Неужели лучшие дни Америки уже позади?

[Dramon 4,917]

Неужели лучшие дни Америки уже позади?Нажмите здесь!

 

Я американец, но не по происхождению, а по выбору. Я голосовал ногами и стал американцем, потому что люблю эту страну и считаю ее исключительной. Но когда я смотрю на сегодняшний мир, на сильные ветры технических перемен и на глобальную конкуренцию, это заставляет меня нервничать. Наверное, больше всего нервничать заставляет то, что пока эти тенденции усиливаются, американцы просто не могут осознать масштабы и значимость грядущих перемен и грозящих нам проблем. Несмотря на шумиху по поводу усиления Китая, большинство американцев как и раньше исходит из того, что Америка это по-прежнему №1.

Но так ли это? Да, Соединенные Штаты остаются крупнейшей в мире экономической державой, у нас самые мощные на сегодня вооруженные силы, самые динамичные компании высоких технологий и оптимальный предпринимательский климат. Но это лишь выборочные картинки той ситуации, в которой мы оказались сегодня. Решения, обеспечивающие сегодняшний рост – решения об образовании, инфраструктуре и т.п. – принимались десятки лет тому назад. Сегодня американская экономика развивается благодаря политике и достижениям 1950-х и 60-х годов прошлого века. Речь идет о системе автострад между штатами, о масштабном финансировании науки и техники, о системе государственного образования, вызывавшей зависть во всем мире, и о щедрой иммиграционной политике. Посмотрите на некоторые меры сегодняшнего дня, и у вас возникнут вопросы по поводу будущего.

Излагаемые ниже цифры получены из разных рейтинговых источников, но все они говорят об одном и том же. По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), наши 15-летние дети занимают 17-е место в мире по естественным наукам и 25-е по математике. Мы находимся на 12-м месте среди развитых стран по количеству выпускников вузов (а на протяжении десятилетий были первыми). Мы занимаем 79-е место по контингенту учащихся начальной школы. Наша инфраструктура занимает 23-е место в мире, намного отставая от всех крупных и экономически развитых государств. Данные по американскому здравоохранению просто поразительны для богатой страны. По данным исследований ОЭСР и Всемирной организации здравоохранения, мы находимся на 27-м месте по продолжительности жизни, на 18-м по числу диабетиков и на первом по ожирению. А всего несколько десятков лет тому назад Соединенные Штаты по этим показателям были в передовиках. Сегодня все не так. Есть области, в которых мы по-прежнему №1, но мы предпочитаем не хвастаться этими достижениями. У нас больше всех оружия. У нас самая большая преступность из числа богатых государств. И конечно же, у нас самый большой в мире долг.

Усиление остальных

Многие из этих перемен произошли не из-за ошибок и оплошностей Америки, а в силу того, что другие страны играют сегодня в ту же игру, что и мы – и играют вполне успешно. Когда возникают опасения по этому поводу, начинает звучать давно знакомая песня: «Мы все это уже слышали в 1980-е годы. Япония собиралась господствовать в мире. Этого не произошло, а Америка снова вернулась наверх». Коль речь вести об этом, то довод справедливый – хотя на протяжении трех десятилетий у Японии была вторая в мире экономика, да и сейчас третья. Это довольно маленькая страна. Чтобы стать крупнейшей в мире экономикой, ей надо иметь объем ВВП на душу населения вдвое больший, чем в США. А Китаю, чтобы обойти нас в экономике, нужно иметь уровень доходов населения вчетверо ниже, чем в США.

Но здесь из виду упускается проблема более обширного масштаба. Гарвардский историк Найал Фергюсон (Niall Ferguson), совсем недавно написавший книгу «Civilization: The West and the Rest» (Цивилизация: Запад и остальные) рассматривает ситуацию в историческом контексте: «На протяжении 500 лет Запад обладал исключительным правом на шесть прикладных областей, которые отделяли его от остальных. Первой эту монополию нарушила Япония, а вслед за ней вперед начала выходить одна азиатская страна за другой, применяя у себя эти прикладные области: конкуренцию, современную науку, власть закона с правами на частную собственность, современную медицину, общество потребления и рабочую этику. Эти шесть вещей являются секретным соусом западной цивилизации».

К этому историческому вызову со стороны стран, понявших, как Запад одержал победу, следует добавить технологическую революцию. Сейчас можно производить больше товаров и предоставлять больше услуг, задействуя при этом все меньше и меньше людей. Рабочие места можно переносить едва ли не в любую точку планеты, делая все это со сверхзвуковой скоростью. Вот с таким миром сталкиваются сегодня Соединенные Штаты. Но эта страна не готова к необходимой ей радикальной адаптации. Те перемены, которые мы сегодня обсуждаем, сводятся к перестановке стульев на палубе «Титаника».

Безусловно, политическая система страны активно ведет дебаты о бюджете, о пенсиях и о будущем нации. Но это в основном лишь игра на публику. Битвы в столицах штатов по вопросу пенсий для госслужащих вполне реальны, поскольку штатам надо сводить дебет с кредитом в своих бюджетах. А вот в Вашингтоне дискуссии ведутся о чем угодно, только не о важных вещах. В дебатах между демократами и республиканцами о бюджете отсутствуют самые существенные вопросы, являющиеся причиной долговременного дефицита. Это социальное обеспечение, бесплатная медицина, медицинское страхование – не говоря уже о компенсационных выплатах, таких как налоговые льготы по процентах на ипотеку. Всего четыре месяца назад комиссия Симпсона-Баулза предложила целый ряд очень умных решений бюджетных проблем, способных обеспечить сбережение в объеме 4 триллионов долларов – в основном за счет сокращения различных программ, а также путем увеличения некоторых налогов. А обе партии быстро о них забыли, особенно республиканцы, чей главный оратор по бюджетным вопросам Пол Райан (Paul Ryan) восхваляет комиссию на словах, хотя на деле он голосовал против ее рекомендаций. А демократы, со своей стороны, с пеной у рта доказывают недопустимость принятия предложения об увеличении возраста для получения выплат по социальному обеспечению – на один год, причем только с 2050 года.

Вместо этого Вашингтон может провести повсеместные сокращения по расходам сверх жизненно необходимых, где гораздо меньше и денег, и потерь. Попытки президента Обамы сохранить и даже увеличить расходы на основополагающие программы, похоже, терпят неудачу в Конгрессе, твердо вознамерившемся демонстрировать свой вес и влияние. Но снижение финансирования на такие вещи как образование, научные исследования, контроль воздушного движения, НАСА, инфраструктура и альтернативная энергетика не даст большой экономии, однако нанесет ущерб долгосрочному росту экономики. И это произойдет в тот самый момент, когда страны от Германии до Южной Кореи и Китая вкладывают крупные инвестиции в образование, науку, технологии и инфраструктуру. Мы же сокращаем инвестиции и субсидируем потребление – то есть, делаем все вопреки потребностям экономического роста.

Так почему же мы решаем свои экономические проблемы столь близоруко и неправильно? Потому что это легко и просто с политической точки зрения. Ключом к пониманию действий обеих партий является то, что они в основном выступают против тех программ, которые не пользуются широкой поддержкой, и за которыми не стоят влиятельные группы с особыми интересами. (И поэтому они нацеливаются не на те программы, где много денег. Американская политическая система на самом деле весьма эффективна. Она выделяет большие деньги на популярные программы и в интересах влиятельных групп с особыми интересами.) И ни та, ни другая сторона не будет даже заговаривать об увеличении налогов, хотя без них долговременную бюджетную стабильность обеспечить невозможно. А ведь некоторые налоги, скажем, на углеродные выбросы или на бензин, обеспечат огромную выгоду, не относящуюся к доходам - скажем, энергоэффективность.

И дело не в том, что наша демократия не работает – дело в том, что она работает слишком хорошо. Американская политика сегодня чрезмерно чувствительна к интересам избирателей. А все эти интересы сосредоточены на сохранении прошлого, но не на инвестициях в будущее. Не существует лоббистских группировок, работающих в интересах отраслей будущего. Есть лишь те лоббисты, которые работают на компании, имеющие деньги и готовые их тратить. Не существует групп с особыми интересами, действующих ради благополучия наших детей. Есть лишь группы, действующие в интересах людей, которые получают льготы от государства прямо сейчас. Вся система направлена на сохранение существующих субсидий, налоговых льгот и лазеек. Вот почему федеральное правительство на престарелых людей тратит в четыре раза больше средств, чем на тех, кому нет 18 лет. А когда придет время производить сокращения, догадайтесь, какие программы первыми пойдут под нож. Это ужасный показатель приоритетов и взглядов общества.

Вред успеха

Почему наши приоритеты так искажены? Несколько десятков лет назад экономист Манкур Олсон (Mancur Olson) написал книгу, озаглавленную «The Rise and Decline of Nations» (Подъем и упадок наций). К написанию книги его подтолкнул странный, как ему казалось, парадокс, возникший после Второй мировой войны. Победившая в войне Британия скатилась в пропасть глубокой стагнации, а проигравшая Германия год за годом демонстрировала мощные темпы роста. Британский упадок поражал тем более, что именно она являлась творцом индустриальной революции и первой в мире сверхдержавой.

Олсон пришел к парадоксальному выводу, что Британии навредил успех, а Германии помогло поражение. Британское общество самоуспокоилось, стало косным и самодовольным, а его политические механизмы стали крайне сложными и дорогостоящими, уделяя главное внимание не росту, а распределению. Профсоюзы, государство всеобщего благоденствия, протекционистская политика и масштабные заимствования – все это защищало Британию от новой международной конкуренции. Система стала склеротичной, и со временем экономический локомотив нашей планеты превратился в скрипучую и неповоротливую машину.

А Германия наоборот, была почти полностью разрушена в годы Второй мировой войны. Это дало ей возможность не просто перестроить свою материальную инфраструктуру, но и изменить устаревшие механизмы и институты – политическую систему, гильдии, экономику, создав при этом более передовой склад ума. Поражение позволило усомниться во всем и начать все с нуля.

Успех сделал Америку склеротичной страной. Мы почти век сидели на вершине мира, а наши непрестанные экономические, политические и военные победы, заставили нас уверовать в то, что нам самой судьбой уготовано вечно быть №1. У нас есть определенные преимущества. Размер имеет значение, и когда приходят кризисы, им не по силам сокрушить такую большую страну как США. Когда финансовый кризис ударяет по таким странам как Греция или Ирландия, он останавливает их развитие. А проблемы в США возникли в рамках 15-триллионной в долларовом выражении экономики, причем в стране, все еще пользующейся доверием мира. За последние три года с момента начала финансового кризиса расходы по займам США не увеличились, а сократились.

Это является мощным доказательством силы и преимуществ Америки. Но проблема в том, что Америке не придется сталкиваться с вызовами в прямом бою. Мы приспосабливаемся к кризису настоящего момента и идем дальше, однако внутренняя раковая опухоль продолжает расти, пожирая саму систему.

Важным аспектом начала изменений в США могла бы стать честная оценка того, где страна находится сегодня, и чему она может научиться на опыте других стран. Такого рода разметка контрольных точек обычное дело в бизнесе, но для страны в целом это кощунство. Любой политик, осмелившийся заявить, что Америка может чему-то научиться у других стран, а тем более скопировать их опыт, тут же подвергнется осуждению. Если кто-то указывает на то, что в Европе здравоохранение лучше и обходится оно в полцены – то это опасное социалистическое мышление. Если руководитель какой-нибудь компании говорит, что ставки налогообложения в большинстве промышленно развитых стран ниже, и что там гораздо меньше лазеек, чем в США, то его тут же ставят на место, называя это попыткой довести до обнищания американских рабочих. Если какой-то комментатор говорит (причем говорит правильно), что социальная мобильность во многих европейских странах из поколения в поколение становится выше, чем в США, его поднимают на смех. Но некоторые исследования, самым свежим из которых является прошлогодний анализ ОЭСР, указывают на то, что у среднего американца гораздо меньше шансов выйти из группы доходополучателей, к которой относились его родители, и передвинуться выше, чем у людей в Дании, Швеции, Германии и Канаде.

И речь идет не только о политиках и руководителях бизнеса. Речь идет обо всех нас. Американцам просто безразличен внешний мир, они мало о нем знают и не стремятся узнать больше. Мы думаем об Америке как о глобализованном обществе, потому что она находилась до настоящего времени в эпицентре сил глобализации. Но на самом деле, американская экономика весьма обособленна. Доля экспорта в ней составляет всего 10%. Сравните это со многими европейскими государствами, где половина экономики связана с торговлей, и вы поймете, почему данные общества больше ориентированы на международные стандарты и конкуренцию. А ведь это ключ к будущей американской конкурентоспособности. Если Олсон прав, говоря о том, что успешные общества становятся склеротичными, то решение проблемы в гибкости и приспособляемости. А это значит, что они должны обладать способностью создавать и ликвидировать компании, нанимать и увольнять людей. Это также значит, что у них должны быть правительства, способные создавать новые технологии и инфраструктуру, вкладывать инвестиции в будущее и прекращать программы, которые не работают. Когда Франклин Рузвельт начал осуществлять свой Новый курс, он говорил о необходимости «смелых и настойчивых экспериментов». Он закрывал программы, когда становилось ясно, что они не действуют. А сегодня любая государственная программа, любая субсидия кажется вечной.

О чем знали отцы-основатели

Возможно ли такое в богатой демократической стране? На самом деле, возможно. Страны Северной Европы, такие как Дания, Швеция, Норвегия, Финляндия, создали поразительную смешанную модель политической экономии. Их экономика до предела открыта и основана на рыночной модели. Большая часть этих стран находится очень высоко в рейтинге экономической свободы Фонда «Наследие».

Но это также и щедрые государства всеобщего благоденствия, которые вкладывают большие средства в будущее развитие. За последние 20 лет эти страны развивались столь же быстро, а в некоторых случаях и быстрее, чем Соединенные Штаты. Германии удалось сохранить свои позиции мирового экспортного лидера, несмотря на высокие зарплаты и щедрые льготы.

Нет, Америка не должна и не может просто копировать скандинавскую или чью-то еще модель. Американцы взбунтуются против высоких налогов, какие платят северные европейцы – и эти налоги окажутся неконкурентоспособными в мире, где у многих других европейских стран ставки налогообложения намного ниже, а в Сингапуре, например, максимальный размер налога на личные доходы составляет 20%. Американская система более динамична, она носит более предпринимательский характер и более неравномерна, чем в Европе. И останется такой. Но пример Северной Европы показывает, что богатые страны могут оставаться конкурентоспособными, если они сохранят гибкость, будут активно использовать контрольные показатели и ориентиры, а также повышать свою эффективность.

Конечно, американские компании высокоэффективны, но к американскому правительству это не относится. Под этим я не имею в виду отголоски обычных жалоб на расточительность, обман и злоупотребления. На самом деле, всего этого гораздо меньше, чем думают американцы – за исключением Пентагона с его бюджетом в 700 миллиардов долларов. Проблема американского правительства в том, что оно крайне неэффективно распределяет имеющиеся ресурсы. Мы тратим огромные деньги на субсидии в области жилищного строительства, сельского хозяйства и здравоохранения, причем многие из этих субсидий создают перекосы в экономике и мало помогают долговременному росту. Мы слишком мало тратим денег на науку, технологии, инновации и инфраструктуру, хотя это может в будущем дать хорошие темпы роста и новые рабочие места. На протяжении последних десятилетий нам удавалось быть безнаказанно расточительными. Но долго быть такими мы уже не сможем. Деньги заканчиваются, и нам придется вскоре упорядочивать расходы и относиться к ним более стратегически. И речь не о том, много или мало государственного участия, много или мало расходов. Нам надо больше государственного участия и расходов в одних областях, и меньше в других.

Трагедия заключается в том, что Вашингтон знает все это. Несмотря на существующую там партийную поляризацию, большая часть республиканцев понимает, что нам надо инвестировать средства в некоторые ключевые области, а большая часть демократов осознает, что нам необходимо сокращать расходы на социальную помощь и субсидии. Но наша политическая система страдает аллергией на компромиссы и практические решения проблем. Наверное, это наше величайшее упущение. В тот самый момент, когда наша система начинает рушиться, мы слышим лишь хвалебно-восторженные отзывы в ее адрес, в адрес конституции и идеальной республики, которая ее создала. Будучи иммигрантом, я люблю особенный и – да - исключительный характер американской демократии. Я считаю, что конституция была одним из чудес света в 18-м веке. Но сегодня мы сталкиваемся с реалиями системы, которая становится все более скрипучей и косной. У нас есть коллегия выборщиков, которую никто не понимает, и Сенат, который не работает, но имеет правила и традиции, дающие одному-единственному сенатору возможность устраивать обструкцию демократии без объяснения причин. У нас имеется какое-то сумасшедшее лоскутное одеяло из городских властей, муниципалитетов и штатов с пересекающимися и дублирующими друг друга полномочиями, чиновничьими аппаратами и возникающим в результате этого расточительством. Наша политическая система нацелена на бесконечные сборы денежных средств и потворство интересам сегодняшнего дня без планирования, вложения средств и заботы о будущем. А если кто-то осмелится заявить об этом, то его сразу обвинят в отсутствии патриотизма – ведь у нас идеальная система государственного управления, вверенная нам полубогами, ходившими по земле в конце 18-го века и служащими для нас образцом сегодня и на веки вечные.

Отцов-основателей такое рода бездумное восхваление предков серьезно рассердило бы. Это были фигуры глобального масштаба, люди-космополиты, которые многому научились у прошлого и многое переняли у него и у других стран, постоянно переделывая и совершенствуя свои взгляды. Ведь первая конституция, названная "Статьи конфедерации", оказалась крупной неудачей, но основатели нашего государства сделали выводы из той неудачи. Решение о создании Верховного суда, принимающего решения по законодательным актам, было принято позднее. Основатели Америки были людьми современными, стремившимися создать современную страну, которая порвала бы с прошлым ради создания более совершенного союза.

И они очень много думали об упадке. На самом деле, прошло всего несколько лет после революции, и это беспокойство возникло у них всерьез. Переписка между Томасом Джефферсоном и Джоном Адамсом в начале 19-го века наполнена предчувствиями беды и мрачными мыслями. Можно даже сказать, что это они начали великую американскую традицию созерцания упадка. Американцев беспокоило здоровье страны, поскольку оно было залогом их существования. В 1950-х и 1960-х годах мы тревожились по поводу Советского Союза и его марша к модернизации. В 1980-е годы мы тревожились по поводу Японии. Это нам не повредило. Напротив, все эти страхи помогали осуществлять перемены, позволявшие нам восстанавливать силы и двигаться вперед. Дуайт Эйзенхауэр воспользовался страхами перед Советским Союзом, чтобы создать систему автомобильных дорог между штатами. Джон Кеннеди воспользовался советским вызовом Америке в космосе, чтобы направить нас на Луну.

В действительности больше всего угнетает тональность наших дебатов. Вместо вдумчивой озабоченности Джефферсона и Адамса мы имеем нечто прямо противоположное – и по тональности и по темпераменту. Это тот пустой триумфализм, которым пичкают нас сегодня политики. Отцы-основатели любили Америку, но они также понимали, что страна эта находится в процессе становления, что работа по ее созданию не закончена, что она постоянно будет нуждаться в переменах, корректировке и ремонте. На протяжении большей части своей истории мы богатели, сохраняя при этом беспокойство и неугомонность. Вместо того, чтобы почивать на лаврах, мы боялись разжиреть и разлениться. И это было наше величайшее преимущество. Беспокойство по поводу упадка в прошлом помогало нам предотвращать этот самый упадок. Будем надеяться, что оно поможет нам и сегодня.

[Cкрыть]

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Изменено 10.03.2011, 15:38:42 пользователем Dramon

[Voronsvet 284]

Неужели лучшие дни Америки уже позади?Нажмите здесь!

 

Я американец, но не по происхождению, а по выбору. Я голосовал ногами и стал американцем, потому что люблю эту страну и считаю ее исключительной. Но когда я смотрю на сегодняшний мир, на сильные ветры технических перемен и на глобальную конкуренцию, это заставляет меня нервничать. Наверное, больше всего нервничать заставляет то, что пока эти тенденции усиливаются, американцы просто не могут осознать масштабы и значимость грядущих перемен и грозящих нам проблем. Несмотря на шумиху по поводу усиления Китая, большинство американцев как и раньше исходит из того, что Америка это по-прежнему №1.

Но так ли это? Да, Соединенные Штаты остаются крупнейшей в мире экономической державой, у нас самые мощные на сегодня вооруженные силы, самые динамичные компании высоких технологий и оптимальный предпринимательский климат. Но это лишь выборочные картинки той ситуации, в которой мы оказались сегодня. Решения, обеспечивающие сегодняшний рост – решения об образовании, инфраструктуре и т.п. – принимались десятки лет тому назад. Сегодня американская экономика развивается благодаря политике и достижениям 1950-х и 60-х годов прошлого века. Речь идет о системе автострад между штатами, о масштабном финансировании науки и техники, о системе государственного образования, вызывавшей зависть во всем мире, и о щедрой иммиграционной политике. Посмотрите на некоторые меры сегодняшнего дня, и у вас возникнут вопросы по поводу будущего.

Излагаемые ниже цифры получены из разных рейтинговых источников, но все они говорят об одном и том же. По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), наши 15-летние дети занимают 17-е место в мире по естественным наукам и 25-е по математике. Мы находимся на 12-м месте среди развитых стран по количеству выпускников вузов (а на протяжении десятилетий были первыми). Мы занимаем 79-е место по контингенту учащихся начальной школы. Наша инфраструктура занимает 23-е место в мире, намного отставая от всех крупных и экономически развитых государств. Данные по американскому здравоохранению просто поразительны для богатой страны. По данным исследований ОЭСР и Всемирной организации здравоохранения, мы находимся на 27-м месте по продолжительности жизни, на 18-м по числу диабетиков и на первом по ожирению. А всего несколько десятков лет тому назад Соединенные Штаты по этим показателям были в передовиках. Сегодня все не так. Есть области, в которых мы по-прежнему №1, но мы предпочитаем не хвастаться этими достижениями. У нас больше всех оружия. У нас самая большая преступность из числа богатых государств. И конечно же, у нас самый большой в мире долг.

Усиление остальных

Многие из этих перемен произошли не из-за ошибок и оплошностей Америки, а в силу того, что другие страны играют сегодня в ту же игру, что и мы – и играют вполне успешно. Когда возникают опасения по этому поводу, начинает звучать давно знакомая песня: «Мы все это уже слышали в 1980-е годы. Япония собиралась господствовать в мире. Этого не произошло, а Америка снова вернулась наверх». Коль речь вести об этом, то довод справедливый – хотя на протяжении трех десятилетий у Японии была вторая в мире экономика, да и сейчас третья. Это довольно маленькая страна. Чтобы стать крупнейшей в мире экономикой, ей надо иметь объем ВВП на душу населения вдвое больший, чем в США. А Китаю, чтобы обойти нас в экономике, нужно иметь уровень доходов населения вчетверо ниже, чем в США.

Но здесь из виду упускается проблема более обширного масштаба. Гарвардский историк Найал Фергюсон (Niall Ferguson), совсем недавно написавший книгу «Civilization: The West and the Rest» (Цивилизация: Запад и остальные) рассматривает ситуацию в историческом контексте: «На протяжении 500 лет Запад обладал исключительным правом на шесть прикладных областей, которые отделяли его от остальных. Первой эту монополию нарушила Япония, а вслед за ней вперед начала выходить одна азиатская страна за другой, применяя у себя эти прикладные области: конкуренцию, современную науку, власть закона с правами на частную собственность, современную медицину, общество потребления и рабочую этику. Эти шесть вещей являются секретным соусом западной цивилизации».

К этому историческому вызову со стороны стран, понявших, как Запад одержал победу, следует добавить технологическую революцию. Сейчас можно производить больше товаров и предоставлять больше услуг, задействуя при этом все меньше и меньше людей. Рабочие места можно переносить едва ли не в любую точку планеты, делая все это со сверхзвуковой скоростью. Вот с таким миром сталкиваются сегодня Соединенные Штаты. Но эта страна не готова к необходимой ей радикальной адаптации. Те перемены, которые мы сегодня обсуждаем, сводятся к перестановке стульев на палубе «Титаника».

Безусловно, политическая система страны активно ведет дебаты о бюджете, о пенсиях и о будущем нации. Но это в основном лишь игра на публику. Битвы в столицах штатов по вопросу пенсий для госслужащих вполне реальны, поскольку штатам надо сводить дебет с кредитом в своих бюджетах. А вот в Вашингтоне дискуссии ведутся о чем угодно, только не о важных вещах. В дебатах между демократами и республиканцами о бюджете отсутствуют самые существенные вопросы, являющиеся причиной долговременного дефицита. Это социальное обеспечение, бесплатная медицина, медицинское страхование – не говоря уже о компенсационных выплатах, таких как налоговые льготы по процентах на ипотеку. Всего четыре месяца назад комиссия Симпсона-Баулза предложила целый ряд очень умных решений бюджетных проблем, способных обеспечить сбережение в объеме 4 триллионов долларов – в основном за счет сокращения различных программ, а также путем увеличения некоторых налогов. А обе партии быстро о них забыли, особенно республиканцы, чей главный оратор по бюджетным вопросам Пол Райан (Paul Ryan) восхваляет комиссию на словах, хотя на деле он голосовал против ее рекомендаций. А демократы, со своей стороны, с пеной у рта доказывают недопустимость принятия предложения об увеличении возраста для получения выплат по социальному обеспечению – на один год, причем только с 2050 года.

Вместо этого Вашингтон может провести повсеместные сокращения по расходам сверх жизненно необходимых, где гораздо меньше и денег, и потерь. Попытки президента Обамы сохранить и даже увеличить расходы на основополагающие программы, похоже, терпят неудачу в Конгрессе, твердо вознамерившемся демонстрировать свой вес и влияние. Но снижение финансирования на такие вещи как образование, научные исследования, контроль воздушного движения, НАСА, инфраструктура и альтернативная энергетика не даст большой экономии, однако нанесет ущерб долгосрочному росту экономики. И это произойдет в тот самый момент, когда страны от Германии до Южной Кореи и Китая вкладывают крупные инвестиции в образование, науку, технологии и инфраструктуру. Мы же сокращаем инвестиции и субсидируем потребление – то есть, делаем все вопреки потребностям экономического роста.

Так почему же мы решаем свои экономические проблемы столь близоруко и неправильно? Потому что это легко и просто с политической точки зрения. Ключом к пониманию действий обеих партий является то, что они в основном выступают против тех программ, которые не пользуются широкой поддержкой, и за которыми не стоят влиятельные группы с особыми интересами. (И поэтому они нацеливаются не на те программы, где много денег. Американская политическая система на самом деле весьма эффективна. Она выделяет большие деньги на популярные программы и в интересах влиятельных групп с особыми интересами.) И ни та, ни другая сторона не будет даже заговаривать об увеличении налогов, хотя без них долговременную бюджетную стабильность обеспечить невозможно. А ведь некоторые налоги, скажем, на углеродные выбросы или на бензин, обеспечат огромную выгоду, не относящуюся к доходам - скажем, энергоэффективность.

И дело не в том, что наша демократия не работает – дело в том, что она работает слишком хорошо. Американская политика сегодня чрезмерно чувствительна к интересам избирателей. А все эти интересы сосредоточены на сохранении прошлого, но не на инвестициях в будущее. Не существует лоббистских группировок, работающих в интересах отраслей будущего. Есть лишь те лоббисты, которые работают на компании, имеющие деньги и готовые их тратить. Не существует групп с особыми интересами, действующих ради благополучия наших детей. Есть лишь группы, действующие в интересах людей, которые получают льготы от государства прямо сейчас. Вся система направлена на сохранение существующих субсидий, налоговых льгот и лазеек. Вот почему федеральное правительство на престарелых людей тратит в четыре раза больше средств, чем на тех, кому нет 18 лет. А когда придет время производить сокращения, догадайтесь, какие программы первыми пойдут под нож. Это ужасный показатель приоритетов и взглядов общества.

Вред успеха

Почему наши приоритеты так искажены? Несколько десятков лет назад экономист Манкур Олсон (Mancur Olson) написал книгу, озаглавленную «The Rise and Decline of Nations» (Подъем и упадок наций). К написанию книги его подтолкнул странный, как ему казалось, парадокс, возникший после Второй мировой войны. Победившая в войне Британия скатилась в пропасть глубокой стагнации, а проигравшая Германия год за годом демонстрировала мощные темпы роста. Британский упадок поражал тем более, что именно она являлась творцом индустриальной революции и первой в мире сверхдержавой.

Олсон пришел к парадоксальному выводу, что Британии навредил успех, а Германии помогло поражение. Британское общество самоуспокоилось, стало косным и самодовольным, а его политические механизмы стали крайне сложными и дорогостоящими, уделяя главное внимание не росту, а распределению. Профсоюзы, государство всеобщего благоденствия, протекционистская политика и масштабные заимствования – все это защищало Британию от новой международной конкуренции. Система стала склеротичной, и со временем экономический локомотив нашей планеты превратился в скрипучую и неповоротливую машину.

А Германия наоборот, была почти полностью разрушена в годы Второй мировой войны. Это дало ей возможность не просто перестроить свою материальную инфраструктуру, но и изменить устаревшие механизмы и институты – политическую систему, гильдии, экономику, создав при этом более передовой склад ума. Поражение позволило усомниться во всем и начать все с нуля.

Успех сделал Америку склеротичной страной. Мы почти век сидели на вершине мира, а наши непрестанные экономические, политические и военные победы, заставили нас уверовать в то, что нам самой судьбой уготовано вечно быть №1. У нас есть определенные преимущества. Размер имеет значение, и когда приходят кризисы, им не по силам сокрушить такую большую страну как США. Когда финансовый кризис ударяет по таким странам как Греция или Ирландия, он останавливает их развитие. А проблемы в США возникли в рамках 15-триллионной в долларовом выражении экономики, причем в стране, все еще пользующейся доверием мира. За последние три года с момента начала финансового кризиса расходы по займам США не увеличились, а сократились.

Это является мощным доказательством силы и преимуществ Америки. Но проблема в том, что Америке не придется сталкиваться с вызовами в прямом бою. Мы приспосабливаемся к кризису настоящего момента и идем дальше, однако внутренняя раковая опухоль продолжает расти, пожирая саму систему.

Важным аспектом начала изменений в США могла бы стать честная оценка того, где страна находится сегодня, и чему она может научиться на опыте других стран. Такого рода разметка контрольных точек обычное дело в бизнесе, но для страны в целом это кощунство. Любой политик, осмелившийся заявить, что Америка может чему-то научиться у других стран, а тем более скопировать их опыт, тут же подвергнется осуждению. Если кто-то указывает на то, что в Европе здравоохранение лучше и обходится оно в полцены – то это опасное социалистическое мышление. Если руководитель какой-нибудь компании говорит, что ставки налогообложения в большинстве промышленно развитых стран ниже, и что там гораздо меньше лазеек, чем в США, то его тут же ставят на место, называя это попыткой довести до обнищания американских рабочих. Если какой-то комментатор говорит (причем говорит правильно), что социальная мобильность во многих европейских странах из поколения в поколение становится выше, чем в США, его поднимают на смех. Но некоторые исследования, самым свежим из которых является прошлогодний анализ ОЭСР, указывают на то, что у среднего американца гораздо меньше шансов выйти из группы доходополучателей, к которой относились его родители, и передвинуться выше, чем у людей в Дании, Швеции, Германии и Канаде.

И речь идет не только о политиках и руководителях бизнеса. Речь идет обо всех нас. Американцам просто безразличен внешний мир, они мало о нем знают и не стремятся узнать больше. Мы думаем об Америке как о глобализованном обществе, потому что она находилась до настоящего времени в эпицентре сил глобализации. Но на самом деле, американская экономика весьма обособленна. Доля экспорта в ней составляет всего 10%. Сравните это со многими европейскими государствами, где половина экономики связана с торговлей, и вы поймете, почему данные общества больше ориентированы на международные стандарты и конкуренцию. А ведь это ключ к будущей американской конкурентоспособности. Если Олсон прав, говоря о том, что успешные общества становятся склеротичными, то решение проблемы в гибкости и приспособляемости. А это значит, что они должны обладать способностью создавать и ликвидировать компании, нанимать и увольнять людей. Это также значит, что у них должны быть правительства, способные создавать новые технологии и инфраструктуру, вкладывать инвестиции в будущее и прекращать программы, которые не работают. Когда Франклин Рузвельт начал осуществлять свой Новый курс, он говорил о необходимости «смелых и настойчивых экспериментов». Он закрывал программы, когда становилось ясно, что они не действуют. А сегодня любая государственная программа, любая субсидия кажется вечной.

О чем знали отцы-основатели

Возможно ли такое в богатой демократической стране? На самом деле, возможно. Страны Северной Европы, такие как Дания, Швеция, Норвегия, Финляндия, создали поразительную смешанную модель политической экономии. Их экономика до предела открыта и основана на рыночной модели. Большая часть этих стран находится очень высоко в рейтинге экономической свободы Фонда «Наследие».

Но это также и щедрые государства всеобщего благоденствия, которые вкладывают большие средства в будущее развитие. За последние 20 лет эти страны развивались столь же быстро, а в некоторых случаях и быстрее, чем Соединенные Штаты. Германии удалось сохранить свои позиции мирового экспортного лидера, несмотря на высокие зарплаты и щедрые льготы.

Нет, Америка не должна и не может просто копировать скандинавскую или чью-то еще модель. Американцы взбунтуются против высоких налогов, какие платят северные европейцы – и эти налоги окажутся неконкурентоспособными в мире, где у многих других европейских стран ставки налогообложения намного ниже, а в Сингапуре, например, максимальный размер налога на личные доходы составляет 20%. Американская система более динамична, она носит более предпринимательский характер и более неравномерна, чем в Европе. И останется такой. Но пример Северной Европы показывает, что богатые страны могут оставаться конкурентоспособными, если они сохранят гибкость, будут активно использовать контрольные показатели и ориентиры, а также повышать свою эффективность.

Конечно, американские компании высокоэффективны, но к американскому правительству это не относится. Под этим я не имею в виду отголоски обычных жалоб на расточительность, обман и злоупотребления. На самом деле, всего этого гораздо меньше, чем думают американцы – за исключением Пентагона с его бюджетом в 700 миллиардов долларов. Проблема американского правительства в том, что оно крайне неэффективно распределяет имеющиеся ресурсы. Мы тратим огромные деньги на субсидии в области жилищного строительства, сельского хозяйства и здравоохранения, причем многие из этих субсидий создают перекосы в экономике и мало помогают долговременному росту. Мы слишком мало тратим денег на науку, технологии, инновации и инфраструктуру, хотя это может в будущем дать хорошие темпы роста и новые рабочие места. На протяжении последних десятилетий нам удавалось быть безнаказанно расточительными. Но долго быть такими мы уже не сможем. Деньги заканчиваются, и нам придется вскоре упорядочивать расходы и относиться к ним более стратегически. И речь не о том, много или мало государственного участия, много или мало расходов. Нам надо больше государственного участия и расходов в одних областях, и меньше в других.

Трагедия заключается в том, что Вашингтон знает все это. Несмотря на существующую там партийную поляризацию, большая часть республиканцев понимает, что нам надо инвестировать средства в некоторые ключевые области, а большая часть демократов осознает, что нам необходимо сокращать расходы на социальную помощь и субсидии. Но наша политическая система страдает аллергией на компромиссы и практические решения проблем. Наверное, это наше величайшее упущение. В тот самый момент, когда наша система начинает рушиться, мы слышим лишь хвалебно-восторженные отзывы в ее адрес, в адрес конституции и идеальной республики, которая ее создала. Будучи иммигрантом, я люблю особенный и – да - исключительный характер американской демократии. Я считаю, что конституция была одним из чудес света в 18-м веке. Но сегодня мы сталкиваемся с реалиями системы, которая становится все более скрипучей и косной. У нас есть коллегия выборщиков, которую никто не понимает, и Сенат, который не работает, но имеет правила и традиции, дающие одному-единственному сенатору возможность устраивать обструкцию демократии без объяснения причин. У нас имеется какое-то сумасшедшее лоскутное одеяло из городских властей, муниципалитетов и штатов с пересекающимися и дублирующими друг друга полномочиями, чиновничьими аппаратами и возникающим в результате этого расточительством. Наша политическая система нацелена на бесконечные сборы денежных средств и потворство интересам сегодняшнего дня без планирования, вложения средств и заботы о будущем. А если кто-то осмелится заявить об этом, то его сразу обвинят в отсутствии патриотизма – ведь у нас идеальная система государственного управления, вверенная нам полубогами, ходившими по земле в конце 18-го века и служащими для нас образцом сегодня и на веки вечные.

Отцов-основателей такое рода бездумное восхваление предков серьезно рассердило бы. Это были фигуры глобального масштаба, люди-космополиты, которые многому научились у прошлого и многое переняли у него и у других стран, постоянно переделывая и совершенствуя свои взгляды. Ведь первая конституция, названная "Статьи конфедерации", оказалась крупной неудачей, но основатели нашего государства сделали выводы из той неудачи. Решение о создании Верховного суда, принимающего решения по законодательным актам, было принято позднее. Основатели Америки были людьми современными, стремившимися создать современную страну, которая порвала бы с прошлым ради создания более совершенного союза.

И они очень много думали об упадке. На самом деле, прошло всего несколько лет после революции, и это беспокойство возникло у них всерьез. Переписка между Томасом Джефферсоном и Джоном Адамсом в начале 19-го века наполнена предчувствиями беды и мрачными мыслями. Можно даже сказать, что это они начали великую американскую традицию созерцания упадка. Американцев беспокоило здоровье страны, поскольку оно было залогом их существования. В 1950-х и 1960-х годах мы тревожились по поводу Советского Союза и его марша к модернизации. В 1980-е годы мы тревожились по поводу Японии. Это нам не повредило. Напротив, все эти страхи помогали осуществлять перемены, позволявшие нам восстанавливать силы и двигаться вперед. Дуайт Эйзенхауэр воспользовался страхами перед Советским Союзом, чтобы создать систему автомобильных дорог между штатами. Джон Кеннеди воспользовался советским вызовом Америке в космосе, чтобы направить нас на Луну.

В действительности больше всего угнетает тональность наших дебатов. Вместо вдумчивой озабоченности Джефферсона и Адамса мы имеем нечто прямо противоположное – и по тональности и по темпераменту. Это тот пустой триумфализм, которым пичкают нас сегодня политики. Отцы-основатели любили Америку, но они также понимали, что страна эта находится в процессе становления, что работа по ее созданию не закончена, что она постоянно будет нуждаться в переменах, корректировке и ремонте. На протяжении большей части своей истории мы богатели, сохраняя при этом беспокойство и неугомонность. Вместо того, чтобы почивать на лаврах, мы боялись разжиреть и разлениться. И это было наше величайшее преимущество. Беспокойство по поводу упадка в прошлом помогало нам предотвращать этот самый упадок. Будем надеяться, что оно поможет нам и сегодня.

[Cкрыть]

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Это вы сами перевели?

Хорошая статья. Похоже что американцы всерьёз забеспокоились относительно своего положения в мире. Кажется автор статьи малость огорчён складывающейся многополярной структурой мира. И как-то странно на мой взгляд он говорит о Советском Союзе 50-х-60-х гг.: может быть энергетический кризис 70-ых был устроен американцами искусственно, дабы СССР отказалось от того пакета реформ, которые были предложены Косыгином и Либерманом. Точнее от продолжения модернизаторской линии. (ну это так, дилетантское предположение).

А негативная разница продолжительность жизни у американцев по сравнению с другими странами "золотого миллиарда" относительно небольшая, да и связана в основном с особой американской культурой потребления пищи. =) В целом интересно, что в самой капиталистической стране мира одна из самых высоких в мире зарплата среди рабочего класса, причём особо хорошо оплачивается физический труд. Ещё интереснее, что разница в том как живут люди из разных классов относительно мала (имеется в виду культура общения, досуга и т. д.), в Европе этот качественный показатель, среди населения из разных слоёв общества, более силён. Что насчёт американской модели демократии и её ущербности в определённом плане (мнение автора). Возможно она действительно устарела, об этом говорит хотя бы то, что выборы в США проводятся по мажоритарной системе или по системе "победитель получает всё", что не позволяет говорить о её идеальной демократичности. Хотя и она имеет свои определённые положительные стороны..

Отцы-основатели.. Хе-хе. Если бы они могли увидеть во что превратилось их детище, в какого монстра..

[Odoevski 23]

Ни слова про законсервированные американские нефтяные источники

Не думаю, что конец Америки так близок. Но, безусловно, ему быть, рано или поздно. История не знает вечных держав.

[GuN48RuS 56]

Ни слова про законсервированные американские нефтяные источники

Не думаю, что конец Америки так близок. Но, безусловно, ему быть, рано или поздно. История не знает вечных держав.

Золотые слова)

[never-forgotten 2,262]

Мы тратим огромные деньги на субсидии в области жилищного строительства, сельского хозяйства и здравоохранения, причем многие из этих субсидий создают перекосы в экономике и мало помогают долговременному росту. Мы слишком мало тратим денег на науку, технологии, инновации и инфраструктуру

Очень похоже на Росиию.

Лучшие дни Америки позади - Golden 90's

Вообще, Америка увеличивала свой ВВП в два разап во время мировых катаклизмов.

как Первая Мировая, как Вторая Мировая. Как развал СССР.

ведь в 1987-1988 годах экономика США была близка к краху.

но явного и сильного врага у Америки нет...

Либо он появится в ближайшие 5 лет, либо мир станет многополюсным, и США перестанут быть сверхдержавой.

Кажется, теперь всё зависит от игры США с Китаем.

[Spirit_ogo 77]

Ни слова про законсервированные американские нефтяные источники

Не думаю, что конец Америки так близок. Но, безусловно, ему быть, рано или поздно. История не знает вечных держав.

Это предложение способно полностью остановить дискуссию по теме, так как это единственный ответ на поставленный вопрос.

Америка не использует свои резервы. Даже если доллар обвалиться с таким запасом сырья США будет только в ПЛЮСЕ. В США очень толковые люди сидят за кулисами ... они даже позволили выбрать чёрного президента, что бы показать народу что каждый может добиться успеха и все равны. А люди с таким настроем могут горы свернуть за свою страну ...

[Нурхаци 1]

Новый хозяин Америки - Китай. И этим всё сказано.