Поиск по сайту

Игорь Полоз http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-39259/ Нестор Махно: Жизнь этого человека разделена на три части. Первая – с рождения до заключения в тюрьму за анархистскую деятельность, вторая – четыре года непрерывных сражений, походов и лечений от многочисленных ранений, и третья – тринадцатилетнее пребывание на чужбине. Нестор Махно родился 26 октября 1888 года в Гуляйполе в семье бывшего крепостного, конюха. Очевидцы утверждали, что во время крестин у священника загорелась ряса, и он в сердцах воскликнул, что младенец вырастет «разбойником, какого свет не видывал». Если брать в расчет все эти составляющие, нет ничего странного в том, что из мальца вышел непревзойденный мастер кавалерийских рейдов и битв. Учеба в земской школе была недолгой, и уже в 10 лет Нестор начал работать – сначала, как отец, с лошадьми, а затем чернорабочим. Впоследствии на его судьбу повлияла революция 1905 года, которая вызвала довольно ощутимую волну увлечения идеями анархизма. Молодые рабочие, разочарованные в деятельности эсеров и большевиков, шли в ряды анархистского движения, центром которого стал Екатеринослав (Днепропетровск). Быть членом анархистского «Союза бедных хлеборобов» в Гуляйполе парню пришлось недолго. На революционную деятельность нужны были деньги, поэтому оппозиция царскому режиму добывала их с помощью экспроприаций – вооруженного грабежа предприятий, банков, почтовых контор и вообще буржуев. После того как были убиты полицейские и почтальоны, Нестор в августе 1908 года был арестован, и его ожидал смертный приговор. Мать революционера написала письмо матери царя Николая ІІ – Марии Федоровне, с просьбой пересмотреть дело, поскольку Нестор тогда считался несовершеннолетним – ему еще не было 21 года. Каторжные работы юноша отбывал в Московской центральной тюрьме – Бутырке. Среди политических узников было много учителей и студентов, в политических диспутах с которыми он формировал свое мировоззрение. В камере молодой узник получил кличку «Скромный», поскольку его товарищи неоднократно слышали от него: «Я стану великим человеком!» В Бутырской тюрьме он провел семь лет и был освобожден февральской революцией 1917 года. В марте Нестор вернулся в свое родное село – Гуляйполе. Он возглавил местный совет и профсоюз металлистов и деревообработчиков, стал соучредителем Крестьянского союза и организовал отряд крестьянской самообороны. А в 1918 году в «Свободной Гуляйпольской республике» появилось собственное повстанческое войско. Махно и его боевые побратимы воевали со всеми, кто приходил покорить запорожские степи – австро-немецкой армией, гетманом Скоропадским, Деникиным и Врангелем, большевиками, Антантой и Директорией. И не только с ними. Взяв Екатеринослав, Нестор Иванович вместе со своим штабом на радостях сильно напился, а после стал забавляться в городском парке. А именно: махновцы, усевшись на качели и карусели, стали стрелять по городским жителям, которые имели несчастье быть одетыми не по-пролетарски и гулять в тот день в парке. Ну, а другие устроили в городе погром. Потом протрезвевший Махно расстрелял несколько десятков самых злостных погромщиков. Конечно же, не из своего окружения. Первые шаги новоявленной республики были прерваны тяжелым топотом австро-немецкой армии, которую Скоропадский пригласил для борьбы с большевистскими отрядами, надвигавшимися с севера. В конце апреля, после того как Махно выбили из Украины, он через Ростов, Саратов и Самару, добрался до Москвы. Там он встретился со Свердловым и Лениным, на которого произвел большое впечатление (больше, чем Ленин на Махно). Факт встречи советские историки долго замалчивали. Конструктивный разговор не получился. Нестора интересовало отношение Ленина к анархизму, а Ленина – как можно использовать анархистов в борьбе с немцами и Скоропадским. Большее впечатление на Махно произвела встреча с теоретиком анархизма Петром Кропоткиным. Тот ответил на все интересовавшие вопросы и сказал на прощание слова, которые Нестор запомнил на всю жизнь: «Самоотверженность, твердость духа и воли на пути к намеченной цели побеждают все». Тайно вернувшись в Гуляйполе, Махно начал вооруженную борьбу с карательными отрядами гетмана и немецкими войсками. К нему шли крестьяне, недовольные возвращением помещиков, ликвидацией демократических институций, реквизицией. После одного победного боя 10 октября 1918 года повстанцы назвали своего тридцатилетнего командира «батькой». Махно побеждал благодаря оригинальной тактике и изобретательности. Он первый догадался поставить на знакомую с детства рессорную телегу немецких колонистов пулемет «Максим». Так родилась легендарная «тачанка». Имея поворачивающуюся переднюю ось и запряженная четверкой лошадей, она была грозной силой в бою. Военная наука того времени не знала таких встречных кавалерийских атак: навстречу врагу летела конница, а за ней – сотни пулеметных тачанок. Мгновенно, по команде, конница уходила в стороны – и враг врезался в стену пулеметного огня. Пулеметные полки оказались довольно эффективны в борьбе с донской и кубанской конницей Деникина и Врангеля. Дважды в борьбе с ними Батька (Батько) Махно был союзником Красной Армии. А 4 июня 1919 года в Гуляйполе даже пожаловал Клим Ворошилов, чтобы лично наградить Нестора орденом Красного Знамени №1. Дважды он был вне закона, и его войска старались уничтожить. Защищая крестьян, он выступал против продразверстки, своеволия «чека» и комиссаров. В документе, принятом на съезде представителей крестьян в Гуляйполе, было сказано: «Советское правительство своими приказами пытается отобрать у местных советов их свободу... Нами не избранные комиссары следят за деятельностью советов и беспощадно расправляются с нежелательными. Лозунг диктатуры пролетариата на практике означает монополию одной партии». Осенью 1919 года численность отрядов Махно под черными флагами достигла ста тысяч человек. Именно тогда он заключил союз с Петлюрой, и его удар в спину армии Деникина в значительной мере решил судьбу Белого движения. А через год он помог большевикам взять Крым: махновцы первыми форсировали Сиваш, и сразу после этого Красная Армия начала против них войну. В течение следующих десяти месяцев Махно осуществил боевые походы в Приазовье, на Дон и Поволжье, потеряв большую часть своих войск. С разгромом Деникина и Врангеля Красная Армия бросила всю свою мощь на махновцев. Испытав поражение, Махно 28 августа 1921 года с остатками своего войска – отрядом из 77 человек, переправился через Днестр в Румынию. Он жил в Бухаресте, потом в Варшаве и там, в сентябре 1923-го был арестован по обвинению в подготовке восстания в Западной Украине, однако оправдан судом. После скитаний в Польше и Германии жил в Торуне, а в апреле 1925 года переехал с женой и дочерью в Париж, где работал, пока были силы, токарем, печатником, сапожником. Нестор Махно умер в Париже 25 июля 1934 года. Его тело кремировали и похоронили на кладбище Пер-Лашез, в стене колумбария, под номером 6686 – рядом с парижскими коммунарами. Долгое время из Махно лепили кинематографического атамана, безудержного в ярости, непрогнозируемого, способного только на бессмысленные поступки, ни в коей мере не связанного с народом. Кем же он был в действительности? Бандитом? Тогда почему он имел такую поддержку местного населения? Все пока остается загадкой. Если удастся разгадать тайну Нестора Махно, значит, будет найден еще один ключик к истории нашего прошлого, а может, и будущего.

Здесь, в принципе, надо рассматривать линию противостояния «вооруженный труженик – против разбойника»… С весьма неожиданным финалом, в корне отличающимся от представлений большинства обывателей. Итак, приступим… После начала гражданской войны на территории Юго-Восточной Украины образовалась уникальная анархическая крестьянская «республика». Центром этого образования являлась вольная крестьянская община вокруг городка Гуляй – Поле. Именно в этой общине начинал свою деятельность один из самых уникальных людей XX века – Нестор Махно. Именно ему удалось создать в предельно короткие сроки мощную крестьянскую армию и нанести целый ряд поражений своим противникам. Что наиболее интересно, Махно и его сторонники сражались одновременно на нескольких фронтах, заключая попеременно союзы с каждой из враждующих сторон. Боевые подразделения Махно включали в себя т.н. «Чорную сотню» − лично преданный ему эскадрон несколько кавалерийских бригад в 1-2 тысячи сабель, конно-артиллерийский дивизион и несколько полков пехоты, передвигающихся исключительно на тачанках и бричках (аналог современной мотопехоты) и, наконец, пулемётный полк Кожина – около сотни пулемётных тачанок сведённых в один ударный кулак — уникальное изобретение «куркулей», позволяющее в манёвренных боях буквально топить противника в потоке раскаленного свинца. Все противники Махно рассказывали об абсолютно чудовищном воздействии пулемётных тачанок на их войска. Бывали случаи, когда «выкашивались» целые полки... Это, так сказать, «профессиональная армия» Махно – люди сделавшие войну и набеги своей основной профессией. К ним прилагалась гораздо более многочисленная «крестьянская милиция», занимавшаяся местной самообороной, снабжавшей армию Махно провиантом и обеспечивающая пополнение основным силам. Социальный состав армии более чем на 90% − это крестьяне, мелкие собственники земли и немногочисленные рабочие окрестных заводов в основном металлурги и шахтёры. Много было демобилизованных солдат и матросов бывшей царской армии; именно они и составили костяк командного состава махновцев. Командный состав был выборным. Если выбранный бойцами командир не имел достаточной для командования воинской подготовки, он направлялся на действующие при штабе командирские курсы, а до их окончания подразделением командовал так называемый "назначенный" командир, присланный из штаба. Большинство командиров были люди большой воли и храбрости, которым удавалось подчинить себе возглавляемые подразделения. Подавляющее большинство их были унтер-офицеры первой мировой войны, молодые люди по 26-28 лет. Самым старым из них был безногий Правда (42 года), самым молодым (21 год) - А. Калашников. Начальником штаба – бывший железнодорожный бухгалтер Виктор Белаш (всего 26 лет от роду). Сами себя махновцы обычно называли партизанами или повстанцами. Крестьянская вольница сидела костью в горле, как красным, так и белым. Но первым стереть её в порошок решил Главнокомандующий вооруженными силами Юга России – Антон Иванович Деникин. Он преследовал при этом две совершенно понятные цели: Обеспечить западный фланг Добровольческой армии; Обеспечить эту армию продовольствием. Время тогда было лихое и «их благородие» генерал Деникин за продовольствие «какому-то быдлу» платить не собирался и стал действовать подобно большевистским продотрядам— выбивать продовольствие силой. Особенно в этом отличились отряды казаков, заслужив ненависть украинских крестьян. Этим немедленно воспользовался Махно, и его летучие отряды начали планомерное уничтожение белых «продармейцев» Поняв, что «куркули» просто так, из любви-с к «Великой России» ничего не отдадут, а при попытке отобрать силой –сопротивляются, Деникин принял решение ликвидировать «бандитов» Махно (кстати откровенно большевистская терминология) полностью. И в преддверии «большого наступления» на Москву перебросил на Украину ряд ударных частей, надеясь летом покончить с «наглыми хохлами» и «взбунтовавшейся чернью». В состав группы вошло несколько офицерских полков, сводные казачьи части и, наконец, 1 ТУЗЕМНАЯ (ДИКАЯ) КОННАЯ ДИВИЗИЯ генерала Ривишина, укомплектованная чеченцами и ингушами. Т.е. на расправу с крестьянами отправились рука об руку «их благородия» казаки и «лучшие воины мира» − вайнахи. Деникинская «Дикая» дивизия была наследницей царской, широко разрекламированной Туземной дивизии, которая была укомплектована кавказскими добровольцами и якобы отличалась повышенной боеспособностью. Основой этих рассуждений послужила мифическая телеграмма «самодержца» Николая Романова о разгроме то ли чеченским, то ли ингушским полком целой немецкой дивизии то ли в 1915 то ли 1916 году (сами федеральные мифотворцы пока не определились ни с датой ни с национальностью победителей этой эпической битвы), и мемуары некоего человека с многозначительной фамилиЁй Брешко-Брешковский… Более наивно-дебиловатых «мемуаров» мне не приходилось читать даже у советских маршалов. Однако, сохранились более интересные мемуары офицера «Дикой» дивизии времён гражданской войны Дмитрия де Витте. К ним мы вернёмся чуть позже. Итак, в сентябре 1919 г. Повстанческая армия Нестора Махно отступает под натиском офицерских и казачьих частей; маневрируя и огрызаясь короткими рейдами, отходит на Запад. Туземная конная, отправленная на Украину после боев с красными под Царицыным, усиленная несколькими маршевыми эскадронами и артиллерией, находилась во втором эшелоне ударной группы занимаясь настоящим мужским делом, т.е. грабила и насиловала местное население. Поход за славой, деньгами и белыми рабынями продвигался поначалу весьма успешно. Но в конце сентября нашла, как говорится, «коса на камень». В сражении под селом Перегоновка (хорошее название) ударная офицерско - казачья группа Деникина была буквально уничтожена. Повстанцы оказались в окружении белых частей общей численностью 20 тыс. штыков и 10 тыс. сабель. Ночная битва 27 сентября 1919 г. была самой кровопролитной и тяжелой за все годы махновщины. На восточном участке махновские полки несколько раз бросались в штыки, захватывали Перегоновку, затем бежали под напором белых. Исход сражения решила махновская конница под командованием инспектора кавалерии Дорожа. Затем разворот на восток – на помощь отступающему 2-му корпусу. 10-тысячная лава кавалерии, усиленная тачанками пулемётного полка, форсировала Ятрань и погнала белых в Перегоновку и Краснополье. В Краснополье 51-й Литовский офицерский полк был полностью изрублен, а 1-й и 2-й Лабинские пластунские полки сдались махновцам. В Перегоновке каре из 1-го Симферопольского, 2-го Феодосийского и Керчь-Еникальского офицерских полков оказало ожесточённое сопротивление пехотным полкам 2-го корпуса повстанцев. Но махновская конница ударила с тыла, и офицерское каре распалось. Кавалерия гнала офицеров 25 верст до р. Синюхи, покрывая поля изрубленными офицерами, а затем топила остатки полков в реке. Уйти удалось лишь части белой конницы, потерявшей 6 тыс. убитыми, 5 тыс. деникинцев было взято в плен. Теперь настало время показать себя джигитам и настоящим «мущщинам» из Туземной конной дивизии. Однако выяснилось, что грабить и насиловать крестьянок – это одно, а вот столкнутся с мобильной и хорошо вооружённой повстанческой армией – это совсем другое. В первом же бою «непобедимые горцы» потеряли 1/3 из участвовавших в бою нукеров и несколько орудий. «Куркули» и «салоеды», которым сам Аллах велел быть рабами джигитов – неоднократно сходились в рукопашную, а под занавес боя буквально расстреляли несколько туземных эскадронов из пулемётов с тачанок. Махновцы, умевшие наступать в сомкнутом конном строю, недаром прослыли "рубаками". Особенные виртуозы от шашки были собраны в "Чорной сотне" - своеобразной гвардии Батька Махно, несшей охрану штаба и РВС армии; все ее бойцы были одеты в папахи черного цвета. Знакомый с их ударами красный комбриг А.Рыбаков вспоминал, как запросто, "одним ударом разрубывалась голова, шея и полтуловища, или полголовы скашивалось так точно, будто резали арбуз". Ему вторит офицер Туземной дивизии Де Витт: «Раны у чеченцев были в большинстве смертельные. Я сам видел разрубленные черепа, видел отрубленную начисто руку, плечо, разрубленное до 3 4 го ребра, и проч. — так могли рубить только хорошо обученные кавалерийские солдаты или казаки». Махновцы питали по отношению к горцам хорошо объяснимую, лютую ненависть. Если пленный офицер рассчитывал на быструю смерть, а пленные солдаты Красной или Белой армии вообще в пропагандистских целях обычно отпускались на все четыре стороны, то горцам-насильникам это не грозило. Их обычно обливали керосином и сжигали, либо рубили шашками на куски… Страшные для мирного и безоружного населения лихие джигиты раз за разом терпели унизительные страшные поражения от махновцев, неся при этом совершенно чудовищные потери. В бою под Александровском конно-пулемётный полк Кожина буквально расстрелял 2 полка «туземцев», добив остальных сабельной атакой… Потери повстанцев составили не более 40 человек, потери джигитов от 1200 человек… Окончательно «непобедимая Дикая дивизия» была добита 11 ноября в ночном бою под Екатиринославом. "Героические" горцы частью были перебиты в кавалерийской рубке, частью разбежались, многие утонули в Днепре (редкая птица долетит до середины Днепра...); более 700 человек, включая «их офицерских благородий», попала в плен… О судьбе подобных я писал выше. Это окончательно сломало «настоящих мущщин» и «воинственных горцев»… Участник махновского движения Герасименко писал: «Больше всего досталось кавказским частям − чеченцам и другим. Их в эти месяцы погибло несколько тысяч. В конце ноября массы чеченцев категорически заявили, что они не желают больше воевать с Махно, самовольно бросили посты и армию Деникина и поехали к себе на Кавказ. Так начался общий распад деникинской армии. Возвращаюсь к мемуарам де Витте: «Удельный вес чеченца как воина невелик; по натуре он — разбойник-абрек, и притом не из смелых: жертву себе он всегда намечает слабую и в случае победы над ней становится жесток до садизма. В бою единственным двигателем его является жажда грабежа, а также чувство животного страха перед офицером. Прослужив около года среди чеченцев и побывав у них в домашней обстановке в аулах, я думаю, что не ошибусь, утверждая, что все красивые и благородные обычаи Кавказа и адаты старины созданы не ими и не для них, а, очевидно, более культурными и одарёнными племенами. В то же время справедливость заставляет сказать, что чеченец незаменим и прекрасен, если, охваченный порывом, он брошен в преследование расстроенного врага. В этом случае — горе побеждённым: чеченец лезет напролом. Упорного же и длительного боя, особенно в пешем строю, они не выдерживают и легко, как и всякий дикий человек, при малейшей неудаче подвергаются панике». Генералу Ревишину, однако, удалось сформировать новую Дикую дивизию, но это были окончательно сломленные потерями и бегством с Украины джигиты… Какая-либо дисциплина пала окончательно – остался один примитивный грабёж − основной промысел горцев из века в век. Ново-старая дивизия была переброшена в Крым, называлась по-разному: то Чеченской конной, то Крымско-туземной бригадой, то ещё как-то… Суть была одна. Вот что пишет генерал Слащёв-Крымский: «Великолепные грабители в тылу, эти горцы налёт красных в начале февраля на Тюп-Джанкой великолепно проспали, а потом столь же великолепно разбежались, бросив все шесть орудий. Красных было так мало, что двинутая мною контратака их даже не застала, а нашла только провалившиеся во льду орудия. Мне особенно было жалко двух лёгких: замки и панорамы были унесены красными и остались трупы орудий». Судя по описанной тактике, речь вряд ли шла о регулярных красных частях. Скорее всего это был какой-нибудь «блуждающий» полк махновцев, решивший по старой привычке «вдуть» героическим джигитам по самые помидоры. Видимо, украинский выговор напавших восстановил в мозгах горных «мачо» жуткие картины боёв осенью 1919, что они по старой памяти разбежались…. В тоже время белый генерал с восхищением отзывался о повстанцах. «Вот это я понимаю,- громко восклицал генерал, выслушивая донесения о нападении махновцев, - это противник, с которым не стыдно драться». Несмотря на то, что крымская операция покрыла Слащева славой, он не раз, вспоминая Махно, говорил: «Моя мечта - стать вторым Махно...». Как говорится, почувствуйте разницу. А восстановленная Туземная дивизия была полностью уничтожена красными – 3-ей кавалерийской бригадой, летом 1920 года, а её командир попал в плен… Причём, разгром чеченцев обошёлся красным в несколько десятков убитых и раненых, а вот джигиты потеряли многие сотни только зарубленными и весь артиллерийский парк… На этом и закончились похождения «Дикой дивизии» истинных горцев в Белой армии…А вот имя Махно, его «куркулей», стало нарицательным для любой антинародной власти… Вместо послесловия. Когда я слышу про то, что «истинные горцы» - прирождённые воины, мне всегда хочется сказать: «Работорговцы и грабители - воинами быть не могут». Вы где-нибудь видели героического сутенера, к примеру??? Вот когда горец прикрыт ксивой ФСБ и чувствует свою полную безнаказанность, тогда да он страшен и непобедим.. Хотя, вот на днях некий водитель автобуса своротил челюсть одному «терминатору кадыровской сборки», а второго здорово отходил монтировкой. В ответ мужественный джигит открыл огонь в упор и с 7 выстрела попал «гяуру» в ногу… За что наверно получит орден, а может даже и два... Иван Поморцев Источник