем и в железнодорожные войска перевёлся, ой зря, Александр Петрович. Сидел бы себе в Инженерном замке, кадрил бы в Питере красоток, слушал бы лекции как окопы рыть да понтоны класть...

В общем, инженер-поручик Бржеский находился в совершенно подавленном состоянии. Мне тоже было чем заняться. В газетах писали об укреплении наших позиций на Дальнем Востоке - мол, во Владивостоке наконец-то готова пароходная верфь и с нее уже спустили два рейдера - ВР-1 и ВР-2, которые планируют окрестить "Уссуриец" и "Амурец". Похоже, Охотскую и Владивостокские флотилии скоро соединят в полноценный Тихоокеанский флот. Япония в этом мире, слава Богу, еще практически не вестернизована, Китай так и не собирается открывать глаза и продолжает спокойно дряхлеть, так что серьезного соперника в водах Тихого океана пока не стоило опасаться. К тому же, наши силы на Дальнем Востоке составляли уже 21 тысячу регулярных солдат, что было весьма весомо по сравнению с теми тремя тысячами, которые были у нас в 60-х. Заамурье и Приморье потихоньку обживались, здесь было выгодно зарабатывать, чем переселенцы и пользовались.

Рождение Тихоокеанской флотилии

А потом были четыре месяца бешеной, штурмовой работы. Настоящий аврал. Никогда я себя не чувствовал себя таким измученным и таким усталым. Каждый день я вставал в пять утра и ложился спать в час ночи. Всю зиму работы не останавливались, что было, конечно, невероятно сложно в условиях Сибири. Увы, множество рабочих сильно обморозились, были и погибшие. Каждый день местный батюшка отпевал всё новых и новых рабочих, не вернувшихся с ночной смены. Мне было искренне жаль этих людей - стараясь заработать лишний рубль, они забывали абсолютно обо всех мерах предосторожности и продолжали работать в три-четыре смены сверхурочно, пренебрегая всем. Кто-то богател, кто-то обмораживался и умирал с лопатой и кайлом в руках. В очередной раз в истории России грандиозная стройка проводилась на костях. В этом случае, правда, страдали больше не русские - профессиональные артельщики и так неплохо получали, и потому коротали вечера в бараках с гармошкой и алкогольными радостями; страдали в-основном киргизы и прочее местное население, работавшее задарма - этим, чтобы прокормить семью, приходилось вкалывать на путях в восемь потов, и в результате многие там же, на путях, и оставались. Но и вода камень точит, и ближе к началу весны самое грандиозное сооружение в истории русского транспорта - Транссибирская железнодорожная магистраль - подходила к своему триумфальному завершению. Целые станции, развязки и участки трассы уже были заверены моей подписью и подписями проверяющих от военного ведомства и министерства путей сообщения. С Катериной я виделся лишь мельком и почти с ней не разговаривал - так я уставал. Но я прекрасно видел, что живот у нее сильно увеличился и округлился. Доктор говорил, что рожать ей предстоит в мае - как раз тогда, когда у меня будет самая жаркая пора - комиссионная проверка всей железной дороги перед открытием и Высочайшим визитом. Однако, врач сказал, что мне не о чем беспокоиться, в случае чего в Екатеринбурге есть и больница, и все условия, чтобы принять роды у моей супруги. Здесь рожать в больницах пока было очень в новинку, но постепенно это веянье по России распространялось. Катерина настаивала, что рожать будет дома, и здесь я занял нейтральную позицию, потому что мне, если честно, было не до того. Супругу я успокаивал как мог и говорил, что всё будет хорошо. В конце апреля я уехал в Омск, в Управление по делам Сибирской железной дороги, а Катерина на последнем месяце осталась на Урале одна. В начале мая началась обкатка путей - я настоял, что поеду в первом же составе. Сопротивляться мне никто не стал, и мы, сев на первый-первый поезд Великого Сибирского пути, поехали во Владивосток. Дорога заняла в два раза больше времени, чем это будет занимать в дальнейшем, так как мы проверяли разные скоростные режимы, прогоняли состав по всем объездным и запасным путям, инспектировали депо и станционные коммуникации - одним словом, я решил обеспечить всё по лучшим европейским стандартам, а не русский авось. Как-никак, в моем мире железнодорожные катастрофы приключались даже с Царской фамилией - и в-основном из-за плохого качества полотна или рельс. Обкатку мы завершили в середине мая, 25-го дорогу должен был открывать лично Его Императорское Величество. Дух захватывало от того дела, которое я смог сдюжить - Транссибирская магистраль! В середине 19-го века! За 30 лет до своего возникновения в моем прошлом мире! За всей этой суматохой я и думать забыл о родах супруги, что, конечно, с моей стороны было полным свинством. Вывела меня из транса только срочная телеграмма, прибывшая на Омский почтамт 24-го мая - ровно за сутки до официального открытия дороги - царь уже был в "столице Сибири" и прохаживался с сановниками по путям, восхищаясь и восторгаясь нашей работой. В телеграмме было написано сухо и кратко, но эти казенные слова так преобразовали мою душу, что не будь я в присутствии императора, начал бы бегать по перрону, размахивая фуражкой и крича как мальчонка.

"Ваша супруга родила зпт мальчик здоровый зпт вес норме тчк ждёт вас екатеринбурге"

Но в Екатеринбург мне минимум неделю было никак не попасть - царь пообещал широко отпраздновать открытие такой грандиозной железной дороги и закатить за свой личный счёт праздничный обед всем участникам строительства - от директора железной дороги до последнего киргиза-рельсоукладчика. Всем, принимавшим участие в строительстве магистрали, но не находившимся в тот момент в Омске (а их было много, пожалуй, процентов 80 от всего числа задействованных) выплачивалась именная императорская премия от ста до пяти тысяч рублей в зависимости от занимаемого поста. Обмороженным или травмированным во время стройки назначалось пожизненное содержание, семьям, в которых были погибшие - пожизненная пенсия. Разорительно, но в кои-то веки справедливо - иначе такие проекты и не осуществляются, тем более Рейтерн все эти два года, которые я провёл за Уралом, не сидел сложа руки и вновь наполнил казну основательно, позволив нам провести такое по-настоящему "царское" завершение строительных работ.

Торжества по случаю открытия Транссибирской железнодорожной магистрали

На праздничном обеде император держал речь, в которой поблагодарил всех, кто трудился на благо Отечества, занимаясь строительством этой железной дороги. Неожиданно, "досталось" и мне.

- С графом Соколовым мы знакомы давно, уже почти десять лет. Он успел побывать и наставником моего сына Николая, и его адъютантом во время турецкой войны, и на поле военной промышленности трудится достойно. Хочу сказать, что он всегда держит свое слово, какие бы смелые прожекты он не предлагал, и доводит их в срок до триумфального завершения.

А потом император улыбнулся, поднял бокал и сказал:

- А еще вчера пришла телеграмма из Екатеринбурга, что видали над домом Александра Петровича пролетающего аиста. Полагаю, что стоит нашего дражайшего графа кое с чем поздравить.

Я изо всех сил сдержался, чтобы не раскраснеться, как гимназистка. Всё-таки когда тебя с рождением сына поздравляет не кто-нибудь, а император Александр II, это чего-то да стоит. Правда, я был зол на доктора, что он еще и сообщил об этом в Управление, откуда и пришла телеграмма на имя царя.

- Я...Я премного благодарен вашему величеству, - немного нервно ответил я на любезность Александра, - В ближайшее время планирую убыть в Екатеринбург и навестить супругу с сыном.

- В таком случае не будем вас держать - на завтрашний день садитесь в поезд, благо они теперь у нас тут ходят, и отправляйтесь домой. Можете считать это императорским указом, - улыбнулся царь.

Таким образом, личное знакомство с императором в очередной раз спасло меня от ненужной волокиты и траты времени - на следующий же день после шумного праздника я занял купе одновагонного технического состава и уехал, стремясь как можно скорее увидеть Катерину и моё новорожденное чудо. Омск гулял еще неделю - когда императорская свита уже убыла из сибирской столицы, мужики продолжали просаживать свои премиальные рубли в кабаках и трактирах, произнося здравицы царю Александру и цесаревичу Николаю. Что поделать, власть у нас народ любит либо когда ее боится, либо когда он, народ, пьяненький.

- Ну вот и папа наш пришёл, - услышал я тихий нежный голос, переступая порог своей квартиры через несколько дней.

"Неужели спит?" - подумал я, и тут же разуверился в этом, когда услышал истошный детский плач. Да, о спокойном сне после таких трудов стоит забыть. Впрочем, чего вы, граф, хотели? Вы теперь отец.

- Как хочешь назвать? - спросил я, только-только пройдя в комнату, где плакал малыш.

- Даже еще не решила, а ты как думаешь? Обычно крестят на третий день, а я всё сижу тут и тебя жду, - было видно, что Катерина немного обижена.

- Милая, ну прости, не мог я никак сюда в три дня добраться. Впрочем, у меня есть идея, как сынишку окрестить.

- И как же?

- Николаем, - улыбнулся я и погладил по головке замолчавшего и уснувшего младенца.

Так я стал отцом Николая Александровича Соколова, полного тёзки моего подопечного-цесаревича и того, на чей счёт я лелеял множество надежд. Это пока он мирно и спокойно посапывает, не волнуясь ни о чём, а скоро он должен будет стать продолжателем моих дел. Я не вечен и вовсе не собираюсь жить на этом свете лет сто, чтобы осуществить всё, что задумал. Волей-неволей Николеньке через некоторое время придётся следовать моим путём. Впрочем, об этом сейчас беспокоиться не стоит.

- Катерина-а, - прошептал я, ложась рядом с новоиспеченной матерью.

- Что?

- Спасибо, - шепнул я ей на ушко и крепко-крепко обнял.

Моя супруга, Екатерина Соколова (урожденная Вяземская) с моим сыном Николаем. Фото сделано позже, уже в Петербурге

А пока я проводил свои счастливые деньки в Екатеринбурге (откуда уже стоило съезжать в скором времени), Транссиб заработал на полную, соединив единой линией Петербург с Владивостоком. Оставалось еще немало проблемных мест на карте нашей необъятной империи, но дело уже было сделано - Сибирь и Дальний Восток теперь имели прочную связь с центром, которую предстояло всесторонне поддерживать и укреплять.

Последний этап Транссибирской магистрали, железная дорога "Хабаровск-Владивосток"

А осенью 1872-го уже была готова и Туркестанская железная дорога, уходившая глубоко-глубоко в наши среднеазиатские владения. Всё указывало на то, что очень скоро в Средней Азии будет какая-то заварушка - просто так выкидывать деньги, когда казна и так серьезно потеряла за время строительства Сибирского пути, никто бы не стал. Так или иначе, поезда в скором времени начнут ходить и среди туркестанских степей, вызывая шок и суеверный ужас у местных кочевников и хлопкоробов.

Юго-Восток Российской империи и его инфраструктура

К концу года Милютин решил продолжать усиление наших армейских частей в Сибири и на Дальнем Востоке - тот же 1-й Дальневосточный корпус генерала Андрея Давыдовича Любомирского было доведен до численности в 24 тысячи человек, которые составляли Владивостокский (Приморский) драгунский полк, две артиллерийские бригады, Хабаровский инженерный батальон, а также три пехотных полка и Николаевский полк сибирских стрелков. В целом этого было более чем достаточно, чтобы охранять нашу границу, но против, скажем, армии Поднебесной, пусть и жутко устаревшей, корпус Любомирского в одиночку бы не продержался. Меня радовало, что по новому Уставу, принятому несколько лет назад в рамках Военной реформы, в каждом корпусе должен был быть инженерный батальон и не менее двух артиллерийских бригад. Это делало наши части и более мобильными, и значительно лучше подготовленными для обороны. Благо, закупки артиллерии за границей почти прекратились - наш рынок настолько вырос, что теперь мы продавали орудия, лафеты и снаряды другим странам, прежде всего на Балканы - там у нас были стратегические интересы и сербы, черногорцы, греки и болгары получали пушки с Обуховского, Казанского, Уральского и других наших заводов по самым льготным ценам.

Корпус Любомирского во Владивостоке

1873-й традиционно стартовал с перестановок в госсапарате и разных властных структурах - я к тому моменту уже вернулся в Питер и мы с Катериной приводили в порядок мою холостяцкую квартиру на Мойке, где до этого моя жена толком и не пожила, мы сразу после свадьбы уехали на Урал. Подумать только, мы уже почти три года в браке, а я этого даже и не заметил. Жена поддерживала меня во всех начинаниях, и когда я вновь вернулся на работу в министерство финансов, терпеливо ждала меня, когда я засиживался в кабинете по ночам (и ведь действительно работал, вот вам крест!) и ни слова не говорила насчёт моих опозданий. В общем, с супругой мне явно повезло и мне было даже немного стыдно, что я-то ее выбирал, планируя брак по расчёту. С рождением Николеньки, правда, всякий "расчёт" в этом деле закончился, теперь я Катерину от себя отпускать никуда не хотел. Так вот, о перестановках - по моим личным ощущениям, в министерство финансов, да и, наверное, в другие ведомства пришли в-основном люди прогрессивного толка - либералы, умеренные социалисты, либертарианцы. Прирост их был минимальным, но всё-таки пару мест они получили. Пока у нас не было парламента, объективно оценивать содержание людей разных взглядов в Сенате и Госсовете было сложно, и, наверное, даже бессмысленно.

Начало 73-го года

В начале февраля был готов проект русского военного парохода, и внимание наших учёных переключилось на развитие новых методов ведения промышленности, например, прессы разного давления и прочее заводского оборудование. Заводы следовало держать с самым современным оборудованием и методами, ибо даже завершение строительства Транссибирской магистрали не дало нам резкого индустриального рывка - как были шестыми в мире (что, правда, очень неплохо), так и остались - другие-то страны тоже эти два года не лапти сушили, а промышленность укрепляли и развивали. Но я не печалился - первые места в индустриальном списке нам ни к чему, важно скорее качество, а не количество, и именно качества мы в последние годы стали хоть как-то с грехом пополам добиваться - хотя бы в текстильной и военной промышленности.

Пароходы и машинные прессы

24-го февраля среди инуитов и тлинкитов на Аляске прошли волнения, которые завершились стрельбой и отправкой особо рьяных бунтовщиков в острог. В результате этого руководство Русско-Американской компании решило, что в ближайшее время стоит построить более совершенную систему фортов и укреплений, чем нынешние хлипкие остроги. Русские всегда обходились с местными более чем спокойно, вели просвещенническую и миссионерскую деятельность, так что недовольство местных было сложно обьяснить. Вероятно, они бунтовали против их использования на золотых приисках - но здесь Русско-Американская компания ничего не сообщала и отмалчивалась. Помимо фортов решили и активнее стимулировать переселение в "Русскую Америку" колонистов из центральных губерний страны. Чем больше там будет русских, тем лучше.

На Аляске неспокойно

Грамотность в стране среди низших и средних слоев (дворяне тут не учитывались, как поголовно грамотные) составляла 12 с небольшим процентов - то есть выросла на два процента за 12 лет. Не самый впечатляющий показатель, особенно учитывая повсеместно распространенные крестьянские школы и огромные затраты на образование, но по крайней мере не стагнация и не деградация - а рост, пусть и не самый быстрый. Быстро такие дела вообще не делаются.

12% недворянского населения имеют начальное образование

Тем временем, 27-го марта во Владивостоке Охотская и Тихоокеанская флотилия были торжественно объединены под командованием вице-адмирала Щербатова. Новый - Тихоокеанский - флот был рождён и заступил на боевую службу. Основу этого самого молодого соединения Русского Флота составляли пароходы, это был самая "прогрессивная" эскадра наших морских сил. Парусным был только флагман флота - крупный корабль 2-го ранга "Владимир", стоявший в Охотске еще со времен Николая I. Остальное - юркие и мобильные рейдеры, вооруженные малокалиберными орудиями. Самое то для охраны водной границы. В общем и целом Тихоокеанский флот насчитывал 21 крупное боевое судно и порядка 50 мелких и вспомогательных - разнообразных тральщиков, буксиров, угольных танкеров и прочего. Это было почти сопоставимо с размерами куда более устаревшего японского флота и ненамного меньше флота китайского. Весьма серьезная сила для решения дипломатических вопросов в Азии, пусть и почти без главного калибра.

Рождение нового флота

Один из рейдеров адмирала Щербатова

28-го апреля из военного министерства сообщили, что участились набеги на границу хивинских кочевников, Командоров сообщает о том, что планирует скорейшие ответные действия. Миша Скобелев, уже доросший до подполковника, служил при Командорове и пару раз совершал ответные "экспедиции" во владения хана. Ситуация накалилась до предела, ни Хива, ни тем более Россия не собирались ничего "спускать на тормозах". Стало ясно, что война, к которой так долго готовились, случится уже довольно скоро. Скобелев писал, что ему не терпится "посрубать подлецам-хивинцам их бородатые головы". Да, талант талантом, а вот юношеская горячность из подполковника (в тридцать лет!) Скобелева никуда не выветрилась. Рейтерн поручил проверить состояние Туркестанской железной дороги (из Питера, конечно же, ехать в Аральск мне было не нужно), так как скоро она потребуется для переброски войск.

Набеги хивинцев становятся поводом для большой войны

Армию начали стягивать к хивинским границам. Кампанию решили провести "малой кровью, могучим ударом", так что собирались довести численное превосходство над ханской армией до двукратного. На границе уже были сосредоточены волжские, семиреченские и астраханские казаки (последними командовал легендарный Масалов, герой турецкой войны, бравший Эрзурум и Ван). В Туркестан так же дополнительно стягивались Азовская казачья дивизия Уфимского, 1-й Донской казачий корпус Медведева, Терская казачья дивизия Пушкарёва, 1-й Кавказский корпус старика Щепина (он как раз собирался уходить в отставку, но грянула подготовка к войне с Хивой), а также, естественно, 2-й Туркестанский корпус генерала Командорова, главного инициатора "иррационального ответа" Хиве. Командующим над "Хивинской экспидицией" Генеральный штаб назначил Константина Петровича Кауфмана.

Войска выступают в поход

Генерал Кауфман, командующий русской армией

Пока велись переговоры с хивинскими союзниками (не то чтобы очень страшными, но явно нам ненужными, поэтому наши дипломаты всячески задабривали местных ханков, князьков и царьков, чтобы в случае чего они мирно решили, что их юрта с краю), Морское министерство предприняло первый шаг по массовой модернизации русского военно-морского флота - был принят проект первого русского броненосца класса "Пётр Великий". Несмотря на активнейшее строительство рейдеров и транспортных пароходов, основу огневой мощи нашего флота по-прежнему составляли либо винтовые фрегаты (полупарусники), либо старые Николаевские парусные линкоры (полноценные парусники). Этому предстояло положить конец, и на Севастопольских верфях были разом заложены пять броненосцев, которые должны будут составить весомое превосходство Черноморского флота над турками в случае гипотетической войны со Стамбулом.

Россия входит в эру броненосцев

Более позднее фото "Петра Великого"

3-го августа наши военные инженеры открыли нитроглицерин - похоже, в моей истории Россия становилась европейской химической столицей. Секрет новой взрывчатки тут же решили купить все развитые страны, а применение его в нашей промышленности тоже началось полным ходом. Вот каковы наши изобретения - ломать не строить!

Россия - родина взрывчатки

В сентябре афганский эмир, кокандский хан и персидский шах отказались помогать Хиве в случае войны, чем тут же не замедлили воспользоваться наши - очередной набег хивинских кочевников был воспринят как нападение на военный лагерь и нарушение государственной границы Российской империи - хану была отправлена нота протеста и ультиматум либо обуздать своих молодчиков, либо позволить сделать это русским войскам. Было понятно, что война уже неизбежна, и это лишь последние реверансы перед ней.

Повод для войны получен

Хивинский хан Мехмет-Рахим

Конец двадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VII: Советник

Глава 21: Дела хивинские

Глава 21Нажмите здесь!

 

Несмотря на то, что для войны с хивинцами был получен "железный повод", командующий нашими войсками в Средней Азии барон фон Кауфман не спешил с обьявлением войны и началом боевых действий. Он справедливо полагал, что нужно предоставить хану время на сбор своих войск, чтобы потом разгромить строптивых кочевников в одном сражении, а не ловить хивинские "летучие отряды" по всей степи. Я находился далеко от зоны боевых действий, в Петербурге, где продолжал работать над военно-промышленными прожектами. Так что моими "глазами и ушами" в Средней Азии были два человека - подполковник Скобелев, командир 1-го батальона 77-го Тенгинского полка 1-й Кавказской стрелковой дивизии и прапорщик (старый чертяка всё-таки выслужил себе офицерский чин и служил в одном из взводов 2-й Туркестанской стрелковой) Никифор Язев, мой давний знакомый, которого я запомнил батальонцем охраны Ставки во время Турецкой войны 1866-1867 годов. Скобелев выбился в большие люди, и ему сулили большие награды и высокие чины, а Язев продолжал служить Отечеству как умел, став одним из немногих в нашей армии офицеров с солдатскими "георгиями". Оба "репортёра" - и юный подполковник, и старый прапорщик (да, таковы гримасы судьбы) писали, что войска пока без дела стоят на границе, ожидая указаний Кауфмана. Так что в столице до меня доходили вести куда более спокойные, чем обстановка в Туркестане - например, торжественное учреждение Аляскинской губернии, которое положило конец самоуправству Русско-Американской компании в наших американских колониях - в поселении Уналакит (выбранном как нейтральная территория - не русская, не алеутская, но и не тлинкитская) были вручены верительные грамоты от царя и введен в должность первый губернатор Аляски - генерал-майор Иноземцев Викентий Павлович.

Это притормозит пыл Русско-Американской компании, ведь Аляска теперь - одна из наших губерний

Столицей губернии после долгих препирательств был выбран Новоархангельск - как наиболее крупный и развитый из наших городов. Святоникольск и Николаевск были определены уездными городами, только-только строящиеся на волне "золотой лихорадки" Глотовск и Барановск - заштатными городами. Туземные поселения получили статус деревень, поселения русских колонистов - сёл (ибо там были построены церкви). Также была учреждена Аляскинская епархия (до этого духовенство в Русской Америке подчинялось Камчатской и Курильской епархии) и Синод назначил первого епископа Новоархангельска - известного церковного историка Стефана Митропольского, посвященного в сан как отец Иоанн.

Первый епископ Новоархангельский о. Иоанн (Митропольский)

Тем временем, Генеральный Штаб решил, что вступать в боевые действия с Хивой и объявлять наконец эту доселе необъявленную войну стоит в начале октября. Войска уже были сосредоточены на границе, приведены в боевую готовность и только ждали своего часа. Ядро "хивинской экспедиции" составляли опытные кавказские части, воевавшие сначала с горцами, а потом и с турками во время прошлой войны. На войска Туркестанского военного округа возлагались вспомогательные, поддерживающие задачи. Главные наступательные операции ложились на плечи Кавказского корпуса и казачьи части, которые были стянуты в Среднюю Азию в большом количестве, как наиболее подходящие войска для противостояния ханской туземной кавалерии. Диспозиция Кауфманом была составлена в двадцатых числах сентября и пришла в Петербург в кратчайшие сроки - телеграф и железные дороги в кои-то веки сделали связь имперской столицы с колониями делом довольно быстрым. После того, как Милютин диспозицию утвердил, копии ее были отправлены во все ведомства, так или иначе связанные с предстоящей войной в Хиве. Одна из копий легла и на мой стол, и я сразу же решил с ней ознакомиться. По боевому плану фон Кауфмана мы располагали следующими силами:

XXXX Хивинская экспедиция XXXX

Командир - К.П. фон Кауфман

XXX 1-й Кавказский корпус - В. Щепин

xx 1-я Кавказская стрелковая дивизия

xx 1-я Кавказская кавалерийская дивизия

XXX 2-й Туркестанский корпус - В. Командоров

xx 2-я Туркестанская стрелковая дивизия

x Среднеазиатская конно-иррегулярная бригада

XXX 1-й Донской казачий корпус - Л. Медведев

XXX Азовское казачье войско - В. Уфимский

XXX Терское казачье войско - В. Пушкарёв

XXX Астраханское казачье войско - Н. Масалов

XXX Семиреченское казачье войско - А. Агафонов

XXX Волжское казачье войско - В. Воинов

Согласно этой диспозиции, основу наших сил в Туркестане составляли казачьи дивизии (по сути это были именно дивизии, хотя именовались войсками, а донские казаки имели две таких дивизии и каждая именовалась корпусом - сделано это было во-первых из-за казачьих традиций, а во-вторых в случае мобилизации из каждой дивизии действительно можно было развернуть сводный казачий корпус) - лёгкие, быстрые и смертоносные, пригодные для разведки, внезапных атак и ударов по вражеским флангам и тылам, эти летучие кавалерийские части наводили настоящий ужас на турок - атаман Масалов, также участвующий в нынешней кампании, вообще негласно считался самым талантливым полководцем той войны - его легендарные операции под Ваном, Эрзурумом, Трабзоном и Диярбакиром сделали безвестное доныне Астраханское войско одним из самых уважаемых наряду с Донским и Терским. Кадровых дивизий же у нас было только три - две стрелковых и одна кавалерийская, а также иррегулярная бригада, набранная напополам из киргизов и туркмен, знаменитая своей бесшабашной храбростью и фанатичной преданностью Командорову. Первого октября наши солдаты начали движение в сторону хивинских территорий, один полк за другим пересекал границу. Официально война была объявлена только 4-го числа.

"Экспедиция" в Хиву началась

Разумеется, все "союзники" хивинского хана, заранее подкупленные/запуганные/уговоренные нашими дипломатами, порвали свои союзные договоры и за Хиву выступать отказались. Даже персидский шах, чванный и гордый восточный владыка, прекрасно осознавал, чего ему будет стоить проявленное благородство - куда более современную Турцию наша армия разбила меньше чем за год, так что архаичному войску исфаханского "царя царей" Петербург уж точно мог предоставить более чем весомые аргументы не помогать хивинскому хану. Наш враг был в одиночестве, и потому - обречен.

С нашей стороны все поддержали войну, с хивинской - никто

План нашего вторжения в земли хана Мухаммед-Рахима был донельзя прост - наши войска расположились так, что могли почти одновременно ударить на все важные города хивинцев и разгромить армию кочевников в кратчайшие сроки. Я мало понимал в тактике степной войны, но всё же, увидев планы Кауфмана, поневоле залюбовался - хан был взят в клещи, и то, что когда-то было его преимуществом (защищенная восточная граница с Бухарой), стало опаснейшим недостатком - при одновременном ударе русской армии хивинцам становилось некуда отступать.

Вступление русской армии на земли Хивы

Из письма прапорщика 5-го Туркестанского стрелкового полка Никифора Язева в Петербург:

"Здравствуйте, Александр Петрович. Извините, что пишу вам мало, так как ву-первых еще не очень свыкнулся с этим занятиям - грамоте я давно обучен, но вот писем писать еще совсем почти не доводилось, а ву-вторых не имею много времени - больше пишу домой, у меня старший сын Стенька грамотный, он мамке и сестрам и читает. Так вот, сообщаю вам о положении дел в Туркестане. Жара стоит просто дьявольская, извините за грубость - хоть на дворе и октябрь, а люди в мыле будто кони. Генерал К.[омандоров] выглядит как всегда бодро, уверенно, солдат его вид в седле приободряет. На моей памяти, а служил я дай Боже, он один из самых енергичных и вострых умом начальников. Настроения в полку тоже хорошие, солдатушки рады, что утрут нос "первакам", этак мы именуем 1-й Турк.[естанский] к.[орпус] - они в нонешнем деле даже не участвуют. Много солдат боится косоглазых нехристей из аррихулярной бригады, что формы не носят, а одеты в свои халаты и шапки - говорят, кабы эти св.[олочи] по нам палить сами не начали. А мое разуменье такое, что не важно, какому богу молишься, а лишь бы справно России службу нёс. Меня, нескромно говоря, в полку уважают, даже господа офицеры со мной знаются - таково уж отношенье к нам, выс.[лужившимся] из ниж.[них] чинов. Командир взвода, при котором я состою суб.[алтерном], поручик Вирасов, еще совсем зелёный парень, навроде вашего знакомого Бжер Бреж...Извиняйте, Александр Петрович, забыл, но надеюсь вы поймете, о ком речь веду. Так что поручик все важные дела поручает мне, а я с солдатами не заискиваю - хоть и сам вчера из нижних чинов, а пониманье имею - ежели с солдатом не по строгости, то он разнежится, а кумпания такого не предполагает. Извиняюсь опять же за неисп.[равный] слог - пишу плохим пером, нового тут в жисть не сыщешь. Вашего ответа скоро не жду, тут не Румыния, полевая почта работает отвр не слишком должно.

Ваш добрый знакомый,

прап.[орщик] Язев"

22-го октября наши войска достигли хивинского городка (скорее это был даже аул) Нукус - первыми в сдавшееся без боя поселение въехали волжские казаки атамана Воинова. Вообще же в Нукус въехала такая огромная силища, что кочевники, бедные, подумали, что на них снизошел гнев Аллаха - не каждый день во владенья мелкого степного хана въезжает войско численностью порядка 35 тысяч штыков и сабель. По рапортам Скобелева, сопротивления в Нукусе не оказывалось, а заранее нанятые нами толмачи из узбеков и киргизов шустренько договорились с местными властями.

Наши войска входят в Нукус

Война с Хивой обещала быть неспешной - большие безлюдные пространства степей и полупустынь наши корпуса преодолевали долго, а ханская армия от сражений уклонялась. Почти месяц в Туркестане не происходило ничего выдающегося и мне оставалось только посвятить себя работе, тем более что появился стимул - за старания на Транссибе я был награжден министром финансов "Владимиром"4-й степени. Теперь мой общий "бант" составлял "Станислава" 3-й степени, анненскую "клюкву" на эфес и недавно полученый красивый чёрно-красный крест.

Орден святого князя Владимира 4-й степени

5-го ноября, пока наши войска стояли под Нукусом, ожидая прибытия ханской армии (по сообщениям наших военных агентов в Хиве, Мехмет Рахим собрал порядка 21 тысячи солдат, что было в два с половиной раз меньше общего числа наших войск, на текстильных фабриках внедряли новые механиированные станки, значительно увеличившие наше производство шерсти, ситца, шёлка, полотна, брезента - в общем, всего, что связано с ткачеством. Особенно радовало то, что инициаторами внедрения таких современных машин были частники, в-основном купцы-текстильщики. Так что нашему государству, и так не богатеющему из-за войны, это обошлось дёшево.

Новшества лёгкой промышленности

Окончательно мы закрепились в Нукусе только в начале декабря, когда фон Кауфман, действовавший уверенно, но осторожно, дал приказ идти на Хиву. Примечательно, что марш-бросок на вражескую столицу (включающий неизбежное столкновение с войсками хана) осуществляли "туркестанцы" и казаки, а не "кавказцы", как было предложено в изначальном плане. "Кавказцы" же стояли в Дашогузе, будучи готовыми оказать любую помощь и поддержку в случае непредвиденной ситуации.

На Хиву!

Бой с армией Мехмет Рахима состоялся только 22-го числа. Примечательно, что свои лучшие войска, ханскую конницу, правитель Хивы оставил защищать столицу. Так что на авангард, ведомый лихим казачьим генералом Масаловым, вышло двенадцать тысяч туземных ополченцев, вооруженных в лучшем случае кремневыми ружьями. Казаки, основа наших сил на севере Хивы (порядка 40 тысяч сабель, страшная сила!), расспылись по вольной степи широкой лавой и взяли хивинцев в клинки. Положение дел ханского войска стало с самого начала безнадежным. Генерал Командоров держал свою пехоту и артиллерию в резерве. Он прекрасно понимал, что казачья кавалерия в степи - гораздо более весомый аргумент.

Масалов снова на высоте

По итогам сражения под Хивой мы потеряли всего порядка полутора тысяч человек, в то время как противник недосчитался почти семнадцати тысяч бойцов. От грозной силы у ханского генерала Исфандияр-хана осталось только четыре тысячи недобитых ополченцев. Кампания складывлаась в высшей мере успешно, и по словам Милютина, на имена Командорова и Масалова уже заготовлены наградные грамоты.

Итог сражения - полностью за нами

1873-й год окончился для русской армии взятием Дашогуза - отряд, состоящий из Кавказского корпуса Щепина и казаков Терского войска снялся с места и пошел осаждать Хиву, где всё еще яростно оборонялся хан, удерживая свои древние крепостные стены. Однако 33 тысячи свежих русских сил должны были образумить степного монарха пойти к нам на поклон и сдать крепость - государь имел планы сделать Хиву своим колониальным протекторатом (т.е. частью территории России, но с сохранением ханской власти и кое-какими другими послаблениями).

Поход Щепина и Пушкарёва

Наши корпуса в Туркестане

Тем временем, Семиреченские казаки Агафонова, как резервный отряд, остались оккупировать второй по величине город ханства - Мерв. Когда-то это был процветающий торговый город, но сейчас он пришел в совершеннейший упадок. Казакам не стоило большого труда быстро навести порядок в этом брошеном войсками городе. А 1874-й год уже наступил...

Мерв скоро будет нашим

Последние остатки хивниских войск отошли к Нукусу, где и были застаны в расплох нашим арьергардом - азовскими казаками атамана Уфимского. Внезапный удар русской лёгкой кавалерии раломил отступающие колонны хивинцев надвое, и кочевники были разгромлены.

Бой под Нукусом

Мерв и его окрестности (весьма обиширные) семиреченцы окончательно подчинили примерно к 23-му числу. Оставалась лишь последняя крепость - Хива, которая должна была уже очень скоро пасть. Хивинский поход приближался к победному завершению.

Агафонов закрепился в Мерве

14-го ферваля хан Мухаммед Рахим II был вынужден запросить мира - русская артиллерия, подошедшая с Кавказским корпусом, развалила крепостные укрепления Хивы в несколько залпов, и бойцы императорской армии планомерно заняли квартал за кварталом, подойдя к самому ханскому дворцу. Мир был заключен на тех условиях, которые изначально предал царь Александр - ханство входило в состав Российской империи, но сохраняло некоторую автономию, в том числе и наследственную ханскую власть. Экспедиция была завершена.

Хива отныне наша

Медаль участникам похода

Так был сделан первый, но далеко не последний ход "Большой Игры" 70-х годов XIX-го столетия. Очевидно, на Среднюю Азию у нас были далекоидущие планы...

Конец двадцать первой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 11.07.2012, 11:28:57 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VII: Советник

Глава 22: Восток - дело тонкое

Глава 22Нажмите здесь!

 

Глупо было бы надеяться, что на завоевании Хивы наша колониальная экспансия в Среднюю Азию остановится. После такой легкой прогулки по хивинским степям наши военные были уверены, что с Бухарой все выйдет точно так же, разве что чуть подольше - по сравнению с Хивой Бухарский эмират был значительно крупнее. Мишель Скобелев ожидаемо закончил эту кампанию полковником и добавил к своей коллекции наград очередного "Георгия", на этот раз третьей степени. Так мой ученик стал одним из самых молодых полковников Русской армии (нет, конечно были в нашей истории и 18-летние, и даже 14-летние "командиры полков", но в отличие от них Скобелев выслужил чин абсолютно законно и честно). Следующей целью наших туркестанских походов была, как легко было догадаться, именно Бухара.

Начало подготовки к Бухарской экспедиции

В поход планировалось выступить через 100-120 дней после окончания войны с Хивой - требовалось время, чтобы закрепиться на новых территориях (не хватало еще, чтобы в разгар войны у тебя в тылу начали бунтовать кочевники), пополнить запасы провизии и боеприпасов, восстановить численность полков. Мне лично войны в Средней Азии не казались уж слишком авантюрными - все-таки это был хороший способ подготовить наши войска, но с другой стороны дёргать британского льва за усы это опасная затея, тем более с нашей едва-едва оперившейся военной промышленностью. Да, Россия считалась ключевым мировым игроком - вторым или третьим после Британии, но исключительно в силу своей военной мощи. Наша промышленность была шестой в мире - т.е.одной из самых слабых среди великих держав, но радовало то, что был довольно высок международный престиж - мы вновь считались (и не без оснований) "жандармом Европы". Что же касалось новоприобретенных хивинских земель, то их генерал-губернатор (разумеется, Командоров) тут же поручил скорейшее устройство железной дороги, чтобы поддерживалась связь с остальной Россией. За государственный счёт одноколейки возводить было быстро и дешево, так что министерство путей сообщения согласилось на прокладку ветки Туркестанской железной дороги до Хивы при условии охраны магистрали войсками Командорова - в степях всё равно было неспокойно.

"Командоровская" железная дорога

В апреле пришли вести о том, что британские компании начали добычу нефти (подумать только!) в Кокандском ханстве - и пусть значительно меньше, чем добывали мы в Баку и Шеки (смешно сказать - Коканд поставлял на рынок всего около восьмисот баррелей, в то время как мы - девяносто шесть тысяч), ханство тут же попало в нашу сферу интересов - стать нефтяным монополистом было довольно перспективно. Правда, мы еще и Бухару не заняли, но "ястребы" из нашего правительства и генштаба уже вовсю думали, как бы зацапать кокандские жалкие скважины. Английские газеты же тем временем вовсю живописали ужасы "The Tsarist conquest of Central Asia" - в общем, Большая Игра шла как обычно. Нефть пока добывалась очень ограниченно и крупной роли в мире еще не играла, но грызня из-за нее началась уже сейчас, в 70-х годах XIX-го века.

Британцы добывают нефть в Коканде

Наши геологи в свою очередь тоже не сдавались и выдавали императору на-гора один результат краше другого: Бакинская губерния полноправно становилась нефтяным центром Российской империи - по подсчетам министерства финансов, обнаруженное 25-го апреля Ленкоранское месторождение дало нам возможность перейти психологическую отметку в сто тысяч баррелей. Конечно, это было копеечное производство - в моем мире сто тысяч баррелей в день добывали страны вроде Судана или Украины, но для этого века это был, конечно, прорыв. Кокандская же добыча в 700-900 баррелей была на уровне Барбадоса или Киргизии (последняя, к слову, и являлась в моем мире Кокандом).

Месторождение в Ленкорани

17-го июня генерал фон Кауфман прислал в Петербург телеграмму, что его войска полностью готовы к переходу бухарской "границы" (которой, в принципе, не было как таковой). Корпуса уже были стянуты и распределены - 18 тысяч в Мерве, 36 тысяч в Дашогузе и главная армия в 42 тысячи - в недавно покорившийся Хиве. Бухарский эмират, как и Хивинское ханство, имел узкую границу с нами и потому мог быть легко взят русской армией в клещи. Единственным отклонением от "маршрута" была крупная провинция Балх, граничившая с Афганистаном, но ее планировалось "отсечь" казачьими разъездами до подхода основных частей. Как и в Хивинской кампании, основу наших войск составляли казаки, что было вполне объяснимо, однако в предстоящей экспедиции местность была уже не стопроцентно пустынно-степной, как в Хиве. В Бухаре имелись крутые горные перевалы, которые предстояло брать "кавказцам" Ата-паши (Старого генерала, как уважительно прозвали хивинцы Щепина, командира 1-го Кавказского корпуса).

[/url]

Последние приготовления завершены

В тот же день война была объявлена - Персия, как полагали наши дипломаты, "впрягаться" за своего среднеазиатского побратима не станет. Скобелев в данном походе участвовал уже как начальник штаба 1-й Кавказской стрелковой дивизии, так как полковники в Русской армии батальонами не командовали, а для принятия под начало полк Скобелев был еще слишком неопытен. Тем не менее, он и с нелюбимой штабной работой справлялся бойко, точно, энергично - я поздравил его в письме с назначением, но не слишком хвалил - Скобелев от частых похвал в конце концов лишился жизни, о чем я ни на минуту не забывал. Тем временем, стрельба в Средней Азии меня, признаться, не очень-то волновала - моему сыну Николаю в конце мая исполнился год, и я специально взял в начале июня отпуск, чтобы побыть с семьей. Катерина была несказанно обрадована моему отдыху от работы и все эти дни она буквально сияла от счастья. Николаша рос здоровым, крепким, активным мальчиком, и наблюдавший Катерину и ее сына доктор Бользен (очаровательный обрусевший немец, типичный доктор Айболит) всегда говорил, что такие дети исключительно в счастье. Плакал и писался сын, правда, не меньше остальных детей, зато вот смеялся, улыбался и ползал явно в два раза больше них. В общем, княгиня Вяземская, как стало видно на первый год жизни малыша, одарила меня богатырем. Мне предстояло вылепить из этого богатыря-младенца воителя настоящего. Несказочного.

Война Бухаре обьявлена

Наши армии ударили по провинциям Карши и окрестностям самой "благородной Бухары" - в первом случае эмир держал шеститысячный резерв, а во втором - всю основную армию, 24 тысячи штыков и сабель. В целом численный и технологический перевес был однозначно за нами и кампания точно не должна была затянуться надолго. Карши собирались брать казаки Масалова и Агафонова, а генерал Щепин на пару с Кауфманом решили биться за Бухару. Генерал Командоров остался выполнять свои функции наместника Хивы и вместо него 2-м Туркестанским командовал генерал-майор Николай Григорьевич Столетов, в моей истории известный как командир болгарского ополчения в войне 1877-1878 годов.

Планы на войну с Бухарой

Генерал Столетов, и. о. командира 2-го Туркестанского корпуса

А в дали от степей и песков, на верфях Адмиралтейства, спустили на воду первый русский броненосец для Балтийского флота - "Гренгам". Два других, "Петр Великий" и "Екатерина II" уже были зачислены в состав Черноморского флота. Император Александр II лично осмотрел новейший боевой корабль, и сказал: "Действительно, судно удивительное...Но стоять рядом с парусными фрегатами ему несколько стыдно". Лично для меня эти слова прозвучали как приговор русском парусному флоту - его славная, но сильно затянувшаяся история уходила в прошлое. Россия должна была либо стать броненосной державой, либо отказаться от амбиций представлять какую-либо силу на море. Третьего было не дано. Действительно, основу Балтийского флота составляли пароходы, но его огневая мощь держалась на фрегатах и "мэноварах" эпохи Николая I. На фоне европейских стальных чудовищ они смотрелись уже нелепо.

"Гренгам" сошел со стапелей

"Екатерина II", однотипный с "Гренгамом" броненосец русского флота

В конце июня казаки Агафонова дали бой бухарцам в предместьях Карши - поначалу удача была на стороне пехотинцев Абу аль-Гази Бахадура (да, довольно цветастое имя для узбекского генерала), к тому же казакам было трудно форсировать реку, но как только водная преграда была пресечена и астраханцы с семиреченцами лихой лавой вломились в строй узбекских солдат, крича диковатое "Хей-хей" и размахивая над головой шашками, бухарское ополчение с древними фузеями турецкого образца не выдержало и дрогнуло - бой начал проходить под диктовку русской конницы, громившей один отряд эмирской армии за другим.

Бой русской казачьей конницы под Карши

Туркменские иррегулярные конники, перешедшие на службу к русскому царю

Генеральное сражение за Бухару же развернулось 1-го июля - как и всегда, авангард русской армии возглавлялся казаками, на этот раз волжскими под началом атамана Воинова. Бухарский эмир выдвинул навстречу русской армии серьезную силу - что странно, пешую, в то время как русские действовали в-основном кавалерийскими силами. Однако, полное отсутствие у бухарцев артиллерии (при более чем 240 орудий у русских) сразу дало о себе знать, когда наши корпуса дали залп по наступающим кочевникам. В общих чертах о ходе этой битвы я узнал из письма Никифора Язева (донесения же Скобелева, уже начальника штаба дивизии, ко мне почти перестали приходить - не очень приученный к штабной работе Мишель был сильно занят).

Сражение за Бухару

Из письма прапорщика Язева:

"Здравствуйте, Александр Петрович, пишу вам из лагеря под Бухарой, лето в Туркестанах это ад египетской, не приведи Господь вам тут побывать. Первого дня мы задали бухарцам изрядную головомойку, причем где-то в двухстах-трехстах верстах от самого ихнего города Бухары. Наш генерал полагал, что, дескать, бухарцы народ кочевой, выставят конницу, однако конницы мы не увидали, а токмо пехотинцев. Вооружены бухарцы были дрянно, но, надо сказать, приведено их на бой было немало, и двигались и действовали они неожиданно. Поначалу мы думали, что мы их одной лишь артиллерией размолотим - шутка ли, 24 батареи на поле развернуто, цельных 4 бригады! Пехоты тоже изрядно, шесть полков, ну а про конницу я и говорить не стану - это у нас в-основном казаки да туркменские аррихуляры - этих в насчёте восемь полков. А впрочем, об чем это я, вы и так всю диспозицию без меня знаете. Спешу кстати порадовать вас - Стеньку моего, как офицерского сына, в Неплюевский кадетский корпус приняли. Будет тоже воякой, дай Боже, не хуже батьки. Так о чём я - об артиллерии. Наш взвод как раз одну из батарей прикрывал, на случай если эмир конниками попробует наш фланх замкнуть. Вирасов, взводный мой, нервничал очень, потом обливался - хотя оно конечно, мы все обливались, жара нестерпимая, извините что второй раз об этом поминаю. Так вот, стоим мы значится вблизи батареюшки, а артиллеристы знай паляют - да умно так паляют, по два орудия. В батарее орудий десяток, того бишь стреляют пять пар. Последняя пара точней всех бьет, так как кажная пара на выстрел предыдущей смотрит и правки делает. И как последняя пара стрельнет, первая уже дозарядилась и готова снова палить. Залпов шесть наверное сделали, да только бухарцы не такие дураки - не как наши ребятушки, колоннами да коробками в марш идут, а врассыпную, да и каждый стреляет чёрти знает куда, а не как наши залпами бьют. Ну, в общем, подошли бухарцы на картечную дистанцию, и командир батареи плюнул и сказал сворачивать орудия - не помогли нам сильно эти залпы, только пуганули для острастки. Ну а генерал Кауфман-то человек осторожный, приказал орудия перевести на тыловую диспозицию и, стало быть, опять огонь открыть. Так как только с нового места пушки зашмаляли - ох узбекам припекло! Бах, бах, бах то в одном месте, то в другом, то прямо в евоный командный пункт, то по обозу! В общем, под второй раз артиллерия почти всех бухарцев и изничтожила, когда генерал отмашку казакам дал. Ну те и врезали нехристям в оба фланга, смяли их, смешали и погнали прочь. Вот такая вот вышла баталия, пехоте, стало быть, и вмешиваться не пришлось. Потерь ни среди пехоты, ни среди пушкарей нет. Казачки да туркмены потеряли порядка двух тыщ сабель - в отступлении бухарцы всё-таки поотстреливались, а у нашего брата только раненые и контуженые, убитых, слава Богу, нет. О потерях эмира говорить даже страшновато - не по-христьянски это смертям людским радоваться, обратно ж думаю что то души не христианские, а потому Богу до них дела особого нет, посему скажу - офицерам сообщили, что только убитыми бухарец потерял порядка в девятнадцати тыщ солдатушек, а с раненными я даже и не знаю сколько. Одним словом, победа весомая. А под Каршами атаман Масалов, дюже в войсках обожаемый, тоже врага наголову разбил, шесть тыщ как не бывало. У казаков потери тоже есть - но меньше тысячи. В общем, одним словом, воюем помаленьку, извиняйте если нескладно описал.

Ваш Никифор Язев, прапорщик."

Весомые победы под Карши и Бухарой

Казаки с верблюдами, захваченными у бегущих бухарцев

К 1-му сентября Бухара пала, эмирская армия была полностью разгромлена, а казаки походным парядком въехали в Самарканд. Было очевидно, что очередной туркестанский поход подходил к концу и капитуляция эмира была лишь вопросом времени. Местное население, зачуханное феодальными порядками, было даже к нам благожелательно - тем паче что военные врачи из наших корпусов оказывали местным узбекам, киргизам и туркменам медицинскую помощь. Солдат эмира, кто добровольно сдавался нашим войскам, отпускали без оружия на все четыре стороны - жёстко Кауфман обходился только с партизанами и всякими разбойниками - этих азиатов вешали прилюдно на городских площадях, чтобы было неповадно другим.

Обстановка в Бухаре к 1 сентября 1874

Вход русских войск в Самарканд

Третьего октября был определен проект русского военного транспортного корабля, принятый специально в рамках модернизации нашего военно-морского флота. Проектное ведомоство было уверено, что теперь у России появились куда более широкие возможности по транспортировке войск морем, чем были до того, с клиперами и прочими парусниками. Первые пароходы-транспортники этого класса должны были уже в ближайшее время строиться на наших верфях для всех трех флотов - Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского. Дебютный пароход решили именовать "Великий князь Констанин" - в честь брата императора, Константина Николаевича, большого талантливого организатора и одного из главных реформаторов русского военного флота.

Транспортный пароход готов к несению службы

Великий князь Константин - отец русского броненосного флота

11-го октября Семиреченцы взяли Балх и фон Кауфман уже вёл переговоры с бухарским эмиром. Эта война была нами выиграна - теперь в этом никаких сомнений не оставалось. Россия стремительно наверстывала упущенное в военном деле, по крайней мере я очень сильно на это надеялся.

Балх взят!

Через шесть дней был разбит самаркандский гарнизон, державший в руках центр города. Три тысячи бухарцев под командованием местного бека Хутлуг Бахадура были разгромлены атаманом Воиновым, да так ювелирно, что волжские казаки не потеряли ни одного человека убитым - присутствовавший в Самарканде в момент сражения французский журналист назвал казаков "Рыцарями нашего времени", что очень польстило выгоревшим на солнце бородочам-волжанам. Самарканд должен был пасть со дня на день, как и Шимкент - единственное место в эмирате, еще не подконтрольное нам, было в горах Кулоба.

Феерическая победа казаков

А 30-го ноября произошло нечто странное и совершенно необъяснимое - пока наши добивали остатки бухарских войск, в Америке началось то, что газетчики назвали "Второй войной за независимость". Давние территориальные споры о Сиэттле, который оспаривался САСШ и Канадой, в итоге привёл к "горячему" конфликту двух сверхдержав XIX-го века - в этой версии истории САСШ очень быстро выбрались на второе место составляемого мной "мирового рейтинга" - Британия, само собой разумеется, была номером 1. Правда, в войне не очень было понятно, на чьей стороне преимущество - да, британский флот силен, но он будет явно бесполезен на североамериканских просторах, а вот в Канаде войск у Ее Величества Виктории куда меньше, чем у президента-милитариста генерала Гранта, выигравшего 2-ю Гражданскую войну и модернизировавшего американскую армию по последним стандартам, насытив ее артиллерией и пулеметами системы Гатлинга.

Англо-американская война 1874-го года

В тот же день Великобритания объявила мобилизацию (чего не случалось уже очень давно), в то время как янки решили в своей национальной манере брать быка за рога - 32-тысячный корпус бригадного генерала Лукаса Тэйлора перешел границу и атаковал неготовый британский пограничный полк. Командир англичан, полковник Джеймс Бэттфилд, застрелился в первые часы боя, понимая, что ловить его пограничному полку нечего. Этим сражением вблизи местечка Пембина и началась эта странная, возникшая из ничего военная кампания.

Янки начинают и выигрывают

Мы же со своей войной покончили 4-го декабря, подписав с эмиром мирный договор - условия были аналогичны хивинским - эмир сохранял свой титул и некоторую автономию, но его земли теперь становились территорией Российской империи. Кампания против Бухары была завершена, теперь Россия владела почти всей Средней Азией, оставалась только одна страна, мозолившая глаз нашему Генштабу - Коканд, так что вектор нашей дальнейшей политики был чётко виден.

Мир с Бухарой и ее аннексия

Бухарский эмир Музаффар - теперь вассал "белого падишаха", то есть русского царя

Конец двадцать второй главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 11.07.2012, 17:51:57 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VII: Советник

Глава 23: Как снег на голову

Глава 23Нажмите здесь!

 

Осваиваться на недавно приобретенных среднеазиатских территориях мы начали сразу же - первым делом по приказу генерал-губернатора Командорова из самого лояльного нам народа (туркменов, серьезно угнетаемых до нашего прихода в Хиве и Бухаре, где правящую элиту составляли узбеки) сформировали корпус на манер казачьего - то есть три легкоконных полка общей численностью в 9 тысяч сабель. Всю эту дикость (одеты и вооружены сыны степей были более чем экзотично, но они прекрасно знали местность и были действительно по-восточному лояльны) окрестили "Туркменским иррегулярным конным корпусом", хотя неофициально по штабам он проходил как "Туземный корпус". Командиром над этими молодцами поставили разумеется нашего, русского командира, Андрея Сергеевича Бабаева. Расквартировавшись под Асгабатом, корпус сразу же стал весомой силой на случай если степняки возьмутся баламутить воду.

Туркменский корпус в строю

Униформа нового подразделения

Аналогичную единицу создали и в Акташе, но на сей раз из киргизов (казахов) и в размере двух полков. Командовать поставили Леонтия Гурьянова, племянника командира Гренадерского корпуса генерала Алексея Гурьянова. Казахи в отличие от туркменов особо не притеснялись, но всё же пришествию русских были рады и за хороший паек добровольцев встать под наши знамена было немало. В благодарность за столь быстрое и почти бескровное покорение Туркестана император послал генералам Кауфману и Командорову по поздравительной Высочайшей грамоте и преставил покорителей Хивы и Бухары к награждению орденами и золотым оружием. Впрочем, полагать, что колониальная экспансия нашего государства в Средней Азии была на этом завершена, было бы довольно наивно - еще был Коканд, богатый нефтью и минеральными ресурсами, была Персия, ускользающий из-под нашего влияния Афганистан...Одним словом, эту карту в Большой Игре Петербург был готов разыграть по-крупному, а я с некоторым опасением ждал ответного хода Лондона - как бы тот не оказался козырным тузом.

Еще один корпус колониальной милиции, на этот раз казахский

Приготовления к войне с Кокандом начались уже 17-го декабря, но я был отвлечен донельзя важными событиями, происходившими в Петербурге. Дело в том, что Игнатьев, наш премьер в генеральском мундире, задумал серьезные перестановки в правительстве. Управление по делам военной промышленности и железных дорог казалось "русском Бисмарку" слишком стратегически важным, чтобы доверять его под контроль чинушам из министерства финансов. До последнего времени от решительных мер его удерживала воля императора, но похоже, Зимний наконец-то дал отмашку председателю совета министров - мол, Павел Николаевич, действуйте. В начале декабря все учреждения, занимавшиеся военной промышленностью и прокладкой железных дорог были выведены из состава министерства финансов и переведены под патронат военного министерства. Милютин, как оказалось, до последнего ничего не предполагал и оказалось, что ему на голову свалилась целая новая отрасль. На месте Игнатьева я бы разделил громоздкий аппарат, отдав военную промышленность военному министерству (или министерству торговли и промышленности, что было бы еще умнее), а отдел по финансированию железнодорожного строительства - министерству путей сообщения (что было бы совсем логично). Но премьер решил иначе и в одночасье я стал подчиненным уже не Михаила Христофоровича Рейтерна, а Дмитрия Алексеевича Милютина. С Рейтерном, чьим советником я был больше десяти лет, мы попрощались с большим сожалением - за последние годы мы многое сделали для индустриального развития России. Я думал, что продолжу оставаться советником, но я ошибался. 18-го декабря Игнатьев вновь вызвал меня "на ковер". На этот раз - приватно.

- Ааа, капитан Соколов, прибыли! - воскликнул он, не успев я еще отрапортоваться на входе, - Давайте скорее садитесь, дело не терпит отлагательств.

В прошлый раз, помнилось, Игнатьев мне даже сесть не предложил, а в этот раз выглядел очень даже бодро и радушно. Так что я уселся и стал внимательно слушать, что скажет премьер.

- Свершилось великое действо для российской государственности, - полумонологом говорил председатель кабмина, рубя воздух ладонью в белой лайковой перчатке (такие в императорской Свите у всех были, но я их надевал только на торжественные случаи, а у Игнатьева, видимо, было несколько пар на каждый день), - Отдел финансирования военной промышленности отныне в ведомстве военного министерства. Отдел финансирования железных дорог - под контролем железнодорожных войск. Армия наконец-то получила то, чего ждала столько лет - контроля над производством и снабжением военной продукции. Александр Петрович, вы проявили себя молодцом. Признаюсь, поначалу я скептически был настроен по отношению к вашим успехам и этим странным финансовым махинациям с то проседающим, то подскакивающим бюджетом. Но они себя оправдали, и потому я предлагаю вам то, зачем вас и вызвал.

- И что же, ваше высокопревосходительство?

- Разрешаю обращаться "Павел Николаевич", скоро вы будете не так далеко от меня, чтобы пользоваться табелью о рангах, - генерал даже улыбнулся, что вообще считалось для него невозможным, - Скажите, капитан Соколов, сколько вам лет?

- Тридцать три года.

- В тридцать три года капитаном, пусть и Свиты Его Величества (этим Игнатьев намекал, что по-армейски я майор), быть немного зазорно для человека вашего положения. Много лет вы были советником, так сказать, рядовой сошкой в механизме нашего государства. Однако вы полностью доказали, что способны на большее. Но большее, - премьер резко вскинул палец вверх, - Это огромная ответственность. То, что я вам предлагаю, открывает перед вами горизонты, но и требует от вас вдесятеро больше, чем требовал с вас министр Рейтерн. Вы теперь в военном министерстве, помните об этом.

- Не забываю об этом ни секунды, Павел Николаевич.

"Что же за сделку с дьяволом хочет со мной заключить этот солдафон?" - напряженно соображал я.

- Верно действуете. Вы же военный, вы начинали в Кавалергардском полку, вам должны были осточертеть эти бумажки и счета. Я предлагаю вам... - Игнатьев взял эффектную паузу, положив руки на стол и уставившись в меня своим грозным взглядом, - Должность товарища военного министра.

Меня чуть кипятком не ошпарило - советник это и правда не так много, есть должности и куда выше....Но товарищ, то есть по-простецкому заместитель министра это практически должность государственного значения. Выше нее только кабмин, а это прямое руководство отраслью, это значит вхожесть на совещания к государю, это...да это министерский портфель, в конце концов!

- Право не знаю, Павел Николаевич, это столь неожиданно для меня...Специфика работы военного министерства для меня довольно смутна, да и к тому же я в бытность свою военным не командовал ничем крупнее взвода, а потом попал в императорскую Свиту и надолго покончил с военной деятельностью...

- Не лукавьте, с военной деятельностью вы не покончили, ведь я вас не саблей махать да полки в бой вести зову. К слову о полках, естественно вы повышаетесь в чине для подполковника, так что отпразднуйте с супругой и сыном.

Заметив мое обалдевшее выражение лица (хотя странного как раз ничего не было, замминистра и не может быть капитаном, минимум - подполковником Свиты, т.е. полковником на армейский манер), Игнатьев продолжил:

- Вы будете заниматься тем же самым, чем занимались при Рейтерне, только теперь у вас будут развязаны руки, и вы сможете все контролировать, а не отправлять бумажки на подтверждение министру финансов. Вы вернетесь туда, откуда стартовали - в войска. Будете строить заводы, закупать оружие и амуницию, курировать развитие нашей военной инфраструктуры. Государь-император дает вам полный карт-бланш. Военными и оперативно-стратегическими вопросами вам ведать не стоит, на то у министра Милютина есть первый товарищ. Вы, понятное дело, второй.

- Я полагаю, что и этого для меня много. Обязуюсь не подвести. Когда я приступаю к своим обязанностям?

- В подполковники я вас произвожу уже сегодня, а вот вторым товарищем военного министра вы становитесь по циркуляру 1-го марта следующего, 1875-го года. Так что время завершить начатые дела и подготовиться к новому назначению у вас есть. Вопросы есть?

- Никак нет! - по-солдатски гаркнул я, вытягиваясь по струнке - от радости я чувствовал себя как мальчишка из кадетского корпуса, первый раз подающий рапорт начальнику училища, - Разрешите идти, ваше высокопревосходительство?

- Ступайте, ступайте...подполковник Соколов.

Герб графов Игнатьевых. Похоже, что эта семья и обеспечила мне "путевку в жизнь".

В тот день я закатил дома невероятное гульбище, которое мои домочадцы перенесли стоически - приглашены были все, включая недавнего героя Туркестанских походов полковника Скобелева и недавно получившего повышение майора Дерягина. Катериночка и сын были мной предварительно обняты и расцелованы, но всё же отправлены в гости к чете Вяземских - князю очень хотелось поглядеть на внука. Всю ночь бабахало шампанское и армейские револьверы (да, будучи пьяными мы палили с балкона, напоминая гонористых ребят "кавказской национальности" из покинутой мною России нулевых годов), раздавались песни (кое-какие из них были не очень приличными) и здравицы в мой адрес. Под утро вдрызг упившийся Дерягин произнес знатный тост, сказав, что "Сашка у нас теперича хоть и подполковник, а ходить будет не под полковником, а под самим министром, так что считайте его за птицу важную!". Здравица была встречена аплодисментами, потом слово взял Миша Скобелев, который говорил, как он рад, что я становлюсь штаб-офицером и товарищем министра, и напомнил, что хоть наши пути разминулись - я министерский, он боевой офицер, но начинали мы все в Кавалергардском полку. Дерягин не преминул заметить, что он в этом полку теперь непоследнее лицо, на что Скобелев расхохотался и, бряцая бессчетными медалями и орденами за Туркестан, сжал майора (который был ниже Мишеля на голову) в крепких медвежьих обьятьях и под хохот офицерской братии заявил, что всегда, будучи сопливым портупей-юнкером, мечтал обогнать Дерягина в чине. Ушли все из моего дома только к полудню, когда проснулись. Я того, как они уходили, не помнил - ну да мне это было простительно.

Миша уже полковник

А в Средней Азии тем временем планировался захват Коканда

В конце января, пока я суетился с переводом в штат военного министерства и доводил свои последние дела в качестве советника министерства финансов, инженеры Путиловского завода наконец-то закончили разработку отечественного парового двигателя переменного давления - для нашей индустрии это был еще один маленький шажочек к успеху. Следующей на очереди стала разработка более современного парка артиллерии, который поручили сразу трем заводам - Путиловскому, Тульскому и не так давно расцветшему Казанскому. Игнатьев всегда был одержим идеей устроить в России артиллерию "не хуже крупповской" - и последовательно претворял начинания в жизнь.

Двигатели и пушки

А 3-го февраля в наше министерство иностранных дел поступили тревожные сведенья - разведка австрийского кайзера Франца-Иосифа была замечена в нескольких щекотливых операциях на территории Румынии. По информации нашей военной агентуры в Вене и Бухаресте австрийский генштаб планировал какую-то провокацию, которая должна была привести к войне с Румынией, и, как результат, выводу ее из сферы российского влияния. Император Александр приказал дипломатам держать руку на пульсе и в случае чего начинать переговоры, а вот военному министру Милютину было ненавязчиво, как бы в порядке вещей, приказано привести войска в западных военных округах в состояние готовности. Назревало что-то совсем нехорошее и мне это не могло нравиться. Одно дело - громить феодальных среднеазиатских ханов, а другое - воевать с великой европейской державой, которая держит в сфере влияния половину германских территорий (в том числе Баварию, почти сравнимую по силам с Пруссией и не очень слабые Саксонию и Вюртемберг) и имеет в качестве союзника Великобританию. Однако Милютин сообщил мне, что до войны, наверное, дело вряд ли дойдет - австрияки не захотят из-за каких-то румын и интересов на Балканах ломать не очень-то плохие отношения с Петербургом.

Тревожные вести из Бухареста

Тем временем Горчаков сделал в Большой Игре еще один неожиданный поворот - заметив, что война в Канаде идет в целом в пользу англичан, он...уговорил Рейтерна назначить Вашингтону военные субсидии в размере 618 тысяч фунтов. Европейские журналисты разделились по данному вопросу - одни с удивлением замечали, что неужто русские поддерживают страну свободы и демократии, а другие наоборот огрызались, что царисты ищут любой способ досадить королеве Виктории, не имея никаких шансов догнать Британию промышленно и технологически. Тем не менее, эта финансовая помощь оказала на Европу эффект разорвавшейся бомбы - а вот американский президент Грант просто сказал нашему МИДу спасибо и пообещал со всей американской деловитостью выплатить все до последнего цента. В целом я мотивацию князя Горчакова понимал - в войне либо не должно быть победителей, либо таковым должны были стать САСШ. Если Британия, держава номер один, разобьет Штаты (державу номер два), то России уже никогда ничего не получится противопоставить Туманному Альбиону. В случае победы американцев шансы на успехи в "Европейском концерте" у нас оставались.

Военные субсидии САСШ

Очередной успех звезды русской дипломатии

Но 24-го марта все переговоры, конгрессы и круглые столы зашли в тупик. Австрия заявляла, что румынские войска неоднократно нарушали государственную границу, румынская сторона это отрицала и ссылалась на Россию (а на кого было еще ссылаться сателлиту?). В итоге кайзеровские генералы сделали вывод, что Россия останется нейтральной, что она не готова к войне с соперником континентального масштаба, что внимание Петербурга приковано к Туркестану и занято колониальными афёрами. Военный министр Австрии фельдмаршал фон Коллер был уверен, что кампания против Румынии будет завершена в две недели, на румынский трон будет посажен лояльный Габсбургам монарх и баланс сил на Балканах, нарушенный русской победой над османами, будет восстановлен.

Австрийцы атакуют Румынию!

Барон Александр фон Коллер, один из главных "инициаторов" начала военных действий

Официально Россия отреагировала только нотой протеста, но всем было понятно, что именно за ней последует. Армейские корпуса один за другим стягивались на юго-запад, разворачиваясь вдоль австро-русской границы. На "готовых" позициях находились 1-й и 2-й армейский корпуса (Вельяминов и Разумовский), 2-й и 3-й донские казачьи корпуса (Бабаев и Тураньев) и 3-й армейский корпус Буркова. Планировалось подтянуть на линию фронта (еще не открытого) Кавалерийский корпус Миронова и 2 армейских корпуса - 4-й (Андрианов) и 5-й (Баранов). Все корпуса относительно недавно участвовали в русско-турецкой войне и были укомплектованы опытными солдатами и офицерами. На мое имя тоже пришло уведомление, что наследник престола цесаревич Николай и великий князь Александр будут присутствовать в штабе на время войны, так что мне опять "предлагали" быть адъютантом Никса. Супруга еще толком понять ничего не успела, а я уже отбыл на вокзал - вот тебе и стал товарищем военного министра, а на носу-то война! Австрийцы мобилизации пока не проводили и у них было развернуто три корпуса по 30 тысяч человек - против тех двадцати четырех тысяч, что составляла румынская армия, этого должно было хватить с головой. В поезде я видел многих офицеров - кто-то нервно курил, кто-то наоборот весело играл в карты и травил анекдоты, кто-то напевал романсы. Много здесь было и штабистов, в том числе и адъютантов с аксельбантами на мундирах. Мне, как офицеру Свиты Е.И.В., выделили купе с такими же "свитскими" - двумя штабс-капитанами и совсем молоденьким подпоручиком, видимо только-только из Пажеского корпуса. Штабсы меня сразу же узнали по подполковничьим погонам и вензелю наследника на них:

- О, флигель-адьютант граф Соколов...Мое почтение! Свиты Его Императорского Величества штабс-капитан Лебедев, следую в Ставку главнокомандующего, - представился один из попутчиков.

- Мое почтение, штабс-капитан, - спокойно ответил я, - Есть ли достоверные сведения, кто назначен в данной кампании главнокомандующим? Только-только из Питера, все в суматохе...

- Могу понять, - ответил второй штабс, судя по виду из кавказских князей, - Штабс-капитан князь Габуладзе. Понятное дело, сам государь-император командовать армией не будет, кайзер Франц-Иосиф ему в некотором роде родственник. Посему главкомом решили назначить Иосифа Владимировича.

- Графа Ромейко-Гурко? - с некоторым удивлением спросил я.

- Точно так. Кстати, слыхал, ваш протеже полковник Скобелев получил под командование один из полков, прикомандированных непосредственно к ставке главнокомандующего.

- Вот как?

- Да, ему полагают поручить стратегический резерв. Высоко взлетел, высоко, - посетовал Лебедев, - Вот я хоть и числюсь свитским штабс-капитаном, то бишь по-армейски капитаном, а на два года этого Скобелева старше. А он - гляди ж ты, уже полковник.

- Господа, все еще в генералах походим, - примирительно сказал молчавший до того румяный подпоручик, - Вот лучше скажите, господа, вы на турецкой войне были?

- А как же, сударь, - усмехнулся Лебедев, - Я на Дунайском фронте, Александр Петрович тоже. Князь Габуладзе тогда не в Свите служил, а в регулярной армии - он родные кавказские горы от бусурман оборонял, и весьма успешно. Не так ли, Георгий Ираклиевич?

- Может быть и так. Отмечен-с "святым георгием" и наградной шашкой, - как-то очень скромно для кавказца сказал штабс-капитан, - Я в Свите служу недавно, да и то скорее по происхождению. Штабную работу терпеть не выношу.

Так в разговорах с подпоручиком Гуськовым, князем Габуладзе и штабс-капитаном Лебедевым мы провели всю дорогу до Киева. Назначение молодого (относительно, конечно) и "незасвеченного" графа Гурко главковерхом в предстоящей войне стоило многого. Начальником штаба при Гурко состоял генерал Скворцов, весьма талантливый снабженец. Радовало и почти полное отсутствие романовской четы - воевать с равными себе европейскими династиями было "не комильфо", это вам не турки. Тем не менее, представители царской фамилии в Ставке были - два великих князя, молодой Александр Александрович и брат царя Николай, а также цесаревич, мой давний знакомый, чьим адъютантом я должен был стать уже вторую войну подряд. Мы долгое время беседовали с Никсом и он был безмерно счастлив, что в этом неожиданном конфликте у него будет ориентир - Никсу поручили формальное командование одним из направлений, но даже будучи формальным, эта должность требовала от наследника престола немалых тактических знаний и умений. Я обязался помогать бывшему воспитаннику всем, чем смогу.

Развёртывание русской армии

Главнокомандующий генерал Гурко

В Ставке у Гурко было совсем не так, как в царской Ставке в Кишинёве семь лет назад. Почти никаких паркетных генералов, никакой великосветской адъютантской шушеры, только генштабисты и военные. Свитских было мало и они либо выполняли функции штабных офицеров, либо выполняли адъютантские функции при Николае Николаевиче и царских сыновьях. Сам царь обещал посетить фронт в ближайшие же месяцы, так что приезда Александра ждали нескоро, поэтому ничего не отвлекало стратегов от дум и размышлений, а штабников вроде меня - от оперативной работы. Цесаревич Николай вместе с дядей лично решил устроить обьезд войск - вид молодого, подтянутого (пусть и излишне худого, но тут ничего не поделаешь) наследника и могучего "гренадера" великого князя Николая Николаевича солдат, видимо, подбодрил, но все равно субтильный длинноволосый Николай не внушал им той радости, какую они испытывали при виде его брата Алека - того, кого считали настоящим русским богатырем. С Алеком у меня отношения не сложились еще в бытность мою его преподавателем - теперь это был статный, крупный (увы, уже немного лысеющий) молодой человек в офицерском мундире, но его медвежьи повадки и немного барская манера держать себя никуда не исчезли.

Великий князь Николай Николаевич, брат императора Александра

Двадцать девятого марта Россия в рамках выполнения союзнического долга попросила Австрию свернуть военные приготовления. Получив из Вены категоричный отказ, Александр II подписал манифест о вступлении России в войну. Теперь нашим противником была не Турция и не убогие азиатские ханы. Теперь против нас были ландвер и гонвед, блестящие австрийские военные специалисты и военная держава мирового уровня. Даже генерал Гурко, читая манифест императора, незаметно для собравшихся в Ставке офицеров и генералов перекрестился - ощущения, что стопроцентно "сдюжим", у нас не было. Тем не менее, официального начала военных действий пока не поступило - мы все еще надеялись, что Австрия, напуганная нашим вмешательством, остановит наступление и демобилизуется. Ждали мы до середины апреля.

Россия подверждает свои союзные обязательства

18-го апреля из Бухареста пришла депеша, что румынские войска терпят поражение за поражением и больше ждать уже не в состоянии. Россия, так и не получив никакого меморандума из Шёнбрунна, в конце концов официально объявила войну. Мой "подопечный" цесаревич Николай сразу же категорически заявил, что в Ставке сидеть не намерен и планирует выбраться на передний край, куда-нибудь на Карпатское направление. "В таком случае, храни меня Бог, у меня еще сын не вырос" - мысленно попросил я, но, естественно, перечить молодому наследнику не стал. Гурко и Скворцов же решили, что так даже лучше - меньше августейшие юнцы будут путаться под ногами. Двадцатого мы уже выехали в направлении фронта, охраняемые казаками лейб-конвоя и батальонцами из охраны Ставки - увы, Никифор Язев уже в нем не служил, сидя в каком-нибудь степном гарнизоне на кокандской границе.

Началось!

Было бы, конечно, обидно помереть, так и не дожив до кресла товарища военного министра, но я был уверен, что Никс явно не дурак лезть под пули - нахождения вблизи линии фронта ему будет достаточно, чтобы прочувствовать те или иные стороны тактического руководства войсками. Я же, как верный Санчо Панса, повсюду следовал за цесаревичем, проклиная доставший меня серебряный аксельбант, дрожащий при верховой езде и мешающий сосредоточиться. План наступления Гурко начал выполнять 19-го числа - когда вся армия и части резерва были развернуты и подготовлены. Из царства Польского, с Люблинского направления, наступали гвардейские кавалеристы генерала Семенова и армейская конница генерала Миронова (где-то там был и, смею полагать, майор Дерягин). С Калиша подходил 1-й армейский корпус Вельяминова (значившийся как резервный). Гренадерский корпус еще был в Мозыре, он тоже был отнесен к резервным. На южном направлении действовали донские и черноморские казаки, а также 3-й корпуса Буркова. В целом наш фронт мог наступать по всей ширине и пока австрийцы не сумели развернуть войска, которые могли бы нам сопротивляться. Никс решил присутствовать в штабе 2-го армейского корпуса генерала Разумовского (это было удачно, так как туда же "сбежал" из резерва Ставки ненавидевший штабное бездействие полковник Скобелев, так удачно вызвавшийся заменить тяжело заболевшего командира кавалерийского полка). Одним словом, под крылом у генерала Разумовского должна была собраться приятнейшая компания. Ну а война - война как Бог даст.

Диспозиция нашего наступления на Австрию

Планы, как оказалось, были и у флотского командования - в тот же день, 19-го апреля, Балтийский флот вышел из гаваней и направился в в сторону Адриатического моря - в флотском отношении мы были с Австрией на равных, но в отличие от Венской монархии мы считались морской державой (пусть и с натяжками), а они - сугубо континентальной. Проще говоря, их флот был конкурентен нашему только технологически, но никак не подготовкой, не выучкой и не уровнем командования. Обьединенные силы Балтийского и Черноморского флотов должны были не дать австрийским Кайзерлихе Марине ни единого шанса.

Выход Балтийского флота из Кронштадта

И аналогичный манёвр черноморцев

Почуяв, что запахло жареным, на третий день уже стартовавшей русско-австрийской (формально - австро-румынской) войны все силы Ландвера и Гонведа были мобилизованы. Теперь нам противостояли не три корпуса, а большая (пусть и собранная наспех) военная сила.

Мобилизация в Австрии

Ну что ж, повоюем - увидим...

Конец двадцать третьей главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VIII: Офицер

Глава 24: Тарнувская эпопея

Глава 24Нажмите здесь!

 

Пока мы обустраивались в штабе 2-го армейского корпуса, расположившегося на передовой, 22-го числа командующий Южным отрядом нашей армии (6-й армейский и 2-й Донской казачий корпуса) генерал Прохоров перешел границу Румынии, направляясь на Бакэу, где сконцентрировался тридцатитысячный корпус австрийской армии. Южному отряду предстояло действовать непосредственно на территории Румынии, не допуская ее капитуляции и выхода из войны. У многих генералов в штабе не укладывалось в головах "Всего семь лет тому назад мы с этими румынами воевали, тепереь вот носимся с ними, как с дитём малолетним". У Прохорова было почти сорок тысяч человек плюс помощь (на, которую, правда, уповать бы не следовало) румынских союзников. В Яссах (которые, как и Измаил, по нашей доброте душевной остались за румынами после русско-турецкой) был сборный пункт Южного отряда, где Прохорову и Бабаеву, идущему из Кишинева, следовало объединить свои силы.

Маневр Южного отряда ген. Прохорова

Первый бой с австрияками, по донесениям в штаб, случился ажно через пять дней - какой-то отставший от своей дивизии наскоро поднятый пехотный полк попал под обстрел в районе Львова. Взбаломшный генерал Баранов, правда, умудрился совершить несколько неудачных кавалерийских атак, но в целом первое сражение не могло остаться не за нами - город Лемберг (он же Львов, он же Львив) был нашей стратегической целью в Галиции. Австрийцы, видимо, надеялись нашу численно превосходящую армию измотать и деорганизовать - на открытые боестолкновения они пока не решались, выжидая время. Наступала кайзеровская армия только в Румынии, и небезуспешно - за первую неделю войны в плен взято уже было порядка 12 тысяч румынских солдат - для страны с армией в 50,000 мобилизационного ресурса это были совершенно трагические и невосполнимые потери.

Бой с австрийскими новобранцами подо Львовом

Подробный отчёт о сражении на мой стол лег только 5-го мая, когда наши войска уже сражались в предместьях Львова, готовясь взять город - оказывается, в своих конных рейдах Баранов потерял всего 200 солдат, в то время как из австрийского полка не шел никто - либо живыми, либо пленными было потеряно три тысячи из трех возможных. Конечно, для большой австрийской армии (тем более после мобилизации) это было как слону дробина, но в целом Львовский бой оставил приятное впечатление.

Победа 5-го армейского корпуса

9-го мая (признаюсь, я в штабной сутолоке незаметно этот день отметил - но не больше стопки в день, приходилось каждый день присутствовать на совещаниях у командующего генерал-лейтенанта Разумовского) нам в общих чертах обрисовали диспозицию наступления. Докладывал командир 3-й пехотной дивизии генерал-майор Бурчинский, чье подразделение шло в авангарде корпуса и потому, согласно старой традиции, отвечало за разведку и докладывание обстановки. Сам генерал Разумовский, очень сильно постаревший (но, конечно, он был гораздо моложе Щепина, который перед уходом на покой, как говорили в наше время, "зажёг" в Хиве и Бухаре), спокойно слушал и делал небольшие комментарии.

- Мобилизация ландвера и гонведа, сиречь территоральных резервных частей кайзеровской армии, прошла в целом по плану - дивизии и корпуса укомплектованы по штатам военного времени, новые полки развернуты и сведены в дивизии. Нами был перехвачен только один пехотный полк на подступах ко Львову.

- Выходит, сорвать мобилизацию в восточных регионах Австрии не удалось, а так рассчитывали на внезапность, - грустно сказал корпусной квартирмейстер генерал-майор Дрогин, - Какова же теперь численность противника? Увы, нам государь император полную мобилизацию производить запретил, дабы не ослаблять промышленность и земледельческие работы, важные для снабжения действующей армии...

- Позволю заметить, резервисты в западных военных округах всё же призваны были, - вставил свое слово цесаревич, - К тому же Австрия имеет очень развитую сеть железных дорог, поэтому переброска частей происходит очень быстро и всегда в срок.

- Мм...Александр Петрович, вы, помнится, железнодорожный специалист? Малороссийскую и Сибирскую магистрали курировали? - спросил меня Разумовский.

- Так точно, - кивнул я в ответ.

- По-вашему - какова пропускная способность австрийской железнодорожной сети? Как быстро смогут они подтянуть резервы с западной границы и Балкан?

- Это вопрос нескольких суток, смею полагать. Кадровые дивизии и части гонведа уже на фронте, а ландвер ожидать следует в ближайшем времени - как-никак с начала войны прошло почти две недели.

- В таком случае, положение вырисовывается довольно интересное, - продолжил доклад Бурчинский, - По моим данным, в ближайшей округе австрийские войска имеют порядка 70-80 тысяч человек, а наше основное направление удара - в Галицию и далее на Краков. Мы рискуем столкнуться с численно превосходящим противником до подхода основных сил.

- Где же сейчас наши армейские корпуса? - недоуменно спросил Дрогин.

- Закрепляются на направлениях Перемышль, Львов, Броды...Одним словом, почивают на лаврах нашего броска в Восточную Галицию, - развел руками докладывающий, всем своим видом показывая: "Все вопросы к Гурко". Одна новость, однако, примечательна - гвардейский кавалерийский корпус генерала-от-кавалерии Семенова движется на соединение с нами. Последнее донесение из Ставки.

- Семенов уже генерал-от-кавалерии? - ухмыльнулся Разумовский, - Надо же, при мне в подполковниках начинал, а уже обогнал...Оно, впрочем понятно, гвардия. Ваше Высочество, диспозиция ясна. Боюсь, в ближайшее время начнутся ожесточенные бои - не соблаговолите ли отбыть в Ставку? Благо железные дороги нам удалось захватить в целости и проблем со снабжением и перемещениями не имеется.

- Отклоняю ваше любезное предложение, - ответил Николай, - Понимаю, что вы печетесь о моей фигуре, но я все-таки прикомандирован к штабу, а не к боевому полку. Ничего плохого со мной не станется, а мое присутствие воодушевит солдат. Да и подполковник Соколов, как мой адъютант, считает наше положение вполне прочным.

Мне хотелось втянуть голову в воротник мундира - так удивленно глянули на меня стратеги.

- Да..., - неуверенно начал я, - Австрийцы могут воспользоваться численным перевесом. Но у нас кадровая армия, а у них новобранцы и резервисты - кадровые части все в Румынии. А при обороне, тем более городской местности, обороняющиеся могут нивелировать даже трехкратный перевес атакующих...К тому же, Анатолий Михайлович (я указал взглядом на Бурчинского) сообщил, что на подмогу нам идёт корпус Семенова. Но, осмелюсь сказать, это не все.

- Не всё? - удивленно вскинул бровь Разумовский, - Поясните, подполковник.

- Кавалерийский полк Скобелева вчера взял Вишневицу и готов вернуться в расположение корпуса.

- Вишневицу? Как?! Там пушки, там взорван мост, там два полка Гонведа! Целью Скобелева было сдерживание и разведка... - выкатив глаза, воскликнул генерал Канарейкин, начальник артиллерии нашего корпуса.

- Взял с потерями в триста пять убитых, - проговорил я, глядя на ошарашенные лица штабистов. Ошарашены, правда, были не все - цесаревич и генерал Разумовский, похоже, улыбались, - Захвачено сорок орудий, железнодорожная станция и Вишневские высоты. Не говоря уж о восьмистах пленных. Если вы, господин генерал-майор, - обратился я к Канарейкину, - Сосредоточите хотя бы половину ваших батарей в Вишневице, наступление австрийцев будет отбито.

- Чертов Скобелев...За это надо генерала давать, - Бурчинский вытер лоб платком, глядя ошарашенно на карту, - В итоге, выходит, что у нас прикрыт фланг? Глазам своим не верю.

- Но и это не все, - с адъютантской невозмутимостью продолжил я, - Два часа назад на Вишневскую железнодорожную станцию прибыл поезд. У нас теперь достаточно снарядов, чтобы держать фронт еще полгода, господа.

- Александр Петрович, похоже, мне необходимо поклониться полковнику Скобелеву в ноженьки, - рассмеялся Разумовский.

- Осмелюсь сказать, не только ему. Начальника поезда инженер-штабс-капитана Бржеского прошу тоже упомянуть в докладе Государю.

Написанный после войны портрет "Скобелев в Вишневице"

А уже на следующий день "австрияк", как и ожидалось, вдарил по нашим позициям в Тарнове что было сил - 34 тысячи австрийских (ну и до кучи чешских, венгерских, словацких, боснийских и прочих) солдат - 3 боевые дивизии, 5 кадровых полков и 7 полков Гонведа, вся эта махина, правда, без кавалерии и артиллерии (артиллерию австрийцам было бы использовать себе дороже, с потерей Вишневских высот его артиллерия была бы подавлена, а вот пушки это не люди - их не домобилизуешь в случае чего). Скобелев прибыл в расположение корпуса в последний момент и тут же, отметившись в штабе, умчал на передовую - Мишель даже со мной не увиделся, благо у меня, штабной крысы, работы было навалом. Из Вишневицы, в которую весь вчерашний день перегонялись артиллерийские батареи, били залп за залпом - снарядов Бржеский на трофейном (!) паровозе подогнал столько, что можно было воевать до второго пришествия. Как говорила присланная из Вишневицы телеграмма, инженер-штабс-капитан отправил поезд во Львов со своим помощником, а сам остался в Вишневице "вспоминать молодость" - т.е. руководить инженерно-саперными работами. Зная Бржеского, я был уверен, что рытье окопов он тут же свалил на фельдфеблей и попивал винцо в каком-нибудь польском трактирчике - до Вишневицы наступать врагу было далеко.

Австрийский контрудар на Тарнув, корпус Семенова идет на подмогу.

Австрийский командующий генерал Гофман явно просчитался с выбором позиции - он был уверен, что Тарнув будет открыт с левого фланга, да к тому же из Вишневицы будет бить артбригада, но благодаря прыткому Скобелеву фланги оказались прикрыты и наступающие плотными колоннами австрийские полки оказались остановлены уже под Богумиловице, в восьми километрах от Тарнува. Пара дерзких конных вылазок Скобелева еще и опрокинули австрийцам тылы, заставив их оставить передовые части в Богумиловице и спешно отступить к Суфчину (почти семь километров на юго-восток). В общем, первые сутки Тарновского сражения остались за нами, хотя потери в 3-й пехотной дивизии были серьезные. Обиднее всего было при этом знать, что в Кракове стоит свежий 30-тысячный корпус, но его оттуда снимать ни в коем случае нельзя - Краков должен был вот-вот пасть, а с ним - все снабжение австрийской армии в Галиции. Оттяни от Кракова хоть один полк - и австрийцы выбьют нас из столицы Малой Польши. 12-го числа австрийцы отсиживались, "наблюдали" нас конными дозорами, мы тоже пустили пару казачьих разъездов. На исход 13-го мая к Гофману подошла еще одна дивизия ландвера, и наступление возобновилось с новой силой. В шесть утра 14-го числа австрийцы "оттолкнулись" от Богумиловице и быстрым маршем дошагали до Тарнувских предместий, поддерживаемые полковыми мортирами. Как назло, утром стелился туман и наша артиллерия била чаще в молоко, чем по австрийским колоннам, а выпускать наводчиков Разумовский не рискнул.

- Тьфу ты, пропасть, вот в 1-м армейском для такого дела воздушные шары заготовлены, а мы все по старинке, на глазок! - ругался генерал-лейтенант, понимая, что сделать можно мало.

К полудню полки 4-й пехотной дивизии отошли в сторону Зглобице, дав австрийцам желанную возможность ударить по Тарнуву. Впрочем, рассеявшийся туман и отчаянная, лихая штыковая атака пехотинцев Бурчинского не дала австриякам пройти дальше предместий. Мы выезжали на позиции дважды, обозревая поле боя. Никогда в жизни я не видел в одном месте столько войск. Австрийцы, бывшие так близко к нашему штабу на востоке Тарнува, что я видел черты их лиц сквозь наблюдательные приборы, в шикарных лоснящихся белых мундирах, угрюмо раз за разом накатывались на наши позиции, теряя все больше людей. Наша полковая артиллерия давно была подавлена и брошена на окраинах Тарнува - оставалась только корпусная, садившая из Вишневицы что есть мочи - но большая часть австрийских полков уже была в "мертвой зоне". В этих угрожающих "накатах" на город австрийцы теряли огромную массу народа - но продвигались, в одиночку третья пехотная мало что могла сделать с тремя кайзеровскими дивизиями. Я был уверен, что уже вечером штаб эвакуируется в Ладну, потому что до австрийских позиций оставалось всего пару километров, но в очередной раз карты Гофману спутал Скобелев. Под дикое, вызывающее безотчетный страх "Хей-хей-хей" из-за леса вылетела конная лавина - два кавалерийских полка. В любой другой ситуации три боевые дивизии раздавили бы этих конников и не поморщились - но то был явно не тот случай - три дивизии уже битый час были под шквальным огнем и несли жуткие потери, так что отточенный удар русских всадников к себе во фланг австрийцы восприняли иначе - Скобелеву было достаточно лишь два-три раза проредить беломундирный строй, как Гофман приказал сворачиваться и в походном порядке отступать. Тарнув был спасён, фронт не рухнул, австрийцы за трое суток положили половину корпуса. Наши потери тоже были очень прискорбны, но главное мы сделали - мы продержались до подхода Семенова. А уже 15-го гвардейские кавалеристы были в Тарнуве.

Второй этап Тарнувской битвы - подход гвардейской кавалерии

Командующий гвардейцами был старше Разумовского в чине (хоть и несравненно моложе) и потому утром 15-го провел экстренный "совет в Филях" с командованием нашего корпуса.

- Ну что, господа хорошие, войск у нас теперича против генерала Гофмана пристойно - тем более в обороне. Сорок пять тысяч личного состава против тридцати пяти тысяч австрийских. Правда, превосходство это номинальное, так как из наших сил половина - кавалерия, негодная к обороне, плюс еще три тысячи - артиллерийская бригада. Но тем не менее, продержались вы достойно, наступление наше не остановлено, Краков по-прежнему не отрезан, Перемышль скоро падет. Так что всё идет к нашей победе в Галиции. Думать, об этом, правда, рано, надо что-то решать с Гофманом, - подытожил свою речь Семенов, - Есть ли у кого-то предложения или вопросы?

- Потери третьей пехотной дивизии очень велики, но четвертая пехотная, вынужденная отступить, уже на позиции и готова к бою. Раненных много, а лазарет с этим не справляется...Но предложение только одно, - сказал Разумовский, - Конную артиллерию вашего корпуса перевезите не в Вишневицу, а непосредственно на Тарновский рубеж. Ее мобильность там будет полезна.

- Гм, принимается. Ладно, господа офицеры, поглядим, чего мы стоим. Правда, один из нас это уже доказал. Я ведь не ошибся, полковник Скобелев именно в этом корпусе служит?

- Так точно, ваше высокопревосходительство, - ответил я за всех.

- Ну что ж, я передам Государю об его успехах. Если Бог даст, после войны быть ему генерал-майором Скобелевым. Ну всё, с Богом. Поглядим, каковы ваши орлы в наступлении, господин Разумовский.

Выйдя из штаба, Семенов подозвал меня к себе и доверительно сказал:

- Подполковник Соколов, вы, я так думаю, с подполковником Дерягиным знакомы?

- Знаком. Но я полагал, что он еще майор.

- На время войны много новобранцев, старых офицеров повышают в чине. Да и Дерягин...засиделся. Он ротмистром две выслуги пропустил, все из-за своего буйного нрава. Но так или иначе - он просил встречи с вами, сказал, что вы состоите адъютантом при особе Его Высочества.

- Огромное спасибо, ваше высокопревосходительство. Он в Тарнуве?

- Да.

- Разрешите идти?

- Разрешаю.

Я пулей полетел в расположение кавалергардского полка - наплевав на все инструкции и предписания быть в штабе. Кавалергарды были мною увидены в совсем неожиданном облике - никаких роскошных белых колетов и ботфортов с золочеными кирасами. Только простые зеленые мундиры и обычные кавалерийские сапоги. О предназначении полка говорили только тяжелые палаши и мощные лошади, куда крупнее драгунских и казачьих. Дерягин, понятное дело, был со своими.

- Батюшки, Соколов. Я-то думал, генерал не передаст.

- Передал, передал. Сказал, тебя в подполковники перевели.

- А то. Года майором не походил, от это жизнь! - рассмеялся Дерягин, - По-хорошему я уж полковником должен быть, но то пьянка, то гулянка, то с пехотными драка, то то в церкви усну...В общем, трудно гвардейским кавалеристам живётся.

- Зачем звал-то, Дерягин? Хотел что-то сказать? - настороженно спросил я, глядя на уж слишком балагурящего товарища.

- Да не то чтобы...Просто...Сашка, австрияки это тебе не турки. И ружья у них не кремневые пищали. Там у них и егеря есть, штуцеры такие, что на несколько верст бьют. Хотел сказать, что можем и не увидеться.

- Чушь не говорите, подполковник Дерягин, - паясничая, начал я официозным тоном, хотя самому стало не менее тревожно, - Выполнять приказ адъютанта Его Высочества наследника-цесаревича: отставить прощания и похороны, победа по расписанию через три часа!

- Есть, слушаюсь! - дурашливо поддержал мою игру Дерягин, - А ежли мы немного раньше, вашпревосхдитьство?

- Даю добро, сынки, - густым, "генеральским" басом скомандовал я, и добавил уже нормально, - Все хорошо станется. Храни тебя Бог.

- И с тобою Господь, дружище - тяжелая рука кавалериста легла мне на плечо, - Давай, чтобы все было хорошо.

- Будет.

Уже через час мы начали контрнаступление - аховый кавалерийский удар вышиб передовые австрийские полки из предместий Тарнува и погнал их на Зглобице. Вслед за кавалерией из города выходила и разворачивалась в наступательные порядки пехота.

- Братишки, веселей! Наш брат-русак в зеленом, а их немчура - в белом! Нам знай да пали по их мундирам, а им еще целиться! - как мог подбадривал марширующие полки Бурчинский, гарцуя рядом на своем пегом жеребце, - Бог даст, мы их одной конницей выгоним, ее у нас за двадцать тысяч!

Солдаты кряхтели, крестились, плевали на удачу и шагали, шагали, шагали на запад. Последними Тарнув покидали гвардейскими казаки и два наших кавалерийских полка, один из которых скобелевский. Не знаю, что на меня нашло тогда, но я резво перемахнул через плетень, огораживавший наш наблюдательный пункт, подъехал к казачьей колонне и заорал песню, которой в этом мире не знали и знать пока еще не могли:

"По горам карпатским

Метелица вьется,

Лютые морозы

Чудовища творят

А казаки чёрны,

Чёрны-чернобровы

С германцами бьются

И за Родину стоят"

Неожиданно для меня казаки подхватили и тут же пропели со мной куплет еще один раз. Я стегнул коня и понесся в голову колонны, не забывая раскатисто орать:

"Хотели германцы,

Чтоб наши казаки

Ихнему престолу

Служить пошли

А наши казаки,

Храбрые вояки,

К кайзеру-поганцу

Служить не пошли!"

С головы колонны отделился всадник на белом коне и приблизился ко мне. Не узнать его я не мог:

- Александр Петрович, вы-то чего здесь? - удивленно спросил меня Миша Скобелев.

- Да вот твои казаков петь учу. Повторяй, молодцы!

"...заки,

....ояки,

....анцу

....ошли!" - отозвался богатырский конный хор.

"Заиграли трубы,

Били барабаны,

Отворились двери

И вышел генерал!

Полилась рекою,

Полилась рекою,

Полилась рекою

Горячая кровь!"

С финальным куплетом казаки ревели уже вместе со мной:

"Эх, в горах карпатских

Метелица вьется,

Лю-ютые морозы

Ой, чудовище творят!"

Скобелев мог только уважительно покачать головой - не только граф Соколов штабы да железные дороги ваяет, он еще и солдат может подбодрить. Я же на самом деле понимал, что больше ничего для этих казачков сделать не могу, а головы свои класть они будут именно по приказам (и ошибкам) таких, как я. И я понимал, что горы карпатские уже далеко, да и метелицы никакой в мае быть не может. Но что мне пришло на ум, то я и спел.

- Ну всё, я в штаб. Миша, давай береги себя.

- Побережемся, Александр Петрович! - махнул мне рукой полковник.

Я развернул скакуна и порысил на наблюдательный полк, а идущий на запад полк все распевал:

"А на-аши казаки,

Храбрые вояки,

Да к кайзеру-поганцу

Служить НЕ ПОШЛИ!"

Русские казаки в Галиции, 1875-й год

Австрийцы были отбиты и отброшены на запад от Тарнува, где и шли бои. Наш штаб получил почти недельную передышку. Из забытья меня вырвало 21-е число - пользуясь слабостью Вены, итальянцы заявили о своих правах на Венецию. Да так громко заявил, что вступили в войну с Австрией. На стороне Рима выступил Лондон, что означало полную дипломатическую безопасность Италии по крайней мере до конца кампании. Швеция, правда, из союза с королем Виктором-Эммануилом II вышла - но ей с Австрией делить было нечего. Теперь у кайзера была еще одна головная боль - западный фронт против итальянцев.

Австрийская карикатура на итальянского короля

Вступление Италии в войну

23-го мая, после 10 дней упорных боев Тарнувская операция была завершена. Гофман и сменивший его в последние дни генерал-майор Гебхард Гельдт отступили на Ной-Сандец (Новы-Санч), потеряв примерно восемь с половиной тысяч человек. Наши потери были примерно такие же, но стратегически это был беспримерный успех нашего наступления в Восточной Галиции - австрийцы не сумели остановить нас и отступали. За участие в "Тарнувской эпопее" Скобелев получил генерал-майора и очередного "Георгия", Разумовского произвели в генералы-от-инфантерии, Семенова наградили "Владимиром" первой степени с мечами. Краков оставался в наших руках и фронт, вопреки планам австрийского главного командования, стоял прочно.

Победа под Тарнувом: тактически ничья, стратегически - за Россией.

На Румынском театре тоже было непросто - в сражении за Бакэу австрийский генерал Алоиз Гойринг сразился с гренадерским корпусом генерала Гурьянова. Австрийцы разыграли несколько сложных тактических ходов и бой шёл на равных. Выручало лишь наше тотальное превосходство в артиллерии - у австрийцев были только полковые орудия, на корпусном уровне серьезных артиллерийских сил у них не было, в то время как с нашей стороны было задействовано 3 артиллерийских бригады, то есть 180 неплохих дальнобойных орудий, не считая полковых пушек, мотир и "скорострелок" Барановского.

Сражение под Бакэу, румынский фронт

Зато под Крайовой румыны неожиданно показали чудеса героизма - их генерал Александру Стефлеа, ударив двумя полками в тыл 4-му австрийскому корпусу (арьергард полковника Михаэля фон Гортштейна) и воспользовавшись фактором внезапности, Стефлеа перерезал снабжение всем частям 4-го корпуса кайзеровской армии, не без успеха осаждавшего Тыргу-Жиу. Вообще, с начала нашей армией операций на румынском направлении число австрийских солдат в Румынии с изначальных 30 перевалила за 50 - два корпуса, 1-й и 4-й, располагались под Тырговиште и Тыргу-Жиу, плюс на днях из Брассо, с австрийской территории, был переброшен еще и 3-й корпус. Итого - около 75 тысяч человек. У наших было порядка сорока тысяч и румыны имели для обороны Бухареста отряд в 24 тысячи штыков. В целом на юге австрияки были в большом-пребольшом плюсе.

Бой под Крайовой и диспозиция австрийских войск в Румынии

Австрийские части на марше

В начале июня пала узловая крепость Перемышль, развязав нам руки в Галиции (кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Миронова тут же выдвинулся на Стрый), а генерал Гурьянов выиграл тяжелейший бой под Бакэу. Увы, наши потери были весомее австрийских и составляли почти 17 тысяч убитых. Австрийцы не потеряли и четырнадцати. Учитывая их общее превосходство в Румынии (с отступившими войсками Гойринга у них было уже 90 тысяч солдат против 79 тысяч русских и румын), победу Гурьянова с полным основанием можно было назвать пирровой. Особенно нелицеприятно выглядели серьезные потери в артиллерии - наши заняли неподходящую позицию и многие батареи были подавлены австрийскими пушками. Так или иначе, мы выиграли, дальше могла показать только судьба.

Гурьянов побеждает, но кроваво

После такого боя у нашего Румынского фронта был один выход - идти на Тырговиште в обход, через австрийскую территорию, надеясь ударить кайзеровскому корпусу в тыл - 8 июня Гренадерский корпус, 6-й армейский и 2-й Донской казачий вышли из Бакэу в направление на Тырговиште, идя обходным путем. Тем временем, австрийцы уже вышли к Будапешту и навязали румынской армии сражение. Исход его явно клонился не в сторону хилых союзников русской армии.

Обходной маневр трёх русских корпусов

Увы, незаметным этот ход не остался - то ли австрийская разведка сработала чётко, то ли стратеги в будапештском Генштабе все верно решили, но 17-го июня Гойринг перекрыл Гурьянову дорогу. На горных перевалах Трансильвании, в районе Одорхею (Удваргели на австрийский лад), разыгралось второе сражение с австрийским генералом, которое выдало наш наступательный ход с головой. Радовало лишь то, что сил драться у Гойринга не осталось совсем и до Тырговиште должна была дойти от силы половина его отступившего корпуса. Но эффект внезапности был потерян и растрачен впустую.

The Russians invade Austrian Transylvania - как писала в тот день лондонская "Таймс"

17-го июля наши войска (3-й армейский корпус и два казачьих корпуса) взяли Тернополь и повернули в сторону Проскурова, куда каким-то неведомым образом пробралась группа австрийских войск в размере 28 тысяч солдат. По всей вероятности, это был прорыв через Черновцы, где мы не выставили должного заслона. Что ж, теперь за ошибки предстояло отвечать боями на границе и своей территории, хотя этот прорыв на контрнаступление не тянул никак и был обречен на разгром - снабжались австрийские части отвратительно, а как прикажете их снабжать через горные гряды?

Черновецкий прорыв австрийской армии - легкая добыча для генерала Буркова

Конец двадцать четвертой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 20.07.2012, 19:06:17 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VIII: Офицер

Глава 25: От Тырговиште до Бельско

Глава 25Нажмите здесь!

 

22-го июня (но не ровно в четыре часа) в штаб корпуса генерала Разумовского прибыла депеша с Румынского фронта - генерал Гурьянов выбил-таки австрийцев с направления на Одорхею, потеряв убитыми примерно 1200 солдат. Австрийцы под командой генерала Гойринга могли "похвастаться" куда более серьезным уроном - отступающие, измотанные боями в Западной Молдове австрийские полки оставили в карпатских горах около четырех тысяч солдат. Теперь дорога на вражеские фланговые позиции в Румынии была открыта. У Гурьянова имелось 15 тысяч кавалеристов, 31 тысяча пехотинцев и 3 неполных артбригады, то есть 18 орудийных батарей. Правда, немало орудий было потеряно в сражении под Бакэу, а снабжение происходило с большими перебоями, так что генерал Гурьянов выкручивался как мог и воевал, что называется, "тем, что под руку легло".

Победа в сражении под Одорхею и битва под Проскуровым, пока идущая в пользу наших войск

Через неделю с небольшим австрийцы покинули так и не занятый ими Проскуров и бросились в повальное бегство на свою территорию - маневр контрудара на русскую землю не принёс кайзеровской армии ничего, кроме нового разгрома, потерь и пленных. Потрепанный 12-тысячный отряд положил в западной Малороссии 80% личного состава, в то время как наш генерал Никифоров потерял убитыми порядка двух тысяч солдат, и то кавалеристов. Вообще следовало заметить, что наша мобильная кавалерийская тактика, испробованная еще против османов, показывала выдающиеся результаты и повергала австрийцев в шок и трепет. 2-го июля пала Львовская крепость, 4-й и 5-й армейский корпуса выдвигались на город Станислав (по своему миру я не без напрягов вспомнил, что он назывался Ивано-Франковск). После поражения под Проскуровым группировка австрийских войск в Галиции практически сошла на нет - всё "веселье" переместилось в Румынию, Малую Польшу и на итальянскую границу.

Ситуация в Галиции ко 2-му июля

Третьего числа в Ставку к генералу Гурко наконец пожаловал сам император Александр, посему мы с наследником и великий князь Николай были вызваны в расположение. Царь выглядел бодро, приветливо, выражал генералу Гурко большую признательность за удачно идущие боевые действия. Пока что наиболее серьезными и кровопролитными сражениями для нас были битвы под Тарнувом и Бакэу, но обе из них, хоть и с большими потерями, мы выиграли. Было видно, что граф Гурко серьезно "тушуется" при виде монарха, так что Скворцову и штабным адьютантам постоянно приходилось вставлять словечко насчёт текущей боевой обстановки. Я же занял неприглядное место в уголке и старался в разговор высоких военачальников не встревать - вряд ли им было интересно мнение такой мелкой сошки, как подполковника Свиты, даром что собирающегося стать младшим товарищем военного министра. Как раз когда "доклад" завершил наследник престола, слово взял генерал-квартирмейстер Скворцов:

- Ваше Величество, наше наступление в Восточной Галиции можно считать большим успехом - взяты все ключевые города: Тарнув, Лемберг, Тарнополь, в ближайшее время падут Станислав и Краков. Передовые конные разъезды уже достигли поселений Малой Польши, на Румынском театре разбит один из корпусов австрийской армии, но всё же, боюсь, государь, положение тяжелое - на стороне австрияков численное превосходство, да и румынские союзные армии действуют не слишком успешно.

Представитель румынской армии при ставке полковник Стояну только недовольно фыркнул в бороду, показывая возмущение и оскорбленность, но Скворцов продолжил:

- Полагаю, что пока что кампания складывается в нашем ключе и при желании мы можем строить определенные перспективы на случай заключения мирного договора. Полагаю, Ваше Величество, что в текущей ситуации кайзер Франц пойдет на уступки.

- Уступки? То есть вы, Скворцов, полагаете, что мы еще сможем извлечь из этой войны дополнительную выгоду?

- Смею это утверждать, государь. Кадровые части австрийской армии гораздо лучше оснащены и выучены, чем наши предыдущие соперники турки, но они воюют на два фронта, вернее даже на три; к тому же уделяют слишком много внимания румынскому театру военных действий. В случае нашего прорыва на территории Богемии, Моравии или Словакии мы сможем закончить военные действия достаточно скоро.

- Что ж, в таком случае мы сможем потребовать отторжения Западной Галиции, - рука императора отчертила несколько австрийских провинций вдоль нашей границы, - Во всяком случае, мы давно уже выражали претензии на эти территории, и, полагаю, австрийская сторона не сочтёт нашу просьбу (раздался одобрительный смешок) слишком уж бесцеремонной.

[/url]

Требование Западной Галиции

Тем временем, в так называемую Венецианскую войну включились Бельгия и Швейцария - разумеется, на итальянской стороне. Особенно интересно выглядело участие швейцарцев, в прошлой жизни я знал их как самую миролюбивую нацию старушки Европы. На стороне Австрии, как и против нас, выступили Бавария, Саксония и Вюртемберг. К слову, несмотря на наши успехи на восточном направлении, австрийцы сумели добиться кое-чего против итальянской армии, и пока соотношение сил было немного в пользу кайзера. Лёгкая прогулка в Венецию у итальянской армии не получилась.

Положение дел на западном театре

А 11-го июля состоялся наш прорыв в Румынию - перемахнув через горные перевалы, словно суворовские "чудо-богатыри", части Гренадерского корпуса и вспомогательных сил Южного отряда дали бой корпусу генерала Алоиза Гойринга, уже дважды битого нами. Исключения не вышло и на этот раз - лихая кавалерийская атака во фланг (потери конными у нас были в три раза больше, чем у австрияков) смяла вражеские ряды и отрезала их от сообщения со штабом. Под мощное "Урр-ра-а" завершающий удар нанесла наша пехота - после серии ружейных залпов Гурьянов приказал идти в штыковую на отсеченный казаками центр австрийского подразделения. Напор был сокрушительным - австрийцы потеряли больше девяти тысяч штыков и почти полторы тысячи сабель - напуганный таким разгромом, Гойринг развернул свой корпус и отступил к Тыргу-Жиу. Правда, Гурьянов очередную свою победу добыл как всегда кроваво, да и дрались австрийцы отчаянно - русская армия оставила на равнинах Тырговиште три тысячи кавалеристов (в-основном бесшабашных казаков, готовых выполнить любой приказ) и около двух с половиной тысяч пехотинцев. Конечно, у разбитых австрияков потерь было в два раза больше, но в отличие от нас у них в Румынии была сконцентрирована вся их кадровая армия, а вот нам подкреплений было ждать неоткуда.

Крупная победа у Тырговиште

В тот же день нашему корпусу и гвардейской кавалерии генерала Семенова было приказано наступать на Ной-Сандец (по-польски Новы-Санч), Краков должен был пасть со дня на день. Наши силы после Тарнувской баталии были серьезно измотаны - во 2-м армейском корпусе было 21 тысяча боеспособного личного состава, в гвардейском кавалерийском - и того меньше, порядка 18 тысяч. Не радовало и то, что по сообщениям наших конных дозоров (образцово организованных всё тем же Скобелевым) в районе города Бельско у австрийцев стоял 44-тысячный резерв, который в случае чего мог ударить на Тарнув в попытке отбить город обратно. Но приказы не обсуждаются, они выполняются, поэтому корпуса были построены в походные колонны и зашагали по пыльным летним дорогам восточных австрийских владений. Цесаревич Николай выглядел весело, беседовал с солдатами, узнавал об их нуждах, подбадривал раненных или уставших - в общем, проявлял себя молодцом. Особой фамильярности наследник не допускал, но солдаты всё равно чувствовали в нём "своего" - и куда делся его снобизм и высокомерие, так коробившее меня в годы моей "преподавательской" деятельности?

Выдвигаемся на Новы-Санч

Шестью днями позднее 3-й армейский корпус вместе с черноморскими и донскими казаками настигли одну из австрийских дивизий генерал-майора Виттмана в районе Черновец. Дивизия была кадровая, австрийская, с полками из Граца, Юденбурга и Иннсбрука. Тем не менее, против 34 тысяч русских солдат, окрыленных победой под Проскуровым и удачным контрнаступлением на Черновцы, никакая кадровая дивизия бы не устояла - Виттман отступал, неся потери и избегая прямого столкновения с русской пехотой и артиллерией. В целом, кстати, боевые качества австрийской армии неприятно удивили меня - в целом и генералы не дураки (может, и поумнее наших), и солдат более обученный, и вооружение такое же, как у нас (и даже посовременнее) - а в противоборстве против русского солдата впечатляющих результатов кайзеровский солдат не выдавал. Даже турки показывали больше рвения и воли к победе, чем это делали солдаты фон Коллера, Гойринга, Виттмана и других австрийских генералов.

Бой под Черновцами - генерал Виттман отступает

20-го июля пришли радостные известия - гарнизон краковских укреплений наконец-то капитулировал после восьмидесяти восьми дней осады и 1-й корпус генерала-от-инфантерии Вельяминова уже шёл на соединение с нами в Ной-Сандеце. Генералу Вельяминова пока посчастливилось не получить боевых потерь и его корпус в составе Невского, Софийского, Копорского, Калужского, Либавского, Ревельского и других полков был в полном, тридцатисячном составе. Вместе с Вельяминовым у нас в районе Ной-Сандеца собиралась группировка в количестве почти 70 тысяч человек - более чем внушительно против окопавшихся под Бельско австрийцев.

Краков взят!

Русский кавалерист на улицах Кракова

Вечером того же числа Гренадерский, 6-й армейский и 2-й Донской казачий корпуса начали свое наступление на блокированный Бухарест. Взятая в кольцо румынская столица сдерживалась силами одной только австрийской дивизии, в то время как главные силы - почти 60 тысяч солдат - стояли под Тыргу-Жиу, а 2 дивизии румынской армии отсиживались на своем последнем форпосте - Крайове. Манёвр был довольно рискованный - превосходящая числом австрийская группировка могла отрезать путь к отступлению, зато с другой стороны был шанс соединиться с румынскими союзниками и принять бой в более-менее равном численном соотношении.

Марш на Бухарест

Румыны наш пламенный призыв восприняли и вместе с нашими войсками дали полномасштабное сражение австрийцам 2-го августа. С неожиданно положительной стороны проявил себя румынский полководец генерал-лейтенант Скодреа, возглавивший правый фланг союзной армии. Используя скученность австрийцев, румыны применили похвальную меткость в стрельбе (хотя, вообще они обычно считаются никудышным и гонористыми вояками) и серьезно проредили колонны кайзеровской пехоты, ведь австрийцы вели огонь в-основном в направлении русских частей, считая их более опасными и важными целями. В который раз в этой войне колоссальную роль сыграло наличие у нас большого количества артиллерии - у австрийского генерала Миклаша, как докладывал потом Гурьянов, были только лёгкие полковые пушки и мортиры - ни артбригад, ни тяжёлых батарей австрияки в Румынии нигде, кроме боя под Тырговиште, не применяли. Сражение под Бухарестом, однако, обещало стать затяжным - позиции австрийской дивизии были хорошо укреплены и подготовлены классными военными инженерами - так что наша артиллерия в-основном занималась "распашкой" австрийских фортификаций, а не уничтожением немногочисленного личного состава противника.

2-е августа, бои за Бухарест

Между тем, кавалеристы генерала Миронова заняли Стрый и выдвинулись по направлению к городу Унгвар, который я помнил по советскому детству как Ужгород. Боевых действий в Закарпатье, как таковых, не было уже где-то месяца с два, что вызывало у наших штабных недоумение - куда из этого региона делись все австрийские войска? Сам Гурко, правда, этим вопросом особенно "не заморачивался", подписывая одну наступательную директиву за другой - с каждым днем наши успехи в Галиции, Закарпатье и Малой Польше только росли. В плену уже содержалось более двадцати тысяч австрийских солдат и около трёх тысяч офицеров, пали самые важные города и крепости австрийских восточных владений, местное население (украинцы, конечно, никак не поляки) приветствовали наших солдат очень дружественно, здесь, в 1875-м году, еще не было такой лютой ненависти к русским населения Западной Украины - оно испытывало ее скорее по отношению к австрийцам, чем и пользовалось во время входа наших частей в галицийские города и селения. Помнится, штабс-капитан Бржеский (щеголявший после своего умопомрачительного поездного "налёта" "Владимиром" третьей степени с мечами) сказал мне, когда мы прибыли в Новы-Санч:

- Знаете, Александр Петрович, я ведь вообще на самом деле скорее польского происхождения, нежели украинец.

- Вот так дела, - бросил я без особого интереса, занимаясь какими-то бумагами, - Но вы ведь столь ярый малороссийский патриот.

- Но родом ведь я с Украины. И знаете, я бывал уже в Тернополе, во Львиве, в Станиславове (Бржеский специально называл их так - не Тарнополь, не Львов\Лемберг, не Станислав) - там ведь тоже живут украинцы. И они рады нам.

- Конечно рады. Они не дураки и понимают, что лучше всё же жить в славянском государстве, нежели в презрительно на счёт их настроенном германском.

- Возможно...Просто это довольно неожиданно для меня. И я чувствую (ох уж эта молодёжная восторженность!), что делаю благо для моего народа. Вот поверьте, Александр Петрович, я в своей жизни ничего путного не сделал - офицерик каких много, даже дев...пардон, барышни говорят, что не знают, что во мне такого они нашли. А здесь я понимаю, что какая-то задача мною выполняется, и выполняется она на благо моего народа.

- Потрясающая история, Бржеский, у вас всё? - немного сгрубил я, увлекшись делами.

Бржеский надулся и ушёл, пришлось вечером извиняться за рюмкой горилки - запас был у штабс-капитана с самого Львова, где он в деревнях выторговал у крестьян восемь больших бутылей - и все привёз на "том самом поезде". Уж не знаю, какие невероятные достоинства и отличия были у горилки по словам Бржеского, а вот на мой взгляд это была обычная водка с перцем. Но пилась замечательно, жаль немного - время военное, пьяным нельзя быть даже офицеру штаба.

- Кстати, - спросил я, уже расслабившись и закусывая напиток шматом колбасы из офицерского пайка (сало, увы, мне всегда не нравилось, чтобы соблюдать каноны украинской кухни), - Вы куда так регулярно отлучаетесь из штаба, Бржеский? Неужто вам и польки нравятся?

- Ещё мазурки и менуэты...Ах, чёрт, вы об этом, - Бржеского всегда "накрывало" чуть сильнее, чем меня - видимо, следствие возраста, - Ну дело в том, что в Галиции не было дам...Моего круга. Так, переночевать у крестьянки под боком это одно, но ведь хочется общества...А здесь, в Новы-Санч, есть довольно изысканные польские пани. И незамужние причём! Я с замужними стараюсь не встречаться, Александр Петрович.

- Похвальное начинание, - сказал я, подавив зевок, - Ладно, штабс-капитан, давайте-ка отправляйтесь спать, вас вон тоже в сон клонит. Всё-таки служба и война никуда не делись, в мирное время еще отдохнём.

- И то верно, - тоже прикрывая рот ладонью, согласился инженер, - Покойной ночи, Александр Петрович.

На этом наша беседа окончилась.

Удар на Унгвар-Ужгород

А 13-го августа пришла новая директива Ставки - наступление на Новы-Санч прекратить и развернуть все три корпуса на Бельско. Разумовский ругался на чём свет стоит - да как так, да как же это, почти до Новы-Санч дошли, а там гарнизона от силы батальон, да лошади фураж не получают, да солдаты устали - ну и всё в таком духе. Однако, спорить с главкомом он права не имел и, выругавшись, подписал приказ выдвигаться в направлении на Бельско. Было очевидно, что там нам придётся несладко - 3 полнокровных австрийских дивизии, успевших окопаться и приготовиться к обороне это не фунт изюма. Настроение у солдат портилось с каждым днём - залили долгие августовские дожди с грозами, проселочные дороги раскисли, хмурое небо навевало солдатам невеселые мысли. Командование подбадривало личный состав как могло - полковые оркестры играли лихие маршевые песни, старались выдавать большие пайки и дополнительные чарки "вина столового №5": в общем, старались вовсю. Идеальная дисциплина и боевой настрой была только в авангарде 2-го корпуса, у генерал-майора Скобелева - чёрт возьми, я и подумать не мог, что мой вчерашний воспитанник-юнкер из кавалергардского полка будет производить такое впечатление на своих подчиненных. Цесаревич Николай бойко интересовался всем, что делает Скобелев и проводил у него времени больше, чем в штабе или со мной, его адъютантом. Вообще у меня была интересная задача - у столь высоких персон адъютант обычно формальная фигура окружения, или в лучшем случае высокоранговая прислуга в офицерских погонах. Я же был скорее советником и - да, как ни крути - наставником молодого престолонаследника. Даже прочитанные мной зарубежные газеты писали, что "кронпринц Николаус", "принс империаль Николя" и "краун принс Николас" ведет себя подобающим образом и действительно помогает поддерживать боевой дух солдат 2-го армейского корпуса на высоком уровне. Какие-то прожжённые журналисты-бульварщики писали даже, что, дескать, бесшабашный юноша на самом деле и есть командир 2-го корпуса и одерживает победы одна за одной, хотя это было по-настоящему ложно - в планировании боевых операций Николай участия не принимал и действительно был "высочайшей особой, прикомандированной к штабу". В отличие от своего брата Алека, Никс (хоть и имевший обязательное высшее военное образование) стратегом себя не мнил и к командованию не рвался.

Эх, дороги, дождь да туман

Цесаревич Николай в своей любимой казачьей черкеске

Интересно было и то, что австрийский флот, загнанный в порты нашей объединенной группировкой Балтийского и Черноморского флотов. В принципе, такое "сидение" кайзеровских ВМС было понятно - у них было 24 боеготовных крупных боевых корабля и порядка пятидесяти мелких и вспомогательных, плюс со стапелей сошло 4 новых боевых судна. В сумме - 78 судов, включая небоевые. У нас боевых кораблей было 59, а со вспомогательными - за сотню. Австрийским морякам предстоял бы совсем неравный бой, в который они вступать не рисковали. Так что наши эскадры держали под прицелом гавани Венеции, Пулы и Фиуме. Юркие рейдеры - плоть и кровь нашего парвого флота - занимались разгоном рыбачьих лодок и "гоп-стопом" торговых кораблей, ненавязчиво напоминая о недопустимости военной контрабанды. "Таймз" в очередной раз возмущалась "Arrogant behaviour of Russian pirates", на что наши адмиралы только посмеивались.

Наш молодой паровой флот "ждёт у моря погоды"

Наш новенький крейсер "Князь Пожарский" в территориальных водах Австрии

Но 20-го числа австрийцы всё-таки попробовали прорвать кольцо блокады, за что жестоко поплатились - австрийский адмирал фон Грюнне решил, что фрегатами и парусными линкорами что-то сможет сделать с быстроходным паровым (пусть и поддержанном немалым числом парусников) флотом. Крымская война повторялась один в один - но теперь с благоприятным для России сценарием. Сражение в Венецианском заливе стало катастрофой для всех австрийских военно-морских сил.

Бой в заливе

В тот же день, 20-го августа, наши конные вестовые принесли в штаб "горячие новости" - видим позиции австрийских войск, хорошо обустроенные и укрепленные. Генерал Вельяминов провёл невероятно быстрое совещание с командующими (я бы даже назвал это скорее брифингом), а потом, не долго думая, перестроил дивизии в боевые порядки и, массированно ударив артиллерией (которой по старой доброй традиции у австрийцев опять почти не было), повел полки в наступление. Цесаревич опять, как всегда, был в гуще событий, первым прибыв на командно-наблюдательный пункт. Когда мы с Разумовским и вестовыми чинно подъехали к посту, наследник престола уже стоял, вытянувшись во весь рост, и глядел на разворачивающееся сражение из специально установленного телескопа.

- Как идут дела, Ваше Высочество? - спросил я, подойдя ближе к Никсу.

- Вельяминов поставил в авангард свои части, он явно хочет заполучить всю славу себе, успехи наших генералов Бурчинского, Скобелева и Разумовского не дают ему покоя, - азартно сказал цесаревич, вертя трубу то так, то этак, - Австрийцы великолепно окопаны, настоящие земляные бастионы. Но, право, где их артиллерия? А, вот, на второй линии....Пустое-с, полковые пушечки, вроде наших "барановок". О! Кавалерия...Господи Боже мой, какая кавалерия, у них же там валы, окопы...А, нет! Они спешиваются! Александр Петрович, предстоит драгунский бой!

- Вестовой, передайте генералу Бурчинскому, чтобы дивизию под огонь не гнал, а Скобелеву - чтобы в этом драгунском балагане не участвовал. Конница штурмует редуты, каков этюд! Вельяминов изволил держать наш корпус в резерве, пусть он в резерве и остается - мы за славой не гонимся.

Вестовой козырнул и поскакал на передовую, а мы продолжали смотреть за развитием сражения. Разумовский спокойно смотрел на карту, а Никс нервно носился то к телескопу, то к командирскому столу. Было видно, как молодой цесаревич с трудом подавляет волнение и боевой азарт.

Завязка сражения под Бельско

Конец двадцать пятой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 03.08.2012, 11:05:26 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VIII: Офицер

Глава 26: Съели, австрияки?!

Глава 26Нажмите здесь!

 

В Венецианском заливе разворачивалось массивное морское сражение. На грузном, чадящем чёрным дымом и копотью крейсере "Князь Пожарский", припав глазами к кромке борта и задерживая сбивчивое дыхание от волнения, на австрийскую эскадру смотрел маленький мальчик - юнга Митя Язев. Митя всегда ужасно завидовал старшему брату Степану - он и грамоте выучился раньше, и в кадетский корпус попасть сумел...Дед Мити, Никифор Язев, выслужился в офицеры из солдат, поэтому на то, что все его внуки станут кадетами, он мог даже не рассчитывать. Поэтому Митя, второй сын Григория Никифоровича, попал юнгой на военный клипер. Смышленый парень очень быстро обжился на судне и уже на следующий год мальчика забрали на новейший крейсер "Князь Пожарский", гордость зарождающегося русского парового броненосного флота. Служить на крейсере Мите нравилось, даже подзатыльники от старших матросов он почти не получал - так ловко справлялся со своими обязанностями. Но вот представить, что когда-нибудь он попадёт на настоящую войну и будет участвовать в морском сражении...Вот это было за пределами Митиного понимания.

- Митька! Пшёл с палубы, щусёнок, еще заденет не дай Бог! - налетел на парня здоровенный матрос Стеганов по кличке "Жираф", - Давай-давай, швыдче! Не видишь, австрияки вон прут!

"Пёрли" австрияки действительно внушительно - австрийский адмирал, чью фамилию Митя не запомнил (на деле австрийца звали Герхард фон Грюнне), решил вывести в бой 27 судов - 18 фрегатов (из них 10 винтовых и 8 парусных) и 9 вооруженных торговых судов (т.н. "вспомогательных крейсеров"). В ответ на это у адмирала Степанова было 16 линейных кораблей (12 парусных линкоров и 4 броненосца, на двух из которых - "Петре Великом" и "Екатерине II" развивались флагманские стяги), 32 корабля среднего класса (2 крейсера, 20 паровых рейдеров и 10 фрегатов, из которых парусными были только 6) и 11 торгово-транспортных судов, реквизированных у Доброфлота и коммерческих концессий. Митька послушался "совета" матроса Стеганова (получать по шее от двухметрового дылды не очень-то хотелось) и шмыгнул в трюм, но на самом деле через некоторое время пробрался на палубу вновь и начал завороженно смотреть на происходящее действо. Командир крейсера, капитан 1-го ранга Басаргин, отдавал команды занять место в линии и приготовиться к ведению боя. Всё последующее было для оглушенного грохотом взрывов и выстрелов мальчика Мити словно в тумане - он смотрел, как полыхали австрийские парусники, как шли на дно фрегаты и корветы, как четыре русских броненосца невозмутимо взломали австрийскую кордебаталию, внеся полный разброд в действия вражеских ВМС. Кайзеровские матросы сражались упорно и отважно - на "Пожарском" сбили мачту и уничтожили несколько орудийных расчётов, "Пётр Великий" получил попадание в трубу, серьезные повреждения получили несколько рейдеров. Но вот австрийцы были разгромлены наголову - зажатые в своих гаванях, они не смогли избежать гибели. Было потоплено всё, что было замечено русскими канонирами на горизонте - опрокинулась на борт флагманская красавица "Вена", в пламени пожара сгинули "Радецкий" и "Далмация", вспомогательный крейсер "Дунай" вообще получил попадание в крюйт-камеру, вспыхнув огромным каменным цветком. В водах Венецианского залива и на дне его остались все 27 кораблей, выведенные адмиралом фон Грюнне к бою. Сам адмирал бросился с тонущей "Вены" в море и был подобран моряками с "Екатерины II", тем самым став нашим военнопленным. От кайзеровского военного флота не осталось ничего, кроме гниющих корабельных остовов, в то время как русские эскадры не потеряли ни одного корабля. Адмирал Степанов был приставлен к "Георгию" 3-й степени и золотому оружию, а битва в Венецианском заливе попала в учебники русской военно-морской истории наряду с Гангутом, Чесмой, Федониси, Наварином, Синопом...

Командир крейсера "Князь Пожарский" капитан 1-го ранга Владимир Григорьевич Басаргин

Тотальный разгром австрийского флота на Адриатике

29-го августа австрийцы получили еще и чувствительное поражение под Крайовой, потеряв там около двух тысяч солдат. Кайзеровские войска отступили к Тыргу-Жиу, где было сосредоточено до 5 дивизий австрийской армии. Вообще расклад сил был по-прежнему в пользу австрийской армии - у них с подходом войск генерала Миклаша должно было быть порядка 70 тысяч штыков, в то время как Гурьянов располагал 43 тысячами своего состава и порядка 12 тысяч солдат румынских союзников. На последних можно было особенно не надеяться, поэтому картина на Румынском фронте вырисовывалась нерадостная - как раз те самые победы, которые ничем не лучше поражений. С другой стороны, оттянутость австрийских войск в Румынию позволяла нам продвигаться в Галиции и Польше.

Генерал Гурьянов вновь побеждает

Тем временем, наш корпус прочно увяз в боях за Бельско Уже наступил сентябрь, а мы всё еще безуспешно штурмовали редуты и траншеи генерала Гофмана. Правда, к нам прибыло подкрепление и наши силы составляли почти 71 тысячу против 42 тысяч австрийцев, но радости и надежды это вселяло мало - вельяминовские солдаты (командир 1-го армейского корпуса командовал всей баталией почти единолично) волнами накатывали на кайзеровские укрепления, оставляя после каждой атаки сотни солдат лежать в чистом поле. Разумовский нервничал и каждый день скрепел зубами, смотря на кровопролитные штурмы Вельяминова, в то время как цесаревич Николай, казалось, был весь поглощен интересом к сражению - каждый день он был самым первым на наблюдательном пункте и самым последним, кто с него уходил. Осада этого третьестепенного городка затянулась вовсю - уже были сооружены лагеря, палатки, развернуты кухни, даже часовенку простенькую сколотили. Оказалась она очень кстати - каждый день полковые попы отпевали новых и новых убитых. К слову о попах, мне следует заметить, что общение мое со здешними военными священниками заставило меня, человека не особо религиозного, довольно уважительно относиться к этому ремеслу. Почти все военные священники имели чисто солдатский опыт регулярной службы, многие из них регулярно ходили со своими полками в атаку, почти все из них знал военно-медицинское дело и часто помогали военным врачам, а также умели действительно поддержать солдата. Одним словом, полковые батюшки в этом мире свое дело знали и были очень даже любимы солдатами. С еще не меньшим удивлением я узнал, что были еще и полковые муллы и даже полковые шаманы во всяких тунгусских сотнях и буддистские ламы в калмыцкой коннице и бурятских кавалерийских отрядах. Одним словом, чистый религиозный плюрализм.

Затянувшаяся битва под Бельско

7-го сентября в штаб доложили, что генералы Андрианов и Баранов заняли наконец-таки Станислав и идут в направлении Карпатской Румынии, планируя параллельно разбить несформированный 8-й корпус австрийской армии (насчитывавший пока всего 9 тысяч человек). 4-й и 5-й армейский корпуса тоже были изрядно потрепаны, в каждом от первоначальных 30 тысяч осталось по 20, но тем не менее наступление должно было продолжаться прежними темпами. Было заметно, что австрийцы начали серьезно выдыхаться, и последние, решающие сражения - вроде нашей осады Бельско - должны решить исход этой войны.

Станислав (он же Станиславов) взят русскими войсками

10-го сентября подошли гвардейские части под командой генерала Огинского. Вельяминов тут же предложил начать генеральный штурм. Я, увы, при взятии Бельско присутствовать не мог - наследник поехал инспектировать железнодорожные перевозки, посему я оказался не в пылу ожесточенного боя, а в купе одного из военных поездов вместе с наследником престола, едущим в тыл по каким-то свои делам интендантским генерал-майором Василевичем и моим старым знакомым, штабс-капитаном железнодорожных войск Глебом Бржеским. Цесаревич читал какую-то книжку, вроде подаренную ему самим Скобелевым, Василевич неспешно пил чай, а Бржеский рассуждал о текущей войне:

- Бельско будет взят без особых потерь, австрийцы вымотаны, отрезаны от снабжения и абсолютно дезорганизованы. Вельяминов не зря уже третью неделю ломится в эту закрытую дверцу - когда-нибудь она изволит слететь с петель. Гофман не дурак, он понимает, что его два корпуса - последние австрийские боеспособные силы на северном театре военных действий. На южном театре у противника главные силы - четыре армейских корпуса, но это задача Гурьянова разбираться с такой оказией.

- А как вам западный театр? - спросил Василевич, отхлебнув еще дымящегося ароматного напитка, - Говорят, что итальянский фронт - полнейшая неразбериха, австрийцы судорожно дерутся в Альпах и выясняют, кто всё-таки перед ними - итальянцы, швейцарцы, баварцы?

- Западный театр гроша ломаного не стоит, и я уверен, когда мы подпишем с кайзером Францем-Иосифом мир, австрийская армия камня на камне не оставит от напыщенных претензий итальянского короля. Более того, Италию не спасёт ни английская поддержка, ни тем более швейцарцы, с какой-то дури осмелившиеся лезть к австрийским границам. Наши же шансы на победу вовсе не так призрачны. К слову, господин генерал-майор, а вы женаты?

- Кхм, разумеется.

- Не подумайте ничего дурного, просто солдатики во Львиве при рекогнисцировке и сборе фуража...Одним словом, у меня пол-тамбура завалено женскими шляпками, чулками, платьями...Не изволите ли взять супруге или дочери?

- Позвольте, как можно поощрять мародерство средь солдат? - испуганно спросил интендант.

- А я и не поощряю-с, господин жандармский ротмистр высек стервецов и отправил в арестантские роты, - с кристально честными глазами ответил железнодорожник, - Но не пропадать же добру, а у меня, позвольте повториться, женскими принадлежностями высшего венского качества завален весь тамбур.

- Ну что ж...Право не знаю, пойдемте оценим, - немного тушуясь, сдался Василевич.

Бржеский и его "покупатель" ушли в тамбур, а мы остались с цесаревичем в купе.

- Ваше Высочество? - осторожно спросил я.

- Да, Александр Петрович, слушаю вас, - отложил книжку молодой человек.

- Хотел спросить, Ваше Высочество, - начал я издалека, - Как вам эта война?

- О, невероятно захватывающе, трагично и в высшей степени интересно! - оживленно начал наследник, - Наши солдаты проявляют чудеса мужества и героизма, а генералы показывают высокое тактическое мастерство...Да и в конце концов это война в Европе, с европейской державой, это совершенно особое ощущение.

- Это всё так, Ваше Высочество, но я бы попросил вас...не увлекаться войной в такой степени. Поверьте мне, это грязное, кровавое дело, применяющееся лишь в случае крайней меры. Я пытаюсь предостеречь вас как будущего самодержца, вам военные науки даны исключительно на применение их на посту верховного главнокомандующего и в случае неизбежности войны...Прошу вас, Николай Александрович, не увлекайтесь войной. Подлое это дело, и не слишком романтичное.

- Полно вам, Александр Петрович. Это просто молодость, - совсем неожиданно сказал Никс, - В молодости все очарованы войной и хотят быть героями. Я разговаривал с ранеными солдатами и видел убитых. Поверьте мне, Александр Петрович, я знаю, что такое война.

Ошарашенный, я только и смог выговорить:

- Лучшего ответа я и не ждал, Ваше Высочество.

Победа под Бельско

23-го сентября Хиву официально приняли в состав нашего государства - пышно и торжественно хивинский хан объявил себя вассалом "белого падишаха", то есть императора Александра II. Теперь хивинские земли были полностью и всецело российскими и посягать на них уже никто не мог.

Отныне Хива - полноправная часть Российской империи

На западном фронте, тем временем, разворачивались крупные события - итальянцы заняли Падую и громили австрийцев под Вероной, передовые итальянские войска вошли в Трент, а бельгийский экспедиционный корпус гнал врага аж до самого Иннсбрука. Смелые слова моего друга Бржеского о том, что на западе австрийцы легко разгромят врага, совершенно не подтверждались. Генеральный штаб в Будапеште израсходовал уже все доступные резервы, ведя изнурительную войну на три фронта, на каждом из которых - западном, северном и румынском - кайзеровская армия терпела поражения. В австрийских частях еще было спокойно, но вот венгерские, польские, чешские, словацкие и украинские полки уже вовсю погрязли в волнениях и дезертирстве. Австрия проигрывала войну, и проигрывала ее с треском.

Битва за Верону и крах австрийской армии на западном театре

Тем временем еще одна крупная война, решавшая судьбы мира, так называемая "Вторая война за независимость" шла полностью в американском ключе - вся южная и восточная Канада уже была оккупирована американскими войсками, и армии янки, не встречая никакого сопротивления, уверенно наступали на север. Военная помощь американцам, оказываемая русским правительством, полностью окупила себя - у старушки Британии уже не было никаких шансов остановить американское продвижение и переломить исход войны. Американский военно-морской флот благоразумно сидел в гаванях, не тягаясь с Роайл Нэйви силой, что сделало (как бы парадоксально это не звучало) шансы на американскую победу в войне еще более явными.

Ход войны в Канаде

12-го октября генерал Миронов взял Унгвар (то есть Ужгород) и начал наступать в направлении Шамара. Русская армия подходила к границе Венгрии, что было для кайзера Франца-Иосифа совсем громким звоночком - так глубоко в австрийскую территорию еще враг не забирался. Параллельно русские корпуса наступали на Сучаву, Бешкерце, Нагибрешц и прочие города Трансильвании.

Наш прорыв в Карпатах

Через две недели мы наконец-то полностью оккупировали провинцию Бельско, а генерал Миронов разгромил наспех сформированный 8-й австрийский корпус генерал-майора Альфонса фон Габсбурга, члена императорской семьи. Венценосный полководец с поля боя бежал, оставив убитыми почти половину своих действующих войск. Потери у Миронова были скромнее - около двух тысяч человек. Вообще, наше подавляющее преимущество в кавалерии и артиллерии и объясняло наше столь успешное (тьфу-тьфу, подполковник Соколов, не сглазьте) ведение войны против кайзера. Австрийцы старались действовать исключительно пехотой и лёгкой артиллерией - за что и расплачивались поражениями и потерями.

Бой под Шатмаром 30-го октября

Наша же группировка под Бельско "разьединялась" - гвардейский корпус и гвардейская кавалерия шли на Банску-Быстрицу добивать остатки австрийского корпуса, а 1-й и 2-й армейские корпуса шли на Тренчин, пограничный городок Богемии. Солдаты шли бодро, весело, понимали - в ближайшее время сражения ждать не стоит. Это радовало и командиров, которые понимали, как измотаны и обескровлены наши полки после кровопролитного штурма Бельско. В Тренчине можно было ждать лишь ополченцев или городской гарнизон, а с таким противником воевать не сложно - всё-таки не те австрийские полнокровные корпуса, что сидели за своими редутами и траншеями, паля что есть мочи по наступающим "Iwanen".

Наступление от 1-го ноября

А 14-го ноября государь прислал на румынский фронт резервы и было решено проводить генеральное сражение - бой за Тыргу-Жиу. 71 тысяча русских и румынских солдат против 63 тысяч австрияков. Это должно было стать самым масштабным...и самым кровавым побоищем этой войны. 12 тысяч кавалеристов, 50 тысяч пехотинцев и 24 батареи с русско-румынской стороны, 9 тысяч сабель, ровно столько же штыков и 12 батарей с австрийской. Баталия обещала стать жуткой - такого количества войск еще не было задействовано в этой войне. Началось сражение решительно в пользу австрийцев - они, не брезгуя потерями, бросились в наступление, оттеснив союзнические корпуса к югу, и баланс сил не желал восстанавливаться. Военные корреспонденты всех европейских газет наперебой писали о "Гран баталь де ля Тиргу-Жю" и "Зе моуст эпик баттл ов Остро-Рашшн милитари конфликт".

Главное сражение за Румынию. Тыргу-Жиу, 14 ноября 1875-го года

Разрушенные предместья города и русские солдаты

Сражение продолжалось около недели и было выиграно титаническими усилиями русских солдат и командования. Австрийская армия генерал-оберста Якоба Гельда была разгромлена подчистую - забывшись и наполнившись кровавого азарта, солдаты кайзера продолжили наступать, забыв о мерах осторожности и прикрытии тылов. Колоссальный удар русской артиллерии, сосредоточенной на одной позиции, расколошматил плотные "коробки" австрийских солдат, шедших в наступление на русско-румынские позиции по открытой местности. Река и знаменитые Раеварские овраги зажали австрийских солдат между молотом и наковальней, и громовые удары русских гаубиц и мортир уничтожили всё преимущество, завоеванное Гельдом в первые три дня сражения. Русские перегруппировались, командующий румынской армией генерал Скодреа форсировал реку, два дня было затишье, а потом австрийцы встретили такой натиск, что не продержались под ураганным огнём и суток - 20-го ноября Гельд приказал отступать, а 24-го последние австрийские солдаты покинули Тыргу-Жиу. Сражение было выиграно, но оплачено очень дорогой ценой - за 10 дней непрерывных боев русские и румыны потеряли почти пять тысяч конными, больше четырнадцати тысяч пешими и лишились девятой части артиллерийских орудий. Генерал Гельд, однако, заплатил большую цену, которая для его страны, вероятнее всего, оказалась неподъемной: порядка четырех тысяч кавалеристов и около девятнадцати тысяч пехотинцев, хотя при отступлении ему и удалось сохранить обе артиллерийские бригады. Тыргу-Жиу был отбит и Румынский фронт австрийского генштаба пал...

[/url]

Генеральное сражение за нами!

Император Александр II лично встречается с участниками сражения

После этого в войне наступило некоторое затишье - наши войска продолжали занимать вражеские города, а австрияки этому не препятствовали. Единственной дельной новостью стало сообщение газет от 17-го декабря - о принятии на вооружение новых образцов артиллерии. Это был своевременный шаг, который давно пора было провести - на фоне турецких и австрийских пушек наши орудия выглядели еще довольно современно, но вот против крупповских орудий или того, что отливали во Франции или Англии наши пушки явно не тянули. Так что новые орудия, принятые на вооружения ГАУ, будут очень полезны.

Модернизация русского артиллерийского парка

За два дня до конца 1875-го года пришло радостно известие - Румыния была полностью очищена от австрийских войск и Южный отряд генерала Гурьянова планировал долгожданное вторжение на австрийскую территорию, конкретно на город под романтичным названием Дева. Восстановив потери и кое-как пополнив войска резервистами, Гурьянов смог собрать под ружьем серьезную силу: около 70 тысяч солдат и порядка 300 артиллерийских орудий главного калибра, не говоря уж о мелкой и полковой артиллерии. Это были отрадные новости - теперь Австрию от поражения в войне отделяло только время, ну и еще упрямство итальянских войск.

Полное освобождение Румынии

24-го ноября австрийцы вновь проиграли сражение - на сей раз за Орадею. У Миклаша уже почти не осталось войск, чтобы сопротивляться нам в Галиции и Словакии, тем более что Банска-Быстрица уже была взята, а Тренчин должен был сдаться со дня на день. Наш корпус посылали в Нитру, где стояла свежесформированная семитысячная "дивизия" австрийского ландвера.

Победа под Орадеей и занятие восточной Словакии

Конец двадцать шестой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 10.08.2012, 09:32:51 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть VIII: Офицер

Глава 27: Горький вкус наших побед

Глава 27Нажмите здесь!

 

1876-й год стартовал с образования Приморской губернии - не так давно приобретенному нами Владивостоку был присвоен статус губернского города и порта-франко (свободного международного торгового порта). На торжествах была даже проведена своеобразная выставка, показывающая достижения молодой столицы русского Дальнего Востока - в том числе строящиеся железнодорожные станции, заводы и портовые коммуникации. Главной же "изюминкой" Владивостока был проложенный буквально недавно подводный телеграфный кабель в Шанхай и Нагасаки, что сделало город одним из важных узлов нашей дальневосточной дипломатии. В прокладке кабеля принимали участие в-основном наши суда, что тоже играло на руку престижу порта и его корабельного состава.

Владивосток, Алеутская улица

Основание Приморской губернии

В то же время Владивосток оставался военным портом, посему к принятию статуса губернского города готовились и военные, представившие свой проект 4-го февраля 1876-го года. Группа инженеров Тихоокеанского флота разработало русский проект монитора, отличавшийся большей маневренностью и защищенностью от своих западных аналогов. Огневая мощь, правда, в силу этого была несколько ниже, но тем не менее проект был утвержден - мониторы вовсю проявили себя в недавних двух американских гражданских войнах и выглядели как внушительное оружие. Мне, как человеку "со стороны", было конечно известно, что мониторы очень скоро будут вытеснены броненосцами береговой обороны (плавбатареями) и будут использоваться очень ограниченно (хотя последние мониторы сойдут со стапелей только в 40-х годах XX-го века), но для нынешней России этот оборонительный низкобортный корабль был более чем удачной находкой.

Монитор класса "Русский", разработка владивостокских морских инженеров

Проектный эскиз

А в Европе продолжала громыхать австрийская война, как пелось в старой песенке, "от темна до темна". К началу февраля наша группировка войск в Трансильвании (3-й армейский корпус Буркова, 4-й армейский корпус Андрианова и 5-й армейский корпус Караулова) взяла города Клуж и Тыргу-Муреш, окончательно взяв остатки некогда сильной австрийской армии в клещи. Развязка драмы Румынского фронта должна была наступить в ближайшее время, так как у наших командиров имелось трехкратное численное превосходство (и это не считая сил Южного отряда Гурьянова, стоящих под Брассо) и нерастраченные резервы. Отступать куда-либо у австрийских генералов уже не было возможности - Одорхею уже был по большей части взят, дорогу на Деву отрезал 3-й армейский корпус из Дьюлафехервара. Кратко говоря, для кайзера в Румынии наступала finita la comedia.

Финальный аккорд войны в Румынии

Сражение стартовало через две недели после начала операции, когда 32-тысячный корпус австрийских войск осознал, что весь карпатский сектор фронта перекрыт и отступать некуда. К тому моменту стратегически важные перевалы Одорхею были в наших руках и два казачьих корпуса (Черноморский и 3-й Донской) уже спешили на соединение с тремя нашими корпусами. Сражаться в горах никогда не было просто, свою роль играло и соотношение сил - всё-таки 32 тысячи австрийских солдат это не мало, как бы они не были измотаны и деморализованы. Наша превосходящая артиллерия, увы, была почти непригодна для войны в горах и потому русская армия обходилась лёгкими горными орудиями и скорострельными "барановками".

Разворачивающаяся битва за Трансильванию

К 23 февраля основные силы австрийской армии всё еще держали позиции, но потери были неоправданно велики. Казачий атаман Никифоров в очередной раз показал высокий класс казачьих летучих частей, лично возглавив конную вылазку (считай, диверсионную операцию) на австрийские пороховые склады - по неофициальной информации, получаемой нашими штабными офицерами от местных и пленных австрийских солдат, Никифорова именуют не иначе как "Der Steppenteufel", сиречь "Степной дьявол". Генерал Гурьянов докладывал, что большая часть городов и поселений округа Брассо уже находятся под контролем его дивизий и в скором времени он двинет 42-тысячный Южный отряд в Карпаты, тем самым окончательно подписав австрийским генералам, бьющимся в трансильванских горных ущельях, смертный приговор. У нас, конечно, тоже было немало проблем - снабжение и подвоз боеприпасов с амуницией в горах были очень осложнены, к тому же все маршруты поставок из Румынии были малонадежны и нередко обоз, отправленный румынскими союзниками, просто не доходил до дивизионных складов - местные бандиты, разгулявшиеся в военное время, банально грабили неказистых румынских интендантов. Дошло до того, что генералу Караулову пришлось гонять в Румынию казачьи разъезды, чтобы охранять ценные военные грузы, отправляемые союзниками из Бухареста.

Действия казаков Никифорова в бою

28-го февраля всё уже было кончено, но из-за каких-то неясных штабных проволочек в наш, 2-й армейский корпус, информация (да и то скудная и обрывочная) дошла только 6-го марта. Согласно этим сводкам, сражение в местечке Надисшебен (уже четвертое по счёту за две недели боевых действий в Карпатских горах) стало решающим - генерал Гофман потерял почти половину своей армии и бежал в Деву, что было, конечно же, очень предсказуемо. Наши генералы потеряли в горах даже больше солдат - увы, эта победа далась нам очень тяжело, австрийцы воевали на своей территории и в знакомой местности, но это было не важно (да, как бы цинично это не звучало), так как стратегическая цель была достигнута - Трансильвания врагом оставлялась и переходила под наш контроль, что означало еще один весомейший козырь для будущих мирных переговоров с кайзером, которые, как думал мой непросредственный командир генерал Разумовский, должны были начаться в самом ближайшем времени (правда, Разумовский сделал оговорку "Если Франц еще не выжил из ума"). Что ж, тут я ручаться за августейшего правителя Австрии, Венгрии и Богемии ручаться не мог, хотя он был еще пока довольно молод (в моем мире-то прожил аж до 1916-го).

Дорогая во всех смыслах победа в двухнедельной Карпатской битве добыта у Надисшебена (по-румынски Сибиу)

14-го марта Гурьянов покинул взятый город Брассо (на румынском Брашов) и выдвинулся на соединение с частями Буркова-Андрианова-Караулова. Вместе Южный отряд и 2-я армия (1-я армия, где состоял ваш покорный слуга, напомню, сражалась в Польше и Галиции) должны были составить очень мощную силу, чьей задачей было в случае упрямства австрияков при мирных переговорах вторгнуться в южную Венгрию и навести там немалого шороха. На самом деле, я был довольно рад, что в Польше ход боевых действий успокоился и 1-я армия спокойно двигалась к чешской границе - бои слишком сильно изнурили наши корпуса, хотя бесспорно меньше, чем австрийские.

Русская армия устанавливает полный контроль над Трансильванией

И переговоры о мире действительно не заставили себя ждать - 1-го апреля (я долго, признаюсь, искал в этом какой-то символизм) в Ставку генерала Гурко прибыли парламентеры в лице высокопоставленных офицеров военного министерства Австрийской империи. Возглавлявший делегацию генерал-майор Фердинанд фон Бауэр предложил главнокомандующему русской армией положение, по которому Западная Галиция должна была перейти к России. Разумеется, предложение было отвергнуто как неприемлемое - после стольких трудностей и такого количества пролитой крови Россия просто не могла принять такую подачку от австро-венгерского командования. Я, как сопровождавший цесаревича, лично присутствовал при сцене этих переговоров о перемирии. Гурко настаивал на том, что получил важную телеграмму от императора, в которой ему было строго-настрого приказано не заключать никаких перемирий вплоть до начала мирных переговоров, инициированных министерством иностранных дел либо Австрии, либо России. О военных мирных переговорах речи никакой не шло. Спорили и препирались где-то три часа, после чего австрийская делегация была вынуждена ретироваться, но по причине поздней ночи и правил европейского дипломатического этикета "гостей" оставили ночевать в Ставке. Когда я вышел из кабинета Гурко, то увидел австрийского полковника, который стоял у окна и курил.

- Не угостите огоньком? - спросил я на немецком, встав рядом.

Австриец немного рассеянно посмотрел на меня, однако спички всё же достал. Ну с другой стороны верно, не будут же два штабных офицера европейских держав прикуривать друг у друга сигареты, как уличная шантрапа? Я поблагодарил за спички и разжёг сигарету.

- Что, полковник, переговоры о перемирии зашли в тупик?

- О да, герр оберст-лейтенант (австрияк проявлял похвальное знание знаков различия нашей армии), дело совершенно ужасное. В Генштабе нам настоятельно указали, что ничего крупнее Западной Галиции австрийская сторона передавать не намерена. Ваш генерал герр Ромейко-Гурко руководствуется исключительно приказами вашего кайзера, и перемирие в итоге не подписано.

Австрийский оберст с ощутимой сложностью подавил брезгливую гримасу и нарочито бесцветно сказал:

- Голова идёт кругом, герр оберст-лейтенант, понять и поверить не могу, что ваша русская армия выбила нас из Галиции и Трансильвании и теперь марширует в направлении Праги и Будапешта. Такого не должно было случиться, это непостижимо! Теперь еще и треклятые макаронники гонят нас от Вероны, море заблокировали ваши корабли...Это беспримерно, чёрт возьми! Такого не знает мировая история!

Я невозмутимо пожал плечами

- Сейчас вся просвещенная военная Европа и в особенности ваша северная соседка Пруссия (при слове "Пруссия" австрийский генштабист вновь поморщился) активно заинтересованы трудами в высшей степени интересного военного мыслителя господина фон Клаузевица. И вот он изволил в свое время сказать: Недооценка противника - первый шаг к провалу войны. Австрийская армия, хоть на дворе и 1876-й год, по-прежнему живёт и воюет реалиями наполеоновских времен. Нам дорогого стоило понять, чего стоит наполеоновская военная мысль во время Крымской войны. Теперь у вас, господин полковник, свой Крым.

Говоря это, я буквально чувствовал себя тем американским полковником из "Рэмбо", говорящим нашему офицеру в Афгане "У нас был свой Вьетнам, теперь у вас свой". Суть, действительно, была такой же.

- Наш Крым, пфф...Унизительные поражения, отступления, бунты в войсках. И это императорская армия Австрии. Вот скажите мне, русский, что вы дали миру? Ведь вы же ничего не сотворили, герр оберст-лейтенант, ваш царь и ваша страна всю свою жизнь были жандармом Европы, бессмысленным, бесталанным медведем, который бросался на врага бездумно и в лоб. Вообще само существование вашей немытой империи уже столько лет вызывает огромное изумление. Вы же не живёте, вы выживаете. Как вы смогли победить нас?!

- Если вы думаете, господин полковник, что меня задевают ваши слова, то ничуть, - с улыбкой ответил я, но если вам так не терпится военно-дипломатического скандала, расскажите ваш взгляд на историю России офицерам гусарского полка, расквартированного недалеко. Думаю, там с вызовом на дуэль не помешкают, - Что же касается существования России как государства, - я сделал глубокую затяжку, шумно выпустив дым в закатное галицийское небо, упершись рукой в подоконник, - Один ваш соплеменник, тоже немец, Миних, сказал как-то, что Россия - счастливейшая из стран. Она управляется напрямую Господом Богом, потому что иначе объяснить ее существование невозможно. А еще в России есть малоизвестная книжица, которую еще мало кто сумел прочесть. Она так и именуется - "Трудно быть Богом". Вот благодаря механизмам, описанным в этой книжице, наша армия и не оставила от вашей камня на камне. Россия действительно живёт в годину бед и трудностей. Если вам так угодно, герр оберст, она не живёт, а выживает. Но она выживает, а ваша империя - умирает. Надеюсь, вы поняли разницу?

Не дослушав ответа обалдевшего австрийца, я брякнул дежурное "честьимею" (причём по-русски), и, стукнув каблуками, развернулся и вышел. Никогда еще я не чувствовал себя таким уверенным в себе.

Мир на условиях Австрии отменяется

Глава австрийских парламентеров генерал фон Бауэр уехал, не солоно хлебавши

В тот же день, как я узнал позднее, Гурко отдал приказ атаковать Деву силами Гренадерского, четырех армейских и трёх казачьих корпусов. Румыны провели повторную мобилизацию резервов второй очереди и собрали три дивизии общей численностью порядка 32 тысяч человек. Они тоже должны были поддержать нас в случае непредвиденных обстоятельств. Австрийцы же в Деве имели только две неполных дивизии. На тот момент все операции нашей армии были направлены на то, чтобы застращать Вену и выбить выгодные нам условия мира. Те, которые стоили бы наших потерь и затрат на ведение этой войны (бюджет в военное время традиционно ушел "в минуса" и в казне к 1-му апреля 1876-го года было немногим больше 270 миллионов фунтов, что, конечно, показывало масштаб наших расходов на военную кампанию против Австрии).

Апрельское наступление на направление Дева-Оштоде-Рэмиу

1-я армия тем временем преспокойнейшим образом шагала по северо-востоку Австрийской империи, одной из целей был промышленный, жизненно важный для австрийской экономики город Брно. В целом, если оценивать ситуацию, наши войска контролировали уже почти всю Словакию, немалый кусок Венгрии, всю Трансильванию и небольшую часть Богемии. Это были очень весомые достижения, хотя австрийская армия, пусть и неоднократно битая, по-прежнему оставалась боеспособной и по мере сил давала какой-никакой отпор нашим наступающим корпусам. Генерал Гурко в целом был доволен ходом боевых действий, а у императора не было оснований быть недовольным самим Гурко.

Наши атакующие манёвры в Богемии и Венгрии

Битва за Деву стартовала 9-го числа, когда передовые части Гурьянова при поддержке артиллерии лихо ударили "с ходу в лоб" на первую полосу австрийских позиций. Первые же часы сражения дали весомый результат - были захвачена стратегическая высота, в последствии использованная нашей артиллерией, в бегство было обращено два австрийских пехотных полка (один из чехов, другой из венгров) и полностью уничтожен егерский батальон, не переживший дикой, безумно драматической и страшно разрушительной казачьей атаки "лавой" - спустившись с холмов и рассыпавшись широкими конным цепями, казаки, не жалея себя, полностью уничтожили и австрийский легкопехотный батальон, и его укрепления. Гофман, однако, тоже знал слабые стороны своего противника - русская армия шла на Деву форсированным маршем, пройдя несколько сотен километров за неделю, посему на все 100% наши полки к бою были не готовы. Сражение затянулось и обе стороны поумерили свой пыл.

Наше наступление встречает отпор

Картина, написанная позже по мотивам сражения

Через две недели оба сражения - за Деву и за Мишкольц (один из крупных венгерских городов) были завершены. Наш корпус стоял в Рожняве и в боевых действиях участия не принимал, посему под Мишкольцем отличился вельяминовский 1-й армейский корпус. Во время штурма венгерского города погибло только 400 казаков, осуществлявших прорыв, зато убито было почти полторы тысяч австрийцев, а все остальные взяты в плен. Целый полк гонведа, чей целью было оборонять Мишкольц, перестал существовать всего за два часа. За эту образцовую операцию (понятное дело, это не в Бельско со штурмами ломиться раз за разом) Гурко подал императору прошение о преставлении генерала Вельяминова к Владимиру 1-й степени. Под Девой всё было не так радостно - хитрость Гофмана опять позволила ему ускользнуть, да еще и потери были почти равные, в чём лично я опять считал виноватым Гурьянова, не пожелавшего дать войскам отдыха и погнавшего их прямо с походного строя в гущу боя. Так или иначе, Дева была занята нашими корпусами, австрияки потеряли где-то в районе 6300 состав, наши же "убытки" в личном составе были около 6200.

Две победы, но очень разные...

22-го апреля мы полностью контролировали Рожняву и все окрестные города-поселения, так что Разумовский развернул авангард корпуса и отправил его занимать Кошице - естественно, Скобелев вызвался командовать этим передовым отрядом. На нашем театре, повторюсь, боевых действий практически не было как таковых, да и вообще война стала каким-то повальным отступлением австрийской армии - мы меньше чем за год так продвинулись вглубь владений кайзера Франца, что при взгляде любого европейца на карту боевых действий (конечно, будь у него такая в наличии) у того бы встали волосы дыбом, ибо как Австрия всё еще умудрялась не соглашаться на русские условия мира - было загадкой.

Общее продвижение русских (тёмно-зеленые штрихи) и итальянцев (светло-зеленые)

В начале мая фронт переместился в Темешвар (Тимишоару) и ее окрестности. Правда, крупных баталий ожидать не приходилось - у австрийцев совсем не осталось боеспособных войск, чтобы сражаться - к примеру, тому же Гурьянову в Темешваре отпор должны были дать шесть тысяч человек. Австрийцы, однако, дрались отчаянно и бои затянулись на весь май и начало июня. В эти дни было немало героического и по-настоящему ужасного, как впрочем, и всегда на войне.

Последние австрийские попытки остановить наш натиск

27-го мая, как доложили, героически погиб герой турецкой войны донской казачий атаман Бабаев, пошедший со своими конниками в проломную лихую атаку и не вернувшийся оттуда. Пример атамана подействовал на нашу армию воодушевляюще, и сражаться русские начали с утроенной силой. Помогало, это правда, не слишком - австрийцы изо всех сил держались за укрепленные позиции и тоже совершали немало подвигов, например, три эскадрона венгерских гусар совершили отчаянный рейд на батарею майора Герндорфа - под залпами картечи полегло почти двести молодых отважных венгерских кавалеристов, но свою задачу они выполнили - Герндорф оставил батарею и позиции, которые потом пришлось отбивать в течении трёх дней. Кампания в Южной Венгрии получалась ужасно ожесточенной - австрийцы поняли, что им нечего терять.

Гибель атамана Бабаева и непрекращающиеся бои

Наступление в Южной Венгрии окончилось нашей победой только 4-го июня. Победа эта была трагическая и кровавая - впервые за начало войны австрийцы потеряли так мало, а мы так много - русские генералы недосчитались убитыми двенадцать тысяч солдат и офицеров, в то время как организованно отступившие кайзеровские солдаты потеряли в два с половиной раза меньше. Цесаревич, узнав о результатах этих майско-июньских боев, только и смог что перекреститься и сказать "Господи, как ужасающе!". Последние этапы войны давались поразительно тяжело, и падение Темешвара и вот такой вот кровавый "успех" на юге уже не вселяли в нас радости или оптимизма. Армия, и на этот раз уже наша, начала ощутимо уставать от войны, патриотическое возбуждение схлынуло. Не могло не схлынуть, его смыло кровью солдат, оставшихся в чужой земле после артобстрелов и ружейных залпов солдат генерала Гофмана.

Пиррова победа, обеспечивающая нам прорыв на югославские владения австрийской короны

После этой баталии наша армия уже не вела крупных наступательных операций на юге, ограничиваясь северным театром. В начале июля мы вошли в Брно, неожиданно встреченные большими толпами чешских националистов, выкрикивавших что-то про братьев-славян и освободителей Чехии. На самом деле освобождение Богемии даже в планы наши не входило, посему жители Брно радовались совершенно напрасно. К тому же, в большинстве своем националисты в глубине души понимали, что независимость им не светит еще очень долго - если бы русские имели виды на Чехию, они бы просто оккупировали ее и сделали своей провинцией, но никак бы не дали ей государственный суверенитет. Так или иначе, а в середине июля Горчаков и Андраши (министр иностранных дел Австрии) приехали в Прагу подписывать мирный договор. Согласно его постановлениям Австрия признавал свое поражение и была обязана выплачивать репарации Румынии как пострадавшей стороне с 10% в пользу России. Вся Галиция, и Западная и Восточная, переходила под прямую юрисдикцию России в качестве Львовской и Краковской губерний соответственно. Австрийские войска были обязаны вывести все свои подразделения из переданных России территорий. Были оговорены даты окончательного подписания договора и детали обмена пленными.

Переговоры о перемирии в Праге

Как и следовало ожидать, на следующий же день, 17-го июля 1876-го года австрийских министр Дьюла Андраши подписал Пражский мирный договор и война была официально закончена. Это была непростая война, и не только для Австрии, но и для России. Да, Петербург показал Европе, чего стоит его армия, сумевшая, хоть и с серьезными потерями, беспрепятственно дойти до святая святых австрийской монархии - Венгрии и Богемии. Да, наступление русской армии было неотразимым натиском. Да, ни одного сражения русская армия по сути своей не проиграла. Но тем не менее, куча слабостей, проблем и недостатков русской армии война вскрыла самым решительным образом. И прежде всего, конечно, самым печальным для нас фактом были потери. За год боевых действий с 1875 по 1876 австрияки потеряли округленно 118 тысяч человек, безвозвратные потери России составляли же примерно 95,5 тысяч, не считая потерь румынских союзников. Это были огромные цифры и ужасно тяжелая для нашего государства война. Однако, это испытание мы выдержали достойно и наконец-то получили сатисфакцию по главной из наших исторических претензий - Галицию. Теперь обе ее части были в составе государства Российского. А это значит, что 95 тысяч молодых русских ребят отдали свою жизнь всё-таки не за три копейки. Вечная память им, павшим героям.

Андраши безвыходно соглашается на мир

Министр иностранных дел Австрии

По мирному договору нам отошли следующие города: Краков, Тарнув, Новы-Сонч и Перемышль (в составе Краковской губернии) и Тарнополь, Львов, Стрый и Станислав (в составе Львовской губернии). Спорный город Черновцы в итоге всё же остался за австрийцами, так как Горчаков решил, что не стоит основательно рушить отношения с одной из ведущих держав Европы, даже если война с ней стоила нам столь многих жизней. На следующую неделю после подписания Пражского мира начался долгий и изматывающий вывод наших войск из владений кайзера Франца-Иосифа. Россия победила, Вена была разгромлена и потеряла большую часть своего влияния в Европе. Это был успех.

Территориальные приобретения Российской империи в результате войны 1875-1876

Конец двадцать седьмой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 28: В водовороте событий

Глава 28Нажмите здесь!

 

- Лето в Праге, Александр Петрович, время какое-то божественное, вот право слово. Просто душа воспаряет, - мечтательно сказал генерал-майор Скобелев, глядя на залитые ярким летним солнышком узкие пражские мостовые.

- Не могу не согласиться с тобой, Миша, - тоже улыбнулся я, немного жмурясь, - Всё-таки города Европы это нечто совершенно иное, нежели российские.

- Ну не то чтобы они были лучше, - пожал плечами генерал, - Но в-одном вы правы, они иные. Так бы и гулял по этому городу...Как вам недавняя война? Знаю, в одном корпусе были, но на деле ведь поговорить и не успели...Ну кроме того случая, как вы про казаков моим орлам пели.

Я немного покраснел - порыв, заставивший меня тогда орать маршевую песню (да еще и из будущего!) вместе с идущими в бой казаками, давно прошёл и мне было даже неловко.

- Война как война, прошла для нас даже лучше, чем я ожидал. Одно жалко - потери очень велики. И что еще прискорбней, чем ближе мы будем к веку двадцатому, тем большие потери будем нести. На этой кампании применялись уже и тяжелые гаубицы, и скорострельные пушки, и броненосцы, и пулеметы...

- Что, пардон?

- А, скорострельные картечницы, - тут же поправился я, здесь еще название "пулемёт" пока не начало входить в армейский обиход.

Скобелев помрачнел и несколько обиженно сказал:

- Вам бы всё потери считать, Александр Петрович. Спору нет, солдатиков очень жалко, я не буду этого скрывать. Но где же ваша гордость за Отчизну? Галицию отобрали, австрияков разгромили, Румынию из орбиты интересов не выпустили, да и вообще, извольте полагать, Западу нос утёрли!

В этот момент я заметил "на горизонте" пивную и, улыбнувшись, сказал:

- Да не спорю я, Мишель, что мне с тобой спорить. По Уставу даже не положено мне, подполковнику, с генерал-майором бодаться.

Здесь уже был черёд Скобелева засмущаться и зардеться:

- Ну, скажем, по армейскому ранжиру-то вы полковник...

- Да знаю я, что полковник. Пошли выпьем лучше.

- Не откажусь, - приободрился бородатый генерал, - Кстати, когда завтра поезд на Питер?

- Обещали дать к одиннадцати вечера, благо железная дорога почти в ходе войны не пострадала. Как-никак едем с первым армейским эшелоном.

- Ну тогда можно и пива отведать!

И мы со Скобелевым, беседуя о каких-то насущных вопросах, зашли в одну из знаменитых чешских пивных. Вывод войск русской императорской армии из Богемии шёл уже вторую неделю.

Русские полки возвращаются домой

В Питер я приехал, как всегда, с большим опозданием. Столица нисколько за это время не изменилась, жизнь текла своим чередом. Первым делом я заскочил на работу, чтобы забрать кое-какие документы, а потом пулей полетел домой. Катериночка от души врезала мне пощечину, что ничего не писал с войны, но тут же разрыдалась и бросилась обнимать меня. Одним словом, была рада меня видеть. Николай (обзывать его на французский или английский лад я строго-настрого запретил), выглядевший уже таким большим (4 года, это возраст!), тоже не смог сдержать слёз при виде меня. Да уж, что поделать, я не так-то часто уделял время своей семье.

- Папа, папа, - плакал мальчик, повиснув у меня на шее. "Папа" он говорил с ударением на первый слог, в этом я тоже боролся с французскими влияними.

- Ну не горюй, не горюй, всё, вот он я, - улыбался я, обнимая светловолосую голову сына, - Отчего вы все так беспокоетесь, ведь не на фронт ездил, а в штабе с аксельбантом сидел. Ну не плачь, не плачь.

Пообедав и отоспавшись после бессонных (и серьезно алкогольно-табачных) ночей, проведенных в поезде с возвращающимися с войны офицерами (слава Богу, что хотя бы в карты мы играли не на деньги, а на папиросы с выпивкой, иначе вернулся я бы домой в одном только адъютантском аксельбанте), я решил немного загладить свою вину перед женой (с непосылаемыми ей письмами) и сыном (с неуделением ему внимания). Усевшись в мягкое кресло, я развернул газету "Культурный Петербургъ" и спросил у жены:

- Ну что, быть может, посетим какой-нибудь театр? Хочется всё-таки как-то извиниться за свое свинство.

- Саша, да перестань, когда я долго на тебя сердилась, - пожала плечами жена, - Да и на кого мы оставим Николеньку?

- А почему бы и ему не пойти с нами?

- Ты с ума сошёл? В четыре года таскать мальчика по театрам? What a nightmare!

- It's not a nightmare, it's a contemporary fashion of all civilzed countries, - расхохотался я и добавил, - И не вздумай переходить на французский, я его терпеть не могу, ты же знаешь.

- То есть ты настаиваешь на выход в свет с мальчиком?

- Да почему бы и нет? Он ходит уже сам, говорит сам, вообще юноша сообразительный. Не так ли, граф Соколов?

- Так точно! - радостно крикнул Коля, плюхнувшись ко мне на коленки.

- Вот и решено, оба графа Соколова решение приняли и отлагательству оно не подлежит. Урожденной княгине Вяземской приказ нарядиться во всё самое лучшее и отправляться проводить с нами свободное время.

- Ох. Слушаюсь! - не в силах сдержать улыбки, ответила Катерина.

С наступлением вечера мы все принарядились (мне, правда, пришлось из мундира переодеться в статское, на том настаивала супруга) и отправились в оперу. Коля, наряженный в матроску, вёл себя на удивление спокойно, постоянно улыбаясь и держа за руку попеременно то меня, то Катерину. Вечер прошёл потрясающе и мне было действительно стыдно, что за своей бесконечной работой я так редко посвящал время своей "ячейке общества". Тем грустнее было выходить через три дня на работу и вступать в новую должность. Меня назначали младшим товарищем военного министра и председателем Военно-Промышленной комиссии, созданной по личному указу премьер-министра Игнатьева в рамках военного министерства.

Постановка оперы "Борис Годунов", на которую мы и ходили

Автор, композитор Модест Петрович Мусоргский

Тем временем в Европе война продолжалась - мы-то мир заключили, а вот итальянцы продолжали добиваться своего - за что, собственно, и поплатились: получив отдушину на русском и румынском фронтах, Австрия перебросила все свои войска на западный театр и добилась много, отбросив коалиционные войска на территорию Италии - в кратчайшие сроки австрийские солдаты вошли в Венецию, Падую, Тревизо, Удине и прочие города, еще совсем недавно оккупированные итальянцами. Видимо, мой старый друг Глеб Бржеский не кривил душой, когда был искренне уверен, что с закрытием восточного фронта все военные успехи Италии прекратятся как по мановению волшебной палочки. Так оно пока и выходило.

[/url]

Обстановка в северной Италии к сентябрю 1876-го года

К слову, за участие в Австрийской кампании мне через некоторое время "капнуло" - за "нахождение при особе его высочеств Николая Александровича и Николая Николаевича, а также за проявленную смекалку и исполнительность на посту адъютанта" подполковнику Свиты графу Соколову Александру Петровичу была присвоена "Анна" третьей степени с мечами. Это была довольно скромная награда, но на мой взгляд я и ее не заслужил, впрочем, понятное дело, отказываться не стал, не в традиции русских офицеров от наград отказываться. Раз наградили - значит, считают, что не зря. Посему доверие оправдывай и в работу вгрызайся.

"Анна" третьей степени с мечами, мой "трофей" за Австрийскую войну

А в Комиссии работы было много - раза в три больше, чем я имел в бытность советником министерства финансов. Меня серьезно тормозил мой недостаток технического и финансового образования (теперь уже мои познания из будущего не помогали, это вам не с курсами и биржами химичать, тут точнейший расчёт - сколько льем пушек и сколько штампуем патронов, где ставим новый завод, а где расширяем, куда тянем ветку железной дороги и т.д. Подо мной, подполковником (не сочтите за каламбур) трудилась нехилая армия инспекторов, бухгалтеров, экономистов, логистов - в-основном поручики и капитаны, не считая чисто гражданских спецов, и, естественно, инвесторов из частного капитала. В состав высшего совета комиссии входило три майора, капитан 2-го ранга, несколько гражданских лиц и я, не считая нашего "спонсора" цесаревича Николая, который иной раз дарил нам суммы, сопоставимые с инвестициями от ориентированных "на оборонку" капиталистов. На самом деле претензий к игнатьевскому замыслу у меня не было - действительно, Военно-Промышленная комиссия развернулась на широкую ногу и трудились в поте лица все - от меня, председателя, до последнего учётчика-прапорщика, штудирующего отчёты с заводов. С инспекторскими поездками приходилось постоянно колесить по стране, к счастью Транссиб уже сносно функционировал, а европейская часть - покрыта железными дорогами более-менее плотно. 1-го октября, к примеру, я вместе с начальником морского отдела Комиссии капитаном 2-го ранга Самогитовым ездили осматривать новую верфь и принимать новенький броненосец "Чесма", третий на Чёрном море. Одним словом, делал я всё то же самое, что при Рейтерне, но в более внушительных масштабах.

Спуск на воду нового броненосца

Капитал в нашей стране, бесспорно, приходилось нещадно подстёгивать, чтобы он работал, а не жирел. Игнатьев по большей мере с этим сравнялся - около трёх тысяч действующих миллионеров вкладывали свой барыш в наши фабрики и инфраструктуру. Проектов было огромное множество, энтузиазм зарождающейся русской капиталистической прослойки был пока неисчерпаем: железные дороги в Екатеринодаре и Галиче, стеклодувный завод в Брянске, бесчисленное множество лесопилок и древокомбинатов от Казани до самого до Нерчинска, мебельные и одежные производства. Печалило то, что из всего этого ничего (ну кроме, разве что, железных дорог) не было по-настоящему полезно армии и флоту, на которые, мы, собственно, и работали. Посему приходилось самим выискивать средства на постройку элементов тяжелой промышленности и оборонного комплекса.

Сведения о российских инвестициях

С железными дорогами в стране тоже было всё далеко не идеально - учитывая, что половину (если не больше) магистралей в Европейской России и западных губерниях строили частники, никаким, даже относительным планом это самое строительство не регламентировалось и в итоге на инфраструктурном плане некоторых губерний остались крупные "прогалы", вообще не затронутые железнодорожными сетями. Это нам и приходилось исправлять, обеспечивая достойные мобилизационные мощности министру Милютину - в том числе, начали постройку Галицийской железной дороги в новоприобретенной Львовской губернии - там, к нашему удивлению, с транспортной инфраструктурой был полный швах.

Карта железных дорог европейской части империи

Ну а у самих военных по-прежнему никуда не пропадали планы на Среднюю Азию - как известно, война с Австрией прервала развертывание наших частей на войну против Коканда, теперь же нам ничто не мешало окончательно покорить последнее независимое туркестанское ханство, к тому же довольно богатое (ну, на самом деле не слишком, но на фоне других стран 19-го века) нефтью. Официально начальник Туркестанской экспедиции генерал фон Кауфман объявил причиной для войны нападение на русские торговые концессии в Караганде, что на самом деле никого и не волновало. Русские войска выстроились вокруг границы и одновременно начали наступление. Это был Туркестан, а не Галиция, и серьезного отпора ждать на следовало.

Очередная русская война в череде прочих текущих

Атаковали Коканд теми же силами, что принимали участие в экспедициях против Бухары и Хивы - Астраханские казаки Масалова наступали из Кулоба, 1-й Туркестанский корпус Харламова - из Каратала, Семиреченские казаки Агафонова - из Карши, главный 2-й Туркестанский корпус генерала Командорова разворачивал атаку из Шимкента, 3-й Туркестанский корпус атаковал из Аулие-Аты (т.е. Джамбула, если так привычнее), а поддерживали эти основные силы волжские казаки и два "туземных" кавалерийских корпуса - Киргизский и Туркменский. Стратегия Кауфманом действительно была выбрана очень удачная - Коканд был окружен со всех сторон и одновременно был подвергнут нападению с каждого из направлений. Удручало правда то, что "съесть" настырное ханство в один присест было нельзя - сперва нужно было завладеть Карагандой, чтобы оправдать право на торговые концессии, а уж потом подумывать о завоевании Коканда как такового.

План ведения войны с Кокандским ханством

Уже к началу февраля 1877-го наши полки вошли в Ташкент и Ходжент - эти города сдались без боя. Ходжент, кстати, в свое время попадался мне еще в той, советской действительности как один из самых интересных городов Средней Азии - согласно историческим источникам, он был основан армией Александра Македонского как Александрия Эсхата и долгое время был одним из основных северо-восточных форпостов эллинизма. Впрочем, тогдашние кокандцы (узбеки, таджики, туркмены и прочие народы Туркестана) вряд ли знали что-либо об этом, хотя сам по себе Александр Македонский (Искандер Двурогий, как звали его на Востоке) пользовался у исламских владык небывалым уважением и в честь этого полководца даже исполнялась праздничная нуба (нечто вроде мусульманского госпела), прославлявшая его подвиги и именовавшая его "Искендером Великим". То, что император и полководец был язычником, мусульман не очень-то и волновало.

Русские входят в Ташкент и Ходжент

Первое серьезное столкновение с кокандцами произошло только 26 апреля в окрестностях Ташкента, где казачий атаман Масалов встретился с девятью тысячами узбекских ополченцев под командованием Мурат-бека. Используя с умом конницу и артиллерию, русский командир очень быстро добился решающего преимущества в сражении. Ситуация была очень схожа с нашими предыдущими походами на Хиву и Бухарский эмират.

Начало сражения под Ташкентом

По итогам этого боестолкновения кокандцы были разгромлены и все без исключения взяты в плен нашими казаками. Астраханцы потеряли меньше полутора тысяч всадников, что по сравнению с потерями кокандского "генерала" было действительно триумфом. Масалов действительно был легендарным командиром, проявлявшим свою смекалку, смелость, расчётливость и талант одинаково хорошо и в ходе войны с Османской империей и в колонизации бескрайних среднеазиатских степей и пустынь.

Полный разгром кокандцев

Один из кокандских дворцов, ставший добычей наших войск

В конце мая в военном министерстве кипела работа над составлением основ новой русской военной доктрины - в связи с количественным и качественным расширением армии Милютин вводил новые военно-учебные заведения и учреждал новые приказы, директивы и рескрипты один за другим. Уже созданы были военные округа и введена всеобщая воинская повинность, уже принят был новый Устав, армия оснащена новыми пушками, а флот - броненосцами, но и я, и военный министр, понимали, как это ничтожно мало для сокращения нашего отставания в военной сфере. Посему каждый из нас трудился на своем месте - Милютин путем учреждения новой доктрины, а я путём открытия новых военных и промышленных предприятий. По общим показателям Россия вышла на второе место среди великих держав (помогли тут в-основном военная мощь, торговля зерном и сырьем плюс укрепившееся мировое влияние на Балканах, Кавказе, в Туркестане и Галиции), а ее промышленность расценивалась как пятая в мире - так себе достижение, но в моей истории такого достигли только в конце правления Александра III. Параллельно с этим в России вдруг буйным цветом начали расцветать банки и финансово-ориентированные конторы, резко вырос приток на финансовые факультеты университетов - похоже, что романовская империя собиралась выходить на мировые рынки и отвоевывать свое пусть пока еще скромное, но законное место на торговых биржах.

Военные доктрины и фондовые рынки

Согласно одному из постановлений Милютина каждый полк должен быть оснащен телеграфом и отрядом связистов. Существовавшие до этого "искровые роты" (так назывались штабные части телеграфной связи, очень сильно помогавшие нам в Галиции) планировалось вводить в каждом военном округе. Телеграфы уже были нашего производства, так что войска связи в Русской армии, похоже, переживали свое...ну, можно сказать, второе рождение. Разумеется, эти меры повысили порядок и организацию наших боевых частей, но, конечно, повлекли еще большие расходы на армию, так нелюбимы нашим министром финансов. Что ж, за любое удовольствие приходится платить, что тут поделаешь.

Массовое "отелеграфивание" армии и флота

Матрос с броненосца "Пётр Великий" у телеграфа

К середине июня весь северный Коканд был в подчинении наших войск, последней провиницией, находившейся под управлением хана, была горная местность с центром в городе Хорог. Эта местность была заселена уже преимущественно таджиками и те против нас не воевали, считая, что чем больше узбеков будет нашими войсками убито, тем лучше. Такова была она, специфика Востока викторианской эры, а что поделаешь. Занятие Хорога было поручено Семиреченскому казачьему отряду, хорошо знакомому с нравами местных народов.

Атаман Агафонов идёт брать таджикские горы

А в Венецианской войне наступил крутой перелом - австрийцы, окончательно подавив итальянскую армию на севере, рванули на Аппенинский полуостров и брали город за городом практически без боя. Кайзер Франц-Иосиф явно брал реванш за обиднейшие поражения, нанесенны ему итальянцами, пока австрийские войска были скованы в Румынии и русском фронте. Вена уверенно отыгрывалась, австрийские полки уже взяли Милан, Бергамо, Брешию, Парму, Лукку, Модену, Феррару, Болонью, Флоренцию, стояли на пороге Рима...Виктор-Эммануил, похоже, действительно не понимал, во что ввязался, атакуя Австрию в спину с целью отобрать Венецию. Теперь он рисковал гораздо большим - по крайней мере, австрийцы теперь могли спокойно отобрать всю северную Италию по условиям мирных переговоров. Знак этой войны сменился для Шёнбрунна с "минуса" на огромный "плюс".

Беспорядочное отступление итальянской армии, австрийцы идут на Рим

В последний день июля Агафонов разбил кокандцев мурзы Вали-бека, потеряв всего 400 человек (у противника было больше десяти тысяч человек, из которых потеряна была половина) и прочно закрепился под Хорогом. Первый этап войны за Коканд подходил к своему логическому концу. Казаки действительно по праву гордились заслуженной победой.

Кокандский хан явно скоро запросит мира

Вали-бек разбит под Хорогом

К середине сентября последние очаги сопротивления были жёстко подавлены и кокандский правитель Пулад-хан не нашел никакого решения, кроме как подписать мир с Россией. Первая фаза войны была завершена (вторая была неизбежна до тех пор, пока весь Коканд не будет жить под российским флагом, что очевидно). Нам отошло 3\4 былой территории Коканда, но ханская столица, и, что важнее всего, источник нефти, оставались под независимой кокандской юрисдикцией. А это означало, что колониальные завоевания в Средней Азии еще далеко не кончены и "последний бросок на юг" будет совершен еще не скоро. Так или иначе, из войны мы вышли победно и с минимальными потерями - ну да здесь кичиться было нечем, всё же полудиких азиатов не стоило сравнивать с регулярной австрийской армией.

Перемирие с Кокандом

В последние дни уходящего 1877-го австрийцы с итальянцами подписали-таки белый мир - это обьясналось всё же высокой измотанностью австрийской армии и истощенностью австрийской экономики - даже побеждая столь решительно, они не могли претендовать на новые территориальные "прибавки". Итальянцам же стоило радоваться, как они легко отделались - получив оглушительной силы контрудар от Вены, Рим, похоже, собирался надолго поутихнуть и перестать совать нос в европейскую политику. Граница осталась по старой линии Верона-Трент-Падуя. Великобритания, дипломатически поддерживавшая Италию, провела подписание мира на своей территории, в Бристоле. Правда, у самой "владычицы морей "проблем было не меньше - война с САСШ выглядела полностью проигранной, достаточно сказать, что войска американцев дошли вплоть до российской (!) границы на Аляске - вся Канада лежала у их ног.

Мир и демобилизация

Мир в тот год, казалось, вращался быстрее обычного, и мне было отчасти боязно, отчасти радостно быть частью этого бушующего урагана событий, кардинально меняющих ход истории. Оно того стоило!

Конец двадцать восьмой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 14.08.2012, 19:15:38 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 29: Прямое попадание

Глава 29Нажмите здесь!

 

На Европу семимильными шагами наступал 1878-й год - мой второй год в качестве руководителя Военно-Промышленной Комиссии. За два этих года многое было не сделано, и, как говорилось в старом анекдоте, "сколь многое еще предстояло не сделать!". Мой распорядок дня, ранее такой ненормированный, неожиданно стабилизовался и стал очень предсказуемым. Каждый день я вставал, умывался, завтракал с семьей, потом надевал мундир, ехал на Лиговку, где располагалось здание нашей Комиссии. Входил в кабинет, референт приносил мне газеты, проектные сметы, промышленные сводки...Совещания, планерки, распоряжения. Регулярно ездил докладываться военному министру, правда тратил я эти два часа у Милютина в-основном не на доклад о текущих целях и нуждах российской военной промышленности (доклад редко занимал более получаса), а на обсуждение с министром текущей обстановки в русской армии. Милютин, признаться, частенько обращался ко мне за советом, ну а я старался помочь, как только было возможно. В тот зимний вечер 29-го декабря 1877-го я тоже сидел в просторном "присутствии" военного министра и внимательно слушал слова Дмитрия Алексеевича:

- Ну вы прекрасно понимаете, Александр Петрович, что военной промышленностью надо заниматься со всем старанием и всей возможной скоростью, потому как товарно-мобилизационный ресурс нашей армии, сами знаете, невелик и заводы наши производят довольно военных товаров лишь в мирное время. Во время же военное приходится фланкировать на грани острого дефицита. Да и посудите сами, столь хваленое нашими...гм, патриотами, военное превосходство России постоянно оспаривается другими великими державами - недавно, скажем, Австрия, признаем честно, не самое передовое военное государство, преподало нам немало уроков и в фортификации, и в горной войне, и в организации снабжения...

- Осмелюсь заметить, Дмитрий Алексеевич, мы им преподали урок использования артиллерии и конницы, - ответил я, - Но вы безусловно правы, постоянные колебания нашего уровня военного производства следует исключить. Более того, первое место по численности армии и третье место по числу боевого флота - это и есть тот план, который следует выполнить в ближайшие годы?

Милютин вытер взмокший лоб и помрачнел:

- Первая в мире армия это для России вещь пустячная, в случае мобилизации мы можем выставить против врага силу в более чем пять мильонов штыков, ни одна держава столько выставить не сможет. А вот дать каждому из пяти мильонов витовку, пушку, саблю, да запас патронов...Одним словом, для первой в мире армии нам нужна первая в мире военная промышленность. Наша, родная. Вы не хуже меня знаете, что на вооружении нашей армии состоит иностранное оружие, наши винтовки - Крнка и Бердана, наши револьверы - Смита и Вессона, отсюда и патроны заграничных калибров. Артиллерия, слава Богу, теперь обеспечивается нашими собственными образцами, и, готов признать, тут есть ваша заслуга и заслуга Рейтерна. Один Казанский завод чего стоит, да и Тульский с Сестрорецким как разрослись. А с флотом вообще беда. Да, броненосцы и мониторы строим неплохие и довольно скоро. Но каков процент парусных судов? А у наших конкурентов? Сейчас наш флот дай Боже пятый...Кстати, какова общая оценка промышленной мощи России в сравнении с прочими?

- По промышленным мощностям занимаем пятое место в мире. Не меньше 30% от этого числа составляет комплекс военной промышленности.

- Вот, видите, сколь мало? Александр Петрович, государь-император ставит амбициозные задачи, это его право, и такая страна как Россия может обеспечить себе первую армию и третий флот. Но при одном "но".

Я понимающе кивнул.

- Да вы и сами знаете. Военная промышленность в данном смысле решает всё. Александр Петрович, я на вас надеюсь. Уверен, ваша Комиссия, созданная стараниями председателя комитета министров, сможет продолжить быстрое развитие нашей индустрии. Иначе войска мы не прокормим и первого место по военной мощи не удержим. Постараетесь, как-никак вы младший товарищ военного министра?

- Не имею права не постараться, Дмитрий Алексеевич.

1878-й начинается

Второго же января мой военно-морской советник при Комиссии был снова отправлен на Дальний Восток на Хабаровские и Владивостокские верфи, наблюдать за массовым строительством бронированных паровых военных кораблей. В общей сложности для крепнущего день ото дня Тихоокеанского флота заложили два монитора и два броненосца. Я действительно "налегал" скорее на военно-морские проекты, подчас скрепя сердце отказывая перспективным проектам, посвященным сухопутным войскам. России нужно было преодолевать сразу два больших разрыва - количественный (русский флот, как уже было сказано, оценивался в мире как пятый, уступая Великобритании, САСШ, Франции и Италии) и качественный (только 40% русских военных кораблей, несмотря на массовое строительство рейдеров и ударные последние годы, давшие нам больше десяти броненосцев, были современными). Требовались и новые военно-морские учебные заведения, но это была не моя компетенция, поэтому подполковник Соколов занимался тем, что поставил приоритетом Военно-Промышленной Комиссии по крайней мере до 1880-го года поощрять и инспектировать строительство верфей, гаваней, портов, судостроительных и корабельно-артиллерийских заводов, а также, естественно, современных паровых судов, одетых в броню.

Кораблестроение зимой идёт вовсю

Аналогичный "морской бум" был и на Чёрном море, и на Балтике, но там уже скорее по указам Адмиралтейства, чем по содействию нашей не слишком крупной структуры (хоть на бумаге я и был шестым человеком в Русской армии, но ни фамилией, ни чинами-орденами я не вышел, чтобы выходить за пределы компетенции военно-промышленного строительства). На Балтийском заводе строили рейдеры и малые крейсера, Адмиралтейские верфи занимались постройкой более мощных судов - в том числе, в начале 78-го было заложено три монитора типа "Русский". И один броненосец типа "Чесма" (улучшенный проект, пришедший на смену "Петру Великому"). Огромное содействие судостроительной программе оказывал тогдашний командующий Балтийским флотом Григорий Иванович Бутаков, за что ему действительно стоило высказать огромное уважение.

Обстановка на Петербуржских верфях

На промышленных фронтах Россия активно захватывала мировые мебельные рынки - в кои-то веки огромному количеству нашей древесины нашли достойное применение и на заводах купцов Караваева и Барсукова начали делать весьма сносные шкафы, стулья, кровати и прочую фурнитурную утварь. Ради эксперимента даже закупил пару изделий российской промышленности себе домой - к удивлению, остался доволен - и стулья были вполне себе, и стол не проседал, и кровать особо не скрипела. Но особенно интересно для меня выглядел бурный рост этой самый мебельной промышленности, да такой, что на первый же год Россия заняла третье место в мире по производству мебели, обгоняя Пруссию и Францию (Франция так вообще была довольно известной "мебельной державой"), ну а впереди нас, как и "впереди планеты всей" были САСШ и Британия, но разрыв не выглядел уж слишком катастрофическим.

Новые веянья лёгкой промышленности в России

В начале весны один из сотрудников Комиссии, инженерный майор Деревянков сообщил, что согласно программе Милютина о переоснащении систем связи русской армии нами первыми в мире были учреждены особые подразделения войск связи, причём оснащенные весьма и весьма современными приборами и аппаратурой. Войска связи, потомки "искровых" и "телеграфных" рот организационно входили в большущие инженерные войска Русской Императорской армии и подчинялись генерал-фельдцейхмейстеру. Я эту новость воспринял довольно оптимистично, хотя многого по нашей русской традиции ждать не приходилось, особенно в дальних глухих военных округах, где о телеграфе еще слышали мало и видели его вблизи хорошо если пяток раз.

Создание войск связи в Русской армии

Офицерский знак специалиста-электротехника

16-го марта в Вашингтоне был подписан "белый" мирный договор между Британской империей и Северо-Американскими Соединенными Штатами. Что и говорить, Англия серьезно посрамилась в этой войне, а американцы еще более укрепили свое неожиданное положение второй по весу мировой державы. В связи с тяжелейшей войной и унизительным поражением Лондон был вынужден пойти на то, чтобы опять вернуть грабительские тарифы на зерно и так называемые "зерновые законы". России от них должна была идти немалая выгода, ибо российская пшеница, прочно державшая первое место на международных рынках, резко подскочила из-за этого в цене. Великобритания же оказалась в той неприятной ситуации, когда ведущая мировая держава проиграла войну основному конкуренту - нечто подобное случилось бы, проиграй та же Британия Первую мировую войну. Министерство иностранных дел вовсю строчило поздравительные телеграммы президенту САСШ, а министерство финансов потирало руки - военные займы, взятые у нас вашингтонским правительством, должны были хорошо окупить себя.

Победа САСШ и тяжелый политический кризис в Великобритании

Мирный договор подписывал президент Хейс, хотя войну, выиграл, бесспорно, бывалый вояка Грант, его предшественник

В конце мая в Туркестанском военном округе был развернут еще один корпус, набранный преимущественно из местных "туземцев" и русских, переселившихся в Среднюю Азию. Состояло это новое соединение из Хивинского, Шимкентского и Дашогузского стрелковых полков, командовать им поставили генерал-майора Дёмина, а в целом эти девять тысяч солдат составляли 4-й Туркестанский корпус. Пунктом дислокации нового военно-колониального соединения (созданного явно "с прицелом" на будущее окончательное покорение Коканда) был выбран город Мерв.

Усиление нашей группировки в Туркестане

28-го августа Россия официально вступила в капиталистическую эру, создав собственный фондовый рынок и разместив крупнейшие банки и промышленные предприятия на европейских биржах. Вообще же, по моим ощущениям, в культуре конца 70-х годов начал преобладать эмпиризм и его ответвления, что в общем, конечно, положительно влияло на уровень просвещенности населения (напомню, грамотность в недворянских сословиях постоянно, хоть и медленно, росла и составляла уже около 13,5%). Эмпиризмом становилась пронизана и русская литература, и музыка, и изобразительное искусство. Я никогда подобной эстетикой не увлекался, да и когда - работа-работа везде, а вот супруга новые арт-тенденции считала "завораживающими". К слову, супруга моя полностью погрузилась в воспитание нашего сына и уже почти не огорчалась, что супруг ее целыми днями сидит в душных кабинетах и выслушивает доклады разных майоров и капитанов о выплавке стали и производстве крупнокалиберных боеприпасов.

Эмпиризм и фондовые биржи

А 30-го августа случилось то, что круто перевернуло мою жизнь. У меня был выходной и я сидел в своей квартире на Мойке, разгадывая с сыном шарады. Николай действительно показывал развитую смекалку и я понимал, что Катерина не зря посвящает ему без остатку всю свою молодую еще жизнь. Я по шарадам никогда спецом не был и не без удовольствия раз за разом проигрывал радостному шестилетнему мальцу. Неожиданно в дверь громко постучали.

- Папа, кто это? - удивленно спросил Николай.

- Сейчас узнаем, - я набросил домашнюю куртку на свою просторную рубашку и открыл входную дверь. На пороге стоял усатый знакомый мне жандарм.

- Ваше высокоблагородие, осмелюсь доложить, вас вызывает к себе его императорское высочество престолонаследник цесаревич Николай, - громыхающим басом проговорил усач, вскидывая руку под козырёк, - По причине хорошей погоды и вашего с его высочеством свободного дня приглашает вас с супругой на прогулку в коляске по городу. Хочет обсудить с вами некоторые вопросы.

- Весьма неожиданно. Ну позвольте мне переодеться.

Жандарм звякнул шпорами и, когда я закрывал дверь, добавил: "Я жду вас у порога, ваше высокоблагородие".

Полчаса ушло на то, чтобы дождаться наконец-то, пока нарядится Катерина, у которой от вести о прогулке с самим наследником трона тут же оказалось "нечего надеть" и еще столько же ушло на отвоз сопротивляющегося Коли к Катерининым родственникам. Наконец, мы были готовы - моя жена в прекрасном, но скромном прогулочном платье со шляпкой, я в своем традиционном свитском мундире и при орденах. Когда коляска доставила нас во дворец, меня и Катерину встретил сам Никс со своей супругой - миловидной принцессой Терезой Баварской, дочерью принца Люитпольда. Изначально Никс был помолвлен с принцессой Дагмарой Датской, но что-то у них не срослось и в итоге Дагмара вышла замуж за Александра Александровича, и у них (как и в моей истории) уже было двое детей - 10-летний Ники (известный мне как Николай II - кому Святой, кому Кровавый) и 4-летний Георгий, не считая умершего в младенчестве Александра и еще не родившегося Михаила. У наследника же с принцессой Терезой (которая была значительно его моложе, на семь лет) пока потомства не было. Знал бы я...Мы обменялись дружескими приветствиями, Никс неизменно обращался ко мне "Александр Петрович" - несмотря на нашу разницу в возрасте всего в 2,5 года он привык видеть меня наставником, учителем. Мы сели в легкую прогулочную коляску и понеслись по улицам Петербурга. Лёгкий летний ветерок обвевал наши волосы, неторопливо текла Нева, светило солнце. Тереза, нисколько не стесняясь своего сильного акцента, обсуждала с моей женой (по европейским традициям "Wjasemskije" считались Fursten des Russland, сиречь герцогами, так что моя супруга, в отличие от меня, была принцессе из дома Виттельсбахов ровней) последнюю парижскую моду, а мы болтали с цесаревичем о каких-то новшествах в нашей военной фортификации. Я излагал точку зрения моего старого друга Бржеского (весьма самобытную и стройную), а цесаревич, извечный западник, давил на прусское понимание инженерного военного дела. Коляска уже поворачивала обратно ко дворцу, когда я услышал жуткий звук, преследовавший меня еще со сражения под Тарнувым - свист ружейных пуль, а через полсекунды - грохот выстрела. Раздался пронзительный визг - на груди принцессы Терезы, облаченной в кремово-бежевое платье, вспыхнул ярко-алый цветок. Моя Катериночка бросилась на дно коляски, всем телом вжимаясь в пол. Цесаревич, ошарашенно вертя головой, попытался достать револьвер, но следующие два выстрела пригвоздили его к сиденью. Обезумевший от ужаса, я перевалился через борт коляски и укрылся за осью колеса. Расплывчато, словно в рапиде, я видел, как спрыгивают с козел жандармы, как звучат их ответные выстрелы, как наперерез убегающему человеку в бежевом костюме несется конный городовой, как он останавливается, рискуя быть задавленным полицейским конём. Мои руки тряслись, я смотрел на истекающую кровью Терезу (вернее, крещенную в православие Татьяной Александровной), на ловящего последние глотки воздуха Николая - пули вошли ему в горло. На мою бедную жену, не рискующую подняться со дня коляски. В висках у меня бешено стучало, я медленно, шатаясь, поднялся из-за борта повозки.

- Аш сокбродь, всё в порядке? Что с его высочеством? - растерянно спросил у меня, бледного и дрожащего, тот самый бравый усач, отвлекший меня от игры с сыном.

- Как что, вы не видите? Вы не видите, чёрт вас раздери?! - заорал я так, что воротник мундира удушливо сжал мою шею, из моих глаз текли слёзы, горло запер спазм, - Он убит! Он убит, вы понимаете?! Срочно доставить Татьяну Александровну во дворец, есть шанс ее спасти! Бегом!

- Но как же вы и ваша супруга...

- Бегом, живо! Я сам доберусь!

Когда жандарм бережно вынес на руках мою плачущую жену из повозки и погнал ее в сторону дворца, я бессильно опустился на колени и громко зарыдал. Мимо меня, обессилевшего от эмоций, полицейские вели стрелка.

- Радуешься, что жив остался, пся крев? Это ничто, скоро и твой черед придёт, мундирная паскуда! - прошипел террорист, тут же получив в морду от городового. Я не слышал ни стенаний жены, ни матерной ругани полицейских, тащащих скрученного польского убийцу. Все мои надежды, связанные с будущим России, рухнули в труху. Юноша, на которого я поставил всё, не умер от туберкулеза в 65-м. Он умер от руки террориста в 78-м. Бездетным. Теперь наследником становился Александр, тот, который симпатизировал мне при дворе меньше всех. "Как я мог не просчитать, как я мог...Ведь охрана...Жандармы...Открытая местность, чёрт, чёрт...Никс, мальчик, какие же на тебя были планы...Ты мог сделать это...Никс...".

- Саша, - вырвал меня из страданий голос жены, немного окрепший, но всё еще дрожащий, - Саша, что теперь будет?

- Что будет. Поляка вздёрнут, а на трон сядет великий князь Александр, - мрачно сказал я, - Ладно, дорогая, домой придётся идти пешком. Коляска была во дворец, там будут бороться за жизнь цесаревны.

- А...Николай Александрович?

- А он всё. Идём, я тебя умоляю, здесь может быть опасно, - сплюнув на петербуржскую мостовую, я взял дрожащую от страха жену под руку и поковылял к своему дому на набережную Мойки. Россия вновь показалa мне, что нельзя поймать Бога за бороду. История всегда рассудит иначе.

Конец двадцать девятой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 21.08.2012, 14:29:09 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 30: Всё продолжается

Глава 30Нажмите здесь!

 

Петербургские газеты одна за другой писали невероятные истории о гибели наследника. Моё имя, увы, как и имя моей супруги, неизбежно попало и в бульварные газетенки, и в важные дорогие газеты, и в щегольские лощеные журналы...Несколько раз меня как свидетеля вызывали в жандармское управление - расследование шло полным ходом, хотя расследовать на самом деле оказалось практически нечего: убийца цесаревича, поляк Юзеф Петровски, как выяснилось, действовал в одиночку и начал стрелять по карете, как только увидел в ней людей в мундирах. То, что перед ним оказался не едущий домой генерал, а наследник русского престола, оказалось по-настоящему трагической случайностью. Это не был спланированный теракт, но от этого никому не было легче. Император Александр был безутешен и от дел правительства в те трагические дни отдалился, переложив львиную долю забот о стране на своего верного бравого Игнатьева. Премьер ответил на убийство Николая более чем жестоко - очередной ряд привилегий Царства Польского был отменен, массово закрывались разнообразные исторические общества и кружки польской словесности, на железнодорожных станциях (оказалось, что Петровски прибыл на поезде из Варшавы несколько дней тому назад) устраивались массовые облавы на поезда, приезжающие из западных губерний. Игнатьев лютовал, министр внутренних дел Маков (Тимашев был с позором уволен в отставку после гибели престолонаследника) рыл землю носом, ища террористические организации, и честно говоря, преуспел, накрыв немало народовольческих и других революционных сообществ. Для меня гибель Николая стала самым подлым ударом судьбы, который я испытал за всё время пребывания в этой России. История теперь не могла повернуться по-другому - за либеральным (и к тому же гораздо более прогрессивным и полезным для Отечества, чем в моем мире) Александром неизбежно должен был наследовать его второй сын, с которым я не смог найти общий язык даже будучи его преподавателем. Александр уже сейчас являлся неофициальным центром консервативных кругов и консерваторство их было совершенно деструктивным, это не были консерваторы вроде Игнатьева или Милютина, способные приносить помощь государству и его развитию. Армада безрадостных новостей накрыла меня с головой. Супруга моя восстановилась от кошмарной трагедии на удивление быстро - видимо, всепоглощающая забота о сыне защитила ее сердце и рассудок. Я же пребывал в жуткой апатии, а окончательно добили меня вести об отставке министра финансов Михаила Рейтерна, того, при котором Россия добилась таких успехов в своей экономике и финансовых делах. Новым "рулевым" министерства был назначен довольно бесцветный военный чиновник Самуил Алексеевич Грейг.

Грейг, новый министр финансов и государственный контролёр

Россия решительно ускользала от меня, она вырвалась из того русла, в котором удавалось ее держать все 17 лет, проведенные мной в шкуре графа Соколова. А я отчаянно, будто утопленник, хватался за малейший шанс преуспеть. Работа в Военно-Промышленной Комиссии не останавливалась даже во дни траура по наследнику - я упорно старался найти хоть какую-нибудь зацепку, дабы закрепиться по крайней мере в том эшелоне власти, в который я уже сумел выбраться. Пока мое положение было безоблачно - я знал, что Александр II в худшем случае будет убит террористами через три года, а в лучшем (тем более сейчас, когда Маков и правительство, до смерти напуганное смертью Николая, будут рыть землю носом и давить малейшие проявления революционной активности, несмотря на всякие дарованные свободы и права), так что у меня было три года, чтобы проявить себя при царе-освободителе лучшим образом. В правительстве уже сейчас начинались интриги и подковерная борьба - из всего комитета министров после отставки Рейтерна меня мог поддержать только Милютин, были большие надежды и на восходящую звезду Михаила Тариеловича Лорис-Меликова, который всё активнее разворачивал свою деятельность при прямой поддержке императора. Милютин и Лорис-Меликов. Это были те два имени, которые должны были дать мне протекцию сейчас, чтобы в случае восхождения на престол Александра III, как говорится, "не было бы мучительно больно".

М.Т. Лорис-Меликов, один из главных реформаторов эпохи Александра II

В начале октября Грейг начал реорганизацию министерства финансов. То, что образцово работало при Рейтерне и было ориентировано на хозяйство и промышленность, теперь упорно перестраивалось на банковско-финансовую основу. Грейг полагал, что сумеет воплотить в жизнь один из краеугольных камней тогдашней капиталистической экономики - многоукладность. С одной стороны, конечно, передача больших полномочий банкам (которые в результате этих преобразований принялись расти как грибы) и введение новых инструментов контроля за финансами и фискальной политики в чём-то шло России во благо, особенно при ее активном вторжении на мировые рынки и биржи, которое сводило многих финансистов Европы с ума от процентовки прибыли и объемов сбыта (ну и темпов роста, куда без них). Так или иначе, для казны эта "мини-реформа" оказалась очень полезной и ежедневный доход государства от этого только преуспел.

Неоднозначный "Грейговский трактат" и переход русской экономики на более многоукладные "рельсы"

К середине ноября Министерству путей сообщения была сдана Галицийская железная дорога - построенная по новейшим технологиям и давшая нам новое, юго-западное "окно в Европу". Приемка прошла без претензий, все подрядчики и артели остались довольны, с картелем "Львовское транспортное товарищество" было заключено соглашение на постройку дополнительных веток, а военное министерство уже готовило соответствующие подразделения железнодорожных войск. Вообще, транспортная карта России день ото дня заполнялась всё новыми и новыми дорогами, причём, что интересно, не только железными - министр путей сообщения Константин Николаевич Посьет активно занимался реорганизацией и водного (как флотоводцу ему это было близко), и простого дорожного транспорта. Дороги и тракты, стоявшие еще со времен Екатерины и Павла, в кои-то веки начали облагораживать и приводить в порядок, то же самое касалось и прокладки новых дорог.

Состояние железных дорог России после ввода в строй Галицийской дороги

Примерно в то же время со стаппелей сошли первый на Балтике новый монитор "Перун" и броненосец "Федор Стратилат". Командующие Балтийским флотом Бутаков и броненосной дивизией Константинов лично написали в Комиссию письменную благодарность - на постройку "Перуна" денег уже не очень-то хватало, так что моим "комиссионщикам" пришлось изыскивать средства у частников и даже задействовать помощь великого князя Констанина Николаевича для достройки грозного боевого судна. Морской министр адмирал Лесовский, однако, посетовал, что таких кораблей строится слишком мало - на что мне хотелось позлорадствовать, что с новым министром финансов следует радоваться тому, что есть, но так или иначе мне хватило тактичности на это "не нажимать". Однако, у Лесовского и без того проблем хватало - великий князь Константин, узнавший, как на самом деле обстоят дела с постройкой нового парового флота, грозно приказал морскому министру: "Степан Степанович, на носу конец века, а флот наш всё еще ходит под парусом. Содержание в боеготовном состоянии старых кораблей тормозит развитие наших броненосных военно-морских сил. Имеется распоряжение Государя-Императора на полное упразднение парусных судов как боевых. Приказано до конца года перевести все парусные суда либо в Доброфлот, либо во вспомогательные силы наших эскадр. Орудия с кораблей снять и приспособить к береговой службе". Так в одночасье закрылась парусная страница истории русского военно-морского флота - будучи переведенными "на казнь" в Севастополь горделивые корабли первого ранга вроде "Святослава", "Алексея" и "Александра" были разоружены и оставлены в качестве учебных судов, фрегаты вроде "Симферополя" и "Санкт-Петербурга" переделали во вспомогательные корабли, а клиперы сдали в Доброфлот на коммерческие нужды. На Чёрном море боевых парусников практически не было (напомним, Черноморский флот нами отстраивался с нуля), посему нашего второго флота грандиозное перевооружение не коснулось.

"Перун" в Петербуржской гавани

Упразднение парусных судов в русском флоте

1879-й год мы начали с воплощения в жизнь проекта третьей очереди Транссибирской магистрали - конкретно в тот раз речь шла о Западно-Сибирской железной дороге, к которой относился и Екатеринбург, в котором я провёл немалое время, инспектируя одну из главных строек в мировой истории транспорта. Довольно буднично прошло произведение меня в полковники (никаких конкретных выгод это не сулило, я по-прежнему оставался председателем Комиссии и младшим товарищем военного министра), тихо отпразднованное в семейном кругу (сын Николай, последнее напоминание о застреленном цесаревиче, радостно играл с моими подполковничьими погонами, которые я отдал ему "на вечное хранение"). В Екатеринбург я поехал сам, желая немного отвлечься от тяжелых, гнетущих меня мыслей, тем паче что там военное министерство строило мощные новые заводы, которые следовало бы проконтролировать лично. Столица Урала за последние шесть лет действительно очень сильно изменилась - покультурнела, оевропеилась, стала более чистой и приветливой, хотя зима там по-прежнему стояла крепкая и снежная. В купе поезда со мной ехал офицер железнодорожной полиции, но дельного разговора с ним у нас не завязалось - как-то не сошлись интересами. Прибыв на место, я действительно удивился масштабам возводимых в "Кузне России" объектов - и заводы, и новая ветка железной дороги поражали масштабами. На вопрос у одного из чиновников, как насчёт воровства (немало повредившего в годы строительства Первой очереди Транссиба), он ответил уклончиво, но дал понять - подворовывают, куда без этого. "Ну, такова Россия", - развёл руками путевик, а я про себя заметил "Да нет, не такова. Верней, сейчас такова, но вот в будущем такой ее оставлять не стоит...".

Фото из тогдашнего Екатеринбурга

Тем неожиданнее были для меня, руководящего делами промышленными на заснеженном Урале, вести о недавних событиях на Балканах. 26-го января турки, видимо, посчитавшие себя достаточно окрепшими после сокрушительных поражений десятилетней давности, объявили войну Болгарии. Официально причиной было якобы нападение болгарских горожан на османского дипломатического посланника, ехавшего с важной миссией в Софию. На самом деле агрессия турок была очень неясной для меня - Россия всего три года назад победила Австрию, соперника куда более хитрого и зубастого, чем разлагающаяся Османская империя. Видимо, без игры великих держав опять не обошлось. Вызывать меня в действующую армию никто не собирался - мало ли в Свите Его Величества мелких сошек-полковников вроде меня, да и тот, чьим адъютантом я был, уже покоился в склепах Петропавловского собора. Супругу цесаревича, Татьяну-Терезу, придворные лейб-медики смогли спасти, но она пребывала в тяжелом состоянии и о возвращении назад в Баварию пока не могло быть и речи. Наши войска же спешно двигались к румынской и кавказской границам, Горчаков никаких иллюзий на дипломатическое разрешение проблемы на сей раз не имел. Мне же, председателю Военно-Промышленной Комиссии, оставалось лишь читать газеты, которые пока лишь истерично вопили о "Очередных оскорбительных выступлениях турок" и "Пожелании скорейшей победы России и православному славянству".

Неожиданная война Стамбула с Софией

Миша Скобелев, бравый генерал-лейтенант, командовал западным флангом нашей вновь сформированной Дунайской армии. Большинство корпусов по устоявшейся русской практике на деле командовались уже совершенно иными людьми - командиры этих корпусов были довольно старыми людьми (ну, кроме командира Кавказского корпуса Щепина, уже давно отправленного в отставку по причине совсем уж преклонного возраста) и реальные дела делали начальники штабов. Так или иначе, император утвердил верховным главнокомандующим великого князя Николая Николаевича, командующим Дунайской армией был поставлен прославленный в войне с австрийцами генерал Гурко, а Кавказской - талантливейший полководец Фёдор Фёдорович Радецкий, совершенно незаслуженно, по моему мнению, забытый нашими историками. На сей раз мы располагали еще большими силами, чем в прошлой войне. Незамедлительно Черноморский флот (с авангардом из броненосцев "Петр Великий", "Екатерина II", "Чесма", "Наварин" и "Федониси") выдвинулся в Мраморное море с целью заблокировать Босфор и не допустить сообщения Азиатской Турции с Турцией Европейской.

Черноморский флот выходит в море

Первые боестолкновения произошли уже, согласно нашей прессе, в начале февраля - 3-го числа армия Радецкого перешла границу и выдвинулась к городам Батум, Ардаган и Карс. Как раз под Карсом наши войска под командованием генерал-лейтенанта Романа Дмитриевича Гурьянова (сменившего старика Щепина на посту командующего войсками Кавказа) встретились с мелким отрядом полковника Мусы-бея, чья задача была, видимо, охранять город любой ценой. Разумеется, наше численное и качественное превосходство не дало турецкому командиру ни единого шанса.

Карс - наш первый бой и первая победа

Конечно же мне, как человеку всё-таки военному, было довольно противно отсиживаться в тылу (даже будучи штабным адъютантом, я старался принимать участие в планировании и реализации войсковых операций), но тем не менее военные способности Гурко, Радецкого, Столетова и Скобелева я оценивал гораздо выше, чем свои. Посему я спокойно делал свое дело, курсируя между Петербургом и Екатеринбургом, не забывая следить за новостями и военными сводками. Болгары, как и ожидалось, дрались куда храбрее румын во время Австрийской войны и вспыли османам по первое число, серьезно помогая этим нашей Дунайской армии. Одним из примеров болгарского героизма была битва в пригороде Софии, где болгарский генерал Зафиров превосходно провел бой против численно превосходящего отряда Мурат-паши. Неподготовленность турок к новой войне проявлалсь буквально во всём, что еще раз доказывало, откуда исходила инициатива этой их новой балканской афёры.

Зафиров гордо принимает неравный бой

Лагерь болгарского народного ополчения, воевавшего наравне с регулярной армией

22-го февраля в сражающуюся Софию прибыл авангард русских войск - совместный удар Скобелева и донских казаков из корпуса Рязанцева парализовал немногочисленную турецкую группировку и Мурат-паша с позором отошёл от болгарской столицы, потеряв порядка 700 солдат (что на самом деле для такой войны пустячно) и стратегическую инициативу (а вот это уже совсем не пустяк), к тому же успех болгарской армии породил среди южных славян одновременно и новый взрыв патриотизма, что усилило партизанское антиосманское движение, а в болгарское ополчение стали записываться всё новые и новые солдаты. Скобелев, как сообщал "Уральскiй курьеръ", вьехал в Софию триумфально на белом коне под русским и болгарским знаменами. Война начиналась успешно, но фортуна, как известно, всё же штука переменчивая, и я места себе не находил оттого, что получаю информацию о сражениях и победах хорошо если через неделю после факта их совершения.

Победа в Софийской битве, Скобелев и Зафиров становятся героями дня

После победы над передовыми турецкими частями Сербия вступила в нашу коалицию, поддержанную до этого Румынией, у сербского князя Милана Обреновича были большие планы на послевоенное обустройство Балкан, так что ничего странного в том, что Обреновичи выступили вместе с Романовыми (Россия), Лейхтенбергскими (Болгария) и Зигмарингенами (Румыния), не было. Сербская армия, к тому же, после турецкой считалась самой сильной на Балканах, к тому же вооруженной нашей артиллерией. Посему шансы на успешную военную кампанию у Белграда имелись.

Сербия по просьбе России вступает в войну

Сербский правитель князь Милан I

Абсолютно аналогичную позицию занял и греческий король Греции Георг I, чья держава тоже приняла российское предложение вступить в войну против Турции.

И Греция "туда же"

К тому же, любому, даже не очень просвященному в дипломатических веяньях человеку было очевидно, что на этот раз Россия никаких поблажек Константинополю не даст и обдерет его как липку, оставив от былой Османской империи в лучшем случае нечто вроде современной мне Турции с ближневосточными колониями. Первой же претензией, заявленной нашим правительством, стала Карсская область с городом-портом Батум. И эта претензия явно не должна была стать последней, судя по готовности турок воевать с таким противником, как мы.

Наши претензии на Кавказе идут в ход

Разгоралась уже вторая на моей памяти Русско-Турецкая война....

Конец тридцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 21.08.2012, 14:35:02 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 31: И снова Турция!

Глава 31Нажмите здесь!

 

После отбития у турок предместий Софии генерал Прохоров (неплохо зарекомендовавший себя в недавней Австрийской войне) перерезал путь отступающей дивизии Тевфика-паши у Пловдива, оперативно заняв Южное (Ловченское) шоссе силами казачьих разъездов и ударив отходящим османским войскам во фланг. Обстановка для сражения была не самая благоприятная, так как Прохорову пришлось одновременно держать под контролем Южное шоссе, одновременно форсируя реку и действуя в холмистой местности. На наше счастье, дивизия Тевфика-паши была слишком измотана, чтобы дать нам полноценный бой, а потому сражалась довольно вяло. Более того, корпус Прохорова был самой передовой частью нашей армии в Болгарии, большая часть войск оставалась по-прежнему недалеко от границы, в городах Добруджи и Румынии.

Пловдивское сражение проходит в нашу пользу

В горах Македонии в качестве авангарда нашей армии действовали казаки, и действовали весьма успешно - например, атаман 3-го донского корпуса Тураньев лихим кавалерийским набегом парализовал Скопье - центр снабжения турецкой армии в Македонии. Полк Мусы-бея, охранявший скопьинские предместья, оказался окружен и в кратчайшее время уничтожен лихими донцами. Турция пока казалась еще более неподготовленной и слабой - оставалось только гадать, насколько помутился рассудок султана Абдул-Хамида, если он решил напасть на Болгарию с такой армией и такой организацией снабжения.

Набег казаков на Скопье

Русский драгунский отряд в Македонии

12-го марта османское командование отступило с территории Болгарии, так как нашими войсками было одержано две довольно убедительных победы - под Пловдивом Тевфик-паша потерял полторы тысячи солдат и его дивизия отошла в беспорядке, а полк Мусы-бея был наголову разгромлен Тураньевым, потерявшим всего 400 казаков против 3000 убитых и взятых в плен турок. Скопье должно было в скором времени пасть, а Болгария была полностью очищена от турецких захватчиков. В Екатеринбурге же дела по-прежнему обстояли довольно серо и обыденно, поэтому я с нетерпением ждал, когда же принесут новую газету с фронтовыми вестями. Да еще и приходили очень редкие (ну некогда было!) письма от Скобелева, в которых он добавлял то, о чем не писали в газетах.

Двойная победа Тураньева и Прохорова

Под конец марта, ударным маршем пройдя через Болгарию, наши войска вторглись во Фракию, святая святых османской империи. Русские корпуса, почти не встречая сопротивления, вошли в Эдирне (Адрианополь), Кырык-кале, заняли Галлиполийский полуостров. Султанский двор экстренно эвакуировался из Константинополя в Ангору (Анкару), так как командир Гренадерского корпуса генерал Гурьянов шёл прямо на османскую столицу. Турки развернули весь корпус султанской гвардии - 30 с лишним тысяч человек, чтобы оборонять столицу. Настроение среди гурьяновцев было приподнятое - бравые гренадеры с жёлтыми погонами пока еще не видали поражений, а турок казался им слабым и дряхлым соперником. 31-го марта начался штурм Царьграда, этой столетней геополитической мечты всех русских царей. С русской стороны было 6400 сабель, 22000 штыков и 18 артиллерийских батарей (т.е. почти 180 орудий). Турки, готовые сражаться до последнего, выставили одну артиллерийскую бригаду (60 орудий, не считая полковых) и 30 тысяч пехотинцев - отборных султанских гвардейцев, наследников янычар. Таким образом, силы во время этой впечатляющей осады были вполне равны. Раз за разом с обеих сторон гремело "Уррррра!" и "Аллахуууу Акбаааар!" и солдаты в зеленых и синих мундирах сходились на кровавый бой. Олег снова пришёл вешать свой щит "на врата Царьграда"...

Осада Константинополя, блокированного с моря

Султанская гвардия в строю

7-го апреля турки вновь предприняли контрнаступление, отбросив болгарские войска к Софии. Девять тысяч османов остались в Петриче, а передовые шесть тысяч воспользовались моментом прорыва и снова атаковали болгарскую столицу. Это расстроило планы нашего командования, 5-й армейский корпус генерала Караулова пришлось снять с Лесковацкого направления и отправить снова на Софию. Болгарская армия, увы, испытала пыл и задор первых дней войны, и победоносный Зафиров уже мало что мог сделать с превосходящими турками. Основная тягота заботы о Болгарии теперь легла на плечи русской армии и лично на "Цар-Освободител" Александра II.

Отход Караулова из Лесковаца в Софию

В начале июня в Генеральном штабе приняли новую систему учета, рекрутского набора и хранения данных, что помогло исправить немало неточностей в разнообразных отчетах и сметах, а также должно было стать очень полезным в случае всеобщей мобилизации. Личный состав, набираемый из губерний, теперь был разделен по разным категориям и распределен между отделениями Генерального штаба, что сократило еще и бюрократические проволочки, нередко поражавшие армию точно так же, как и гражданские учреждения.

Новшества в Генеральном штабе

Параллельно, МИД прорабатывал дальнейшие переговоры с балканскими странами, грубо говоря, союзники делили добычу (еще не добытую, если говорить откровенно) между собой. Одним из условий сербской стороны, наиболее крупного и успешного нашего союзника (после тяжелых потерь, понесенных болгарской армией и ополчением, Сербия была единственной адекватной военной силой на Балканах - греческая и румынская армия многого не стоили), было возвращение под власть Белграда южной Сербии (т.е. города Ниш и его окрестностей). Горчаков нашел это требование разумным и было достигнуто соглашение. Сербии теперь был резон воевать и побеждать.

Предложения Обреновичей приняты

На Кавказском фронте, тем временем, уже пали Батум, Ардаган, наша конница была в районе Вана и Эрзерума. 15-го июня наша кавалерия столкнулась с Тевфиком-пашой (после поражения под Пловдивом его 'сослали' на Кавказский театр). Хитрый османский генерал использовал все преимущества, которые имеет обученная линейная пехота против легкой кавалерии, которой и являлись казаки. Донской атаман Медведев же допустил несколько фатальных ошибок и понес тяжелые потери в первые же часы боя. Трабзон обещал стать очень тяжелой "ступенькой" на пути к нашей победе, да такой, что даже восторженно-патриотическая государственная пресса говорила об этом наступлении "вдоль берега Черного моря" очень и очень осторожно и как-то бегло.

Нелегкий бой за Трабзон

Тем временем, Кавказский корпус, стоявший в Карсе, развернул наступление в двух направлениях - на Ван и Эрзурум. Конница из этих городов была переброшена на Трабзонский участок, посему теперь занятие этих важных крепостей было задачей пехотных корпусов. Создавалось ощущение, что на Кавказе война идет как-то более неудачно для нас, чем на Дунае, но я старался гнать от себя неприятные мысли прочь.

Наступление Кавказского корпуса

5-го июля турки решили дать нам бой в Эгейском море, но эта попытка снятия блокады со Стамбула была изначально обречена - османская эскадра, получив тяжелые повреждения, отошла в порт, а добычей наших моряков-черноморцев стал один потопленный клипер, перевозивший амуницию и боеприпасы для турецкой армии на Кавказе.

Скоротечный морской бой

Того же числа пал Константинополь, а султанская гвардия с боями отступила из столицы империи - Босфор теперь лежал перед нашей армией как на ладони. Участвовавшие в штурме Кавалерийский корпус Миронова, Гренадерский корпус Гурьянова и 4-й армейский корпус Андрианова, однако, почивать на лаврах не стали и тут же бросились догонять отступивших из города турок, укрывшихся, что интересно, не на другой стороне Босфора, а в незахваченном нами еще местечке Кырык-кале. Падение Константинополя имело эффект разорвавшейся бомбы в западной прессе - еще никогда Россия не заходила в войнах с турками так далеко, еще никогда ей не удавалось сделать так много для своего военного триумфа.

72-дневная осада Второго Рима окончена. Триумф, господа!

Турецкий рисунок - Ак-Паша ("белый генерал") Михаил Скобелев штурмует Стамбул

11-го июля измотанные войска Гурьянова и Исмет-паши (как раз того командира султанских гвардейцев, сдавшего нам Константинополь) вновь встретились при Кырык-кале. Передний фронт османов был разгромлен около местечка Султан-капуцэ, а потом 42 тысячи русских солдат яростно обрушились на полки султана. Туркам, однако, терять было уже нечего и бой завязался наикровавейший, и даже при численном перевесе русских исход в нем было пока до конца не ясен.

Сражение при Кырык-кале

14-го июля наши казаки отступили из-под Трабзона - Тевфик-паша атаману Медведеву оказался не по зубам. Разбитые корпуса донцов и азовцев, потеряв пять тысяч казаков против трёх тысяч убитых турок, отходили под прикрытие сил Кавказского корпуса. Это было наше первое поражение в этой войне, и очень чувствительное. Старый лис Тевфик показал те лидерские качества, которые оказались губительными для русских войск. Я очень надеялся, что это поражение отрезвит наших военачальников и даст им понять, что даже если Стамбул пал - война еще далеко не закончена.

Проигранный бой за Трабзон

Зато Гурьянов не оплошал - Гурко лично преставил его к золотому оружию с бриллиантами за победу при Кырык-кале - турки потеряли почти десять тысяч солдат, наши потери были значительно меньше, а это означало, что Фракийская кампания в итоге заканчивалась для нас большущим военным триумфом. Особенно показательным было применение нашей артиллерии, ставшей для турок настоящим кошмаром. Литые чудовища Тульского и Казанского заводов крошили укрепленные османские позиции в муку, не будучи даже досягаемыми для допотопной турецкой артиллерии. У турок, правда, тоже были свои новшества - вместо наших полуэкспериментальных картечниц они использовали весьма эффективные митральезы - еще один предшественник пулеметов. Встреча с этим оружием стала для наших гренадер очень неприятным сюрпризом.

Разгром Исмета

25-го июля старый, в большинстве парусный турецкий флот дал нам еще одно сражение, на сей раз в Мраморном море. Против наших броненосцев вышли турецкие суда вроде "Азар-и-Севкет", "Азар-и-Тевфик", "Тимсах" и прочих. Однако наше качественное и количественное превосходство не оставляло османским флотоводцам ни единого шанса - снять морскую блокаду Босфора туркам было ну никак не по силам.

Обреченные турецкие парусники гибнут в Мраморном море

27-го июля нашими войсками был взят Ван, а терские казаки атамана Пушкарева спешили в Ардаган, где хитроумный Тевфик в очередной раз побеждал наших кавалеристов. Если бы Ардаган пал, туркам бы была открыта дорога на российский Кавказ, а этого допускать было никак нельзя. Терцы спешили изо всех сил.

Падение Вана и сложнейшее сражение за Ардаган

Мне с Урала оставалось лишь пристально наблюдать за этим. Война, поначалу казавшаяся такой легкой и почти выигранной, вдруг перестала быть для наших солдат и их командиров легкой, ни к чему не обязывающей прогулкой.

Конец тридцать первой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 32: Султанские козни

Глава 32Нажмите здесь!

 

- Так, а как давно ремонтировался сей цех?

- Позвольте, ваше высокоблагородие, токмо три года тому назад цех ревмонтировали, - почесав в затылке, ответил мне фабричный бригадир Мефодьев.

Моя манера опрашивать рабочих и их бригадиров о положении дел на фабрике буквально вымораживала заводское начальство, но против полковника с царскими вензелями на погонах и именным предписанием от Милютина пока еще ни один уральский промышленник "бунтовать" не решился. Для меня в Екатеринбурге настала счастливая пора - наконец-то на Урал перебралась супруга с сыном - семилетний Коля тут же был определен в местную гимназию (только-только построенную), в дальнейшем у меня, конечно, были планы о его военном образовании. Вообще, Екатеринбург был каким-то мистическим местом для моей семьи - через семь лет после рождения Николая, когда Катерина вновь приехала сюда, на второй месяц ей вновь поставили окрыляющий диагноз - госпожа Соколова беременна. Я был вне себя от счастья и старался каждый день улизнуть с работы пораньше, если конечно получалось - поездки в Нижний Тагил, Курган, Верх-Исетск и другие строящиеся промышленные центры занимали чертовски много времени. Разница между двумя моими детьми должна была составлять семь лет - срок немалый, но это было не страшно. В своей прежней жизни я так и не понял, какое же это счастье - семья, дети...Впрочем, не было никакого желания грустить на этот счёт - пребывание с семьей и ожидание в ней пополнения вдохнули в меня новую энергию, и я со своей комиссией претворял ее в жизнь по-полной.

- Так, а жалованье рабочим?

- Дык не жалуемся, но иногда рублика-двух не хватат, особливо у кого детишки малые. Ну и если в болесть впадешь, никто платить и не удумает, а кормиться-то надо...

- Понятно.

Так шел день за днем - каждый день с уральских заводов выходили новые пушки, мортиры, снаряды, патроны, винтовки, револьверы...Немало было дел и на железной дороге. За всей этой суетой следить за войной мне практически не удавалось, и всё же кое-какие обрывочные сведения до меня доходили. В-основном, через жандармского ротмистра Буздалова, снимавшего со мной соседнюю квартиру в доходном доме купца Невзорова. Буздалов мало походил на типичного жандарма-ищейку (видимо, потому что работал на железной дороге) и охотно делился со мной новостями о войне. Ротмистр был уже довольно преклонного возраста, а его мундир был девственно чист, так что начальство его, по-видимому, не жаловало - при нормальном стечении обстоятельств Буздалову следовало рассчитывать на полковничьи погоны и пару-тройку орденов. Еще, конечно, приходили телеграммы и из Петербурга, где центральным отделом Комиссии в мое отсутствие заправлял мой заместитель подполковник Лаврентьев, ученик самого Тотлебена. Он тоже писал немало интересного.

В цехах основанного лично при мне Чусовского металлургического завода на Урале

На флоте турки терпели поражение за поражением - к началу августа адмирал Степанов провел еще одну успешную операцию в Черном море, совместно с румынскими канонерками был нанесен удар по небольшой турецкой эскадре, шедшей через Мраморное море в Синоп. Без малейших потерь с нашей стороны Османскому флоту был нанесен серьезный ущерб: потоплено два крупных парусника (корабли 1-го ранга!), три фрегата, два корвета и 4 транспортных судна. Примитивных турецких моряков подвел штиль - эскадра стояла на месте и ничего не могла поделать. Увы, призывы к Аллаху о помощи не помогли и канониры русских броненосцев, посмеиваясь, разряжали орудия в покатые деревянные борта турецких кораблей-мастодонтов. Степанов явно был готов получить славу Нахимова или Ушакова, ведь он еще не проиграл ни одного морского сражения и не потерял ни одного корабля! По кое-какой конфеденциальной информации я узнал, что в том бою отличился матрос-наводчик с "Князя Пожарского" Дмитрий Язев, внук моего старого знакомого, выслужившийся из юнг. Что стало с его дедом, Никифором Язевым, я, к сожалению не знал, но был уверен точно, что если он и умер, то почетно и достойно - в офицерском мундире, окруженный любящей семьей. Иначе с такими людьми и не могло быть - Язев прошагал путь от рядового до офицера, собрав полный георгиевский бант.

Разгром Кемаль-паши на море и Исмет-паши на суше

Ардаганское сражение затягивалось, мы продолжали, тем не менее, его проигрывать. Окруженные и блокированные, наши казаки и солдаты-резервисты продолжали яростно отбиваться. Турки несли огромные потери, но Тевфик-паша отказывался снять осаду Ардагана - он знал, что рано или поздно кончится либо терпение осажденных, либо они сами. Ардаганское сидение напоминало осаду Плевны из моего мира, происходившей в 1877-м. На помощь держащимся из последних сил "ардаганцам" были посланы главные силы Кавказского корпуса - 19 тысяч человек, изрядно потрепанные в Малой Армении. Этим солдатам предстояло форсированным маршем преодолеть путь до Карса, не останавливаясь - ведь слишком была высока ставка, при падении Ардагана турки бы хлынули на наш Северный Кавказ, поставив исход войны под вопрос. Более того, у турок был резервный полк в оставленном нашими войсками Трабзоне - если бы они бросили его на ардаганское направление, русским бы оставалось только капитулировать. Мужество и отвага остались последним оружием защитников Ардагана. Время работало против них, как бы не торопился корпус подмоги.

Драма на Кавказском фронте продолжается

Исмет-паша, уже дважды разгромленный под Царьградом и Кырык-кале, вновь проиграл с треском - от когда-то мощного корпуса султанской гвардии и лучших частей османской армии (включая Египетскую бригаду принца Гассана) остались жалкие 12 с половиной тысяч солдат, сдавшие Дедеагач (по-гречески Александрополь) Гренадерскому корпусу генерала Гурьянова. Дунайский фронт разваливался на глазах, приоритетным становился Кавказский, ведь султан и османское главнокомандование уже были в Ангоре, глубоко в центре Малой Азии, а вовсе не в европейских владениях Турции. Битый Исмет суматошно отступал на Ксанти, стараясь из Фракии перебраться в Македонию и там перегруппировать свой измотанный деморализованный корпус.

Разгромное для турок Александропольское сражение

Скобелев, тем временем, пожалованный лично императором в генерал-лейтенанты и генерал-адъютанты, возглавил авангард русской армии - 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, состоявшую в Гвардейском кавалерийском корпусе генерала-от-кавалерии Семенова. Задача этого отборного мобильного соединения (Скобелев, зарекомендовавший себя отличным, бесстрашным командиром при штурме Константинополя, был одобрен лично главнокомандующим великим князем Николаем), состоявшего из 7 гвардейских конных полков (Кавалергардскоого, Драгунского, двух кирасирских Его и Ее Величества, Конногвардейского, Уланского и Сводно-Казачьего), состояла в быстром форсировании Босфора и захвату города Измит с целью обеспечения стабильной связи Европейской Турции с Азиатской частью империи. Император последовал советам Гурко и Лорис-Меликова и согласился отвести часть сил с Дунайского фронта на Кавказ, где нашим войскам приходилось очень худо. Так что гвардейская кавалерия должна была разметать османские гарнизоны по другую сторону пролива чем раньше, тем лучше. Скобелев в письме сообщил, что 1-ю гвардейскую ему дали временно, и по своей дивизии (знаменитой 8-й пехотной, уже вовсю в войсках именовавшейся "скобелевской") очень скучал.

Скобелев и Семенов форсируют Босфор с частями гвардейской кавалерии

14-го августа журнал "Уралъ" с ликованием писал об "Ардаганском подвиге":

"К исходу 12-го числа у защитников взятой у турок крепости Ардаган из Азовского, Терского и 2-го Донского казачьих корпусов, а также дивизии резерва Кавказского корпуса закончились снаряды, к исходу подходили ружейные боеприпасы. Низамы Тевфика-паши предприняли еще одну попытку штурма, но казачий отряд, возглавляемый есаулом Бельковым, предпринял отчаянную вылазку и отбил численно превосходящие силы турок. Сам Тефик находился в отъезде, в султанской ставке в Ангоре. Он повлиять на осаду не мог. Понимая, что взять крепость приступом не выйдет, турки вновь принялись бить по крепостным бастионам своей артиллерией, нанося и укреплениям, и гарнизону жуткий ущерб. Однако, коменданта Ардагана полковник Куницын и командир казачьего корпуса атаман Медведев отказались капитулировать. К 13-му числу турки планировали генеральный штурм, но с юга подошли усталые, но полные готовности и боевого огня "кавказцы" из отдельного корпуса. Решительным натиском, поддержанным измотанными воинами, заточенными в Ардагане, турки были отброшены и полностью потеряли наступательную инициативу. Они и представить себе не могли, что командир Кавказского корпуса сможет так быстро преодолеть огромный, тяжелый путь от Вана до Ардагана. Тяжелейшая осада снята, Кавказский фронт вновь боеспособен, император лично пожаловал полковнику Куницыну звание генерал-майора Свиты и орден святого Георгия третьей степени. Всем участникам освобождения Ардагана присвоены георгиевские кресты и медали."

Финал долгой и кровавой сады Ардагана - Кавказский корпус прорывает блокаду

24-го августа в "освободительный список" Русско-Турецкой войны были зачислены еще и боснийцы, давно вращавшиеся в сфере австрийского влияния. Кайзер Франц-Иосиф был уже не особенно опасен после полного поражения в прошлой войне, поэтому никаких дипломатических инструментов для ограждения нашего влияния на Боснию у него не было. Правда, Россия делала ставку на боснийцев-христиан (т.е. хорватов и сербов из Боснии, а не бошняков) и на будущее христианское правительство. Так или иначе, мечты Австрии и о контроле над Боснией и Герцеговиной улетучились, словно пепел - Россия включила освобождение этой страны в условия будущего (и, как я надеялся, лучше бы скорого) мирного договора.

Создание боснийского сателлита - один из приоритетов

Ближе к середине сентября наши войска на Кавказе наконец-то перешли в контрнаступление, первым делом смяв вражеские кордоны у Эрзинчана, где формировался османский резерв. Атаман Медведев, бывший одним из героев обороны Ардагана, вовсю "исправлялся" за свое поражение под Трабзоном, бывшее пока нашим единственным поражением в текущей войне. Османский полк сдал Эрзинчан почти без боя, около 800 турецких солдат сдалось в плен, 300 человек были убиты, остальные 7000 османских пехотинцев отошли в тыл. В Трабзон уже входили наши войска, продвигаясь всё глубже и глубже в сердце Анатолийского полуострова.

Короткий бой казаков под Эрзинчаном

Кавалеристы в бою против турок

На Западе наши войска беспрепятственно шагали по бывшим турецким землям - города сдавались нам без боя: греческие, боснийские, македонские...Уже пали Эдесса, Салоники, Флорина, Скопье, Полигирос, греческие войска тоже не дремали и активно действовали в Фессалии, например, уже отвоевали город Волос и стояли в Триккале. Это была легкая война, желанная война, не то что на Кавказе. Исмет-паша капитулировал перед генералами Вельяминовым и Криденером, на Балканах не осталось регулярных османских частей, только ополченцы и башибузуки, не представлявшие никакой угрозы русским, болгарским, сербским, греческим и румынским войскам. Солдат-славян встречали как освободителей, повсюду гремели песни, играла музыка, бородатые казаки довольно закусывали хлебом-солью, царь Александр с наследником принимали делегации от городов. В Европе война уже была выиграна.

Положение в западных провинциях Османской империи

А на Кавказе турки были еще очень сильны. В этом убедился один из казачьих командиров, атаман Уфимский, столкнувшись под многострадальным (он уже три раза переходил из рук в руки) Эрзурумом с 3-м корпусом генерала Селафеддин-паши. На десять тысяч легковооруженных казаков обрушилась махина из 35 тысяч солдат регулярной армии и пяти тысяч конников. Уфимский оказался в ужасно тяжелой ситуации, не имея возможности выиграть сражение, он, тем не менее, приложил все усилия, чтобы нанести туркам как можно больше потерь. Селафеддин-паша располагал крупными силами, но это были силы в-основном из новобранцев, в то время как азовские казаки Уфимского были все как на подбор. Тем не менее, русские войска под Эрзурумом были обречены.

[/url]

39 тысяч турок атакуют Эрзурум

Положение дел на Кавказе к октябрю стало столь безнадежным, что пришлось задействовать среднеазиатский резерв. Недавно сформированный 4-й Туркестанский корпус генерал-майора Демина из Мерва должен был как можно скорее попасть на Кавказ, чтобы помочь войскам русской армии продержаться против впечатляющих наступательных ударов генерала Селафеддина. Турки разыгрывали свои последние козыри в этой войне - одна дивизия у них стояла под Ваном, три других яростно атаковали укрепления Эрзурума, где были сосредоточены почти все части Императорской армии. Силы были явно не равны - у османского генерала было 39 тысяч, с резервами - 53. Наши же, измотанные и обескровленные боями за Ван, Эрзинчан, Трабзон и Ардаганским сидением, располагали только 19 тысячами личного состава. Нужно было срочно перебрасывать на Кавказ подкрепления - как из Европы, так и из Азии, в том числе из Туркестана.

Поиск спасения от Эрзурумской катастрофы

Увы, Демин не успел к месту сражения - русские потеряли девять тысяч человек и отошли из Эрзурума. Селафеддину-паше победа тоже далась немалой кровью - русские ружья и пушки отправили к Аллаху больше восьми тысяч турецких солдат. Тем не менее, Эрзурум был сдан, а Кавказский фронт снова переходил в затяжную оборону-отступление. Русские стратеги переоценили силы османского султана на западе и недооценили его силы на востоке. Когда война казалась уже почти выигранной, генералы вроде Тевфика и Селафеддина сказали свое веское слово, дважды нанеся русской армии чувствительные поражения и дважды сумев парализовать наступление по всему фронту. В Ставке в срочном порядке принималось решение о переброске войск с Дунайского фронта через Босфор, благо Скобелев свою задачу выполнил и заслужил "Георгия" за прекрасно проведенный штурм Измита и взятие под контроль другого берега пролива.

Битва проиграна, Эрзурум сдан

Переброска войск началась в конце октября. Авангардом шла гвардейская кавалерия генерала Семенова - за ней армейская кавалерия генерала Миронова. Это были очень ослабленные недоукомплектованные корпуса общей численностью всего 20 тысяч сабель, но для Кавказского фронта любая живая сила была в радость, а эти два корпуса считались в русской армии самыми быстрыми и мобильными. Им предстоял беспрецедентный марш через вражескую (!) территорию Малой Азии с целью присоединиться к "терпящим бедствие" войскам Кавказского фронта.

Русские подкрепления идут на восток

16-го ноября была предпринята еще одна фантастическая операция - из Крыма черноморских казаков высаживали конным морским десантом (!) на скалистые берега Трабзона. Целью девяти тысяч конников был не сам Трабзон, а пополнение сил кавказских армий, совершенно обескровленных после Ардагана и Эрзурума. Казаки проявили себя настоящими молодцами ("Лучше любой морской пехоты", - подумал я, читая об этом в прессе) и высадку на черноморском побережье провели образцово.

Трабзон. Казачий морской десант

Следом за кавалеристами на Кавказский фронт перебросили 3-й армейский корпус генерала Буркова численностью в 20 с лишним тысяч солдат. Это тоже была весомая подмога, вот только времени на переброску было катастрофически мало, а ведь следовало еще и преодолеть вражескую территорию в сотни километров! Оставалось только надеяться на лучшее. Нет, не на лучшее. На Чудо. А что мне еще оставалось делать в Екатеринбурге, где я был окружен работой, возней с семилетним сыном и беременной женой?

Поход 3-го корпуса

Конец тридцать второй главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 33: Кавказские шахматы

Глава 33Нажмите здесь!

 

Война войной, а мирная жизнь не останавливалась нигде, даже в провинциальном Екатеринбурге. Катерина как и в прошлый раз старалась как можно меньше обременять меня домашними заботами, Николай делал в учебе первые успехи. Тем временем, массивная финансовая реформа, запущенная министром Грейгом, уже давали о себе знать. Каждый день открывались новые кассы, отделения банков и ссудные, по улицам то и дело курсировали казначейские кареты, прямо перед окном нашей сьемной квартиры взметнулось трехэтажное здание Русско-Азиатского банка, за углом был приземистый Крестьянский банк, служащих и инвесторов железнодорожного строительства обслуживал Банк путей сообщения на севере города. А 3-го сентября в России было учреждено первая частная страховая компания - "Страховое общество Вебер и Ко", тут же породившая настоящий бум страховальных обществ и контор.

Полис совместного российско-американского страхового общества "Нью-Йорк", расположенного на Аляске

26-го ноября русские войска взяли Тирану и Гирокастру. Албанское местное население, не славянское и не православное, встречало русских солдат без особой радости, в отличие от освобожденных сербских, греческих и даже боснийских городов. Некоторые пророссийские газеты называли наступление нашей армии "Победоносным шествием русских освободителей по Балканам". Увы, мне эти патриотические восторги уверенности не внушали - слишком тревожной была обстановка на Кавказе, чтобы радоваться, что наши корпуса берут оставленные турецкими войсками города, когда мощный корпус Тевфика-паши оттесняет Кавказский корпус и казачьи полки, вынуждая их всё сильнее и сильнее прижиматься к горным хребтам.

Продвижение продолжается

Подмога, однако, была уже в пути. Кавалеристы Семенова (Скобелев покинул этот корпус после взятия Измита и вернулся в свою дивизию, руководить преследованием резервов Исмета-паши) и Миронова уже приближались к Сивасу. К счастью, по дороге на Кавказ они почти не встречали вражеского сопротивления и наступали так скоро, как только могли. "В догонку" к 3-му армейскому корпусу генерала Буркова, который только-только перевёз свои части через Босфор, был отправлен из Гирокастры 5-й армейский корпус генерал-лейтенанта Караулова. 5-й армейский корпус был серьезно измотан боями и с Исмет-пашой, и с башибузуками, да и вообще затяжная война и серьезные расходы больно били по нашей армии, имел боеспособными 19 тысяч человек из штатных 30-ти и двигался форсированным маршем. Вообще, эта война в очередной раз показывала слабость нашей финансовой системы, пусть и замечательно оздоровленной Рейтерном - бюджет стабильно ушел "в минус" и составлял около 320 миллионов фунтов, убывая в день примерно на 350 тысяч. Денег пока еще было более чем достаточно, как и военных припасов, но система снабжения (далеко не самая передовая, несмотря на наши последние успехи) давала о себе знать.

Беспрецедентный "Бросок через Турцию"

Вообще, в целом, конечно, война была полностью за нами - судя по опубликованной в журнале "Уралъ" карте, 85% османской территории в Европе уже было под контролем русских, сербских, болгарских и греческих войск. Исмет-паша еще обладал кое-какими резервами, и, скажем так, подавал "признаки жизни", но все три корпуса, предназначенные для ведения войны на Балканах, были разгромлены, Константинополь пал, были потеряны Фракия, Македония, Южная Сербия, Албания...В войне на западе Османскую империю спасти не могло уже никакое чудо. А вот на Кавказе Тевфик-паша и Селафеддин-паша поступили очень разумно, не швырнув два своих оставшихся корпуса на Дунай (там они были бы перемолоты русской армией, как это случилось с войсками Исмета), а сохранили их для Кавказа, куда русское командование отправило более малочисленный и хуже вооруженный Кавказский корпус и легкие казачьи части. Неудивительно, что на двух фронтах был такой дисбаланс.

Текущая карта боевых действий - от "Девлет Али-Османие" на Балканах остались только воспоминания

6-го декабря Пруссия, немного поостывшая от общегерманских страстей и давнишнего покорения Дании, удивила весь мир открытием Кильского канала. Я тоже немного оторопел от такого, в моем мире Кильский канал (или, вернее, Канал Вильгельма I) начал строиться в 1887 и открылся в 1895, а здесь - в 1879. Судя по всему, такое ускорение "строек века" было немецким ответом на постройку Транссибирской магистрали в России, тоже открытой (пусть и перманентно достраиваемой) примерно за 25 лет "до срока". Одним словом, чудеса да и только - обьединенной Германии нет, а Кильский канал есть. Ну и, безусловно, в этом мире его назвали не "канал кайзера Вильгельма", а "канал кёнига Вильгельма", ибо никаким кайзером в Берлине в 1879 даже и не пахло, хотя Бисмарк из кожи вон лез, чтобы объединение Германии устроить. Однако, объединенные перед центральноевропейской угрозой, российская, французская и австрийская дипломатия регулярно давали "Железному Отто" от ворот поворот, немало влияла и выигранная Петербургом Австро-Русская война.

Инженерное чудо Киля

Карта канала

К середине декабря положение наших войск на Кавказе ухудшилось до предела - хотя Генштаб был окрылен вестями об очередной незначительной победе под Эдессой (командир гвардейцев Огинский опять отразил вялые попытки Исмет-паши начать контрнаступление, уничтожив в районе Эдессы примерно треть от его оставшегося резерва), под Ардаганом разворачивалось кровопролитнейшее 2-е Ардаганское сражение, бывшее для нашей отступавшей армии сущим кошмаром. Подкрепления с Дунайского фронта прибыли - Семенов, как наиболее титулованный военачальник, даже лично возглавил оборону, хотя на Кавказе не провел и недели, со спецификой боевых действий познакомиться не успел. У русских было от силы 23 тысячи боеспособных солдат, и это со свежими (относительно) подкреплениями. Селафеддин-паша, приведший из Палестины еще и 12-ю пехотную дивизию и арабских иррегулярных конников, имел в своем распоряжении больше 42 тысяч человек. Русские солдаты дрались геройски, Семенов дважды переводил полки в контратаку, но эти необдуманные маневры намертво глохли в кровавом месиве. Турки, не имея серьезной артиллерии, давили числом, наши же войска на 80% состояли из кавалеристов и казаков, что делало их совершенно беззащитными в условиях гор. Метр за метром русские сдавали позиции, глохло одно орудие за другим, арабские конники и казаки в слепой ярости сшибались раз за разом. Исход битвы явно был не за нами...

Огинский побеждает под Эдессой, а Селафеддин настигает Семенова под Ардаганом, второй раз навязывая русской армии генеральное сражение

22-го декабря турки предприняли ураганный удар на правый фланг русской армии. Семенов выехал с командным пунктом на маршрут Нейхи-Ардаган и, согласно словам очевидцев, в генеральский командный пункт попало шальное ядро, выпущенное одним из русских орудий. Гибель главнокомандующего внесла еще большую неразбериху в действие русских войск. В штабном шатре помимо командующего находились адъютанты, генерал-квартирмейстер Кавказской армии и командующий войсками правого крыла казачий атаман генерал-лейтенант Медведев. Артиллерийский огонь не пощадил никого, кроме охраны штаба - именно казаки и донесли о гибели генералов и полной наразберихе на восточном крае нашей линии обороны. Другие газетные статьи, например, об эмпиризме и о благотворительных балах в Петербурге, после таких ужасающих новостей меня уже нисколько не интересовали. Семенов был не лучшим командующим, я знал это еще с нашей осады Бельско, где он в лобовых атаках не проявил ни малейшей гибкости, но его потеря, похоже, окончательно лишила Кавказский фронт чёткого командования в битве под Ардаганом. Медведев же был отважным казачьим генералом, не хуже Никифорова или Масалова, и его кавалеристы упорно держали восточный край, дважды бив османов у Нейхи. Теперь надежды на какие-то успехи не оставалось.

Эмпиризм, дуэль Огинского с Исметом и трагическая гибель русского командования

29-го декабря, почти под Новый Год, Ардаган неизбежно пал. Селафеддин-паша отбыл на доклад к султану и не видел окончания сражения. На нашей стороне командование принял на себя атаман черноморских казаков генерал-лейтенант Никифоров, принявший единственно возможное решение - отступать на российскую территорию. Ардаган стал вторым, и наиболее тяжелым поражением нашей армии в этой кампании. Потеряно было всё - и развитый успех наступления на Кавказе, и боевой настрой войск, и налаженные линии снабжения. И это не считая тяжелейших людских потерь - в кровпролитном сражении из 26 с лишним тысяч солдат и офицеров у Никифорова осталось 19. Был потерян весь цвет кавказской конницы (а ведь именно она и составляла основу наших сил на этом театре - больше 6600 убитых). Русская императорская армия проигрывала войну за Кавказ, оставляя Карс и Ардаган Селафеддину-паше и уходя на свою территорию. Лорис-Меликовым, главнокомандующим над Кавказским театром военных действий, был назначен сборный пункт у Ахалцихе, куда и должны были передислоцироваться разгромленные остатки двух кавказских армий. Так безрадостно для нас начался 1880-й год.

Разгром русской кавалерии во 2-м сражении при Ардагане

1-го января турки вошли в Ардаган, победоносно выкрикивая имена своих генералов, а Великобритания, видимо, решила немного поднять свой авторитет в мировой дипломатии после проигранной в пух и прах войны с САСШ, объявив о созыве Конголезской конференции - международном конгрессе у судьбе богатейшей колонии Конго, претензии на которую были у множества разнообразных колониальных держав Европы. Хотя конференция и была инициирована Британией, Бисмарк настоял на ее проведении в Берлине, как наиболее подходящем нейтральном (Пруссия претензий на Конго не имела) городе. На конференции свои амбиции имели и португальцы, собиравшиеся объединить свои колонии в Анголе и Мозамбике, и бельгийцы, и даже буры...

Русские отдают Ардаган врагу, а европейцы делят Африку

В начале января, турки, однако, отказались от идеи сидеть на Кавказе и ждать подхода русских подкреплений, а ударными темпами дошагали до Ахалцихе по горным тропам и с ходу дали бой остаткам некогда грозного Кавказского фронта - на сборном пункте оставалось от силы 11 тысяч солдат - меньше дивизии. Селафеддин-паша уже планировал взятие Тифлиса, Еревана, Баку, белый мир, который бы опозорил Россию и перечеркнул бы все ее успехи на Балканах, и он был чертовски близок к этому - восточный театр военных действий стремительно разваливался, а Кавказ лежал перед османскими генералами девственно-чистый, никем не прикрытый (если не считать идущего на подмогу 4-го Туркестанского корпуса генерала Демина).

Внезапное январское наступление турок на Ахалцихе

Однако, амбиции османов еще пока были не исполнены, а подкрепления были уже близко - 3-й армейский корпус с ходу, с полулёту разгромил резервы Тевфик-паши под Эрзинчаном, мигом убрав его с дороги. Тевфик впервые допустил роковую оплошность и не смог предотвратить подход русской подмоги с запада, чем самым вынудил турецкого верхновного главнокомандующего мушира Османа-пашу подумать об отставке для "старой стамбульской лисы". Корпуса Буркова и Андрианова были чертовски измотаны переходом, но для осажденных в Кавказских горах русских солдат даже и эти некрупные силы были словно манна небесная, да и мало того - у Буркова был реальный шанс зайти Селафеддину в тыл и круто изменить весь ход турецкой январской кампании. Еще ничего не было ясно окончательно.

Радостные вещи из-под Эрзинчана

А в старушке-Европе дела шли полным ходом - след за Кильским каналом в Пруссии грянул еще и Рурский индустриальный бум - Бисмарк вовсю занимался индустриализацией и модернизацией прусской экономики, что делало шансы на несостоявшееся пока объединение Германии уже не такими призрачными. Пруссия, правда, занимала нейтрально-дружественную позицию по отношению к нам в войне с турками, да и нынешний, пока еще здравствующий император Александр II, не был германофобом. Однако, в моей истории править ему оставалось всего год, а престол после рокового выстрела в Петербурге занимал Александр III, самый отъявленный франкофил и германофоб. Так что дымящая трубами крупповских заводов Пруссия была довольно устрашающим зрелищем для меня в ту злополучную зиму 80-го.

"...Не дай вам Бог увидеть Рурский бум..."

3-го февраля туркестанцы-деминцы, еще в походе вынужденные сменить знаменитые белые полотняные гимнастерки на зимние шинели, а кепи с назатыльником - на меховые шапки, прибыли к месту боевых действий. Баланс в битве при Ахалцихе по-прежнему склонялся на сторону турок, но прибытие 4-го Туркестанского корпуса заставило Селафеддина отступить и перегруппироваться - для предельно истощенных войной в горных условиях русских и турок любой солдат был на счету, а когда в сражение включились 26 тысяч свежих солдат из знойного Туркестана (что означало неплохую боевую подготовку в каждодневных стычках с кочевниками) могли серьезно переломить ситуацию, благо у Демина было как раз то, чего русской армии катастрофически не хватало - пехоты. Император лично выразил признательность "героям-туркестанцам", послав на имя генерал-майора Демина известие о присвоении ему чина генерал-лейтенанта и ордена святого Георгия третьей степени.

Ахалцихе - в дело вступают две дивизии Туркестанского военного округа

Туркестанцы на позициях

Император Александр, тем временем, благоразумно воздержался от участия в Берлинской конференции о судьбе Конго - по его словам, Россия должна была обустроить сначала хотя бы те земли, что у нее имеются, и я не мог с ним не согласиться - со Средней Азией, Сибирью и Аляской нам и так колоний хватало по горло, не говоря уж о развитии наших коренных и западных губерний. Да и отношения с европейскими державами такой нейтралитет слегка улучшил.

"Russia, torn by exhausting warfare against the Ottomans, refuses to join the Congo conference" - Daily Post, 5-е февраля 1880-го года

А 11-го февраля по всему Екатеринбургу звонили колокола, Россия празновала - генерал Демин сумел прорваться туркам в тыл и наголову разбил их, отбросив от Ахалцихе - пусть с катастрофическими для нас потерями и ненадолго, но русский Кавказ был спасен, Кавказский фронт продолжал сражаться. Молебны "О даровании победы христолюбивому русском воинству" и панихиды "О героически погибших в боях за Отчизну" шли в каждом городе империи. Ближе к вечеру стала известна еще одна новость - Гренадерский корпус генерала Гурьянова, также шедший на Кавказ, достиг Сиваса и победил там Тевфика, становившегося всё более и более непопулярным при султанском дворе. Омрачила же день весть не только о тяжелых русских потерях, которыми были оплачены эти победы, а еще и о героической гибели генерала Андрианова - командир 4-го армейского корпуса по примеру Скобелева лично повел в атаку солдат, но не сумел разминуться со вражескими пулями - турки в своих газетах восхищенно писали о смелости русских "Ак-Паши, Белого генерала Скобелева и Кара-Паши, Черного генерала Андрианова" - обоих прозвали так за цвета мундиров. Скобелева, однако, Бог миловал, и он тоже со своей верной дивизией спешил на помощь осажденному Кавказу.

Победа Гурьянова, спасение Ахалцихе и гибель Андрианова

Разумеется, наши генералы решили извлечь из запутанности турок максимальную выгоду и тут же перешли в контрнаступление, ударив по Ардагану из Ахалцихе. Это была в высшей степени авантюрная операция, но игра стоила свеч - если бы турок удалось отогнать от Ардагана и дождаться подходов основы Дунайской армии на Кавказ, можно было вовсю отыграться за досадные, кровавые, изнуряющие поражения, нанесенные нам турками незадолго до этого. Лорис-Меликов не побоялся учредить командующим наступлением новоиспеченного генерал-лейтенанта Демина, чья звезда, похоже, восходила на русский небосклон.

Русский контрудар из Завкавказья

И этот дьявольски отчаянный план удался - 27-го февраля Ардаган вновь перешел в руки русских войск, турецкий генерал Мурат-паша потерял больше двух тысяч солдат и ретировался, потери Демина исчислялись вдвое меньшей цифрой. Одновременно русские одержали победу еще и под Салониками, где настырный Исмет по-прежнему отказывался капитулировать, фланкируя со своими силами от одного балканского города к другому. Не верящие своим глазам европейцы писали, что "Русский Кавказский фронт возродился, словно феникс из пепла, сокрушив все успехи турок за последние полгода". На самом деле, положение было не такое радужное - Селафеддин по-прежнему был очень силен и держал в Батуме 30-тысячный корпус, но численное превосходство за счёт пополнения резервистами и подхода туркестанцев было уже на нашей стороне - 50 тысяч человек, 5 почти полнокровных дивизий. Селафеддин и вправду оказался не так уж и глуп, после поражения под Ардаганом он обходным путем вновь бросил свой арьергард на Ахалцихе, где схлестнулся с резервами Лорис-Меликова - турки оставили Батум и вновь вторглись на русскую территорию. Шансов на победу при этом у них уже почти не было, ведь из Ардагана до Ахалцихе можно было перебросить немало сил.

Демин отбивает Ардаган, Селафеддин пытается вновь закрепиться в Закавказье

5-го марта Демин повел русские войска во 2-е сражение под Ахалцихе, с удивлением обнаружив, что Селафеддин-паша возглавил летучий 6-тысячный отряд из арабской конницы и башибузуков, отправившийся грабить русские тылы и грузинские деревни, а командование главными силами принял уже известный ему после Ардагана Мурат-паша. У вышеназванного паши шансов не было - русская армия имела в своем составе 47 тысяч человек - намного больше, чем располагал османский полководец. "Покорение Кавказа" и "почетный белый мир", такие возможные для османов еще в январяе 1880-м, таяли как дым. Демин почти в одиночку переломил ход этой войны. По итогам сражения турки потеряли больше четырех тысяч человек (потери русской армии - 2900), а вместе с ними - все шансы на какой-то иной исход войны.

2-е сражение за Ахалцихе, Демин блистает

Так продвигалась русско-турецкая война на Кавказском фронте, так похожая, по выражению одного из французских журналистов, "на игру в шахматы". Жаль лишь, что пешками в этих Кавказских шахматах являлись солдаты. Русские, да и что уж там, турецкие тоже...

Конец тридцать третьей главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 34: И всё же!

Глава 34Нажмите здесь!

 

Под конец апреля вялотекущие боевые действия на Балканах перенеслись из Македонии и южной Сербии в северо-западную часть османских владений в Европе - конкретно в Боснию и Герцеговину. 1-й корпус Вельяминова (серьезно обескровленный, но по-прежнему боеспособный), оставшийся на Западном театре, покинул свое место дислокации у черногорской границы и устремился на Сараево. Босния пока была единственным регионом Османской империи, который не был бы оккупирован союзными армиями. Генерал Вельяминов планировал в ближайшее время устранить это в высшей степени досадное неразумение.

Поход на Сараево

В то же время на Кавказе наша армия победоносно наносила один контрудар за другим - к началу апреля был отбит окончательно Ардаган, Мурат-паша и Селафеддин-паша отвели свои войска обратно в Малую Армению. Генерал Демин показывал достойный пример выдержки и полководческого искусства, одерживая одну решительную победу за другой. Правда, русские войска в тяжелых погодных и ландшафтных условиях несли большие потери, чем турки, но у русской армии по-прежнему был обширный запас резервных частей для восполнения потерь, а вот османская армия таких возможностей уже не имела. Бой за боем турки отступали всё дальше и дальше от русских границ, их январский успех уже не имел ничего общего с реальной фронтовой обстановкой, тем более что на театр военных действий подтягивались всё новые и новые русские корпуса, с каждой неделей приближая поражение турок всё более и более реальным. Настоящей кульминацией русского контрнаступления на Кавказском фронте стало 2-е сражение за Карс, в котором Тевфик-паша, попав под массовый удар русской кавалерии, предпочел сдать город и тем самым окончательно признать, что начавшееся в январе и продолжившееся в марте турецкое наступление полностью и окончательно провалилось. Потери русских вновь были в два раза больше, чем у врага, но тому было объяснение - мы наступали, отвоевывая то, что захватили еще в самом начале войны.

Финал Карсской баталии

Под конец апреля-месяца положение улучшилось очень серьезно - Сивас, перевалочный пункт русских войск в Анатолии, докладывал, что Гвардейский, Гренадерский и 5-й армейские корпуса уже прошли половину пути и в ближайшее время прибудут на помощь к Демину и другим генералам-"кавказцам". Русские части Кавказского фронта тем временем сгруппировались в Карсе, а передовой казачий отряд из 8 тысяч сабель умудрился еще и захватить Эрзурум, пока Мурат-паша и его армия были заняты кровопролитными боями за Ардаган. На самом деле, присутствие "дунайцев" в Малой Армении и Анатолии после успехов генерала Демина уже практически не требовалось, так как турки были трижды биты и потеряли всякую наступательную инициативу, однако генерал Гурко в очередной раз решил перестраховаться и задавить последние дивизии османов крупным численным превосходством. С делами на Балканах должен был справиться один Вельяминов.

Выход русских подкреплений из Сиваса

10-го мая ранним утром мой дом в Екатеринбурге огласился яростным детским плачем - Катерина, роды у которой начались чуть раньше срока и были проведены на дому, принесла в мою семью пополнение - на сей раз у меня была девочка, которую я опять, к своему громадному стыду, не увидел - ездил смотреть новую сортировочную станцию в Нижнем Тагиле. Екатеринбург действительно был для моей семьи каким-то необычайным городом - с разницей в семь лет в нем родился и мой сын Николай (он с гордостью рассказывал мне, когда я вернулся домой, что мама доверила ему, семилетнему, немножко подержать новорожденную сестренку), и моя дочь - которую мы назвали Александрой. Признаться честно, жене я сказал, что Александрой мы ее окрестим в честь действующего императора, но у меня был небольшой шанс "зацепиться" при дворе, когда на трон сядет цесаревич, и иметь названную "в честь него" дочь было бы для меня неплохим козырем. Конечно, я не собирался использовать свою дочь или ее имя как инструмент для дворцовых интриг, в которых я ничего не понимал, но всё же...Девочка была совершенно очаровательным созданием, когда семь лет назад родился Коля, я с ним так не сюсюкался - видимо, отцы всегда обожают дочерей, а к сыновьям строги, это такая аксиома. Теперь у меня и моей дорогой княжны было двое детей, в честь чего командированные со мной офицеры Военно-Промышленной Комиссии закатили небольшую пирушку - выпили совсем по чуть-чуть, потому что предстояла недельная инспекция в Ижевск, на строящийся пороховой завод, который запаздывал с открытием уже два

месяца - пришлось поувольнять половину заводских начальников, а пару особо вороватых посадить - с этой борьбой с коррупцией я заработал себе еще больше врагов, чем имел...А на следующий день радостно гудела уже вся столица Урала - генерал Прохоров взял Эрзурум, 16 тысяч русских солдат стояли под Эрзинчаном, передовые казачьи разъезды вновь въезжали в Батум и другие оставленные города. Кавказская кампания, стоившая нам стольких жертв, наконец-то разворачивалась в пользу России.

Кавказское контрнаступление

16-го мая в одной из книжных лавок Екатеринбурга с интересом обнаружил свеженький томик "Братьев Карамазовых" Федора Михайловича Достоевского. Хлопнув себя по лбу от досады, что еще ни разу не встречался в Питере с великим писателем, приобрел книжку, да еще, как оказалось, с пользой - средства от продажи книги по личному пожеланию автора (не вылезавшего из долгов заядлого игрока!) шли на помощь русской армии и на обеспечение инвалидов войны. "Карамазовых" я, конечно, прочитал еще в прошлом мире, но теперь было бы интересно прочесть книгу по-новой, ощутить ее, пробежаться глазами по ятям, ерам, ерям и ижицам (к которым, я, к слову, привыкал еще года два после моего "попаданства", а письмо до сих пор вызывало у меня большие мучения - на генетическом уровне русская дореволюционная орфография не перешла мне от прошлого владельца, в отличие от навыков стрельбы, верховой езды и знания иностранных языков с дворянским этикетом).

Недавнее творение Федора Михайловича

В первых числах июня я получил известия о победе генерала Гурьянова под Ваном - впервые победа была одержана "малой кровью", Тевфик лишился четырех тысяч солдат и офицеров, да и его силы в восемь тысяч человек уже были не сопоставимы с сорокатысячной армией, действовавшей на Кавказском фронте. Гренадеры-гурьяновцы, прошедшие славный боевой путь (в том числе войну на горных перевалах Карпат и взятие священного Константинополя) не дали ни единого шанса османским низамам и выставили их из Киликии второй раз по ходу войны, параллельно сумев вбить клин в середину турецкого фронта.

Битва под Ваном - Тевфик-паша вновь побежден и отступает

11-го июля пало Сараево и это стало для турок последней каплей - "ястребы" в окружении султана Абдул-Гамида, желавшие продолжения войны с Россией, были довольно болезненно отстранены от руководства страной. Ангора уже находилась вплотную к линии фронта, дальше султану оставалось бежать только в Египет. Фронт на Кавказе разваливался с катастрофической скоростью - турецкие стратеги надорвались, устроив наступление на русский Кавказ. Дунайский фронт не вёл боевых действий уже три месяца, безболезненно занимая один балканский город за другим. Русские боевые действия в Боснии вбили последний гвоздь в крышку гроба османских военных надежд. Демин, Скобелев, Вельяминов и Гурьянов под руководством Гурко одержали блестящую победу в этой нелегкой войне, оказавшейся совсем непохожей на предыдущую русско-турецкую. Оставалось лишь дождаться, когда Абдул-Хамид запросит мира.

Русские берут столицу Боснии

30-го июля тридцатитысячный русский корпус оккупировал турецкий город Хаккари. В тот же день в Сивас, в штаб русских войск в Анатолии, прибыла парламентерская делегация во главе лично с Османом-пашой, маршалом и главнокомандующим турецкой армией. Турки капитулировали и признавали свое полное разгромное поражение, согласились на следующие условия перемирия:

России переходили Карс, Ардаган и Батум в вечное пользование

Сербия должна была получить области Воеводины и Южной Сербии с городом Ниш

Фессалия вплоть до Салоник доставалась Греции, также в вечное пользование

Турецкая армия капитулировала и обязалась прекратить боевые действия

Русской армии давалось два месяца на вывод войск с территории Османской империи

Плюс, естественно, назначались военные репарации и прочие условия будущего мирного договора. Османы проиграли войну целиком и полностью, окончательно отказавшись от амбиций великой державы Европы. Русским победа досталась тоже нелегко - недооценка противника и вечный кошмар с организацией снабжения привели к опасным отступлениям на Кавказе и довольно серьезным (но всё равно гораздо меньшим, чем у османской армии) потерям. Так или иначе, можно было вздохнуть с облегчением мне, в том числе и мне на далеком Урале - стрельба прекращалась, война была окончена.

Турки капитулируют

Раненный Осман-паша встречается в Ставке с императором Александром и великим князем Николаем Николаевичем

Мир! Россия - по словам французских газет - "Показала себя истинным защитником восточного христианства"

Конечно, по итогам мира Османская империя оказалась разгромлена далеко не полностью - большая часть империи осталась под контролем Стамбула, но Карс и двукратное увеличение территорий Сербии и Греции уже были грандиозным успехом. Окончательный мирный договор был подписан в Константинополе, там же до вывода войск царь Александр II дал торжественный военный парад, как бы уходя из османской столицы победителем. Россия в очередной раз смогла - уже в третий раз на моей памяти - перебороть очень сильного и опасного врага. Да, плоды победы были не полными - Босния не получила независимости, Россия не получила Константинополь, хотя и контролировала его большую часть войны, но Турция и так отдала слишком много, а для нас каждый лишний день войны был оплачен кровью солдат. Компромисс был достигнут - капитуляция и полная победа России, пусть и не с окончательной ликвидацией самого термина "Османская империя".

Европа после Константинопольского мира

Воевала, правда, не только Россия - Британия старалась поскорее забыть позор войны с Америкой и ввязалась в колониальную авантюру в Сиаме, намереваясь заполучить в свою колониальную сферу как можно больший кусок этой страны, одного из немногих независимых королевств Юго-Восточной Азии. Сиам занимал скорее профранцузскую позицию, но явно не ожидал, что викторианское правительство будет решать вопросы колониальных сфер военным путем. Лондон решил иначе, а Париж не был против. В итоге за несколько месяцев военных действий Британия заявила свои претензии на регион Чан-Май.

Британия дерется с Сиамом, и успешно

В сентябре я вернулся в Петербург вместе со всей семьей, а Россия "отходила" и восстанавливалась после еще одной войны за Балканы...Что неожиданно подстегнуло нашу промышленность, да так, что среди кипы отчетов, скопившихся в моем столе за время командировки в Екатеринбург, нашлось и сообщение от министра финансов Грейга, что благодаря усилиям российских промышленников, в том числе и моей комиссии, российская промышленность вырвалась на четвертое место в мире, уступая теперь лишь индустриальным гигантам - Великобритании, САСШ и Пруссии. Вообще по расстановке держав Россия уверенно держала третье место после Великобритании и САСШ, неплохо обгоняя Пруссию и Францию, тройку великих держав замыкали Австрия, Швеция и Бельгия. Швеция снова становилась скандинавским гегемоном, позвав под крыло обиженную и обездоленную Пруссией Данию, а Бельгия очень выросла после Конголезской конференции и обогнала разгромленную в пух и прах Турцию.

Ранжир великих держав в 1880-м

Промышленность России и правда активно и стремительно развивалась - обогнать по промышленному развитию Францию действительно дорогого стоило. Капиталистический класс, начатый стараниями Блудова и Княжевича в далеком 1861-м, разросся до внушительных размеров и активно инвестировал русскую промышленность и экономику, причём интересы этих крупных инвесторов были самыми разнообразными - всё-таки я хоть и не одобрял грейговские преобразования, но не мог отрицать, что его стремление к многоукладности экономики дало свои плоды - в России строили заводы совершенно разных типов: оставшиеся еще нетронутыми балтийские леса активно поглощались лесопилками и бумажными фабриками Лифляндии и Белоруссии, под Оршей разрастался новый кластер гражданской промышленности - помимо фабрики консервированных продуктов там строили и цементный комбинат. Артиллерийский гигант в Казани всё развивался и расширялся, заставляя опешить даже лично военного министра. Строили новую индустрию даже в Азербайджане - в Бакинской губернии строили фабрику по консервации фруктов, которые планировали продавать за рубеж.

Русское промышленное развитие на момент моего возвращения в Петербург

12-го октября императорским указом было учреждено создание Карсской губернии - окончательное закрепление наших побед на Кавказе. Армянское население горячо приветствовало и наши войска в 1879, и само создание новой административно-территориальной единицы в конце 1880. Из армян массово формировали добровольческое ополчение для охраны границ - в волонтерах, готовых отстаивать любые посягательства турок на границу, недостатка не было.

Карс отныне наш. Навеки.

А 18-го октября Британия закончила Сиамскую войну. Чан-Май и Сингапур были отданы английской короне, а сам Сиам попал в унизительную колониальную зависимость к империи королевы Виктории. В войсках нашей империи на этот счёт посмеивались, что "после американских-то тумаков решили малость на дикарях отыграться-с". Так или иначе, крупный и очень важный порт Сингапура теперь попадал под контроль британцам.

Колониальный успех Британии

К концу декабря началась активная разработка нефтяных месторождений по всему миру, что, однако, лидерства России в нефтяной отрасли не затмило - только Россия могла претендовать на него, так как добывала в семь раз больше нефти в Шеки, Баку и Туркестане, чем ближайший преследователь - американцы. За САСШ следовали уже совсем незначительные нефтяные "державы" - Румыния (добывавшая, кстати, почти столько же, сколько американцы в Техасе), Коканд и эмират Абу-Даби. Последний мог бы добывать куда больше, но его отсталость не позволяла пользоваться огромными запасами этой самой нефти. Таково было положение дел с этим новым видом ресурсов, активно вторгавшимся на мировые рынки.

Нефтяная сфера мировой экономики в целом

Активно шло и железнодорожное строительство, в том числе и расширение Транссибирской магистрали - Россия становилась одним из мировых лидеров транспортного и железнодорожного строительства, не говоря уж про первое место по протяженности железных дорог. Министерство путей сообщения получало рекордные прибыли, так как становящийся на ноги российский капитализм моментально осознал все выгоды железнодорожных перевозок.

Инфраструктурное развитие

Так Россия встречала 1881-й год. Год, который мог стать роковым для меня. А мог и не стать...

Конец тридцать четвертой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Первая: Александр II

Часть IX: Председатель

Глава 35: Конец и вновь начало

Глава 35Нажмите здесь!

 

И вот неотвратимо наступал он - 1881-й. Год, который решал - всё или ничего. В доме царило предпраздничное оживление, Катерина приглашала много гостей из высшего столичного общества. Я терпеть не мог все эти сборища (предпочёл бы тяпнуть за новое счастье с Дерягиным, который только-только выписался из госпиталя после тяжелейшего ранения на последней турецкой кампании - даже будучи заместителем командира полка, он как и раньше предпочитал быть на передовой, и в итоге схлопотал осколок в колено, за что острые на язык кавалергарды тут же окрестили полковника "Тамерланом". Командир полка, генерал-майор Николай Николаев Шипов, лично остранил отчаянного малого от командования и списал до конца войны), но в свете грядущего воцарения Александра Александровича мне как воздух были нужны знакомства с хоть кем-то из дворцового окружения, чтобы не разделить участь Милютина, Лорис-Меликова и прочих министров "Эпохи реформ", которых Александр III в моей истории моментально заменил своими сподвижниками - Ванновским и Н.П. Игнатьевым. К слову о Лорис-Меликове - граф и министр внутренних дел тоже значился в списке приглашенных. Я по случаю торжества облачился во фрак, Николеньку весь день наряжали и расчёсывали (непослушные светлые волосы мальчика постоянно забавно торчали в разные стороны, не поддаваясь ни одной расческе), а Александру отвезли к Вяземским, за что Павел Петрович, отец Катерины, в очередной раз меня пожурил - мол, детей привозите, а сами совершенно не заглядываете. Я оправдывался как мог, и, надеюсь, заработал стариковское прощение. Тесть, к слову, стал совсем плох - старый князь должен был по моей истории умереть через семь лет и уже довольно сильно болел. Использовать его придворное влияние (как-никак, отец моей супруги был сенатором) нужно было немедленно. И вот, всё было готово к встрече праздника - у парадной дома останавливались одна за другой повозки, из них выходили маститые сановники, изящные дамы, увешанные орденами офицеры и генералы. И постоянные радостные слова моей жены "Граф N! Какая встреча!", "О, князь М!", "Ма шери, как я давно вас не видала!" разбавлялись моим редким "Александр. Александр. Очень рад. Рад знакомству." и так далее. На меня все смотрели несколько оценивающе - слыхали, да, руководит какой-то там комиссией, вроде бы даже товарищ военного министра, какие-то железные дороги строил. Но пришедшая ко мне публика вряд ли этим интересовалась - на балах и светских раутах я замечен не был, хотя статус полковника императорской Свиты, казалось бы, этого от меня требовал. Наконец, самой последней к дверям подъехала карета с эмблемой министерства внутренних дел, с казачьим эскортом и жандармом на козлах. Из кареты, распахнув дверцу, бодрой походкой вышел человек, о котором я всегда думал с каким-то внутренним придыханием - министр внутренних дел, граф Лорис-Меликов, едко прозванный нашими газетчиками "диктатором сердца". Под руку он вёл свою супругу, княжну Аргутинскую-Долгорукову.

- Алэксандр Пэтрович? - с лёгким кавказским акцентом спросил он меня, пожимая руку, - Наслышан и польщён встрэчей с вами.

- Безмерно рад, Михаил Тариелович, - искренне ответил я графу, - И могу сказать то же про встречу с Ниной Ивановной.

Княжна Долгорукая (родственница любовницы императора, на секундочку!) сухо улыбнулась мне в ответ, она в отличие от мужа была довольно сдержана и всем видом показывала скуку.

- Послушайтэ, ведь ваши прэобразования это нэчто совершэнно новое для Российского государства. Прызнаться, тэрпеть не могу свэтских events, но мэня суда затащила супруга, давняя подруга вашей милой княжны Вяземской.

- Благодарю, что ответили на приглашение. Может быть, что-нибудь выпьем для начала?

Граф от алкоголя не отказался, и мы выпили по бокалу вина. Отвязавшись от какого-то навязчивого кавалергарда, которого я по службе в полку не помнил и вежливо послав какого-то купца, предлагавшего мне неплохой "прожект-гешефт, зело связанный с вашей военно-промышленной кумиссией", я наконец-то смог поговорить с Лорис-Меликовым тет-а-тет.

- Михаил Тариелович, я полагаю, вы прекрасно знаете об обстановке в стране, тем более что недавно вы были назначены министром внутренних дел. Война с Турцией, в который вы имели возможность поучаствовать, показала очень многие проблемы нашего общества и нашей экономики. Вы согласны, что лишь реформы помогут России сохранить текущий темп роста и преодолеть отставание?

- Бэсспорно, - кивнул головой граф, - Вы знаэте, граф, это не особэнный секрэт, но Александр Николаевич (палец министра многозначительно поднялся вверх) в послэднее время подумывает о принятии...скажэм, особого манифэста, вполне схожего по своему содэржанию...

- С конституцией?

- Попридержите коней, - рассмеялся Лорис-Меликов, - Что ж, я нэ буду этого ни отрицать, ни опровэргать. Вы еще молоды, сколько вам?

- Скоро будет сорок.

- Вот видите, а мнэ - 57. Я ужэ не увижу великих прэобразований, которые прэдстоят России. Но вы правы в одном - этот докумэнт будет очень важэн для развития нашей политики. Он будэт очень важным шагом. Он будэт почти конституцией. Это то, чэго ждёт образованнэйшая часть российского общества.

- Я знаю ваши реформы, Михаил Тариелович, и знаю ваш подход к делу. Но позвольте полюбопытствовать - когда предполагается подписание этого документа, составленного вами?

- Этот...докумэнт будет подписан приблизительно весной-летом наступающэго года. Увэрэн, он станет венцом рэформаторской политики Его Величества. Я очень долго уговаривал его поддэржать мою законотворческую инициативу, и особэнно трудно это было после убийства его сына Николая, после которого начались очэредные гонения на поляков...Но сэйчас уже всё в-основном позади.

- Боюсь, что всё только впереди. Граф, вы считайте меня сумасшедшим, кликушей, кем угодно. Но этот год или последующий за ним - последний в правлении императора Александра II.

- Что? - вкинул косматые брови Меликов, - Откуда такая информация, милэйший?

- Считайте ее...моим предчувствием. Михаил Тариелович, дело не терпит ни малейших отлагательств. Император должен подписать этот документ. И как можно скорее. Дайте мне слово...Нет, прошу прощения, я не имею права требовать этого от вас, но просто поверьте мне - в ближайшее время на трон вступит цесаревич Александр. Если манифест не будет подписан, он издаст другой, который перечеркнет все лучшие результаты ваших реформ. Я не прошу вводить в России конституционализм, этого попросить может у помазанника Божьего только Тот, кто его помазал. Но постулаты этого манифеста должны быть приняты, да так, чтобы будущий Александр III не смог их отменить.

- Алэксандр Петрович, а не выпили ли вы слишком много? - добродушно пожал плечами министр внутренних дел, - Ну что можэт случиться с императором?

Ну не мог же я втолковать одному из соправителей Российской империи (члену триумвирата Лорис-Меликов/Милютин/Горчаков), что в ближайшее время русскому царю и властителю полумира оторвёт ноги народовольческой бомбой? За такое можно было бы и уехать из родного дома в кандалах. Я примирительно завершил неприятный разговор и провёл оставшийся вечер в тревожных сомнениях. Супруга же была "в своей тарелке" - завела для меня несколько полезных знакомств и весь вечер была само очарование. Встретив Новый год, гости разьехались по домам, а я остался ждать беды. Беда пришла сразу же, но маленькая - граф Игнатьев пережил себя-исторического на два года, но всё же отдал Богу душу в середине января 1881-го, передав премьерский пост Петру Александровичу Валуеву, человеку насквозь чиновному и канцелярскому. Военная хватка "русского Бисмарка" больше не гнала русскую тяжелую промышленность вперед ударными темпами, власть в империи снова перешла к гражданским.

Граф Лорис-Меликов, министр внутренних дел

Начало 1881-го - рыночная экономика, смерть Игнатьева и приход Валуева

Меткая карикатура на валуевскую политику, балансирование между "Да" и "Нет" в политических реформах

Народовольцы, эсеры, и прочие радикальные политические группировки, почувствовав потерю российским правительством прошлой хватки (после убийства цесаревича Николая большинство политических кружков и революционных организаций было вычищено до самого донышка, но не стало Игнатьева и над Россией вновь стали веять "вихри враждебные"). На общей волне очередного витка борьбы с идеями наиболее поднялись эсеры, чья программа искала молодые умы - в-основном студентов и изнывающую от безделья "золотую молодежь". Они активно укрепляли свое влияние, вплетаясь даже в структуры, близкие к двору - что уж говорить о полиции. Такая революционная активность заставляла меня волноваться еще сильнее - что, если роковое цареубийство повторится и Александр II, так и не подписав проекта Лорис-Меликова, отправится в мир иной?

Эсеры активизируются

Один из руководителей народовольцев Герман Александрович Лопатин, арестованный на днях петербургской полицией

1-го февраля завершилась Конголезская конференция, блистательно проведенная Бисмарком. Несмотря на все амбиции бельгийского короля, Пруссия настояла на своем и сумела путем непреклонной и последовательной дипломатии получить себе наконец первую законную колонию, причем самую богатую на всём Африканском континенте. Конго становилось свободным государством под полным прусским протекторатом. Даже не сумев обьединить Германию, Отто продолжал свою кипучую деятельность на пути Пруссии к возвеличиванию и европейской гегемонии - оставалось только догадываться, как передачу Конго пруссакам проглотили французы и англичане - Наполеон III и Виктория, похоже, решили утереться. В раздел африканского пирога включился молодой, дерзкий и донельзя амбициозный игрок. Молодой принц Вильгельм (будущий "Бесноватый Вилли", развяжущий Первую мировую войну в моем мире) лично посетил Конго и остался очень доволен "установлением там прусской военной и гражданской администрации".

Вот так номер выдался на Берлинской конференции!

Бисмарк подписывает заключительный акт на "Kongokonferenz"

4-го марта я провел беглое совещание в Военно-Промышленной Комиссии по результатам принятия очень неплохого по сути "Императорского трактата о государственных компаниях", который фактически узаконил создание нескольких крупных концернов военной промышленности, сгруппированных по кластерам и родам производства. Фактически это были государственные монополии с привлечением частного капитала, так называемые "олигополии", которые мною для России виделись одним из очень хороших способов держать свою промышленность (всё-таки четвертую в мире, как-никак) на плаву. Одновременно решалась проблема с недофинансированием военных заводов и с частными инвестициями. Военно-Промышленная Комиссия в ближайшем времени должна была получить расширенный состав и полномочия, о чем лично было обговорено с Милютиным. Государственный капитализм смело вступал в свои права на рынках Российской империи, и эта приятная новость помогла мне немного отвлечься от грустных мыслей. Радовала и дочурка Александра, чей плач для меня был милее любой музыки, когда я возвращался домой вымотанный с работы.

Внедрение олигополии в российской военной промышленности

В тот же день кокандский хан сдуру повелся на нашу провокацию на границе и обьявил "белому падишаху" очередную войну. Только этого и дожидался Скобелев, отправленный военным губернатором в Туркестан. В кратчайшие сроки он привел войска Туркестанского округа в боевую готовность и заявил, что не даст Коканду ни единого шанса - один раз они уже получали по своей физиономии, а в этот случай русские уже не будут так добры и это "злокозненное ханство" аннексируют подчистую. Еще один среднеазиатский поход должен был несколько подуспокоить российское общество - как-никак - "маленькая победоносная", будь она неладно. Плюс и кокандские нефтяные концессии должны были перейти в наши руки.

Обьявление Кокандом войны России. Чистое сумасшествие.

Генерал-от-инфантерии Михаил Скобелев, губернатор Туркестана

В Коканд русские войска входили по всей науке - 1-й Туркестанский корпус генерала Харламова и 3-й Туркестанский корпус генерала Ястребова, а в качестве иррегулярной кавалерии были задействованы волжские казаки и Киргизский (Казахский) туземно-конный корпус. Хан располагал только 12 тысячами солдат против наших 48, и это еще не были привлечены обширные резервы, находившиеся у Скобелева "в рукаве". Мало того, стараниями "белого генерала" Туркестанский военный округ стал чуть ли не лучшим в стране после Петербургского и Варшавского, так как спуску Михаил Дмитрич никому не давал и сам всегда был примером своим офицерам, генералам и солдатам. Нечто похожее в Средней Азии в моем мире смог навести только печально известный за Русско-японскую генерал Куропаткин (служивший, кстати, под прямым началом Скобелева) и гораздо, гораздо позже. Впервые за долгое время я получил какую-то весточку о Язеве - писал его старший сын, откуда-то добывший мой адрес. Увы, Никифор умер в прошлом году, окруженный многочисленным семейством, успев-таки дослужиться до поручика. Похоронили старого бывалого вояку с офицерскими почестями. Внук же моего старого друга окончил кадетский корпус и младшим офицером тоже участвовал в Кокандской экспедиции, как его дед до этого в Хивинской.

Начало второй Кокандской экспедиции - Скобелев вводит войска на территорию противника

Первое сражение было дано 13-го марта - корпус генерала Ястребова дал беглое сражение кокандцам чуть южнее Пишпека (Бишкека) - Вали-бек был разгромлен и побежден без каких-бы то ни было шансов. Колонны "туркестанцев" в белоснежных гимнастерках и кепи отлаженно палили по ханскому ополчению, обращая в бегство целые полки, а залпы русской артиллерии повергали в шок и трепет даже самых отборных среднеазиатских головорезов.

Ястребов и разгром кокандцев

30-го марта волжские казаки вошли в Ош, один из самых населенных городов Коканда, населенный в-основном этническими таджиками. То же самое произошло с городами Пишпеком и самим Кокандом - русские войска наполнили Ферганскую долину, словно наводнение. Оказалось, что там же неподалеку засветился и еще один мой старый знакомый, инженер-майор Бржеский, возглавивший экспериментальный Туркестанский железнодорожный батальон - ведь еще совсем недавно в степях и пустынях Турана не было даже намеков на железную дорогу, а теперь по ним уже ездили военные поезда. Согласно письмам Бржеского, "местные женщины весьма необычны - некоторые совершенно дурны, а некоторые, как потомки прародителей всей европейской цивилизации ариев, очень недурны собой. Увы, пока паранжу с них не снимешь, тип дамы не определишь. Они довольно застенчивы, но всё же если суметь распалить в них страсть, то..." - в общем, кто о чём, а лысый о расчёске, как говаривали в мое время.

Кокандская кампания в самом разгаре

Скобелев мне лично не писал - теперь у него не было ни секунды свободного времени, но по информации газет и сослуживцев, военный губернатор Туркестана публично заявил на одной из городской площадей Оша, что Туркестан весь должен быть единым российским протекторатом и никак иначе. Сообщалось также, что Михаил Дмитриевич проводит довольно мудрую политику по отношению к туземцам и уже сумел набрать из сочувствующих русским степных удальцов два конно-добровольческих полка. Действительно, использовать противоречие между племенами и кланами Коканда было довольно умно, и Скобелев в очередной раз показал, что он не только вояка и солдафон, но и тот еще политик. В общем, хотя это и нескромно, "моя школа"!

"Протекторат Коканд" недалече

Казаки в Коканде - групповое фото

А в апреле по стране ударила эпидемия гриппа...Которая показала нашу чудовищную беспомощность перед лицом болезней. Чудовищные человеческие потери были неизбежны - силами земских докторов провести всеобъемлющее лечение всех заболевших не представлялось возможным. Было ужасно осознавать, что несмотря на все преобразования и весь технологический рост в России продолжают в мирное время умирать люди, причем в таких ужасающих количествах. Государство, однако, сделало всё, чтобы помочь заболевшим и предотвратить распространение заболевания. Равнодушия не проявил никто.

Эпидемия гриппа в России

8-го июля Коканд был полностью присоединен к России. Скобелев провёл кампанию быстро и безукоризненно, окончательно включив Среднюю Азию в состав Российской империи. Увы, праздновать победу было нельзя - люди умирали от эпидемии, и для торжеств и парадов было не лучшее время. Так или иначе, Кокандское ханство перестало существовать и досаждать южным границам России. А желанный Афганистан был так близко, что уже можно было думать о негодовании Лондона. Мысли о покушении на Александра уже почти оставили меня - прошла и роковая дата, и два месяца после нее, а император был жив-здоров, и, по неофициальной информации, подписал манифест Лорис-Меликова, который должен был быть опубликован в ближайшее время. Это был бы первый и неотменимый шаг к конституционализму. Хотя бы в этой игре я опередил консерваторов на один ход. Однако, будущее не казалось безоблачным - хотя император и не был убит террористами, он тоже был поражен гриппом, видимо, заразился им, посещая больных в госпитале. С каждым днем царю становилось всё хуже.

Коканд - наш

Реформа морского флота, тем временем, шла ударными темпами, а военно-морские силы империи активно наращивали военную мощь - к 15-му августа в Кронштадтской гавани стояло уже десять броненосцев, в Севастополе - пять, включая старичков "Петра Великого" и "Екатерину II". Активно развивалось строительство крейсеров и мониторов, таких как "Енисей", "Байкал", "Каспий". Россия возвращала себе статус крупнейшей морской державы, и отраднее всего в этом было почти полное отсутствие устаревших кораблей - благодаря знаменитому указу великого князя Константина все парусники в один момент были списаны и переведены во вспомогательные суда, дав дорогу броненосцам и пароходам.

Новый флот в Кронштадте...

...и в Крыму

Военно-Промышленная Комиссия была завалена заявками, ордерами и проектными сметами - индустриальный бум не собирался останавливаться и пандемия гриппа ему была не помеха. В северной Финляндии строили новую верфь (этим проектом занимался я лично), в Сестрорецке расширяли оружейный завод, патронный завод возводился под Оршей, оружейная фабрика организовывалась в Киеве вместе со сталелитейным заводом, в Луганске заложили пороховой завод с цехами по производству военной взрывчатки, Казань продолжала спорить с Тулой за право быть оружейной столицей России, не отставали и столицы, и уральские города Ижевск, Нижний Тагил и Екатеринбург...В заботах и работах год пролетел для меня совершенно неожиданно.

Русская промышленность не останавливает роста

А 3-го января 1882-го года, всего через год после моей новогодней беседы с графом Лорис-Меликовым, в мой рабочий кабинет грузно вошёл высокий крупный человек, громыхая по вощенному паркету своими кавалерийскими сапогами. Подняв голову над сметой строительства Гельсингфорсского ремонтного дока, я посмотрел на посетителя. Передо мной было бородатое, несколько одутловатое лицо, внимательно смотревшее на меня грозными голубыми глазами из-под густых бровей. Рот, окаймленный курчавой светлой бородой, выражал нечто вроде усмешки.

- Граф Соколов!

- Ваше Высочество?

- Ваше Величество.

Император Александр II так и не оправился от перенесенного гриппа, скончавшись 2-го января 1882-го года. История и в этот раз поразила меня своим безжалостным изгибом.

День смерти русского царя

Европа в конце правления Александра II

Государь на смертном одре

Мир в 1881

Россия в 1881

Конец тридцать пятой главы

Конец первой книги

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 07.09.2012, 14:52:55 пользователем Falconette

[Falconette 5,481]

Книга Вторая: Александр III

Часть X: Генерал

Глава 36: Новая метла

Глава 36Нажмите здесь!

 

Я встал из-за стола, спокойно посмотрев в буравящие меня глаза русского царя. Александр помолчал несколько секунд, а потом, заложив руки за спину, начал прохаживаться по кабинету.

- Да...Развернулись вы, Александр Петрович, развернулись. Глядишь ты, Военно-Промышленная комиссия, в полковниках ходите, с вензелями, с аксельбантами, да товарищ военного министра. Впрочем, ныне это уже решающего значения не имеет. Слыхали поговорку - "Новая метла по-новому метёт"?

- Так точно, Ваше Величество, - выдавил я из себя уставной ответ.

- Это же ждёт и ваше учреждение. Покойный граф Игнатьев слишком уж полагался на эту вашу контору, а России заводов военных как не хватало, так и не хватает. Не буду вдаваться в подробности, ваша ли это вина, ваших ли помощников, военного министра, министра финансов...Скажу лишь одно - вы не справились с задачей.

- Позвольте, Ваше Величество, но все мои отчёты, отправляемые военному министру, были положительно оценены, - я понимал, не мог не понимать, к чему ведёт этот разговор, но поделать ничего не мог.

- Значит, в этом еще и вина военного министра. Не имею ничего против персоны господина Милютина, да и против вас, как человека, преподававшего мне в своё время. Но время требует других людей. Вы заигрались в реформы, и, увы, этим грешил и мой покойный батюшка. А реформы не несут России никакой пользы до тех пор, пока Россия не встанет на ноги.

- Но...

- Молчите, Александр Петрович, не стоит оправдываться, на то, чтобы создать оправдания, у вас было достаточно времени. Вы им не воспользовались. Впрочем, наказывать вас за ваши огрехи я не буду - вы деятель невеликой важности. Да и вот, впрочем. Ознакомьтесь.

Царь отогнул борт мундира и достал оттуда какой-то свёрнутый конверт. Я, не отводя взгляда от грозных глаз новоявленного самодержца, развернул бумагу. Длинное и витиеватое послание оканчивалось словами "Военный министръ. ВАННОВСКIЙ."

- Ванновский? Уже?

- Батюшка не вставал с постели неделю, прежде чем отдать Богу душу, - эти слова Александр III действительно сказал с искренней грустью, - Все документы были подготовлены заранее и вступили в силу в самый день его кончины. Милютин торжественно отправлен в отставку фельдмаршалом. Вам же повезло больше - в отставку я вас не отправляю, а даже повышаю в чине.

Это звучало как приговор.

- Вы, кажется, человек военный, кавалерист, а занимаетесь бумажками, сметами, рельсами-шпалами. Вы показали свою непригодность, граф Соколов. На ваше место найдутся более достойные кандидатуры. В течение суток сдайте пост председателя Комиссии и отправляйтесь к месту несения службы. Вам вверена 2-я кавалерийская дивизия, в городе Ченстохов. Надеюсь, эта должность будет вам по зубам. Полковником императорской Свиты вы больше не являетесь.

Слова русского императора, тяжелые и громкие, словно вбиваемые в крышку моего гроба гвозди, гулким эхом отдавались в моей голове. Чего мне стоило ожидать? Вероятно, я еще легко отделался - вместо позорной отставки или ареста (жандармы бы тут же сформировали на меня какое-нибудь дело о хищениях или растратах в Комиссии) - почётная ссылка, генеральские погоны, 2-я кавалерийская и польский захолустный Ченстохов. Не дожидаясь окончания беседы с государем, я брякнул "честьимею", вышел из кабинета, накинул на плечи шинель, а на голову фуражку, висевшие в прихожей, попрощался со встреченными мной сотрудниками и вынырнул из жарко натопленного присутствия Военно-Промышленной Комиссии в морозный январский Петербург. Надрывно рыдали колокола церквей, над крышами правительственных домов реяли чёрные ленты. Столица оплакивала смерть императора, а новый, еще не коронованный царь, уже привел в исполнение все приказы об отставках. Меньше года провел в министрах Лорис-Меликов, замененный графом Николаем Игнатьевым, родственником почившего могучего премьера. Валуев премьерское кресло покинул, хотя заменили его Рейтерном, моим давним знакомым. Это давало надежду на хоть какие-то призрачные шансы возвращения в большую российскую политику. Вообще, конечно, Ванновский постарался от души - я, человек, последний раз командовавший кавалергардским взводом и не ввязывавшийся в непосредственную армейскую специфику уже 20 лет, назначен командиром боевой конной дивизии. Что могло меня ожидать, кроме провала? Погоны генерал-майора стали некоей индульгенцией, мол, ваша карта бита, но вот вам пряник, утешьтесь. Милютина сменил Ванновский, гораздо менее талантливый министр, хотя и небезнадежный. Головы высших правительственных чиновников летели одна за другой. Воистину, "Новая метла по-новому метёт".

Фото Александра III, сделанное в 1880-м году

Одним из первых императорских указов, сделанных еще до коронации, была замена черно-желто-белого "романовского" флага бело-сине-красным - "национальным". Россия начинала новое царствование под новым флагом, столь привычным мне по моей прошлой жизни в другой, совершенно иной России. Славные победы Александра II - и внешние, и внутренние, ушли в прошлое вместе с романовским стягом. Александр III собирался делать всё совершенно иначе, и начал с государственной символики. Одними атрибутами, правда, дело не ограничилось - уже сидя в поезде, усталый и грустный, я в газете прочёл об увеличении налогов на богатые и средние слои общества и увеличении финансирования армии и флота. Царь явно считал, что капиталисты государству не слишком-то и нужны, а раз есть - пусть делятся звонкой золотой монетой с государственной казной, которой нужны пушки и броненосцы. Того, что за двадцать лет либеральной экономики, взращенной его отцом (и действительно поднявшей уровень русской экономики на небывало высокий), такие перемены могут быть смертельными, новый император не понимал или понимать не желал. Оно, к слову, было понятно - в этом мире его отец тихо умер в своей постели, а не был убит террористской бомбой, так что Александр-младший принялся за свои контрреформы еще более рьяно и напористо. Россия сворачивала с наезженной колеи...

Первый шаг правительства Александра III - увеличение налогов и таможенных пошлин

В мире тогда бушевала еще одна война, вернее, внутриевропейский (что нонсенс) торговый конфликт. Гамбург, бывший одним из ведущих банкирских государств Старого Света, неожиданно обанкротился, и сразу трём крупным державам - Голландии, Италии и Испании не выплатили "по гамбургскому счёту". Не договариваясь между собой, Умберто I, Альфонс XII и Виллем II объявили Гамбургу военную интервенцию, решив тем самым запугать его и выбить всё же долги. Пруссия, раскочегарившая невообразимую, крупнейшую в Европе военную промышленность, вступилась за гамбургских банкиров во всех трёх торговых войнах, решив сражаться одновременно против Рима, Амстердама и Мадрида. Реальную угрозу Пруссии представляла лишь Италия, да и та изрядно опозорилась в Венецианской войне, но численное превосходство было на стороне "Антигамбургской коалиции" (хотя коалиции никакой не было, страны вели войну исключительно за свои интересы). Король Вильгельм I стремительно дряхлел, так и не выполнив свою историческую миссию по объединению Германии (страшно было бы тогда представить, что же это за монстр бы вышел), а основные бразды правления королевством делили между собой фракции Бисмарка и престолонаследника Фридриха. И Италия, и Нидерланды начали свою войну довольно неудачно, столкнувшись с небольшим, но современным и хорошо вооруженным прусским флотом, задавшим вражеским мореходам того еще перца.

Пруссия защищает Гамбург от интервенций

Почтовая открытка, выпущенная Пруссией - кёниг Вильгельм принимает решение о начале войны

3-го февраля я прибыл в заснеженный Ченстохов, в штаб второй кавалерийской дивизии. Организационно моя новая часть входила в состав Кавалерийского корпуса, наравне с 1-й и 3-й кавалерийскими дивизиями. Предыдущий командир дивизии, генерал-лейтенант Константин Ермолаевич Баумгартен (ох уж эта тяга обрусевших немцев к славянским именам), встретил меня сухо и сдержанно - его поезд отходил в Петербург только через три дня и я застал его в штабе.

- А, граф Соколов. Опальный и из столицы, - без всякого акцента проговорил остзеец, увидев меня в непривычном кавалерийском мундире, - Что, от заводов к саблям?

- Имею честь, прибыл в Ченстохов только сегодня с супругою и детьми.

- Могу поверить. Я, знаете ли, этой дивизией еще с первой Турецкой командовал, а тут - перевод в военное министерство, генерал-лейтенанта дали, в Питер...Понятное дело, что мне не дали спокойно старость дослужить, чтобы поскорее мое место столичной шишкой заткнуть. Их сейчас много - Его Величество всех лорис-меликовских орлов со всех постов снял, да и самого графа тоже...

Не подав мне руки, озлобленный экс-командир вышел. Начало моей армейской службы оказалось, не то слово, скомканным. Первым делом я ознакомился с составом дивизии и полковыми командирами. Дивизия мне под командование перешла боевая, первой очереди, да еще и расквартированная в приграничье, что для меня, полнейшего профана в армейских делах, было сущим наказанием. В очередной раз я укорял себя, что родился в теле кавалергардского корнета, а не кого-то вроде Бржеского - гонять поезда было бы куда менее ответственно. Короткое (я старался говорить как можно меньше) совещание со штабом и полковыми командирами особых результатов не дало - никто из них не тянул на мою "правую руку" - того, кто мог бы решать военные вопросы и помогать мне в том, о чём я не имел представления. Моя дивизия состояла из четырех полков, сведенных в две бригады - 2-го Псковского драгунского, 3-го Новороссийского драгунского, 2-го Курляндского уланского и 2-го гусарского Павлоградского, а также 2-го конно-артиллерийского дивизиона. Начальник штаба дивизии полковник Александр Николаевич Повало-Швейковский на первый взгляд показался мне единственным достойным офицером, понимающим обстановку. Именно с ним я и решил "контачить", чтобы не опозориться в делах руководства этой огромной четырехполковой махиной. Повало-Швейковский прошел Туркестанские кампании и с первого взгляда понял, чего стоит петербургская птица в военных делах, так что раз за разом давал мне советы, на которые я, 42-летний генерал-майор, полагался всецело.

Эмблема Псковского драгунского полка, головного в моей дивизии

Вообще, в целом новое правление в России отразилось даже на культуре - главным направлением в живописи, литературе и прочих высоких материях стал прагматизм, то ли в угоду новому царствованию, то ли вообще от жизни такой, но американская прагматическая философия накрепко укоренилась в русской культуре и мыслительстве, вытеснив укрепившийся в годы Александра II эмпиризм. Российская империя второй раз подряд в истории совершала одну из самых катастрофических ошибок XIX-го века - курс на самоизоляцию и отказ от Великих реформ. То, чему я всеми силами старался помешать, взращивая в Никсе императора-прогрессора, закончилось с выстрелом нигилиста-поляка и Высочайшим визитом бывшего цесаревича в мой кабинет, окончивший мое пребывание на посту председателя Военно-Промышленной Комиссии. Ее, кстати, возглавил один из ставленников Ванновского генерал Леер, небесталанный человек, прекрасный стратег и тактик, ничего правда не смысливший в военной промышленности, но всецело преданный новому не слишком популярному военмину.

Первые дни правления Александра III - прагматизм настаёт во всём

Новый председатель ВПК - генерал-майор Генрих Антонович Леер

В Европе, тем временем, пруссаки успешно наступали, применяя новую артиллерию и передовые методики ведения войны - уже были взяты голландские города Маастрихт и Эйндховен, а прусский генерал Генрих фон Гольштейн разбил основные силы голландской армии Морица ван Вингле в сражении под Мюнстером, когда нидерландская армия по приказу лично короля Виллема попыталась перейти в контрнаступление. "Война двух Вильгельмов", как ее окрестила едкая французская пресса, склонялась явно на сторону Вильгельма Берлинского - Вильгельм Амстердамский же после успешных двух первых недель войны терпел одно сокрушительное поражение за другим, и, похоже, пруссаки решили за счёт Голландии заработать себе кое-какие колонии - к Конго должны были присоединиться острова Бали.

Пруссаки громят голландцев

Русская промышленность при генерале Леере и министре финансов Абазе (он, кстати, со своими обязанностями не справлялся, и, похоже, скоро должна была наступить знаменитая "эпоха Бунге") потеряла те стремительные темпы роста, что сумела набрать при Рейтерне и рыночнике - Грейге, сказались кондовые пошлины и скакнувшие почти в три раза налоги, сделавшие купцов и промышленников куда менее склонными к вложениям в государство (число крупных инвесторов, вкладывавших в промышленные предприятия больше ста тысяч, сократилось с трёх с лишним тысяч до трёхсот - в 10 раз! Правда, потом оно возросло до приблизительно двух тысяч, но начало было ужасающим). Тем не менее, существовали разные довольно выгодные проекты, в которые самые богатые фабриканты вроде Путилова или Третьякова смогли вложить финансовый фундамент, в-основном принадлежавшие к легкой промышленности.

Конец "Русского бума" - четвертая экономика мира в новых условиях начала пробуксовывать

Конец зимы и весна пролетели для меня как одно мгновенье - в подчиненной мне дивизии оказалось столько проблем, что за новостями в мире я перестал следить вообще, не помогало даже то, что большинство офицеров мне удалось расположить к себе (оказалось, среди них было немало ветеранов первой Турецкой и Австрийской кампаний, помнившие меня по службе в императорской Ставке), а также следовать советам бывалого начштаба полковника Повало. Вооружение в дивизии было достаточно устаревшее (за исключением пушек конной артиллерии - Казанский завод делал вещи не хуже Круппа, австрияки и турки прочувствовали это на своих шкурах), личный состав недисциплинированный, да и сам Ченстохов нагонял тоску - провинциальный приграничный польский городок, где по-русски не говорил почти никто и почти ежедневно случались мелкие пограничные инциденты с контрабандой и прочими радостями, вселял в меня уныние и если бы не сын, дочь и любимая жена, не бросившие меня в самое тяжелое время, генерал-майор Соколов уже бы наверное приставил ко лбу табельный "Smith&Wesson Russian". 15-го июня в штаб прибыли известия о том, что война Пруссии с Нидерландами завершена - Виллем III капитулировал, отдав в прусское колониальное управление группу Балийских островов - Флорес, Сумбу, Сумбаву...Чуда с Давидом и Голиафом не получилось, Берлин настоял на своём.

Ожидаемая победа Пруссии

20-го августа из-за неуклонно сокращающейся промышленности и банкротившихся фабрик (богатели лишь военные и государственные предприятия, лично поддерживаемые царской казной) на всех, даже частных заводах был введен принудительный гос. контроль и научный учёт, а конструктору Сергею Ивановичу Мосину Главное Артиллерийское Управление заказало разработать более дешевую и простую в производстве винтовку (плюс, конечно же, осовременив ее на манер винтовки Дрейзе и прочих законодателей оружейной моды), которая в будущем должна была (или не должна, кто знает) стать легендарной "трехлинейкой", прошагавшей "от звонка до звонка" две мировых войны и бессчётное множество войн немирового масштаба.

Борьба с промышленной рецессией и конкурс ГАУ на новую винтовку

Капитан С.И. Мосин

Недолго сопротивлялась прусским генералам и Италия, заключившая с Пруссией и обидчиком-Гамбургом белый мир под конец ноября 1882-го. Россия к этому моменту серьезно растратила промышленное преимущество, а Пруссия всё росла и росла, в итоге Россия в ранжире великих держав откочевала на четвертое место, сохранив, правда, первую в мире армию и четвертую в мире промышленность. Абаза был уволен в отставку, а перед Бунге стояла нелегкая задача вернуть русской промышленности прежний рост и стабильность, ибо даже самые лютые консерваторы понимали - когда процветают и богатеют военные заводы, а легкая промышленность стагнирует и ее заводы гибнут один за другим - это не норма. Николай Христианович Бунге, пожалуй, самый талантливый министр эпохи Александра III, решил взять быка за рога и как-то переломить спад.

Итальянцы заключают мир, толком и не повоевав

Бунге. Новый министр финансов.

Одним из новшеств, введенных Минфином империи в декабре, стало утверждение стандартов качества продукции и проверки ее на предмет брака. Над каждой фабрикой был закреплен отдельный пункт государственного контроля, что в некоторой степени улучшило состояние выпускаемой русскими фабриками продукции и тем самым повысило цену и спрос на них, но вот стагнации легко-промышленных предприятий не замедлило - капиталисты поняли, сколь невыгодны эти эксперименты с одеждой, мебелью, пищевой промышленностью...Лучше зарубать барыш и вкладываться в военные казенные заводы, качать на Кавказе и в Туркестане нефть, да снимать сливки с сибирской и аляскинской золотодобычи. В России намечался, как сказали бы в мое время на каком-нибудь канале РБК "Кризис инвестирования".

Бунге вводит систему контроля качества

К началу 83-го года в неофициальном "клубе великих держав" председательствовали САСШ, серьезно обогнавшие Британию и приближавшиеся шаг за шагом к званию новой "мастерской мира". За ней шла Великобритания - по-прежнему мощнейшая колониальная империя, но ужа сдавшая свои позиции. Дальше были две молодые индустриальные державы, две похожие континентальные монархии - Пруссия и Россия. Пруссия превосходила Россию за счёт промышленных мощностей, Россия же имел преимущество в военных силах. За этой четверкой ковыляли те державы, которые уже выбыли из гонки за мировое господство и чье отставание было очевидно и невосполнимо - Австрия, с трудом оправившаяся после войны с Россией и Балканским союзом, обескровившей ее. Разорившаяся и опустившаяся Франция, где в отличие от истории моего мира Наполеон III так и не был смещен и закономерно привел империю с ее "Ля Бель Эпок" в полный кризис - индустриальная мощь Франции, когда-то ведущей промышленной державы, от постоянных кредитов и разорительных финансовых афёр свелась практически к нулю. Франция отстала даже от Австрии и считалась великой державой лишь постольку-поскольку - в-основном за счёт престижа на мировой арене. Дальше же располагались две не слишком сильные страны, имевшие, однако, влияние на мир - Швеция, создавшая с униженной Данией что-то вроде новой Кальмарской унии, и Бельгия, настырная колониальная держава, чьим королем был гениальный финансист Леопольд. "В догоняющих" числились Бавария и Япония, начавшая активную вестернизацию, но это уже была другая история. Испания и Османская империя окончательно растеряли все остатки своей прежней великой государственности.

Дипломатический отчёт к началу 1883-го года

Но несмотря на спад легкой промышленности, Александр III всё же действительно патриотом и государственником, так что рост промышленного производства при нем не остановился, зачастую поддерживаемый личными средствами русского царя, сделавшего ставку на "двух единственных союзников России" - армию и флот. К середине марта 1883-го года, как писали мне бывшие коллеги из Военно-Промышленной Комиссии, шло строительство небывалого числа заводов в Казани (очень быстро отбиравшей статус "третьей столицы" у Варшавы, с такой-то индустриальной мощью), Финляндии, Летляндии и Курляндии, в Малороссии (прежде всего, Киев и Луганск), даже в Нерчинске и Грузии. Это была не вина нового императора, что он смотрел на экономику и промышленность под столь неверным углом, скорее за это следовало винить меня, так и не сумевшего подготовить тогдашнего великого князя Александра Александровича к разумному развитию четвертой промышленности Старого Света, что получилось сделать с Никсом...Так или иначе, Россия продолжала индустриализоваться, хоть и не столь быстрыми темпами.

Строительство фабрик и заводов

21-го марта Александр III распустил Госсовет и провёл тотальную реорганизацию государственного и чиновничьего аппарата. Панславизм, русский стиль и русификация были выбраны основными направлениями нынешней государственной идеологии. "Манифеста о незыблемости самодержавия" не случилось и закрутить гайки новый царь не сумел, так как Александру II удалось подписать проект Лорис-Меликова (отчасти благодаря и моим стараниям), поэтому новый император отыгрывался на государственных рычагах управления, заменяя прежних умеренных либералов своими людьми, матерыми консерваторами славянофильского толка. Старая форма Русской Императорской армии в американско-французском стиле отправилась в утиль, солдаты переоделись в косоворотки и мерлушковые чёрные шапки, разом став похожими не на европейскую армию, а на гвардию какого-то удельного балканского князя (красиво и патриотично, даже удобно, но так невоенно...). "Русификационная" реформа набирала обороты.

Панславизм - и ничего более!

Царь в новой русской форме. Славянский стиль.

14-го апреля царь впервые посетил Туркестан, лично утвердив там Ташкентскую губернию. За время, которое Скобелев (весьма любимый, кстати, новым министром Ванновским - военмину приглянулись консервативно-монархистские взгляды полководца и любовь к нему в народе и войсках, Скобелев не то что не был пущен под откос, как вельможи-реформаторы, а даже произведен в генералы-от-инфантерии, став одним из самых молодых людей, получивших этот высший чин) пробыл военным губернатором Туркестана, эта местность успокоилась и полностью стала покорной воле Петербурга. Император похвалил новую Туркестанскую железную дорогу, принял дары от бухарского эмира и хивинского с кокандским ханов, подписал указ о прекращении военного положения и утверждении Ташкентской губернии и открыл памятник генералу Кауфману, покорителю Средней Азии.

Новая губерния на южных границах России

20-го апреля многострадальные Нидерланды после поражения в войне постигло еще одно несчастье - извержение вулкана Кракатау, одно из самых чудовищных в Новейшей истории.

Индонезийская катастрофа

Литография с изображением трагедии

Через два дня были открыты первые нефтяные прииски на территории еще недавно непокорной и мятежной Чечни (ныне же чеченцы верно служили русскому "белому царю") и организовано Грозненское нефтедобывающее товарищество, в котором акционерами стали и местные горские князья, и ищущие прибыли русские купцы. Теперь нефть в России добывалась уже не только в Закавказье и Туркестане, но и на Северном Кавказе. Один из офицеров моей 2-й кавалерийской, прочитав эту новость в офицерском собрании, расхохотался и сказал: "Господа, ну наконец-то хоть какая-то польза от этих треклятых гор!". Трудно было с ним не согласиться.

Нефть в Чечне

Испанцы держались дольше всех, но и их Гамбургский торговый кризис доканал - так и не слехстнувшись с прусской армией ни в каких боях кроме морских, правительство гороля Альфонса XII заключило белый нейтральный мир в Палермо. Пруссия отбила все три атаки на своего сателлита, Гамбург был спасен, а величие Пруссии на мировой арене только возросло от таких результатов.

17-е мая 1883-го года, Испания заканчивает интервенцию

А 3-го декабря 1883-го года произошло то, чему я очень долго не мог найти объяснения. Это был стылый зимний вечер, который я проводил в офицерском собрании, обсуждая с полковником Носатовым внешнюю политику Европы.

- Ваше превосходительство, а слыхали ли вы, что прусский король Вильгельм уже третий месяц, по сообщениям "Берлинеше Цайтунг", не приходит в сознание?

- Да, полковник, конечно. По сообщениям тех же берлинских газет регентом при больном короле назначен его старший сын Фридрих. А к чему вы об этом заговорили?

- Вот ведь какое дело, ваше превосходительство, мой адъютант поручик Стешков только недавно вернулся из Данцига, куда ездил навещать родных - по-моему, его матушка из остзейских баронов и имеет каких-то родственников в Западной Пруссии. По его сообщениям, в тамошнем королевстве творится что-то странное - кронпринц Фридрих окружил себя сторонниками милитаристской партии, Бисмарк находится на грани отставки и отстранен ото всех государственных дел. В прусской прессе усилилась антироссийская риторика.

- Кхм, но это еще ни о чём не говорит. Бисмарк - это такая фигура, которую просто так не сковырнешь, хоть ты и кронпринц, - задумчиво сказал начальник штаба, раскуривая трубку, - Чтобы сместить князя Отто с постов, Фридриху предстоит сначала дождаться смерти отца, а вдруг король Вильгельм поправится?

Неприятная аналогия Вильгельма I c Александром II тут же промелькнула в моей голове.

- На это нет надежд, говорят кёниг совсем плох рассудком, - пожал плечами Носатов, - Но тем не менее, ведущие роли в прусском правительстве уже разобрала клика католических германских военных, против которых Бисмарк еще недавно проводил так называемый "Культуркампф". Фридрих, или, если угодно, уже король Фридрих III, очень оппозиционен по отношению к "Железному канцлеру", а что хуже всего - отрицательно настроен к России.

- В то время как Бисмарк нам если не друг, то хотя бы не враг, - задумчиво протянул я, вглядываясь в дрожащие огоньки каминного пламени, - Так к чему же вы клоните, полковник?

- Поручик Стешков сказал, что, посещая Данциг частным порядком и в штатском, он обратил внимание на большое количество прусских войск и их довольно активное перемещение.

- Это нормально, Пруссия только-только подписала мирный договор с испанцами и еще не демобилизовалась.

- Возможно, но зачем тогда перегонять войска с западных провинций в Данциг и Восточную Пруссию? - Носатов немного понизил голос, - По словам Стешкова, эти полки вовсе не возвращались с голландского фронта...

- Право, полковник, не стоит сгуща...

Дать Повало-Швейковскому договорить не дал подпоручик Смехов, нескладный молодой офицер штаба дивизии, говоривший еще ломающимся юношеским голосом. Он с разбегу вломился в комнату офицерского собрания, весь припорошенный снегом и инеем. Фуражка слетела с головы, сабля неуклюже брякнула об пол, а дрожащие губы штабиста произнесли:

- Господа...Погранотряд...Капитан Печерский...Пруссаки...Война! Война, господа!

Не знаю, что нашло на меня тогда, но я решительно вскочил из-за стола, застегнул мундир и при гробовой тишине яростно прокричал:

- В штаб! Поднимать полки! Юрьев, карту! Носатов, срочно депешу в Петербург!

Депешу в Петербург посылать не стоило. В те же минуты, пока прусские войска атаковали заставу Ченстоховского погранотряда, в ночь с 3 на 4-е декабря, министр иностранных дел Пруссии граф фон Каприви (противник войны с Россией Бисмарк в ближайшие месяцы будет отправлен в принудительную отставку) вручил нашему министру Николаю Карловичу Гирсу ультиматум об объявлении войны.

Конец тридцать шестой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Вторая: Александр III

Часть X: Генерал

Глава 37: Провал

Глава 37Нажмите здесь!

 

- Живее, живее, господа! Яблоков! Берите два эскадрона и к заставе! - бойко раздавал команды полковник Повало, вглядываясь в висевший на стене план Варшавского военного округа, к которому и принадлежала наша дивизия. Ченстохов пока еще мирно спал, не зная ничего о пограничной провокации пруссаков, а в конных полках уже играли тревогу, зеленопогонные пограничники яростно отстреливались из стареньких "берданок" в пруссаков, вооруженных ударным "Маузером-1871", в Петербурге заспанного императора будил военный министр, Генеральный штаб разворачивал скорейшее извещение командования всех частей о начавшейся войне...Хуже всего было то, что я во всем этом хаосе совершенно не знал, что же делать. Смешно сказать - хорош командир дивизии, у которого из боевых наград только маленький жетончик на сабле. К счастью, ошарашенные, шокированные и по большей части не слишком трезвые офицеры штаба дивизии совершенно не замечали моей беспомощности. Весь задор и настрой, который я вложил в свой крик "Носатов, карту! Депешу в Петербург!", улетучился в первые же минуты разгоревшейся войны. По самым простым подсчетам, если прусская армия использует фактор внезапности не для пограничных провокаций и вручения ноты Гирсу, а для полноценного наступления на русские западные военные округа, Императорская армия не выдержала бы этого натиска - большую часть своего правления опальный ныне канцлер фон Бисмарк потратил на создание первокласснейшей военной промышленности и мощной профессиональной армии - Пруссия, обладая по совокупности лишь четвертой армией в Европе (и пятой в мире), по сухопутной военной мощи уступала разве что России. Да и то - прусская артиллерия значительно превосходила русскую, несмотря на численное отставание по количеству орудий. Со стрелковым оружием было еще хуже - в распоряжении армии прусского короля находились Маузеры образца 1871-го, в то время как в нашей армии главным оружием была винтовка Бердана - куда более неудачная. Мало того, что "берданка" была однозарядной, а "маузер" использовал 8-мизарядный трубчатый магазин, так и выучка стрелков в прусской армии была куда лучше, чем в нашей. Пожалуй, бесспорное превосходство у нас было только в двух вещах - флоте (тут Пруссия, несмотря на все потуги, проигрывала морякам-балтийцам вчистую) и численности войск.

- Чёрт возьми, да что же их дёрнуло войну начинать...Они же только-только в Голландии отвоевались, - мрачно сказал я, глядя на развернутую на столе карту.

- Так. Это сектор охранения погранзаставы. Яблоков отправил туда два эскадрона и пруссаки скоро отойдут, к счастью главных сил они стянуть к границе не успели и наступления в ближайшие дни не будет, - пробормотал Повало-Швейковский, вытирая взмокший лоб тыльной стороной ладони, - На их стороне скорее всего выступят все эти германские княжества, за исключением Баварии, Саксонии и Вюртемберга - эти три королевства по счастью в австрийской орбите, а у Вены на Берлин зуб...

- Сколько сил вообще в Варшавском военном округе на данный момент? - спросил Носатов, отмечая на карте дислокацию дивизии, - Помнится, государь планировал усиливать пограничные отряды, но успел ли?

- Не успел, - ответил я, - В Варшавском военном округе находятся части 2-го армейского корпуса, Кавалерийского корпуса и двух пограничных батальонов. В случае, если пруссаки начнут массированное наступление, наша оборона в Царстве Польском рассыпется, как карточный домик.

- Господа, телеграф молчит, никакого ответа из Питера, - виновато сказал корнет Урусов, вернувшись в штаб, - Но есть в высшей степени интересное сообщение.

- Не тяните, Урусов, говорите же, - устало сказал я.

Корнет ухмыльнулся и крикнул куда-то за дверь: "Ведите!".

В плохо освященную залу дивизионного штаба вошли двое рослых солдат: один в драгунском мундире, второй в зеленых погонах пограничного унтера, под руки они тащили немного помятого, но всё же с лоском державшегося офицера в сине-сером мундире.

- Что за птица? - спросил Повало-Швейковский, глядя на пленного.

- Да вот, ваше превосходительство, лехтенант прусской. Он на нашей заставе буянить вздумал, так его вашенские чуть конякой не придавили, да с ними вместе его доставили. Слабоват оказался пруссак заставу сковырнуть, пошмаляли да ушли, - довольно ответил пограничник.

Я подошел к пруссаку, приказал отпустить его и спросил по-немецки:

- Ваше звание и имя?

- Лейтенант Фридрих Орштейн. Командир 2-го взвода пограничной стражи Его Величества короля Вильгельма.

После нескольких часов допроса (предельно культурного и цивильного - я и Носатов знали немецкий, и полковник в-основном спрашивал, а я уточнял) щеголеватый лейтенант сломался и в итоге выдал, что крупных сил на границе нет, атаки на пограничные заставы сделаны лишь затем, чтобы ввести русское командование в заблуждение и вообще главных сил Пруссия и Германский союз не развернули. На вопросы же о причинах войны офицер понес какую-то пропагандистскую околесицу про русскую угрозу, про колониальные аппетиты, варварское расширение России...Поверить на полном серьезе, что Пруссия объявила нам войну только из-за нашего "недостойного поведения на мировой арене", я не мог. Так или иначе, как оказалось позже, в ультиматуме графа Каприви оговаривались условия: Россия должна была перестать строить военные заводы в западных губерниях, сократить вдвое численность своей армии и флота, прекратить колонизацию Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии (что было несколько странно, так как эти регионы уже вроде были окончательно колонизированы), а также предоставить автономию Польше и Финляндии (последнее явно было сделано для разжигания сепаратистских настроений). Одним словом, выходило нечто вроде нового Парижского мира, который Александр III мог бы принять, только застрелившись. На мирное урегулирование этой войны двух европейских гегемонов можно было даже не рассчитывать.

Чванливые пруссаки назвали эту войну "Усмирением России". Что ж, поглядим кто кого усмирит.

В первые же дни войны морской министр адмирал Шестаков приказал Балтийскому флоту блокировать восточное побережье Пруссии и захватить инициативу на Балтике - с отставанием прусского военно-морского флота как в количественном, так и в качественном отношении, это осуществить было нетрудно. Русская эскадра в составе 62 крупных кораблей и примерно вдвое большего числа кораблей поддержки оставила причалы Риги, Либавы, Гельсингфорса и Кронштадта и вышла на боевое дежурство на Балтику. Стоило ли говорить, что грозные пушки русских броненосцев вроде "Гренгама", "Пантелеймона" и "Александра Невского" загнали прусских моряков - и военных, и гражданских, в порты.

Морская блокада Пруссии

А потом произошло то, чего я больше всего боялся. Наши стратеги из Генштаба, принявшие прусские мелкие приграничные стычки за полноценные сражения и уверившись в якобы "слабости" прусской армии, на второй же день войны, 4-го декабря 1883-го года, приказали переводить войска в наступление. Главнокомандующим был назначен великий князь Владимир Александрович - достаточно молодой и малосведущий в военных делах человек, а непосредственное командование получил вовсе не прославленный в войнах с Австрией и Турцией граф Гурко, как планировалось до этого, а начальник Генерального штаба Николай Николаевич Обручев, командующий достаточно противоречивый и не одаренный теми военными талантами, что продемонстрировал Иосиф Владимирович Гурко. Я не мог понять, как неготовая, немобилизованная (на совещании с императором решили, что регулярной армии и резервистов хватит, чтобы одолеть крупнейшую европейскую военную державу!!!), только вчера развернутая армия может эффективно наступать. Однако, командир Кавалерийского корпуса поставил перед нами задачу - как можно скорее провести наступление на Прусскую Польшу. Первым на территорию еще не развернувшей свою армию Пруссии вступил 4-й армейский корпус генерала Шаликова. Это была катастрофическая ошибка.

Генерал Обручев разрабатывает план наступления против Пруссии

4-й корпус идёт на Мемель

Наш корпус под командой генерала-от-кавалерии Георгия Кондратьевича Каменского в кратчайшие сроки был передислоцирован из Ченстохова под Плоцк, где была поставлена наступательная задача овладеть городом Торунь, который считался пограничным между историческими областями Восточной Пруссии и Польши. В Торуни, по донесениям разведки, было сосредоточено лишь наспех поднятые три полка ландштурма - дивизия "Остпройссен", которая вместе с солдатами пограничной стражи и прощупывала нашу границу два дня назад. В распоряжении нашего корпуса было три кавалерийских дивизии (неполных), т.е. где-то 18 тысяч сабель - вполне достаточно, чтобы разнести три полка ландштурма. По крайней мере, нам тогда так казалось. Соседствовавший с нами 2-й армейский корпус Виктора Михайловича Драгомирова из Калиша наступал на Гнезно. Настроение у солдат было приподнятое, на марше пели веселые песни, вились знамена, играла музыка. Как же, вдарили прошлой ночью колбасникам, ой вдарили! Как теперь колбасников-то не разбить? А у меня, да и у всего остального командования 2-й кавалерийской дивизии, настроение было сугубо обратное. Мы понимали, что что-то не так и не зря пруссаки провоцируют нас наступать, а Обручев на это ведётся...

Наступление в Польше

Полную мобилизацию, повторюсь, не проводили - призвали лишь запасных первой очереди, т.е. фактически просто довели численность корпусов до штатов военного времени, не имея при этом ничего в резерве. В манифесте, опубликованным императором, говорилось о пожелании победы доблестному русскому воинству и прочей патриотической чепухе, а так же "Дабы ничем не обременять непростые будни русского рабочего и землепашца, Военное министерство мобилизацию проводить не намеревается". Это выглядело полнейшим бредом - одно дело не мобилизовать армию, когда твой враг - Австрия, и то это стоило нам очень дорого, да и с Турцией проходило не так гладко. А тут - стальной гигант, пышущий жаром заводских печей и смолящий дымом крупповских заводов, вооруженный до зубов и одним махом разгромивший до этого три европейские страны. И не проводить мобилизацию? Уж лучше революционная обстановка в стране и вопль господ либералов, чем убитые русские солдатушки и проигранная война...Александр III этого не понял. Войска Киевского и Одесского военных округов составляли второй эшелон наступления - 1-й армейский корпус генерала Лосинского, 3-й армейский корпус генерала Некрасова, 6-й армейский корпус генерала Жуковского и 2-й Донской казачий корпус атамана Бискупского. Их целью был Бреслау, и до подхода на фронт им даже с использованием железных дорог требовалось немалое время. Скобелев, так рвавшийся на фронт, не получил назначения и продолжал сидеть в Туркестане, проклиная штабных карьеристов.

Выдвигаются полки второй очереди...

Уже 8-го декабря Шаликов атаковал 3-ю пехотную дивизию королевской армии, расположенную в Мемеле. Восточная Пруссия, по рассказам Бржеского, была одним большим укрепленным районом, чьи форты и капониры могли остановить четырехкратно превосходящие силы противника. Шаликов на это наплевал и атаковал по старинке - лихо, в лоб, с упором на русский авось. Командир противника, Франц фон Брауншвейг, явно тянул время, ожидая подход главных сил королевской армии и сил Германского союза (войну России вместе с Пруссией объявило бесчисленное множество ее сателлитов - Ганновер, Баден, Гессен-Кассель, Нассау, Ольденбург, даже Папская область поддержала с какого-то перепугу лютеран в войне с православными), изматывая и без того не готовые к длительным боям войска 4-го армейского корпуса в долгих оборонительных боях. Пруссаки методично отражали атаку за атакой, быстрым наскоком Мемель взять не удавалось.

Шаликов встречает в Мемеле ожесточенное сопротивление

- Вот она, ваше превосходительство, Торунь! Плевком перешибем! - браво отрапортовал с холки взмыленного коня вахмистр Попов, вернувшийся из конного дозора, - Внутре ее дай Боже полка три, антиллерии никакой. Пруссаки дозор наш поздно завидели, стрельнули для острастки, но никого не убили. Одним словом, ваше превосходительство, командуйте наступать, препон тому не вижу.

- Тут уж позволь мне самому решать, вахмистр, - мрачно ответил я, - Я приказывал взять в дозор инженерного офицера из прибывших в корпус, где он?

Вахмистр ухмыльнулся:

- А, анженер-то? Да таких анженеров поискать еще. У меня ребята все на подбор, кровь с молоком драгуны. А тут вдруг гляжу, пешим к нам походит какой-то важный майор, но не в летах. Да впрочем чего я - вон он едет.

К командному пункту подъехал серый жеребец, на котором вальяжно держался майор с серебряными инженерными погонами. На петлицах поблескивала крылатая эмблема железнодорожных войск.

- Чёрт возьми...

- Инженерных войск майор Бржеский! - хохотнул заметно заматеревший, но оставшийся таким же молодым и неунывающим малоросс, - Докладываю, ваше превосходительство, укрепления в городе Торунь внушительные, но довольно легкие для преодоления. За подробностями предлагаю в штаб...

- Согласен, - сказал я, отводя майора в сторону, - Так, я не понял, Глеб, это что еще такое?

- Ну а что, Александр Петрович, я разве же мог пропустить такую кампанию? Наконец-то враг нам по ровне - Пруссия!

- Гм, а какого чёрта в конный дозор в Торунь?! Бржеский, вы же офицер железнодорожных войск!

- Ну а что. Туркестанский батальон я сдал, прибыл в Петербург, там в инженерных войсках недостача, записался. Поезд в Плоцк пригнали два дня назад, а обратно гнать не спешат - не положено. Так что же мне, в Плоцке париться? Увязался за авангардом дивизии в Торунь, а там этот ваш вахмистр всё рыскал по штабам военного инженера. Ну что драгун в инженерах понимает - погоны серебряные увидел и согласился, а я фортификационное дело за годы путейской службы не забыл, обижаете. Вот вам и план, и схема...

- В штабе план и схему покажешь, я тут человек невсесильный, все решения принимает генерал Каменский. И всё же, Бржеский, это безрассудность и дурость, вы не мальчик, а майор и важный для снабжения наших войск человек. Я полагал, что вахмистр Попов найдет поручика или в крайнем случае штабс-капитана, но никак не вас.

Майор на это только улыбнулся и мы отправились в штаб докладывать обстановку в Торуни.

Восьмого декабря Кавалерийский корпус с трех направлений ударил по Торуни -отвлекающие силы спровоцировали на себя огонь фортификационных сооружений и основной части торунского гарнизона, а 3-я и 2-я кавалерийская дивизия, окружив город с флангов, ворвалась в него и завязала уличные бои с полками ландштурма и пограничными частями под общим руководством коменданта города генерал-майора фон Гольштейна. Примерно раз в час в штаб прискакивал вестовой с донесением, в-основном просил подкреплений и уверял, что всё идет надлежащим образом...Как-то в это не верилось, генерал Каменский, получив от рисковавшего собой Бржеского план прусских укреплений, как-то слишком быстро спланировал удар на город и волнение не покидало меня с первых минут сражения. В том числе и за семью - как они там, в Петербурге? Волнуются ли за меня?

Моя дивизия вступает в бой в Торуни

Еще одно сражение на прусско-российской границе завязалось у городка Каттовиц - 30-тысячный 6-й армейский корпус генерала Булатова встретил, как и все другие русские корпуса, очень слабое сопротивление - всего один прусский пехотный полк. Я был готов лоб расшибить, пытаясь доказать Каменскому, что такая легкость первых дней войны не может не быть ловушкой и наступающую без должной подготовки русскую армию ждёт внезапный и болезненный удар, но седой генерал-от-кавалерии к моим советам не прислушивался, он, как и большинство новых генералов, назначенных Ванновским, всецело следовал приказам командования, т.е. де-юре великого князя Владимира, а де-факто генерала Обручева, не позволяя себе никакой тактический или стратегической инициативы. Мелкие пограничные сражения против пруссаков в Мемеле, Торуни и Каттовице не могли не быть западней, однако наши газеты писали лишь о "победном русском оружии" и "благословлении воинов Христовых".

Бой генерала Булатова под Каттовице

15-го декабря Пруссия обстоятельно закончила мобилизацию, поставив под ружье всё боеспособное мужское население, не занятое в поддержании жизнеспособности тыла. Было ясно, что теперь у пруссаков не только технологическое, но и численное (с учетом сателлитов Германского союза - тотальное!) численное превосходство, но император стоял на своем - русский крестьянин должен пахать, а рабочий работать - иначе России не избежать бунтов и дезертирства. Как будто от этого легче воевать неотмобилизованным корпусам! Столь любимая историками жесткость и принципиальность Александра III теперь играла с русской армией злую шутку - не желая подставлять под удар русскую промышленность, царь сознательно ставил свои войска в тяжелейшее положение.

Фото императора в военной форме

Пруссия завершает мобилизацию. Теперь нам придётся ох как тяжело...

Первые же витки прусской мобилизации мы ощутили на собственной же шкуре. 18-го декабря, когда Торунь уже была взята нашими войсками, на город ударил тридцатитысячный прусский армейский корпус. Русская кавалерия, чьей задачей был лишь захват плацдарма, оказалась в одиночестве перед двукратно превосходящим врагом. Вырвавшийся вперед по фронту, Кавалерийский корпус оказался изолирован. Фон Гольштейн, уже готовый сдаться на милость генерала Каменского, воспрянул духом и вынудил нас покинуть Торунь, оставив лежать в прусской земле почти тысячу людей и коней, три тысячи были выбиты ранеными и искалеченными, против прусской пехоты у кавалеристов не было ни единого шанса, а крепостная артиллерия Торуни, до того молчавшая, вдруг начала бить по нашим позициям, в то время как у нас были только легкие конно-артиллерийские дивизионы. Генерал Каменский всё еще колебался, хотя командиры всех трех дивизий настойчиво убеждали его отступать, не давал приказа к отходу, а в кровопролитных стычках с прусской инфантерией каждый день погибал цвет русской армейской конницы. К исходу декабря у пруссаков оставалось 20 тысяч солдат, у нас - только 14 из первоначальных 18-ти. То, что обещало стать легкой прогулкой в Польшу, стало настоящим кошмаром для нашего корпуса. Ужаснее всего было то, что я предвидел такой вариант развития событий, но не имел никакой возможности его предотвратить - с боями моя 2-я кавалерийская отступала все дальше на восток.

Перелом в Торуньском сражении

21-го, однако, Булатов выиграл бой за Каттовиц, так что наша конфузия под Торунью не оказала на Ставку в Варшаве ни малейшего отрезвляющего действия, наоборот, сдавшийся в полном составе прусский полк ополченцев якобы доказывал какое-то небывалое преимущество наших войск, а генерал Булатов был обсыпан ворохом благодарностей и наград. Наши войска всё еще благополучно наступали в районах Гнезно и Оппельна, хотя на противодействие нам шла огромная 125-тысячная Восточно-Прусская армия, и сил, равных ей, у нас в регионе не было. Надвигавшаяся катастрофа по-прежнему не касалась наших высших военачальников...Невыносимо было смотреть на эту приближавшую с каждым днем трагедию.

Каттовиц - полная победа, которая в итоге привела к катастрофе

24-го декабря Восточно-Прусская армия - главные силы прусского военного командования, отправило три армейских корпуса на Гнезно, атаковать русский 2-й армейский корпус генерала Драгомирова. У русской армии на том участке фронта было лишь 53 тысячи солдат, к тому же без резерва. Под Торунь подошел еще один армейский корпус, сделавший наше поражение неминуемым, на фронт подтягивались полки прусских сателлитов - саксонские, мекленбургские, ольденбургские, ганноверские...Начиналось крупное прусское контрнаступление, прохлопанное нашим верховным командованием. У русских банально не осталось войск, чтобы отражать этот ответ на наш "прорыв" первых недель войны, когда мы, толком не подготовившись, навалались на Польшу и Восточную Пруссию. Это чем-то до боли напоминало август 1914-го и Восточно-Прусскую операцию Самсонова и Ренненкампфа. Жуткие исторические дежа-вю преследовали меня, когда я под Торунью каждый день видел сотни убитых и покалеченных русских кавалеристов. Еще вчера эти силачи-усачи радостно хохотали и браво гарцевали перед дамами на рослых рысаках, а теперь лежат обезображенным, окровавленными на чужой земле, часто припорошенные мелким снегом. Пруссия начинала прибирать инициативу в войне к рукам.

Контрудары главных сил прусской армии на Гнезно и Торунь

Час от часу было не легче - Болгария, единственная из "священного балканского союза" поддержавшая нас хотя бы дипломатически и вступившая в войну, обанкротилась и оказалась неспособна послать нам ни одного экспедиционного полка. Болгария, как оказалось, тоже была замешана в банковской афере с обанкротившимся Гамбургом (напомню, это спровоцировало войну Пруссии с Италией, Голландией и Испанией - у Нидерландов пруссаки отобрали колонии на Бали, с остальными разошлись белым миром) и проиграла в ней весь свой бюджет. Болгарский князь Николай, родственник Романовых, изо всех сил убеждал Александра III, что Болгария из войны не выходит и даже предпримет попытки дипломатически включить в конфликт Сербию, Черногорию, Грецию и Румынию, но без денег таким обещаниям было мало веры, а денег у Софии больше не было.

Банкротство нашего единственного союзника

Под конец года вражеское преимущество под Торунью стало почти десятикратным - ни о каком "сражении" речи больше не шло - Восточно-Прусская армия просто банально гнала нас всё дальше и дальше к своим границам. За месяц боев было потеряно шесть тысяч человек, в частях было полное падение боевого духа и смятение, командиры окончательно запутались в обстановке, снабжение, несмотря на все усилия интендантов и железнодорожников, исчезло как класс, а на заснеженных равнинах Прусской Польши каждый день гибли русские кавалеристы. Я пару раз выбирался на передовую и инспектировал полки - более жалкого вида, чем представляли мои драгуны, гусары и уланы, представить было сложно - оборванные, голодные, с нечищеным оружием и сапогами...Сражение за Торунь проиграно было совсем окончательно, но Каменский продолжал уповать на подкрепления и не давал приказаний отступать.

Торуньский провал

В итоге развал фронта и катастрофические потери русской армии не могли не указать Обручеву и компании на неправильность их решений - под давлением Генштаба, скрепя сердце, русский император написал-таки "Воззвание к русскому народу", фактически означавший указ о всеобщей военной мобилизации. Это случилось через месяц (!) после начала боевых действий - тогда, когда пруссаки уже обладали тотальным преимуществом на всех участках фронта, а кадровая русская армия, разменявшись в копеечных победах под Мемелем и Каттовицем, гибла в восточно-прусских и польских снегах, теряя каждый день целые взводы и роты и не имея никаких средств для восполнения потерь. Мобилизацию в стране действительно восприняли неспокойно, но полиции удалось подавить стачки, заводские бунты и крестьянские мятежи - уж что-что, а полиция при новом царе действительно работала как часы. Либеральная интеллигенция на все голоса обвиняла императора во лжи: мол, сначала гарантировал крестьянину и рабочему достаток и спокойствие в тылу, а теперь гонит их на войну...Короче говоря, игры в красивую войну закончились, Россия разворачивала все имеющиеся у нее военные силы и играла ва-банк. Слишком высока была ставка - по прусскому ультиматуму мир нам должен был стоить нового Крымского позора и еще энного количества лет отсталости и самоизоляции. Этого допустить было нельзя. Россия развернула полки от Финляндии и до Приморья, готовясь встреться лицом к лицу с страшным и сильным противником.

Поражения принуждают Россию объявить мобилизацию

30-го декабря прусские союзники (в-основном там действовали брауншвейгские полки, одни из самых обученных в Германском союзе) прорвали нашу оборону и вторглись в Русскую Польшу, завязав под Скверницем бой с идущими на подмогу в Гнезно полками второй очереди. В самом же Гнезно ситуация вроде бы стабилизовалась - после подхода полков второй очереди соотношение сил было 82 тысячи на 72 в пользу русских. Превосходство наших войск в кавалерии и артиллерии давало хоть какую-то уверенность, а генерал Драгомиров подавал хороший пример другим командующим своими действительно обдуманными приказами и общим руководством корпусом.

Вторжение врага на территорию России и затяжной бой под Гнезно

Отмобилизованные же полки 3-й и 4-й очередей были сведены в неравноценные "отряды", которые для простоты все называли "армиями" (что было довольно курьезно, так как численность каждой такой "армии" могла составлять и 30, и 6 тысяч человек), но логично - по плану Обручева, армий наши корпуса на этот раз не формировали номерных армий, а три фронта - Северный (Прибалтика), Центральный (Северная Польша и Восточная Пруссия) и Южный (Южная Польша). Тем не менее, официально эти части именовались именно "отрядами" и им еще только предстояло влиться в регулярную армию. По долгим дорогам России мобилизованные полки шагали с Волги, Урала, европейских губерний, и театр военных действий был для них весьма далек. Железные дороги страны были забиты воинскими эшелонами, на всех перегонах стояли солдатские вагоны, вдоль дорог тянулись обозы, полк за полком следовал к месту сражений...

Стягивание русских резервов

4-го января в Министерстве иностранных дел возникла хоть какая-то причина для радости - САСШ, помня наши давние заслуги (в том числе, активные военные субсидии) в Гражданской войне и войне с Великобританией, неожиданно поддержали нас в конфликте с Пруссией. Оно было понятно - Пруссия с каждым днем рисковала нагнать САСШ по объемам промышленности, что сделало бы американскую продукцию убыточной - прусские товары сбывались бы в Европе по меньшей цене чем американские, что разорило бы добрую половину всех капиталистов Нового Света. Американские войска вряд ли бы прибыли на театр военных действий, а если бы прибыли - то очень нескоро, но уверенность вселяло другое - во-первых, финансовая и ресурсная поддержка, море-то было под полным контролем русского флота, а у пруссаков подлодок еще пока, слава Богу, не имелось, а во-вторых - дипломатическая поддержка нас великой державой, что исключало немаловероятную интервенцию Австрии или еще какого хищника в наши и без того трудный военный конфликт.

Американцы с нами!

Президент САСШ республиканец Честер Артур, ветеран войны с Британией и известный русофил

Но от этого нашему корпусу под Торунью было ничуть не легче - со дня на день ожидался полный разгром третьей кавалерийской дивизии, а телеграфы каждый день стучали только одно: "Погибаемъ. Просимъ помощи", "Погибаемъ. Просимъ помощи"...

Конец тридцать седьмой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

[Falconette 5,481]

Книга Вторая: Александр III

Часть X: Генерал

Глава 38: Нас бьют, а мы...

Глава 38Нажмите здесь!

 

Жёсткий зимний ветер срывал верхушки сугробов, застилавших поля вокруг селения Шадско, унося их куда-то далеко-далеко. На дворе было тридцатое декабря одна тысяча восемьсот восемьдесят третьего года, а наша дивизия стояла под Шадско (Шадстеном) и Хелмжей (Кульмзее) уже вторую неделю. После того, как прусские войска разбили нас под Торунью-Торном, Кавалерийский корпус откатился к старой границе и генерал Каменский лишь благодарил Бога за то, что пруссаки не развернули полномасштабного наступления и не выдавили нас под Плоцк, на русские территории. В противном случае это была бы полная катастрофа. Павлоградский гусарский полк был в авангарде нашей дивизии и занимал селеньице Злавесь-Велька, остальные полки 1-й, 2-й и 3-й кавалерийской дивизий жались поплотнее к остававшимся еще под нашим контролем городам, так как перебои с фуражом и питанием уже превратились в обыденность. Всё что оставалось делать мне - выполнять приказы Каменского и "наблюдать дозорами" прусскую сторону - абстрактная "линия фронта" (полноценные появились, как мы знаем, ближе к Первой мировой) была лишь в шести верстах западнее. Именно этим и занимались попеременно 2-й и 3-й драгунские полки, наиболее потрепанный уланский (а что вы хотели - пиками против "Маузеров" много не навоюешь, а вот гонор из улан никуда не делся) полк был уведен в глубокий резерв.

- Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! - донеслось до меня откуда-то справа, пока я осматривал с холма окрестности Хелмжи.

Я поплотнее запахнул ворот шинели и обернулся на крик. К холму ходкой рысью приближался всадник в русской форме.

- Урусов, вы? - коротко бросил я, вновь прильнув к биноклю - где-то вдалеке явственно виднелись ало-желтые всполохи: пожар? гроза? артиллерия?

- Так точно, ваше превосходительство! - Урусов спрыгнул с лошади и взбежал на холм в мгновенье ока, - Вести с Генерального штаба, извольте доложить!

- Докладывайте.

- Мольбы Геннадия Кондратьевича (адъютант имел в виду нашего командира Каменского) не прошли впустую, по секретнейшей информации, в Плоцк прибыли эшелоны третьей очереди наступления.

Да уж, хорошо вышло "наступление", тут как бы полного разгрома не вышло...

- Вот как? Но ведь по совещанию в корпусном штабе третьеочередные корпуса должны были на театр прибыть не раньше февраля.

- Потому и такая секретность! По личному указу Его Величества у частников на время кампании были конфискованы все имеющиеся паровозы и подвижной состав, выгребли всё подчистую и сумели осуществить переброску в кратчайшие сроки. В Плоцке к данному числу уже развернуты 4-й армейский, Финляндский особый и Гвардейский кавалерийский корпуса. В ближайшее время к городу Торн прибудет лейб-гвардия и полнокровный армейский корпус.

- Известия и в самом деле превосходные, но... - я взял неловкую паузу, - Какое назначение данным корпусам дал его высочество (я имел в виду главнокомандующего, великого князя Владимира Александровича) в случае столь экстренной переброски? Генерал Каменский говорил об усилении нашей обороны отрядами из свежемобилизованных, а тут линейные корпуса...Неужели?

- Да, ваше превосходительство, - Урусов немного даже сник, - Личное приказание генерала Обручева - отбить город Торн и продолжить наступление в южные районы Восточной Пруссии.

- Ох, - растерянно пробормотал я, - Ну тогда только Бог нам всем в помощь.

С этими словами я перекрестился и мысленно выматерил Генеральный штаб так, как только мог. Какое наступление? Да еще и силами гвардии - зимой, на укрепленную Торунь! Вот ведь Обручев - какой недюжинный талант применил к развертыванию армии, в рекордные сроки пригнал на театр свежие силы, снабжение хоть и паршивое, но всё же лучше, чем имели наши войска на Кавказе...А в оперативном командовании полное шапкозакидательство. Ведь я прекрасно понимал, что в мирное время Обручев был для генштаба незаменим - администратор, управленец, неглупый человек, небесталанный снабженец. Однако, время военное показало все его недостатки, что в очередной раз говорило за старый тезис, что офицеры бывают двух видов - для мира и для войны. Господа типа Куропаткина или Обручева относились к первой группе.

В начале января авангард Финляндского особого корпуса, Гвардейского корпуса, 4-го армейского корпуса и гвардейской кавалерии прибыл в Холмжу, генерал Каменский закатил командирам свежих частей знатный прием и торжественный молебен, а на пятое число было назначено генеральное сражение - то, что позже назовут 2-м Торуньским сражением. По плану два кавалерийских корпуса (гвардейский и армейский) занимали левый фланг и в случае чего через Гурск и Пинздево должны были обойти Торунь и подавить прусскую артиллерию. Силами аж пяти конных дивизий это казалось довольно легкой затеей. Главные же силы, три пехотных корпуса, должны были выманить пруссаков из хорошо укрепленного города - фон Брауншвейг не был дураком и сильно пострадавшие (благодаря Бржескому в том числе) во время первого штурма укрепления по мере сил отремонтировал и насытил артиллерией) - и разбить их "в чистом поле", сыграв на нашем превосходстве в коннице и орудиях. Погода в январе стояла совершенно зверская, и надлежащее зимнее снаряжение было только у гвардейцев и финляндцев, все остальные мерзли в осенних пальто и тонких шинельках, да обматывали головы башлыками. Пруссаки, правда, тоже не слишком-то подготовились к аномальным морозам - зима в Восточной Пруссии обычно довольно мягкая, так что оба соперника особо свои войска не утепляли.

Начало второго сражения за Торунь-Торн: сто семь тысяч пруссаков против восьмидесяти пяти тысяч русских. Из мелкого кавалерийского боя родилось генеральное сражение за Восточную Пруссию

Увы, наши планы оказались сильно устаревшими - мало того, что ушлые пруссаки подвели в Торунь скрыто еще один армейский корпус, благодаря которому фон Брауншвейг наголову превосходил нас численно, так еще и фланг около местечка Гурск, на который должны были наступать конные дивизии, оказался покрыт сетью окопов и блиндажей - дотошные прусские военные инженеры раскусили замысел Каменского и закрыли дорогу на свои тылы простыми, но действенными против кавалерии укреплениями. После пары отчаянных гусарских наскоков (геройствовала в-основном молодая конная лейб-гвардия, мы же, армейские кавалеристы, уже были научены, как хороши для стрельбы по скачущей коннице прусские многозарядки, потому на рожон не лезли) авантюра полностью провалилась и Каменский отвел кавалерию в тыл, разом увеличив прусское численное превосходство еще в полтора раза. Контранступление под Торном захлебывалось, не успев толком начаться.

В. Верещагин "Русские позиции под Торном"

Неважно складывалось и сражение за Гнезно (Гнезен), где прусская армия довела свою численность до полнокровных 150 тысяч человек против 80 тысяч русских. Мобилизованные корпуса все еще были в пути, когда кадровая русская армия с каждым днем отступала с территории Восточной Пруссии и Прусской Польши. Обручев даже согласился остановить успешное наступление на юге, под Каттовицем, чтобы перебросить 30-тысячный 5-й армейский корпус генерала Булатова под Гнезно. Булатов был явно недоволен, так как его план наступления на Оппельн был сорван, а все успехи на юге перечеркивались красным, но с другой стороны без подкрепления генерал Драгомиров никак бы не продержался. Не хуже прусских пуль нас косили зимние болезни - простейшая простуда заполонила все полевые лазареты Красного Креста русскими солдатами, не говоря уж о более серьезных проблемах, таких как пневмония, переохлаждения и обморожения.

Переход Булатова на Гнезен

В сражении под Скверневцем, где Германский союз в отрыве от основных сил Королевской прусской армии проводил свой прорыв русского фронта, силы нашей армии и германских союзников сравнялись в соотношении 70 на 70 тысяч штыков. В отличие от прусских, все эти разрозненные полки (наводившие воспоминания о походе Великой армии Наполеона, бывшем 70 лет назад) сражались не слишком-то хорошо и ситуацию спасали лишь вышколенные части герцогства Брауншвейгского и отборные гессенские полки. Германский Союз вообще был образованием довольно аморфным, ибо без Баварии, Саксонии и Вюртемберга этот союз никак нельзя было назвать Германским, да и влияние Пруссии на большинство из этих княжеств было силовым, а потому ненадежным. В отличие от Австрии, неплохо закабалившей активно развивающиеся промышленно-товарные рынки Баварии и Саксонии (Вюртемберг в этой католической троице германских княжеств отставал) и устроившей с южно-германскими государствами единое экономическое пространство, Пруссия никакой выгоды своим сателлитам не несла и держала власть в Союзе попеременно силой и дипломатией, что делало князьков теми еще союзниками. Европейская пресса же иронично (хотя какая тут ирония) обозвала Скверневецкое сражение "Новой битвой народов" - по количеству участников с прусской стороны.

Затяжное сражение на территории Русской Польши

А под Торунью день за днем грандиозная баталия разворачивалась все шире и шире. Моя дивизия продолжала сидеть в резерве, лишь изредка перебрасываясь на наиболее тяжелые участки фронта. Пруссаки под командованием лично фельдмаршала фон Мольтке стянули в Восточную Пруссию больше двухсот пятидесяти тысяч боеспособных солдат, наши войска с подходом Гренадерских корпусов и 9-го отряда генерал-майора Алексеенко составляли чуть больше ста. Пруссаки вовсю использовали численный перевес, яростно атакуя наши позиции, не молчали и наши пушки (в грандиозном бою было задействовано огромное количество артбригад - треть всей прусской военной артиллерии и четверть всей русской), а белый снег регулярно окроплялся одинаково-алой кровью прусских и русских молодцов. День за днем мы то наступали, то отходили, то держали оборону, то пытались организовать прорыв. Обручев лично прибыл на театр военных действий и совместно с командиром Гвардейского корпуса графом Орловым развернул командный пункт в предместьях Плоцка, координируя действия армии. Скобелев завалил Генштаб яростными требованиями допустить его на фронт, но из Петербурга шло лишь одно - "Михаил Дмитриевич, в Туркестане неспокойно, возможны волнения.". Русские несли тяжелейшие потери, не отставали и пруссаки, которые, однако, благодаря прогаженному нами месяцу до мобилизации получили тотальное численное преимущество. Мне же оставалось пытаться командовать своей 2-й кавалерийской, и я был совершенно не уверен, что я действую правильно.

- Ваше превосходительство, депеша! Четыре прусских полка прорвались под Богуславками, Каменский требует направить туда главные силы вашей дивизии! - кричали мне вестовые

- Какие к черту главные силы, три полка скованы в бою под Глуховом, четвертый действует совместно с Особым финляндским! - огрызался я

Своими глазами я видел, что такое кавалерийская атака, и не дай Бог вам такое увидать...Видел я, как русская картечь косит и прусских, и наших кавалеристов, не делая различий в конной свалке. Численность дивизии даже с учетом прибытия резервистов (а многие из них только-только слезли с крестьянских кляч и адекватно вести бой в седле не умели) составляла лишь 50% от штатной, ужасными были и потери среди офицерского состава - многими эскадронами командовали поручики или даже корнеты. Александр III напрочь отказался отдавать Торуньский участок фронта противнику и лишь накапливал группировку наших войск, а грандиозное сражение уносило всё больше и больше жизней. В Петербурге настроение было подавленное - как писала мне Катерина, все газеты признают, что русское наступление захлебнулось и в ближайшее время русские корпуса будут по большей части разгромлены...

Положение дел под Торунью под конец января

Фельдмаршал фон Мольтке

27-го января Генеральный штаб получил небольшую отдушину - генерал Бурляев, воспользовавшись подходом 16-го, 17-го и 18-го армейских отрядов, окружил и разбил крупную группировку противника к северу от Скверневца, что поставило крест на попытках германских сателлитов вступить на русскую территорию. В кратчайшие сроки 134-тысячная русская армия перешла в лавинообразный контрудар и вышибла врагов со старой пограничной линии. В первом крупном бою на территории Российской империи наши войска потеряли около 27 тысяч человек, потери пруссаков и их союзников были в районе 30 тысяч, что конечно ужасало размахом и масштабом. Генерал Бурляев, бывший командир Финляндского особого, был представлен к награждению святым Георгием 3-й степени, а армия наконец-то получила глоток воздуха для перегруппировки и восполнения потерь, особенно под Гнезно-Гнезеном, где Драгомиров откатился к старой границе, потеряв уже больше 14 тысяч солдат и офицеров. Прусское численное превосходство потихоньку убывало, так как к театру военных действий подходила мобилизованная и развернутая русская армия, крупнейшая на всем земном шаре, но времени это занимало слишком много и часа весов по-прежнему склонялась на прусскую сторону.

И наконец победа

8-го февраля пруссаки оправились от поражения под Скверневцем и решили совершить обходной наступательный маневр, атаковав Плоцк, бывший нашим основным резервным местом для перегруппировки войск. Обручев в экстренном порядке перенес Ставку в Ломжу, а передовые отряды прусской наступавшей армии столкнулись с пресловутыми "армейскими отрядами" в числе примерно 22 тысячи. Завязалось еще одно пограничное сражение, и это было несравнимо с теми пограничными перестрелками, которые мы видели в 1883-м. Прусскими полками командовал талантливый и подающий надежды генерал Рейнгард Дрейер, ученик самого легендарного фельдмаршала Роона (так и не ставшего, увы, объединительным Германии в этой вселенной), а русскими силами - генерал-майор Степан Дмитриевич Рязанцев, поучаствовавший, кстати, вместе со Скобелевым в Кокандском походе. Под Торном в то время количество прусских дивизий вышло на пик - вся Восточно-Прусская армия, триста тысяч человек, навалались на наши позиции, после чего генералы Орлов и Каменский забросили в долгий ящик любые планы о "наступлении" или "прорыве" - битву называли уже не иначе как "Новым Бородином" - это самое Бородино в этот раз должен был выиграть отнюдь не Кутузов (он и в тот-то раз его не то чтобы выиграл, а сейчас дело для русской армии, запертой в Восточной Пруссии маневром Дреера, пахло самым настоящим керосином). Положение фронта было по-прежнему очень неопределенным.

Встречный бой за Плоцк

18-го февраля был дан приказ отходить - русская армия больше не была способна вести сражение за Торунь, потери окончательно истощили нас и вымотали. Русские генералы, так парадно и гордо вошедшие в Восточную Пруссию, бежали с заснеженных Торнских полей, а за нами вереницами тянулись батальоны, полки, дивизии, корпуса...Поражение вышло для нас ужасающим разгромом, весь масштаб которого я, мелкий дивизионный командир, оценить даже не смог. Только по русским данным, озвученным нашим Генеральным штабом, за двухмесячные бои в Восточной Пруссии русская кадровая армия с учетом подошедших корпусов 2-й и 3-й очереди наступления и вновь мобилизованных "армейских отрядов" потеряла не менее 90 тысяч человек, и это при том, что наступавшие (!) пруссаки потеряли только 30 тысяч (правда, это без учета первого торуньского сражения и промежуточных боев, в общем они доходили до 45 тысяч, но все равно наши потери были в два раза больше!). Это был жуткий провал, целый фронт оказался в одночасье обрушен и уничтожен, Каменский был царским указом отстранен от командования, а наши планы ведения войны пошли под откос. Пруссаки и лично Мольтке праздновали грандиозную победу, пресса восторгалась "Зимним триумфом" прусских военачальников, а я вместе со штабом и своей дивизией трясся в обозных повозках, чуть ли не бегством спасаясь от преследовавших пруссаков. Никогда я не видел таких сражений и таких катастрофических проигрышей со стороны русской армии. Прусский орел вовсю показал свою силу и мощь, расправив крылья и безжалостно атаковав русского медведя. Это было что-то вроде битвы при Танненберге из 1914-го года моей истории. Если бы у России не было такого большого мобилизационного резерва, это сражение смогло бы поставить точку в данной военной кампании. Но это была лишь запятая. Кроваво-красная запятая.

Конец 2-го сражения под Торунью, русские разгромлены

21-го февраля дали приказ отходить и из под Гнезена, там Драгомиров такого краха не допустил, но всё равно по потерям мы "лидировали" - на полях Гнезена и окрестных провинций Русская Императорская армия оставила 70 тысяч убитых солдат и офицеров, вражеский военачальник генерал Генрих фон Гессен убитыми потерял около 44 тысяч. Столь крупные потери в первую очередь объяснялись недостаточно эффективным снабжением, и - вечный бич русской армии - устаревшим оружием: однозарядные берданки даже при самой меткой стрельбе не выдавали такой огневой мощи, как восьмизарядные прусские маузеры, это не говоря о фактическом паритете нашей артиллерии (при преимуществе у прусских артиллерийских команд в выучке и сноровке) и прочих нелицеприятных для нашей армии вещах. Пруссия действительно была сильнее по всем статьям, даже несмотря на галопный темп модернизации русской армии, который я старался держать на посту председателя Военно-Промышленной Комиссии. С каким ужасом я представлял, что бы стало с той русской армией 1884-го года, начни она сражение с пруссаками? Видимо, те поражения, которые мы несли сейчас, были бы еще более ужасающими и кровавыми. Впрочем, совсем безнадежным наше положение не было. Пока что...

Отступление из-под Гнезно

К началу марта прусские войска почувствовали вкус победы и направили часть сил на Плоцк, где соотношение боеспособных частей уже оценивалось не в нашу пользу - 71 тысяча пруссаков на 51 тысячу русских. Еще хуже обстояла ситуация на юго-западном направлении - туда пруссаки бросили большую часть своей гнезенской группировки (Малопольская армия) - на одну несчастную дивизию императорской армии приходилось 123 тысячи врагов. Казалось, что поражениям и отступлениям не будет конца...

Вторжение пруссаков на русские территории в рамках мартовского наступления

Прусская кавалерия в Польше, рисунок солдата

4-го числа генерал Григорьев оставил Скверневец, не решившись сражаться с 120-тысячной прусской армией. Отступление русской армии приобретало все более и более трагический характер. Прусские дипломаты даже попробовали начать переговоры о мире, но Александр III и здесь проявил твердость характера и заключать мир отказался. "Будем отступать хоть до Новоархангельска, но мира колбасникам никакого не дадим!" - как поговаривали, сказал он министру иностранных дел Гирсу в частной беседе.

Оставление Польши

10-го числа было проиграно еще два сражения, что дело наш отход уж слишком похожим на бегство на восток - в мелком (по масштабам этой войны) бою у Эльбинга войска генералов Ипатьева и фон Равенберга разошлись фактически вничью, а вот у Плоцка генерал Баданов сумел неслабо задержать ударное продвижение к Варшаве армии фон Риттера, в довольно удачных оборонительных боях измотав прусские коммуникации и уничтожив не меньше пятнадцати тысяч пруссаков. При наших потерях в двадцать тысяч эту оборону можно было считать почти победой, но легче от этого никому не стало - фронт продолжало лихорадить.

Еще два гвоздя в наш гроб

26-го марта на вооружение Главным Артиллерийским Управлением была принята на вооружение новая многозарядная винтовка конструкции капитана Мосина. Винтовка была доработана ударными темпами в авральном режиме, чтобы как можно скорее попасть в войска, и производиться партиями начала еще до официального принятия на вооружение. "Мосинка" получилась очень удачной, но я не мог судить, такой ли удачной, какой она вышла в прежнем мире - всё-таки много раньше, да и в военное время, но было не до рассусоливаний и меряния тактико-техническими характеристиками - войскам срочно нужна была многозарядная винтовка, способная перебороть прусский "Маузер" (кстати, по сравнению с нашей новой винтовкой 13-летнее прусское ружье выглядело ужасно устаревшим, что вселяло какую-то надежду), да и с учетом отмобилизованной военной промышленности и массовой переброски войск новые винтовки должны были появиться в войсках в сколь-нибудь значимом количестве не раньше лета. Одновременно ГАУ вело интенсивные переговоры с инженером Максимом - похоже, русские военные консерваторы наконец-то разглядели преимущества "скорострельных картечниц" и надо было получать их как можно скорее - пруссаки, к счастью, предпочитали воевать по-старинке пушками, винтовками и саблями, а на картечницы берлинский Генштаб особого внимания еще не обращал.

Винтовка Мосина принята на вооружение

"Трехлинейная пехотная винтовка образца 1884-го" (В моем мире - 1891-го)

Ко второму апреля активная переброска резервов с Урала и Кавказа позволила нам добиться численного перевеса в Плоцком сражении - недавно прибывший из Москвы генерал-от-инфантерии Петр Георгиевич Рысаков получил под командование 71 тысячу солдат, а его противник генерал Юрген фон Риттер, уже однажды битый нами под Мемелем, имел под рукой всего 63 тысяч. Неожиданно для нас пруссаки не стали развивать свой потрясающий успех и отвели армию на прежние рубежи, видимо, решив дать ей отдых и время на перегруппировку. В Плоцком сражении участвовали, разумеется, и остатки моей дивизии, но прямого командования я практически не выполнял - после "Катастрофы у Торна" все генералы, командовавшие там частями от полка включительно были под весьма мощным гнетом ответственности и до важных участков сражений пока не допускались - Александр III и русское командование почему-то считали, что разгром в Восточной Пруссии был виной командиров (хотя, конечно, и их тоже, чего стоил хотя бы проигранный вчистую Гурский фланг-маневр), а не из рук вон плохо организованного снабжения и численного отставания русской армии от соперника. Тем не менее, мне за Торунь, как прорвавшемуся из окружения генералу, всё-таки выдали "Владимира" 3-й степени с мечами, хотя я прекрасно понимал, что совершенно ничем такой награды не заслужил, как не заслужили ее и все остальные: пруссаки спокойно дали нам покинуть кольцо окружения, здешние войны пока велись еще хоть с каким-то понятием о чести и не на уничтожение, кроваво-пороховой 1914-й еще был довольно далеко...Так что 2-я кавалерийская под Плоцком в серьезных "делах" не участвовала.

Бои за Плоцк продолжаются с переменным успехом

Еще один "Владимир" господину генерал-майору. Что сказать, "Георгия" явно не заслужил

К середине апреля русской армии удалось несколько восстановить свои потрепанные ряды и даже возобновить наступление на второстепенном Южно-Польском направлении - 17-го числа генерал-майор Подворский успешно разбил мекленбуржский пограничный полк и выдвинулся к пригородам приграничного Каттовица, хотя на самом деле целью такого хитрого маневра был обход осажденного прусскими сателлитами Калиша с вражеской стороны - так можно было отбить самый западный город Российской империи с минимальными потерями. Что же касалось самих потерь в том мелком приграничном бою, то они составляли 552 пехотинца с нашей стороны и больше полутора тысяч с мекленбуржской, что в очередной раз доказывало, что по боевым качествам все эти княжества Германского Союза в подметки не годятся своим прусским вожакам. Те же, к счастью, завязли под Плоцком и остановили свой гусарский наскок на Центральную Польшу - видимо, после катастрофического разгрома наших дивизий в Восточной Пруссии они считали русскую армию небоеспособной и теперь рассчитывали на мир без лишних потерь - за счёт союзничков.

Краков у супостата отбили

Подходили в Польшу и подкрепления с Кавказа и Юга России, медленно но верно увеличивая нашу численность в регионе боевых действий и сокращая численное преимущество пруссаков. Я же мотался по штабам, дивизию, как и большую часть кавалерийского корпуса, перевели в резерв. Русская армия вела тяжелые оборонительные бои в Польше, тут не до кавалерии. Генерал Рысаков неплохо сдерживал противника в районе Плоцка, а основное действо во второй раз за кампанию разворачивалось под Скверневцем - 40 тысяч русских против 51 тысячи германских союзников, что, конечно, не тянуло на генеральное сражение (как с треском проигранные нами Гнезен и Торн), но играло очень важную роль, от которой зависело состояние всего Польского фронта.

"Кавказские" части прибывают на фронт

26-го апреля под Плоцком наступил перелом и моя дивизия была вновь введена в состав действующей армии, о чем мне Повало-Швейковский (один из немногих офицеров, которого командование после Торуньского поражения лично хвалило) сообщил лично в Ставке великого князя Владимира. Главнокомандующий русской армией после долгих совещаний с Ванновским подтвердил возможность перебрасывать гарнизонные и даже полицейские (!) подразделения под Плоцк - нужны были любые силы, чтобы остановить прусский накат на Царство Польское, и этот момент наступил - к концу апреля русские наконец-то нарастили "мясо на костях" - получили хороший численный перевес над передовыми прусскими дивизиями. Мои полки были значительно обновлены, пополнены, многие раненые вернулись обратно в строй, и 2-я кавалерийская дивизия в почти полном составе вновь прибыла на поля сражений Польши. Пятнадцать тысяч сабель, 72 тысячи штыков - все эти силы генерал Рысаков бросил на захлебнувшихся пруссаков под командованием фон Рейтера.

Плоцкая баталия. Перелом.

А в начале мая на фронт прибыл лично сияющий царь со свитой и лично расцеловал солдат-георгиевских кавалеров, сопровождаемый звуками громкой победной музыки. Причина была подходящая - Ванновский всё-таки не прогадал с поднятием ополчения и гарнизонно-полицейских батальонов - Плоцкое сражение было выиграно, пруссаки впервые за ход этой войны остановили свое продвижение, а одновременно генерал Степан Бурляев (брат другого, не менее знаменитого Бориса Бурляева) выбил врага из Польши, одержав волевую победу под Скверневцем. Император Александр наградил участников этих двух сражений, произнес неплохую, явно составленную обер-прокурором Победоносцевым речь о славной волевой мощи русской армии, пожелал солдатам и полководцам дальнейших успехов во славу русского оружия и убыл обратно в Петербург. Повод для небольшого, но торжества у нас действительно был - майское контрнаступление русской армии вышло довольно удачным, и войска понемного оправлялись от ужасающих поражений-катастроф начала войны, да и подтянулись резервы, прибыли на фронта свежемобилизованные части, восстановилось снабжение (на русской-то территории оно пошло явно сподобнее), так что эти две победы были довольно закономерными, особенно достойной выглядела победа под Скверневцем, где неофицальный командующий войсками Германского Союза герцог Генрих Гессенский потерял, обороняясь, больше войск, чем мы. С учетом мобилизационного потенциала крошечных германских княжеств, для них это был сокрущающий удар.

Успешное начало русского контрнаступления

После высвобождения части сил из-под Скверневца 50-тысячный русский корпус из трех армейских отрядов и азовских с донскими казаков перешел на Калиш, где велись довольно ожесточенные бои. Пруссаки судорожно отступали из-под Плоцка - на этот раз уже бравые немцы испытывали ничуть не меньшие проблемы со снабжением, чем их имели мы в Восточной Пруссии. Угроза неотвратимого разгрома на время отпрянула от России, хотя война по-прежнему шла для нас из рук вон плохо. По крайней мере, наши войска сами лично убедились, что пруссаков можно бить, и не только в мелких сражениях вроде Каттовица или первого Мемеля. Ну а что касается потерь - жутко, прискорбно, но что поделать, такие пошли войны...Россия решительно боролась за свое право быть великой державой, и, похоже, даже крупповские пушки, маузеровские винтовки и золингенские штыки с трудом могли тому помешать, а я, обычный кавалерийский генерал-майор, по мере своих сил старался сделать эту победу (пока, однако, не пахло и ничьей) чуточку ближе...

На Калиш!

Осада Калиша закономерно пала 18-го мая. Окруженные, все шесть тысяч вражеских солдат были перебиты или сдались в плен. По словам очевидцев, вражеский командир Стефан фон Рихтгофен лично отдал свою саблю генералу Бурляеву, а Калишский гарнизон приветствовал своих спасителей ружейными залпами. Одновременно поступила информация, что прусский конвой в Ионическом море был перехвачен флотилиями нашего Черноморского флота.

Победа под Калишем и бой в водах южных морей

24-го числа было объявлено контрнаступление - великий князь Владимир лично выразил благодарность за прекрасные оборонительные и контрнаступательные бои в Польше, а также изложил командующим корпусами и армиями принятый в генеральном штабе план нашего наступления на подуставшую от тяжелых боев Пруссию, растерявшую свое огромное преимущество, но остававшуюся очень грозным и коварным противником единый удар "всем скопом" - т.е. силами и Северо-Западного, и Западного фронтов. В целом в западных губерниях под ружьем Русской императорской армии было около 150 тысяч человек в боеспособном состоянии, что превосходило оставленную в Восточной Пруссии армию врага примерно в 1,5 раза. Король Вильгельм I, к слову, был совсем плох и должен был умереть в ближайшие недели, что сделало бы антироссийски настроенного регента Фридриха III действующим монархом Пруссии.

Обьединенные силы русской армии наступают на вражеские позиции после обороны Польши

Генерал-от-инфантерии великий князь Владимир, главнокомандующий русской армией

Так вот и воевали, и конца-края войне еще пока не было видно - и что нас ждало за поворотом - перелом или новый разгром, еще более ужасающий, чем прежние, я пока не знал...

Конец тридцать восьмой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 18.10.2012, 17:37:55 пользователем No Good